УГРО: операция «Волкодав»

Глава 6 Задержание

— Ну, что с ним? — спросил один из оперативников, подойдя к телу бандита. — Выжил или готов?

Ну, тут и так все было понятно. Вопрос больше риторический. Человек лежит в траве, в теле несколько ран, кровь вытекла на землю, он не двигается и смотрит в пасмурное темное небо неподвижным взглядом. Тут и так понятно, что он не лежит и не отдыхает возле ручья.

— Готов, — пробормотал я. — Этот готов.

Подбежали и другие милиционеры, белея в темноте светлыми гимнастерками. Посмотрели на распростертое тело, убедились, что погиб. Один из них подошел ко мне, посмотрел снизу вверх. Росточком он был совсем маленький.

— А ты крут, однако, Лом. Против лома нет приема? Всю работу за нас проделал. Скольких ты сегодня завалил за вечер? Двоих или троих? Помнишь или нет?

Я и сам уже не помнил. Кажется, троих. Ах нет, вместе с вот этим вот — уже четверо.

Я посмотрел милиционеру в маленькие, но внимательные глаза. Кажется, он пытался понять, не псих ли я какой-нибудь, похожий на бешеного пса, который может сорваться с поводка и начнет кусать всех подряд. Наверное, с такой опаской всегда просматриваются ко всем здоровякам.

— Четверых, — со вздохом ответил я и проверил пистолет. Сначала вальтер. Перезарядил, сунул за пояс, потом достал ПМ. Все это время милиционер стоял рядом, наблюдал за мной. — Трое возле закусочной. Один здесь.

— Ух ты, а что это у тебя за дуло такое? — заинтересовался милиционер. Глазки его зажглись огнем, как у кота, который увидел жирную мышь. — Никогда не видел. Заграничная штучка? Трофейный? Дашь посмотреть?

Вот проклятье. Я опять забылся. Надо же было так лохануться. Зачем светить этим стволом повсюду?

— На, погляди, — ничего не поделаешь, пришлось протянуть оружие любопытное коллеге. — Тебя как зовут-то? А то ты меня знаешь, а я тебя нет.

— Лёша, — ответил милиционер. — Лёша Кислицын. Я из смежного отдела, мы часто с вашими на волков ходим на охоту. Ты смотри-ка, вещь! Какой боезапас?

— Восемь патронов, — ответил я. — Осторожней, сейчас обойма выпадет. Он заряжен, смотри, не дергай крючок.

— Не боись, мы люди бывалые, — Кислицын с неохотой вернул пистолет. — А ты где служил? Воевал же?

Я сначала по запарке чуть было не ответил, что ездил в горячие командировки на Кавказ и на Ближний Восток, всякое бывало, а потом оппомнился.

— Эмм, я разведчиком был, — вспомнил я редкие и скупые дедовские рассказы из далёкого детства. Особо много он ничего не расаказывал, но на 9 мая, помнится, иногда его прорывало. Он, кстати, тоже был сильный, как и я, однажды на спор поднял коня на плечи. Это я помню со слов бабушки. Характером был добродушный, частенько ходил на борьбу, наблюдал за фигурным катанием. А где он служил, это я помнил из семейных архивов. — Разведка шестого гвардейского стрелкового полка девятнадцатой гвардейской стрелковой дивизии.

Кислицын посмотрел на меня уважительно.

— А, разведка! Тогда понятно, как ты к ним подкрался так незаметно. Что же ты раньше не сказал? Полная грудь орденов, наверное?

Я промолчал, потому что разговор давно уже зашел в опасную плоскость. Кислыцын вздохнул и едва дотянувшись, похлопал меня по плечу кончиками пальцев.

— Ладно, отдыхай, герой. Ты сегодня отлично себя показал. Я все в рапорте отмечу. Если бы не ты, они бы все разбежались.

— Кстати, а где Молчанов? — спросил я и огляделся. — Не хочет бегать дядя Коля? Около закусочной остался?

— А ты не знал разве? — спросил Кислицын. — Ранили его же, тяжело. Не знаю, выживет ли, бедолага…

Вот тебе и дела. Я оставил коллег разбираться с телом погибшего бандита, а сам торопливо отправился назад. Впрочем, когда я подошел, оказалось, что Молчанова давно уже увезли в больницу.

— Он получил тяжёлое ранение в грудь, — со вздохом сообщил один из смежников. — И еще в плечо. В самом начале перестрелки. Много крови потерял. Неизвестно, как он. Состояние тяжёлое.

Я узнал адрес больницы, но первым делом решил заехать в отделение. Может, Юшков тоже захочет навестить раненого коллегу. Меня подбросили до райотдела, и там я обнаружил Юшкова, болтающего с телефонисткой в дежурке.

— О, поглядите, кто к нам приехал! — провозгласил он, едва заметив меня. — Это же наш герой. В один день столько подвигов совершил, почище любого Геракла. Меня спас от смерти, женщине карточки вернул, тоже спас от голодной смерти. Всю банду Шнурка перебил. Да ты у нас былинный герой, настоящий Илья Муромец. Всех супостатов одним махом побивахом.

Телефонистка, тоже молоденькая и задорная, с любопытством глядела на меня. Волосы у нее были заплетены в тугие косички, синие глаза горели смешливым огнем.

— А что же наш богатырь, женат или нет? — спросила она. — Или подруга уже есть? Если нет, то я забираю такого молодца. С руками и ногами. Упакуйте пожалуйста.

— Экая ты быстрая, Натаха, — Юра осуждающе покачал головой. — Ты что же, не видишь, что ли, наш Саша степенный и совокупный молодой человек? Ему надо все постепенно и потихоньку. Не торопись, куда ты коней гонишь?

— Ну, а чего медлить-то? — Наташа продолжала с любопытством осматривать меня и я заметил, что она глянула мне вниз, в сторону паха и чуть порозовела. Наверное, подумала о неприличном. — Сейчас время такое, видишь приличного парня, надо сразу брать. А то другие уведут.

— Ох и шустрая ты, Натаха, — Юшков взял меня за локоть и потащил наверх в кабинет. — Ладно, ты с ним потом еще увидишься, заберешь с собой, а пока что нам работать надо.

На лестнице он спросил меня:

— Ну что там дядя Коля, есть сведения?

Я покачал головой.

— Сам только недавно узнал. Ты поедешь к нему? Возьми меня с собой.

Юшков кивнул. Мы вошли в кабинет. Юшков включил свет, потому что кроме тут никого не было.

— Конечно, возьму. Вот только сначала мы должны съездить и опросить цыган. Это как раз по дороге в больницу. Их надо поймать скорее, а то разбегутся.

Я посмотрел на него с удивлением. Честно говоря, все, что я хотел в данный момент, так это завалиться спать и не просыпаться трое суток подряд.

— Какие, к дьяволу, цыгане? — спросил я. — Это еще зачем?

— Священника помнишь, отца Алексея? — напомнил Юшков и похлопал себя по карманам. — Черт, сигареты закончились. Ты не куришь? Почему ты не куришь? Мало того, что ты странный и подозрительный тип, так еще и не куришь. За одно это уже тебя надо задержать.

— А что священник? — спросил я. — Ты хочешь сказать, его цыгане ограбили? Откуда узнал?

Юшков нашел сигарету в ящике стола и закурил.

— Оперативные данные. Мои агенты прошерстили город и узнали. Идеологический отдел ЦК города с Рожков живым не слезает, с ножом у горла стоит. Вынь да положь преступников. Поэтому надо поскорее их взять и тащить сюда. Колоть на месте, пока горяченькие. И ты мне нужен, чтобы…

Дверь раскрылась, в кабинет ввалилась куча народу. Впереди тот самый Рожков, начальник всего отделения, шеф Огородникова. За ним еще человек пять милиционеров, а еще Гущин и Кислицын. У Гущина лицо совершенно безразличное, а у Кислицына — озадаченное.

— Ломов Александр? — спросил Рожков. Роста не слишком высокого, пузатый, круглоголовый, окладистый. — Вы не могли бы сдать оружие? У вас, говорят, есть и совсем экзотичное, иностранного производства? Хотя и изготовленное под наши требования, с надписями на русском языке. Любопытно было бы посмотреть.

Так, вот это сюрприз. Перед тем, как выполнить требование начальника, я посмотрел на милиционеров за ним. Они держали руки на кобурах с пистолетами, готовые чуть что, пустить их в дело.

— А что случилось, товарищ майор? — спросил Юшков, во рту у него дымилась забытая сигарета. — Мы хотели уже ехать на задержание подозреваемых в убийстве отца Алексея. Оружие не помешает.

— Все в порядке? — спросил я, держа руки на виду. Если начну дергаться, меня тут же нашпигуют свинцом. — Какие-то вопросы ко мне?

— Я прошу вас сдать оружие, — Рожков повысил голос. — Для того, чтобы мы поговорили с вами и могли прояснить кое-какие вопросы, возникшие в отношении вас. Я думаю, нет необходимости заставлять прибегать нас к крайним мерам, товарищ Ломов?

Юшков пытался возразить:

— Рудольф Сергеевич, я не думаю, что…

— Отставить, Юшков! — Рожков, хоть и пухленький и округленький, сейчас выглядел сурово и официально. — Вы дадите свои объяснения по поводу случившегося в порядке очереди. Не сомневайтесь, к вам тоже есть вопросы, и их немало.

Ладно. Не буду же я устраивать перестрелку в кабинете райотдела. Я осторожно достал пистолеты и положил их на стол. Гущин подошёл и забрал их.

Когда мы случайно встретились с ним взглядами, я увидел в его глазах скрытое торжество. Ох ты, это значит, уже ответочка мне пришла, что ли? Какой расторопный и шустрый сотрудник. Везде успел, даже подстроить мне какую-то пакость.

— Ну спасибо тебе, Гущин, — тут же сказал я. — Ты что же, все-таки решил доказать, что у вас здесь рулят «старички»? А новички должны слушаться!

Но Гущин ничего не ответил. Отошел в сторонку, стоял с невинным видом. Потом добавил:

— Не понимаю, о чём ты, Лом?

Зато Рожков подошел ближе и сказал:

— Сейчас не о Гущине разговор, Ломов. А о тебе. Может, теперь объяснишь нам, откуда ты взялся? Почему ты появился во время задержания банды и так удобно вступил в бой, на помощь? Почему у тебя пистолет иностранного производства? Почему тебя нет в списках сотрудников органов милиции нашего города? Где твои документы, вообще, они у тебя есть? И почему ты назвал себя представителем буржуазной полиции, а не милиции?

С каждым вопросом он подходил ко мне все ближе, пока не очутился вплотную, лицом к лицу. Надо же, какой храбрый малый.

Даже с учетом того, что сзади его страховали несколько вооружённых сотрудников, все равно я бы вогнал его в пол одним ударом своего кулака. Как гвоздь. Как толстый и даже слегка искривленный гвоздь с деланно суровой физиономией.

— Не помню, товарищ начальник, — ответил я. Если я сейчас признаюсь в своем истинном происхождении, это только усугубит ситуацию. А надо мной и так сгустились тучи. — Небольшой провал в памяти. Контузия после войны.

— Товарищ Рожков, — начал было Юшков, но начальник перебил его, подняв руку:

— Молчи, Юра! Ты еще тоже будешь давать объяснения, как допустил этого подозрительного типа к работе в отделе. Пока что ты отстранен, сдай дела Гущину. Он и займется твоими подозреваемыми. А этого увести.

Ко мне подошли и скрутили руки. Наручников, как я говорил, не было, поэтому мне просто связали руки и повели вниз. Можно было и не связывать, но видимо, мои конвоиры побаивались, что я попытаюсь убежать и они не смогут меня остановить.

Мы спустились вниз, и меня отвели в узкий коридорчик, где располагались камеры для задержанных.

— Давай, иди, да не шали, — сказал пожилой седоусый старшина. — Разберемся, кто ты такой.

Потом обернулся назад и спросил:

— А куда определить задержанного? В какую камеру?

Дежурный ответил не сразу, а когда я оглянулся, то увидел, что он тихонько разговаривает с Гущиным.

— В шестую его, — скомандовал Гущин.

— А как же, там ведь сидят… — начал было седоусый, но Гущин тоже перебил его, также, как до этого Рожков перебил Юшкова: — Это недолго, ничего страшного. Скоро его поведут на допрос. Тем более, что у нас нет никаких оснований считать его сотрудником милиции. Так что будет сидеть там же, где и обычные граждане.

Седоусый помолчал, подождал, не передумают ли, а потом открыл дверь одной из камер и меня втолкнули внутрь. Руки освободили, дверь захлопнулась, отрезая меня от внешнего мира.

Надо же, как быстро произошел переход. Только недавно я сидел за столом в уютном кабинете, а теперь вынужден мариноваться здесь, в камере. И еще непонятно, сколько буду здесь сидеть.

Я сначала ничего не видел от полумрака, царящего здесь, а потом пригляделся. И удивился. Оказывается, меня впихнули в камеру, где были еще трое задержанных. Я оглядел их.

Двое крепких и здоровых парней, один хилый и тощий мужик. Держатся вместе у окна, о чем-то разговаривают. Стоило мне зайти, как они тут же замолчали и принялись рассматривать меня.

Я потер руки, согревая их, поскольку в камере было довольно прохладно. Потом огляделся, где бы тут присесть. Что это за птицы здесь такие, обычные или нет? Смотрят злобно, как будто я украл у них деньги.

— Ты чего молчишь, кто таков будешь? — спросил тощий мужичонка и похлопал себя по щекам. — Вошел, расскажи все о себе, чтобы люди знали, с кем имеют дело.

— Да мент он, — сказал один их парней, высокий и коротко стриженный, морда кирпичом, кулаки, как молоты. — Я его видел, он корешился с ментами из угро. С этим, как его, Юшкиным.

Мда, угораздило же меня попасть к уголовникам. Ну, спасибо, тебе Гущин. Если выйду отсюда, то я тебе это припомню.

— А так ты мент, получается? — мужичонка соскочил с места, подошел ко мне, издевательски улыбаясь. — Как же это мы удачно с тобой встретились, дружище. Давай, расскажи нам, чего это ты сюда угодил? А то мы с друзьями не знаем, откуда ты и чем там насолил своим, что они своего же сюда засунули.

Парни стали по обе стороны от него, хмурые, крепкие и решительные, готовые к самым отчаянным мерам. Мужик видел, что контролирует ситуацию и поэтому продолжал скалить гнилые желтые зубы.

— А то мы здесь уже заскучать без интересных историй, знаешь ли. Давно уже не видели ничего хорошего и увлекательного. Все уже друг про друга знаем, — мужичонка указал на бойца справа от себя. — Вот это вот Валера, его обвиняют в грабеже товарного склада и убийстве сторожа. А это вот Матвей, — он указал влево. — Он раньше работал на железной дороге и его обвиняют в хищениях. Хотя на самом деле там крало руководство, но они свою жопу прикрыли, а Матвея бросили под танки. Чтобы он за всех отдувался и шёл паровозом. Как ты думаешь, это справедливо?

Я пока что молчал. Тут нельзя говорить просто так, любое слово могут обернуться против тебя. Кроме того, не исключено, что эти твари тоже работают на Гущина или кого-то другого, то есть тоже являются подсадными утками. Которые должны утопить меня в дерьме еще больше, чем я уже попал.

— А что же ты молчишь? — продолжал мужик. — А я знаешь, за что сюда сел? Мне, понимаешь ли, тоже приписывают бандитизм, якобы я там граждан и конторы государственные обирал, на сотни тысяч рублей награбил.

Он приблизился вплотную.

— А раз ты с ментами повязан, то хорошего не жди. Такие, как ты, нас как раз и засунули сюда. Такие, как ты, будут…

Я ударил его в лицо, прямо в продолжающий еще что-то говорить рот. Выбил все редкие зубы и от этого потом у меня даже кровоточила рука. От удара мужичонка отлетел назад и свалился на грязный пол.

— Ах ты, гнида! — заорал Валера и бросился на меня. — На куски порву!

Впрочем, сделал это не только он, но и второй тоже. Видимо, посчитали, что вдвоем смогут лучше справиться со мной. Я отошел назад, чтобы за спиной осталась холодная стена — навык, приобретенный у меня с детства со времен уличных драк.

Об остальном можно не беспокоиться. Парни хоть и выглядели крепкими и сильными, но не думаю, что владеют специальными жесткими методами борьбы. Хотя, наверняка будут использовать все грязные приемчики.

Так и есть. Валера сразу норовил лягнуть меня ногой в пах, а Матвей совал огромный кулак в голову. Я пригнулся и встал боком, и одновременно сам саданул своим кулаком Валеру в живот — просто потому, что он попался первым.

Противник резко выдохнул воздух и осел на пол, на колени. Кажется, я его ударил слишком сильно, как бы кишки не выплюнул наружу.

Матвей ударил меня в лицо, отчего моя голова откинулась назад и ударилась о стенку. Перед глазами потемнело, на мгновение я потерял ориентацию в пространстве.

Но почти сразу же опомнился, отбил другой удар Матвея и оттолкнул его назад. Потом подождал, когда он снова рванет ко мне, ушел от нового удара, уклонился в сторону, поймал нападающего в захват, ударил по ноге, под колено и поднял в воздух. А потом со всего маху уронил на пол.

Получилось очень даже неплохо. Каменный пол чуть не сотрясся от удара и грохота. Обычно, когда я делал этот приём на тренировках, под ногами лежали спортивные маты и ковры, так что последствия не были такие ужасающие. А сейчас Матвей тут же потерял сознание.

В итоге, все мои противники очутились на полу, без сознания. В двери заскрежетал ключ, она открылась и заглянул часовой. Посмотрел на меня, на распростертых на полу других заключенных и строго спросил:

— Эй, ты чего тут устроил?