УГРО: операция «Волкодав»

Глава 13 Сходка. Подготовка

Машин понаехало не так много, как я предполагал. Все-таки, времена сейчас другие.

Карета скорой помощи, наш фургончик во главе с Резниковым, да еще и начальник Заречного райотдела Коростылев прикатил. Пухленький боровичок, быстро семенящий на коротеньких ножках.

Дежурный следователь и криминалист еще только ехали. Эта ночка выдалась бурной для всего города. У них было много вызовов.

— Это Шрам, — сказал начальник райотдела. — Вы что, не читали его описания? Это на него мы устроили засаду пару дней назад. Ушел тогда, зараза. Но сколько веревочки не виться, все равно он на ней повесился.

— Мы тоже за рекой поработали, — сказал Кузнецов. Лицо испачкано, гимнастерка и штаны в грязи. На руках пятна пороха. — Нападение на ювелирку в нагорной части на Дятловых горах. Предотвратили в самый последний момент. Половину застрелили, половина сдалась. У всех здесь, я смотрю, до последнего стреляли.

Он указал на одного, со свежей раной на лбу, полученной, видимо, в недавней драке.

— Ты смотри, какие рожи. Сущие звери. Сторожей застрелили, даже не поморщились. Я уверен, специально всех хотели замочить, чтобы их потом не опознали. А если бы этот мальчишка был рядом, тоже прикончили бы, не задумались.

Что верно, то верно. Я уже навидался всякого на службе, поэтому знал, что Кузнецов прав. Эти звери и в самом деле почувствовали запах крови. И готовы лить ее без удержу. Может быть, в этом еще виновата прошедшая война, приучившая людей к жестокости и оставившая у них в душе неизгладимые раны. Гораздо более опасные физических травм.

Тот парнишка у запасного входа сумел избавиться от ремня, которым я его связал. И убежал. Так что здесь я тоже просчитался. Плохо, очень плохо. Упустил Борзого, так еще и эта мелкая рыбешка уплыла.

Закончив с формальностями, мы продолжили патрулирование. Ни о каком прерывании дежурства не было и речи. В моем гламурном двадцать первом столетии после перестрелки наверняка пришлось бы поехать в больницу и показаться врачу, пройти курс психотерапии.

А здесь ничего подобного. Просто утерлись, почистили одежду от грязи, раненого коллегу отправили в лечебницу, пополнили боезапас и отправились дальше, в увеселительную прогулку по Заречному району.

На встрече с Борзым и шайкой Шрама наши приключения не закончились. Не успели мы отойти и пары километров, как снова услышали крики, шум и возню. Отправились в сторону суматохи, чтобы выяснить, в чем дело и столкнулись с групповой дракой.

Дрались человек десять пьяных мужиков. Сначала обходились кулачками, а потом перешли на ножички. Мы успели вовремя, как раз, чтобы предотвратить несчастный случай.

Причем мужики разошлись так сильно, что не обратили внимания на наши окрики и даже предупредительный выстрел в воздух. Дело было неподалеку от побережья реки, видимо, свежий речной воздух опьянил и без того затуманенные головы драчунов.

Другого объяснения, пожалуй, не было. Темная масса дерущихся людей копошилась перед нами и оттуда доносились ругательства и пьяные выкрики.

— Слушай, Ломов, можешь побыть тараном? — спросил Кузнецов. — Видишь, они совсем озверели? Надо ворваться внутрь этой свалки и угомонить самых активных. Тогда и остальные тоже успокоятся, понимаешь? Ты начни, а мы за тобой.

Я кивнул, поправил одежду и решительно шагнул к куче. Кузнецов что-то сказал мне вслед, но я его уже не слышал. Разом очутился возле массы дерущихся мужиков и с силой толкнул одного, ближайшего ко мне. Он упал вперед, под ноги другим.

— Милиция, граждане! — гаркнул я во все горло. — Прекратите беспорядки!

Но граждане не слышали меня. Можно было еще долго увещевать их, взывать к чувству долга и пробуждать уснувшую совесть, усыпленную парами алкоголя.

Но вместо этого пришлось действовать более жестко. Я двинулся дальше, прямо в кучу малу. Это напоминало мне групповые драки стенка на стенку, в которых я участвовал, когда был подростком.

Начал раздавать тумаки направо и налево. Сил особо не сдерживал, все равно у пьяниц в таких ситуациях как будто появляются ангелы-хранители. Даже если охаживать их по черепам пудовыми гирями, большинство все равно отделается небольшими ушибами.

Под моими ударами люди разлетались, как кегли. Вскоре я успокоил добрую половину и остальные начали приходить в себя. В это время подоспели и другие патрульные и тоже начали разгонять драчунов.

— Милиция! — закричал Кузнецов. — Прекратите драку!

Ему пришлось сделать еще один предупредительный выстрел и только тогда сражающиеся наконец очнулись. Некоторые пытались убежать, но мы остановили почти всех и повели гуртом в ближайшее отделение милиции.

Там были очень удивлены, когда нам удалось привести так много народа. Для всех них в камерах не нашлось места. Впрочем, это уже были не мои проблемы, часть задержанных они, скорее всего, вскоре отпустят, а нам нужно было продолжать обход.

Больше однако, ничего сверхошеломительного не случилось, мы только приняли заявление об еще одном ограблении от одного старика, но найти преступников не удалось. Они бесследно растворились в лабиринте улочек. Мы рыскали по району, но грабителей и след простыл, как говорится.

К тому времени уже забрезжил рассвет и мы вернулись на базу. Я отправился снова в райотдел, вернее, меня подвезли ребята из Ленинского района. Наш кабинет пустовал, но мне было на все плевать. Рухнув на диванчик, я заснул мертвецким сном.

Гребаный Ломов все-таки зацепил Борзого. Попал в предплечье. Он едва успел увернуться, иначе этот урод пристрелил бы его. Осмотрев рану, Борзой понял, что в ближайшее время не сможет уверенно держать пушку. В бою с таким противником это может стать роковым просчетом.

Поэтому он решил спрятаться. Ломов все равно пойдет к запасному выходу. Значит, надо дождаться, пока он пройдет. Борзой нашел открытый кабинет в коридорчике за поворотом.

Вошел, запер за собой дверь. Встал напротив двери. Огляделся. В полумраке виднелись стол с пишущей машинкой, стулья, два шкафа. Бумаги, чернила, счеты. Обычная контора. Здесь, наверное, сидит бухгалтерия.

В коридоре раздались тихие, но тяжелые шаги. Это проклятый Ломов. Борзой поднял здоровую руку с пистолетом, нацелил на дверь. Если великан будет ломиться сюда, он угостит его пулей.

Тот, в коридоре, коснулся ручки двери. Проверил, убедился, что заперто. Пошел дальше. Шаги замерли в коридоре и Борзой позволил себе расслабиться.

Подождал еще. Убедился, что противник ушел. В тишине слышалось его хриплое дыхание. Раненая рука чертовски болела.

Затем выскользнул в коридор. Никого. Все тихо. Борзой направился к запасному выходу.

Возле двери нашел связанного Чижа, без сознания. Да, парнишке не повезло наткнуться на Ломова.

Борзой развязал Чижа, похлопал по щекам. С трудом привел в чувство. Если бы парень не очнулся, пришлось бы бросить его. Борзой не собирался тащить лишний груз.

— Эй, эй, не надо бить! — Чиж пытался отвернуться, когда Борзой хлестал его по щекам. Кажется, он слишком увлекся. Но он ранен, ему не помешает помощник.

— Ты идти можешь? — спросил Борзой.

Помог подняться. Вместе они вышли с злополучного склада, подошли к забору. Перелезли и быстро побежали по улочке. Пара поворотов и склад остался далеко позади.

Но далеко уйти не успели. За одним из домиков их кто-то окликнул. Они огляделись.

— Да это же Топор, — сказал Чиж. У него было кошачье зрение, раз мог так хорошо видеть в темноте. — Ты смотри-ка, тоже выбрался.

Но Борзой и сам уже видел. Из-за сломанного забора выбрался Топор, лицо и тулуп в крови. Вот кто сражался с ментами до самого конца.

— Ты как выбрался? — спросил Борзой. — Ты что, железный, что ли? Сколько-то в тебя попали?

— Три, — хрипло ответил Топор, подойдя к ним. В руке он держал топор, украденный во дворе, где он прятался. И еще его немного пошатывало. — Чертовы псы попали в меня три раза. Я сам не знаю, как выбрался.

Вдали, со стороны склада, послышался автомобильный гудок. Они оглянулись.

— Пошли отсюда, — сказал Борзой.

Грабители пошли дальше по улочке. Топор держался за плечо Чижа. Они успели пройти несколько сот метров, как снова наткнулись на знакомые лица.

Из темноты вышли двое типов. Борзой их не узнал, а Чиж улыбнулся.

— Это же Фомич и Лохматый, — сказал он. Опять узнал своих в темноте.

Да, точно. Это были те двое, которых Шрам отправил стоять на стреме. Один пожилой, косолапый, типичный крестьянин — это Фомич. Другой лысый, с животиком, мужик лет тридцати пяти. Это Лохматый.

— А, это вы, черти позорные, — сказал хрипло Топор, подняв голову. — Какого хера вы сюда явились? Хотите, чтобы я вам башку снес?

Он поднял было топор, но не удержал руку и чуть не упал. Чиж помог ему устоять на ногах. Парочка новоприбывших сначала отшатнулась, потом они увидели, в каком состоянии Топор и успокоились.

— Он тему базарит, — сказал Борзой. — Реально, какого хера вы приперлись, не запылились? Как вы могли сторожа пропустить? Из-за вас вся наша кодла полегла. Не знаю, Шрам жив или нет.

— Помер Шрам, — отозвался Топор. Он еле стоял на ногах, опершись на Чижа и опустив голову вниз. — Я сам видел, как его пристрелили. Он умер у меня на руках. Из-за таких чертей, как вы!

Если бы он был в порядке, Фомичу и Лохматому пришлось бы тяжко. Но сейчас он не мог и шевельнуть и пальцем. Борзой увидел в этом хорошую возможность. Он нащупал пистолет в кармане здоровой рукой.

— Что скажете, пацаны? — спросил он. — Вам конкретная предъява.

Фомич и Лохматый переглянулись.

— А что тут скажешь? — переспросил Фомич. — Мы стояли на стреме, как и сказано. Мимо нас никто не проходил. Может, второй сторож через Косого и Слона прошел? Мы никого не видели.

Верно, может действительно так и было. Но сейчас это уже не важно. Кто-то должен ответить за провал. И стать козырем Борзого на пути к главенству в шайке.

Лохматый не испугался.

— А чего это ты мне предъявляешь? — спросил он и ощерился. — Ты вообще непонятно откуда приперся, я тебя знать не знаю. Первый раз вижу. Иди нахер или я твои правилки тебе в глотку вколочу и из задницы вытащу.

Он сплюнул Борзому под ноги. Отвернулся, сказал Фомичу:

— Нахера ты с этой крысой вообще базаришь?

Ну, и отлично. То, что надо. Для того, чтобы встать во главе группы, нет лучшего способа, чем подавить маленький бунт. Борзой достал пистолет из кармана и выстрелил в Лохматого в упор.

Пуля попала бандиту в лысую голову. Фомича обдало фонтаном крови. Лохматый упал на землю, чуть подергал ручками и ножками, да и затих.

— Я задал вопрос, а он на него не ответил, — сказал Борзой и посмотрел на остальных.

Чиж и Фомич отвели глаза, а Топор тоже сплюнул и сказал:

— Ну и правильно. Из-за этой сволочи погиб Шрам.

Оглянувшись на шум со стороны склада, Борзой скомандовал:

— Пошли дальше.

Теперь все послушно тронулся в путь дальше. Это хорошо. Пусть привыкают.

Спасибо Ломову, думал Борзой, пока они шли среди грязных узких улочек. Ты мне расчистил путь к власти в кодле.

— Куда податься? — спросил он на ходу. — У нас есть кто-нибудь, с кем можно скорешиться?

— Есть один, его Шнурок зовут, — хрипло ответил Топор. — Шрам с ним кореш был. Хороший, ровный человек. Авторитетный. Он нас примет.

— Ну и лады, — ответил Борзой и они отправились к Шнурку. — Показывай дорогу.

К ровному человеку они прибыли под утро. Тот жил в отдельной двухэтажной хате. Но самого Шнурка дома не оказалось. Там осталось только трое его подручных.

— А вы че, не слыхали, что ли? — спросил один из них, по кличке Коготь. — Наехали на нас менты, всю шайку разбомбили. Шнурок в бега подался.

— Ну и лады, — сказал Борзой. — А вы чего не побежали?

— А нам терять нечего, — спокойно ответил Коготь, худой, как щепка, сутулый и бледный. Он курил самокрутку. — Пусть псы приходят, попробуют нас взять. Кровью умоются.

Борзой поглядел на него. Духовитый малый, готов к смерти. Такой может стать отличным помощником.

— Тогда вы теперь с нами будете, — сказал он. — Пристегивайтесь или пропадете. Много славных дел провернем. Только чур, уговор, подо мной ходить будете.

Топор в это время лежал у знакомой марухи, лечился. Он возразить не мог. Фомич и Чиж промолчали. Коготь посмотрел на дружков. Потом поглядел на Борзого и поднялся.

— А это уже как Кирпич решит, — сказал он и посмотрел в глаза Борзому. — Он сегодня сходку назначил. Если он тебя утвердит, то у нас вопросов не будет.

Хата Кирпича была слишком мала, чтобы вместить всех участников сходки. Да и оставаться в ней уже было нельзя, после покушения.

Поэтому мероприятие назначили за городом, в одном из дачных массивов недалеко от реки. Дом выстроен на славу, двухэтажный, большой, просторный. Только выйдешь с крыльца и перед тобой с возвышенности сразу открывается панорама реки и город Горький.

Видно место, где Ока и Волга сливаются в один рукав. От крыльца сразу идет луг, на котором обычно пасутся коровы. Он доходит до реки, где летом купаются ребятишки. Вдали стоят другие дома, тоже большие и светлые. Благодать, да и только.

К месту проведения сходки главари банд приехали вечером, особо не таились. Кирпич мрачно смотрел на них через окно. Все пространство перед домом заставили автомобилями. Так и спалиться перед ментами недолго.

Ничего не боятся, думают, что это они короли города. И даже не хотят думать хотя бы на пару ходов вперед. А власти уже наверняка подготовили план, как вычистить Горький от уголовных элементов.

Он уже выяснил, кто покушался на его жизнь. Среди прибывших авторитетов этой сволочи не было. Не приехал, решил не рисковать. И правильно сделал. Иначе Кирпич его разорвал бы на части голыми руками.

Паштета жалко. Они познакомились давно, лет пятнадцать назад. До этого знали друг друга заочно. За время знакомства, переросшего в дружбу, Паштет спас ему жизнь, по меньшей мере, два раза. А еще он был незаменимым помощником. Помнил все, что нужно, всегда мог дать ценный совет.

— Ну, ты как, милый? — спросила Морозова. — Все в ажуре?

Она подошла по привычке сзади, обняла его за плечи, прижалась молодым, горячим телом. Кирпич курил самокрутку с крепким табачком и настороженно смотрел в окно. Он походил на старого матерого волка, глядящего, как волки его стаи собираются в пещере.

— Ничего, разберемся, — хрипло сказал Кирпич.

Потушил самокрутку, окурок хотел спрятать в карман, по старой лагерной привычке. Потом опомнился, подумал, что сейчас находится на воле, можно не экономить на табаке. Хотел выкинуть окурок. А потом еще раз подумал, что от тюрьмы не зарекаются и не стал выкидывать окурок.

Спрятал в карман. Туда же, где находилась заточка.

Обернулся, приобнял Клеопатру, похлопал по тугим ягодицам, сжал их. Клеопатра невероятно чувственная и страстная. Даже в его возрасте, после утренних плотских забав сейчас, вечером, он не отказался бы трахнуть ее. Сейчас бы бросить девушку в постель, сорвать с нее одежду, с ворчанием прижать к себе.

Но отвлекаться нельзя. Не время думать о бабах.

Дверь в комнату скрипнула, вошел Поздняков Василий Юрьевич, погоняло Людоед. Как-то он суровой зимой плетанул с сибирской зоны, то есть ушел в побег. В компании с тремя другими арестантами.

Долго плутал по лесам, а к людям вышел только один. Ходили слухи, что спутников использовал в качестве закуски. Поэтому и выжил. Как бы то ни было, зубы у Людоеда были острые, словно он их стачивал напильником.

Раньше он был уровнем ниже Паштета, командовал торпедами, а после гибели соратника Кирпич приблизил его к себе. Тем более, что это Людоед расколол несостоявшегося киллера и выяснил, кто организовал покушение.

— Все готово, Кирпич, — глухо сказал он. — Люди ждут.