УГРО: операция «Волкодав»

Глава 4 Ночная охота

Наверное, я закричал недостаточно громко.

— Куда, сволочи? — заорал я так, что у самого чуть перепонки не лопнули. — Пристрелю, суки!

Один парень, тот самый, что возмущался, прыгнул через перила на лестницу и попытался сбежать вниз. Я тоже стоял на этой лестнице, толтко повыше и мог до него дотянуться. Поэтому я пнул его в спину, пожалуй, даже чересчур сильно. Парень впечатался в стену рядом с входной дверью одной из квартир, ударился головой и медленно осел на пол.

Зато двое остальных бросились на меня с заточками. Обгоняя друг друга, они мчались по лестнице вниз с четвертого этажа, скалили и вправду звериные рожи.

Ну что же, застрелить их? Выстрелить одному прямо в морду, второму в живот. Или для начала хотя бы сделать предупреждение? Вообще, шмалять здесь, в подъезде, в ограниченном пространстве — та еще затея, но ничего не поделаешь. Не давать же себя порезать на лоскуты.

Я поднял руку с пистолетом, выстрелил в бабуина справа. Сначала мне было плевать на предупреждение, но в последний момент пожалел идиота. Выстрелил выше, в стену. Пуля отрикошетила, улетела в сторону.

Грабители остановились. Перекошенные рожи изменились, кажется, только теперь они поняли, что были на волосок от смерти. Я не стал стрелять снова.

Просто шагнул к ближайшему и обрушил рукоять пистолета ему на голову. Получилось быстро и эффективно. Урка приподнялся в воздух, отлетел назад и повалился на лестницу. Нож вылетел из руки, зазвенел по ступенькам.

Второй зарычал, как бешеный пес, поднял руку с ножом, и опять рванулся ко мне. Роста он был невысокого, весь чернявый, с большой тыквоподобной головой, глаза выпученные, нос вытянутый и остренький. Вот же зараза, ушлепок гребаный.

Даже и сейчас я не стал стрелять. Можно было бы, за то, что они кражей талонов обрекли ту женщину на голод, но в этот раз я пока что еще снисходительный. Пользуйтесь моей добротой.

В общем, я поднял ногу и ударил ступней в набегающего на меня грабителя. Даже не ударил, а мощно толкнул. Одной рукой непроизвольно схватился за перила, чтобы не упасть.

Удар-толчок получился, что надо. Попал прямо в живот, нападавший скрючился от боли, отлетел к стене, ударился о нее спиной и упал на пол. Нож тоже выронил.

Я огляделся на валяющихся на лестнице грабителей. Теперь они вовсе не выглядели угрожающими и опасными для жизни. Так, не в меру расшалившиеся детишки, которые слишком устали гонять по детской площадке и улеглись спать, кто где горазд.

Сейчас они лежали неподвижно с закрытыми глазами, только немного постанывали. И это вовсе не эротическое шоу. Я подобрал ножики и взял их с собой. Будут оформлены, как доказательства, ведь они ими наверняка угрожали ограбленной женщине.

Потом пнул ближайшего в бок. Тот замычал от боли.

— Вставайте, твари! Быстрее, у меня мало времени. Кто не поднимется, буду лупить, как тупого барана.

Так я быстро поднял их с пола, выстроил цепью, перевязав руки ремнями и повел вниз. Наручников у меня не было, по-моему, их сейчас во всем городе трудно отыскать. Поэтому пришлось обходиться тем, что под рукой. Кстати, перед тем, как двинуться, я быстро нашел на площадке четвертого этажа женскую сумку, а в ней как раз продуктовые карточки и деньги.

На выходе из подъезда меня встретил дворник с поднятой наперевес метлой. Теперь он перестал строить из себя безучастного типа и с открытым ртом смотрел, как я в одиночку конвоирую трех быков.

— Однако, мое почтеньице, товарищ милиционер! — пробормотал он. — Как вы их стреножили ловко! Наш участковый так не смог бы.

На выходе из двора я встретил сумрачного Судакова. Он так никого и не нашел и с удивлением посмотрел на мою добычу. Потом присвистнул и улыбнулся:

— Ну ты даешь, новенький. Фартануло тебе, однако.

Вместе мы сопроводили задержанных в райотдел. По дороге они покачивались на негнущихся ногах и жаловались, что не могут идти дальше. Судаков подталкивал их в спину.

В дежурке их первым делом встретила та самая пострадавшая девушка. Она бросилась на переднего грабителя с кулаками и осыпала его ударами:

— Гады, чтоб вы провалились, я из-за вас чуть руки на себя не наложила!

Потом опомнилась, бросилась к Судакову, который стоял впереди и принялась с ним обниматься:

— Спасибо вам большое, вы даже не представляете, как я вам благодарна.

Постовой пытался оттолкнуть ее и слабо протестовал, указывая на меня:

— Да я ничего не сделал, это все он! Он их поймал! — но счастливая женщина ничего не слышала и все равно благодарила только его.

Ладно, мне особо благодарностей и не нужно. Достаточно того, что я помог человеку. Пользуясь небольшой суматохой, я потихоньку отошел к лестнице и поднялся на свой этаж, где располагался кабинет уголовного розыска.

Так-с, теперь придется сочинять кучу отчетов об этом пустяковом происшествии. Еще и о применении огнестрельного оружия. Бюрократия, насколько мне известно, и в двадцать первом веке, и в двадцатом обладала великим могуществом.

В кабинете сидел Гущин, что-то быстро писал на бумаге карандашом. Глянул на меня мельком, бросил отрывисто:

— Тебя дядя Коля потерял. Ты куда запропастился?

Я уселся на жалобно заскрипевший подо мной стул. Мне кажется или этот мальчишка решил, что имеет право меня погонять? Устроить нечто вроде дедовщины и показать, что он здесь главный? Ладно, пока что я спущу ему этот тон, но если так будет продолжаться, придется поставить его на место. Мне моя прежняя девушка говорила, что в таких случаях мое лицо превращалось в каменную маску, за которой ничего нельзя прочесть.

— Ходил по делам.

Гущин даже не поглядел на меня.

— Докладывать надо, когда куда-то уходишь. Даже в школе отпрашиваются, когда по нужде отходят. А у нас здесь учреждение посерьезнее школы.

Я пристально поглядел на парня.

— А ты у нас, получается, учительница? Марья Степановна Гущина?

Парень усмехнулся.

— Э, Лом, а вот хамить не надо. Я тебя об элементарном прошу, чтобы всегда знать, где ты находишься и чем занимаешься.

В принципе, его требования были достаточно законны и обоснованны. Вот только мне нравился тон, которым они были изложены. Ладно, чего уж там. Все понятно.

В любом коллективе, стоит тебе там появиться впервые, тебя проверяют на прочность. И лучше сразу показать, что у тебя есть острые зубы и ты можешь отчаянно кусаться, прежде чем «старички» окончательно сядут на шею и будут тобой помыкать.

— Послушай, Антон, — сказал я ровно. — Я тебе отчитываться ни в чем не обязан. Я подчиняюсь только Огородникову. И прошу тебя зарубить это на носу.

Гущин ухмыльнулся. Положил карандаш, поглядел на меня.

— Ух ты, какой грозный. Ладно, постараюсь запомнить твои слова. Я их запомню, хорошо запомню. Зарублю на носу, как ты говоришь.

Мы молча сидели, глядя друг на друга, когда вошел Молчанов. Юшков так и до сих пор и не появился. Дядя Коля подошел к своему столу, достал кобуру с пистолетом и нацепил на пояс. Оглядел, поправил, чтобы было удобнее.

— Ломов, ты уже пришел? Пойдем скорее, мы уезжаем. Шнурок ждать не будет.

Мы вышли из кабинета, Гущин снова принялся выводить на бумаге свои каракули, при этом на губах у него блуждала легкая улыбка. На меня он предпочитал не смотреть, хотя из-за моей массы меня трудно было не замечать.

Ну вот, нажил себе еще одного врага на свою голову. Мало мне было противников там, в будущем, так еще и здесь быстренько обзавелся. С другой стороны, пусть знает теперь. И не лезет лишний раз, целее будет.

— А что это за Шнурок такой? — спросил я в машине у Молчанова. Тот, как обычно, уставился в окошко и собирался, видимо, сидеть безмолвным сычом всю дорогу. — Бандит, которого мы должны взять? Или кто-то другой?

Я, как обычно, сидел сзади. Молчанов — спереди. Он оглянулся на меня, как будто только сейчас вспомнил о моем существовании. Впрочем, не сомневаюсь, что это так и было.

— Да, это бандит, — ответил он со вздохом. — Очень дерзкий и опасный. Фамилия Тюрин. За последний месяц со своей шайкой ограбил два магазина и пытался взять сберкассу. Застрелил охранника, когда тот пытался сопротивляться. Одного из своих подельников задушил шнуром от обуви, отсюда и кличка.

Ого, в чрезвычайных обстоятельствах даже шнурки могут быть опасными. Надо же, я даже и не подозревал, что ими можно убить человека. Надо поосторожнее обращаться с обувью.

— И сейчас мы поедем его брать? — спросил я. — А кто еще участвует в операции? Мне кажется, что на человека, который так умело орудует нитками, опасно идти только вдвоем. Особенно, если он будет не один. А они вечно ходят не одни, а группами.

Молчанов кивнул. Отвернулся, посмотрел вперед.

— Конечно, мы будем не одни. Осведомитель сообщил, что сегодня вечером Шнурок со своими приспешниками будет отдыхать в закусочной «Белая роза». Там мы его и должны будем взять. Нам будут помогать еще пятеро сотрудников.

Ну, это уже кое-что. Интересно, а сколько людей в шайке Шнурка? Если хотя бы пятеро и все вооруженные, то нам надо еще больше народу.

— А план какой? — я все никак не мог угомониться и продолжал пытать старшего товарища вопросами. — Мы будем брать его в заведении или на выходе? Если внутри, то могут пострадать другие посетители.

Молчанов недовольно покосился на меня.

— Конечно же, мы будем брать их на выходе. Я знаю, что внутри брать опасно. Шнурок очень опасен и непредсказуем. Может с легкостью начать палить во все стороны, прикрываться посетителями, как живым щитом. Все это мы обсуждали с руководством, великий ты наш стратег и тактик. Твое дело стоять в сторонке и только в крайнем случае, слышишь, в очень крайнем случае идти на помощь.

Он погрозил пальцем.

— Смотри у меня, знаю я вас, молодых да ранних. Полезешь без разрешения, подставишь голову под пули, тебя ранят или прикончат, еще чего хуже. А мне отвечать, как допустившему тебя на операцию. Огородников тоже приедет, но он будет занят, не лезь к нему со своими расспросами.

Что-то он чересчур сгущает краски. Перестраховывается. Но тут не поспоришь, как с Гущиным. Захочет, тут же отправит меня обратно.

Ладно, со стороны поглядеть тоже неплохо. Жаль, нет попкорна и газировки, а еще мягкого кресла, чтобы сидеть и наблюдать за открывшимся зрелищем.

Когда мы подъехали к месту засады, на улице уже стемнело. Оно и понятно, весь вечер Шнурок будет сидеть в трактире, будет пировать, гулять и веселиться, а мы будем ждать здесь, в темноте и на холоде, как бродячие псы.

Хотя, это как посмотреть. С другой стороны, мы сидим в засаде, как охотники на тигра-людоеда, отведавшего сладкого человеческого мяса. Ждем, когда он выйдет с водопоя.

Вернее, не тигра, а волка. Он должен появиться со всей своей стаей. И нам надо дождаться, пока он отделиться от других посетителей-овечек и только тогда напасть на него. Как волкодавы.

Закусочная с романтическим названием «Белая роза» на поверку оказалось большим зданием с высокими потолками, окна которого светились от яркого света, а внутри звучала музыка и кричали разухабистые пьяные голоса. Музыка, конечно же, была живая, исполняемая на пианино, скрипке и гармони.

Улица, на которой расположилось заведение, уже почти погрузилась в сон. Во всяком случае, в двухэтажных домиках, стоящих вдоль улицы, почти не было огней. Почтенные советские граждане, живущие в них, наверное, уже лежали в своих постельках и видели десятый сон.

Если только они смогли уснуть вопреки шуму, доносившемуся из кабака. Около домов стояли редкие машины. Изредка вдали пробегали черные силуэты собачек, горделиво бегущих по своим собачьим делам.

— И долго нам ждать придется? — спросил водитель дядя Миша. — Я к тому, что хочу подремать. Вторые сутки за рулем, без перерыва. Забыл уже, как жена и дети выглядят. И сплю урывками.

Молчанов сначала не ответил. Мы стояли в подворотне, недалеко от заведения, вход и окна были, как на виду. Сейчас мой коллега пристально вглядывался в закусочную. Дальше через улочку стоял грузовик с другими нашими сотрудниками, готовыми к активным действиям.

— А вот это мы сейчас и узнаем, — наконец, ответил Молчанов и кивнул на неприметного человечка в кепке, вынырнувшего из закутка рядом с кабаком. Он быстренько подскочил к нам, заметил Молчанова на переднем сиденье и споро заговорил с ним через открытое окошко:

— Он здесь. С ним еще четверо. Девки еще есть. Сидят, гуляют. Дичь заказали, вино и водку. Шикуют. Еще не скоро освободится. Я дам сигнал, когда будет время.

Сказав это, человечек надвинул кепку глубже на голову, стараясь прикрыть лицо и побежал обратно к «Белой розе». Там нырнул в закуток и исчез.

— Ну вот, дядя Миша, понятно теперь? — удовлетворенно ответил Молчанов. — Отдыхай, не торопись. Мы еще нескоро приступим.

Шофер не заставил себя долго упрашивать. Откинулся назад, накрыл кепкой лицо, чтобы свет фонарей не бил в глаза и, судя по храпу, мгновенно уснул. Молодец, дядя Миша. Использует каждое мгновение для отдыха.

Может быть, мне сделать точно также? Правда, что плохо, иногда у меня бывает слишком крепкий сон. Пушкой не разбудишь, даже если меня упаковать и использовать вместо снаряда. Поэтому, раз уж я не хочу пропускать все самое интересное, придется потерпеть и не спать.

Поэтому пришлось сидеть, молчать и думать о своем. Молчанов не очень удобный оппонент для интеллектуальной и забавной дискуссии. Он тоже погрузился в раздумья и безмолвно сидел, изредка потирая подбородок.

Так прошло много времени. Я приверженец механической наручной техники, поэтому на руках у меня были не электронные, а обычные часы. Правда, циферблат с подсветкой. Изредка поглядывая на него, я отмечал, что маленькая стрелка медленно движется к полуночи. За все это время мы с Молчановым перекинулись всего парой слов, если и того не меньше.

Ну и хорошо. Мне как раз есть о чем поразмышлять. За это время я окончательно смирился с мыслью о том, что застрял в прошлом. Может быть, еще есть какие-то способы вернуться обратно, хотя там меня никто не ждет. И кроме того, мне надо найти здесь Борзого и обезвредить, как здесь говорят, что означает попросту прикончить.

Что мне еще импонировало, так это простота и суровость расправы с преступниками. С бандитами тут разговор короткий. Если его руки по локоть обагрены кровью, то с ним не церемонились при задержании. Могли пристрелить на месте и впоследствии отделаться только незначительными замечаниями.

Если же бандит сдался и его взяли живым, то очень скоро все равно приставят к стенке и пристрелят, как бешеную собаку. Никто не уходит от справедливого возмездия. Как раз по мне, я одобряю такие методы искоренения преступности. Если уж рубить, так под корень.

Не то, что в нашем лояльном двадцать первом столетии, когда для того, чтобы наказать преступника надо одолеть сотни препятствий, как в страшной сказке.

Под конец я все-таки не выдержал и задремал. Потихоньку начал проваливаться в еще более глубокий сон, но в это время издали раздался тихий свист. Я тут же проснулся и огляделся. Водитель перестал храпеть.

Из-за угла ресторации выглянул давешний типок в низко надвинутой кепке. Указал назад, махнул рукой.

— Ну все, началось, — сказал Молчанов и полез из машины.

Я последовал за ним. Несмотря на все запреты, пропускать забаву я не собирался. И на всякий случай хотел находиться поближе к месту действия.

Со стороны другой улочки к закусочной стремительно скользили бесшумные тени. Это наша подмога, готовятся к захвату. Жаль, что место все-таки выбрано слишком людное, но, видимо, Шнурок слишком осторожен, поймать его в другом месте не получается.

Придется рискнуть. Если противники от души назюзюкались, то задержание может пройти быстро и эффективно. Даже не успеют понять, что случилось.

Но когда из кафетерия повалили посетители, стало ясно, что без шума, криков и крови не обойтись.