Ужасно-прекрасные лица

Глава 21. Два года назад

— Вы готовы? Лучше сядьте, прежде чем слушать, — объявляет мисс Тао, улыбаясь мне так, словно у неё за спиной лучший в мире сюрприз и ей не терпится его преподнести.

Мы уже сидим на полу студии, слишком уставшие, чтобы стоять после изнурительных репетиций предстоящего концертного тура. Я вытираю полотенцем пот на ключице и делаю глоток из бутылки с водой, ожидая услышать, что наш сингл только что стал платиновым, или, может быть, из "Сладкой каденции" снимут фильм.

— Помните ту эпизодическую роль, о которой я говорила? — спрашивает мисс Тао. — Команда Чжин-Хвана У только что подтвердила. Он будет приглашённым актёром в финале сезона.

Я вскакиваю с пола и ору прямо в лицо мисс Тао:

— Вы же не прикалываетесь надо мной, правда?!

— Они подписали контракт только сегодня утром, — говорит она. — Я знала, что тебе это особенно понравится.

— Моя доска мечты сработала, — я делаю вид, что вытираю фальшивую слёзы.

— Вау, не могу поверить… — изумлённо бормочет Мина.

— Разве у него нет девушки? — мягко замечает Кэнди.

Я бросаю на неё косой взгляд. По большей части, отношения между нами вернулись к хрупкой нормальности, существовавшей "до". Например, Кэнди делает вид, что ничего никогда не было, а я упрямо избегаю думать об этом. Но дело в том, что горькое послевкусие от её полного отказа никуда не делось, и время от времени оно всплывает и просачивается в наше общение.

— У неё же нет кольца на пальце, — возражаю я.

Чжин-Хван и Брейли по-прежнему вместе, но, принимая во внимание среднюю продолжительность отношений знаменитостей, он может стать холостяком в любой день.

— Будь осторожна, когда с ним общаешься, — говорит Кэнди. — Никогда не знаешь, как это преподнесут светские хроники.

— Нельзя так зацикливаться на репутации, Кэнди, — парирую я. Затем, немного мстительно, я спрашиваю: — И ещё, ты бы предпочла розовое или фиолетовое платье подружки невесты для моей предстоящей свадьбы?

Кэнди бросает на меня холодный, невесёлый взгляд и отворачивается. Я игнорирую её реакцию и продолжаю обсуждать с Миной плюсы и минусы весенне-летней свадьбы.

Это она оттолкнула меня и велела держаться на расстоянии.

Именно этим я и занимаюсь.

Я полностью ожидала, что суперзвезда калибра Чжин-Хвана появится в студии с президентским кортежем, что там будет охрана от пола до потолка, фанаты будут кричать ему, он будет уворачиваться от них и папарацци, чтобы попасть в студию.

Но Чжин-Хван прибывает без свиты, только с помощником и менеджером. Он представительный и скромный, точно такой, каким предстаёт на экране. Он приветствует всех с безупречными манерами, без намёка на высокомерие знаменитости или уроженца Нью-Йорка.

Чжин-Хвана заметило развлекательное агентство во время поездки в Сеул, когда ему было 13 лет. Для стажёров является нормой годами трудиться в компании в надежде, что их выберут и они станут частью группы, но Чжин-Хван дебютировал быстро и практически в одночасье стал сольной сенсацией. И, конечно, у него широко разрекламированные отношения, но я не могу не смотреть на его точёное лицо — то самое, которое изображено на его постерах, висящих на стене моей комнаты. И, о боже, он поймал мой взгляд, он подходит...

— Так приятно познакомиться с тобой, Санди, — Чжин-Хван берёт меня за руку для пожатия.

Я не знаю, как переживу этот разговор, не говоря уже о том, чтобы сняться с ним в какой-то сцене.

— Можно просто Санни, — я выдавливаю из себя, надеюсь, небрежную улыбку.

Предупреждение Кэнди звучит у меня в голове. Будь осторожна, когда с ним общаешься.

Я энергично пожимаю ему руку.

— Младшая сестра тебя очень любит, — говорит Чжин-Хван. — Не возражаешь, если мы сфоткаемся для неё?

Не могу поверить, что он это правда сказал.

Международная суперзвезда Чжин-Хван У только что попросил сфотографироваться со мной.

— Да, конечно, конечно! — я даю ему три быстрых утвердительных ответа подряд на случай, если он передумает.

Он обнимает меня рукой, поднимает свой телефон под оптимальным углом для селфи, приближает своё лицо к моему и небрежно делает несколько снимков. Я потрясена, как у меня ноги ещё не подкосились.

— Вот, дай мне свой номер, я пришлю тебе фотки.

Слегка дрожащими пальцами я набираю свой номер в его телефоне.

По дороге домой из студии тем вечером я проверяю телефон и вижу, что Чжин-Хван подписался на все мои аккаунты и лайкнул несколько моих постов. Ближе к полуночи я получаю от него сообщение с прикреплёнными нашими фотографиями, на всех из которых у меня невероятно натянутая улыбка.

Чжин-Хван проводит на съёмочной площадке всего 2 дня, и каким-то образом мне удается сделать так, чтобы из-за моей одержимости все наши совместные сцены не стали невыносимо неловкими. Или, может быть, он просто был достаточно любезен, чтобы не упоминать об этом. К концу второго дня мы немного посмеялись за монтажным столом и даже сблизились на почве общей любви к кошкам, хотя наша сильная аллергия не позволяет нам завести ни одной. Я была готова к тому, что на этом эта короткая сказка закончится. Мы вдвоём будем увековечены в одной из серий шоу; мои мечты полностью осуществились.

Я не ожидала, что уже на следующий день он отправит мне сообщение о том, как прекрасно провёл время на съёмочной площадке.

Или что он снова напишет мне на следующий день и спросит, могу ли я предложить хороший магазин пончиков в Лос-Анджелесе.

Два дня спустя он снова пишет мне, чтобы спросить моё мнение о последнем фильме "Форсаж", и в итоге у нас неожиданно разгораются жаркие дебаты об окончательном рейтинге каждого фильма франшизы.

Не успела я оглянуться — и мы переписываемся почти каждый день.

Он постоянно в разъездах, поэтому сообщения приходят через случайные промежутки времени из непредсказуемых часовых поясов. Каждое сообщение, которое я получаю, — это прямой выброс адреналина, от которого сердцебиение учащается, возникает головокружение, а меня трясёт нескольких часов кряду. Всякий раз, когда в ответах наступает затишье, я впадаю в лёгкую депрессию, убеждённая, что написала что-то слишком глупое, и он просто заблокировал мой номер.

Но он всегда отвечает.

Он рассказывает мне о мероприятиях, которые посещает, делится глупыми розыгрышами, которые разыгрывают над ним попутчики, присылает фотографии огромных тарелок лапши, которые съедает в полночь вопреки утверждённому компанией плану питания. И когда мы обсуждаем иронию того, что оба играем старшеклассников, упуская при этом реальный школьный опыт, я забываю, что разговариваю с объектом своей одержимости. Постепенно у меня появляется новый ежевечерний ритуал — перечитывать все цепочки наших сообщений от начала до конца и любоваться на его имя, помеченное вверху.

Затем в 01:03 ночи вторника приходит сообщение, которое меняет всё.

Я перечитываю сообщение снова и снова, пока буквы не сливаются на экране.

Я подумываю о том, чтобы показать текст Мине и узнать её мнение. Мы делились друг с другом почти всеми секретами. Единственное, о чём я никогда не рассказывала ей, — это о том, что произошло между мной и Кэнди.

Я снова перечитываю сообщение Чжин-Хвана, задерживаясь на последней фразе. Скучаю по тебе.

Меня охватывает страх быть отвергнутой, и я начинаю сомневаться в значении его слов.

Друзья же так говорят друг другу, верно?

Встречаться с друзьями по шоу-бизнесу — с этом же нет ничего плохого, не так ли?

Я придаю этому слишком большое значение, так?

Как бы я ни старалась игнорировать её существование, и как Кэнди так любезно напомнила мне, у Чжин-Хвана есть девушка — Брейли. Его красивая, талантливая, невероятно известная девушка, поклонники которой, как известно, яростно защищают его и склонны к массовым скоординированным онлайн-атакам всякий раз, когда считают, что Брейли обошли вниманием.

Но когда Джин Хван появляется в студии и дарит мне коробку пончиков из пекарни, которую я ему порекомендовала, я, не раздумывая, приглашаю его к себе в трейлер.

Он наклоняется и целует меня, как только закрывается дверь моего трейлера.

Когда я отвечаю не сразу, слишком ошеломлённая происходящим, Чжин-Хван колеблется, отстраняется и вопросительно смотрит на меня:

— Мне очень жаль, я думал, мы...

Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к его губам, заглушая его половину извинения ещё одним поцелуем.

Неважно, что после этого я становлюсь худшей из худших, самой худшей из девушек, из тех, о ком другие девушки пишут песни ненависти, из тех, кого вываляют в грязи, и они никогда не оправятся, если кто-нибудь когда-нибудь узнает о том, что я делаю.

Он меня выбрал. Он меня хочет. Всё остальное не имеет значения.

Он отрывает губы от моих и опускает голову на изгиб моей шеи. Он проводит поцелуями влажную дорожку вверх, затем прикусывает зубами моё ухо.

Раздаётся несколько ударов в дверь моего трейлера. Не успеваем мы их услышать и отстраниться друг от друга, как дверь открывается.

Кэнди просовывает голову внутрь.

— Перерыв окончен, нас зовёт режиссёр, — говорит она.

— Да, я сейчас буду, — отвечаю я.

Она не спрашивает, почему мы одни, почему атмосфера такая напряжённая, почему волосы Чжин-Хвана в ещё большем беспорядке, чем были, когда он только приехал, почему я вдруг стала нервно заикаться.

Но когда Кэнди, не сказав больше ни слова, отворачивается и закрывает дверь, первый укол вины пробивается сквозь розовые слои иллюзии. Тогда-то я и осознаю, что натворила.

Мы с Миной сидим в отдельной кабинке в эксклюзивном японском ресторане, стол перед нами до краёв заставлен маленькими керамическими блюдами — пухлыми клецками гёдза, блестящими палочками якитори, золотисто-коричневым карааге, нежными ломтиками сашими.

Мы заказали слишком много еды на двоих, но это наш первый свободный вечер за целую вечность. Кэнди с нами не поехала; она отклоняла наши приглашения снова потусоваться, настаивая на том, что ей нужно подготовиться к концертному туру, хотя мы репетируем без остановки уже несколько месяцев.

Несколько недель назад я наконец не выдержала и всё рассказала Мине. Сначала она была шокирована, но, как и ожидалось, приняла все мои плохие решения без какого-либо осуждения, и от этого я уже меньше чувствовала себя абсолютным мусором.

— Итак, — Мина наклоняется и шепчет, хотя мы одни в кабинке, а шум в столовой достаточно громкий, чтобы заглушить всё, что мы говорим в этих стенах. — Ты осталась у него на ночь в пятницу, верно? Что было?

— Ну, много чего... — внезапно я осознаю, что мы находимся на публике, и что я ещё не до конца всё обдумала. Жар разливается по щекам, и я заканчиваю невнятно: — ...случилось.

Глаза Мины широко распахиваются:

— Так вы...?

Я тереблю изогнутую соломинку в стакане и киваю.

Мина несколько раз моргает и осторожно спрашивает:

— Как это было? Ты в порядке?

Неожиданно — вот как оно было.

Из-за нашего плотного графика нам с Чжин-Хваном удалось потусоваться всего несколько раз. И чтобы нас не сфотографировали вместе, мы встречаемся только посреди ночи. Потому что, как бы часто я ни шутила о нашем с ним романтическом будущем, на самом деле всё гораздо менее романтично.

В прошлую пятницу он позвонил мне в 23:40 и пригласил к себе домой.

Там мы смотрели фильм, а в следующую минуту уже целовались, а потом он задрал мою футболку, и я не остановила его.

Я сама этого хотела. Я мечтала об этом всю жизнь.

Именно это я сказала себе на следующий день, когда мне стало больно мочиться, в унитазе была розовая кровь, а в телефоне не было от него сообщений. Но большие выжидающие глаза Мины пригвоздили меня к месту, и я больше не могу заставить себя лгать.

— Всё произошло очень быстро. Думаю, я сама была в шоке, — нервный смех, который вырывается у меня, непривлекателен и громок.

Я думала, что Мина быстро утешит или расстроится из-за меня, но её ответ меня немного ошеломил.

— Да… — Мина смотрит в свою тарелку. — У меня в первый раз всё тоже было не столь уж замечательно.

Я подскакиваю на стуле, как ужаленная. За те два с лишним года, что я её знаю, Мина ни разу не упоминала о том, чтобы у неё был парень или хотя бы какие-то отношения.

— С кем это было? — нетерпеливо спрашиваю я.

— Просто один парень из той же стажёрской программы, на которую я ходила, — быстро отвечает она. — В нарушение правил мы встречались тайно. После того, как меня исключили из программы и я вернулась в Штаты, он перестал выходить на связь.

— Чёрт, мне так жаль, Минни.

— Всё в порядке. Я этим уже переболела. В любом случае, мы никогда не были настоящей парой, — говорит Мина, но я вижу печаль, которую она пытается скрыть своей ободряющей улыбкой. — Солнышко, ведь Чжин-Хван рано или поздно расстанется с Брейли, верно? А ты... — Мина прикусывает губу. — Убедись, что он... действительно испытывает к тебе какие-то чувства.

Я киваю, ковыряя тофу агедаши, отчего хлопья бонито покачиваются:

— Не волнуйся. Он говорит, что отношения с Брейли какое-то время были напряжёнными. В основном они поддерживают их ради выступлений и своих фанатов. Он почти уверен, что она встречается с гитаристом своей гастролирующей труппы.

Всё это звучало совершенно разумно, когда он мне всё объяснял.

— Он сказал, что определённо хочет быть со мной, но ему нужно придумать, как с ней расстаться, чтобы оба не пострадали. Я говорила тебе, что Брейли только что подписалась на меня в соцсетях? Это так неловко. Не знаю, что буду делать, если она заговорит со мной.

Я стараюсь не опускаться до адской кроличьей норы сравнений, но это неизбежно, когда я получаю уведомления о том, что Брейли лайкнула мои посты, и в конечном итоге часами просматриваю всю её ленту. Или когда я вижу, что у Чжин-Хвана на телефоне по-прежнему их совместная фотография в Париже. Или когда её клипы снова становятся топовыми, а она получает очередную награду или публикуется в другом журнале. Её белокурые локоны и белоснежные конечности — постоянное напоминание о том, что она идеальное воплощение настоящей американской поп-музыки, каким я никогда не буду.

Мина тихо слушает, затем опускает глаза. Кажется, до неё наконец доходит всё, что я ей говорю, и она борется сама с собой. Беспокоится. Но, как обычно, Мина выбирает путь сострадания:

— Я просто не хочу, чтобы тебе потом было больно, Солнышко.

Слишком поздно. И тем, кто причинил мне боль, был не Чжин-Хван.

Это он идёт на огромный риск, чтобы быть со мной.

Кэнди предпочтёт пожертвовать мной, чтобы спасти свою карьеру.

— Знаю.

— Ты уже рассказывала обо всём этом Кэнди? — Мина мягко перебрасывает вопрос через стол.

Она несколько раз спрашивала меня, всё ли в порядке между мной и Кэнди; она заметила напряжение в наших разговорах, увидела, как быстро мы готовы поссориться друг на другом, чего раньше никогда не было. Я сказала ей, что это просто стресс перед концертным туром, а Кэнди стала похожа на сержанта-строевика, и мне трудно оправдывать её ожидания.

Странно и, может быть, немного подло, что единственные моменты, когда я испытываю приливы стыда и вины, — это не когда я целую чужого парня, а когда я думаю о том, что скрываю всё это от Кэнди. Такое чувство, что я изменяю так же, как Чжин-Хван, хотя Кэнди совершенно ясно дала понять, что никогда не хочет "переступать черту".

Кэнди снова ведёт себя отстранённо. Она отгородилась от нас стеной и замкнута, какой была раньше, до того, как мы взломали её защиту. Она подняла свою самозваную роль лидера группы на невыносимо новые высоты, требуя, чтобы мы работали усерднее, дольше, заставляя нас снова и снова просматривать записи наших собственных выступлений, просто чтобы она могла использовать любую возможность для их улучшения. Сейчас её выводит из себя практически всё, а я устала от того, что мной командуют и попрекают по пустякам.

Я уже знаю, что недостаточно хороша для неё. Мне не нужно, чтобы она указывала на каждый мой огрех.

— Расскажу ей, как только тур закончится, — говорю я Мине. — Обещаю.

— Может быть, Кэнди попросит небесную деву ускорить расставание Чжин-Хвана и Брейли, — предполагает Мина с озорной улыбкой.

— Не подкидывай мне никаких идей, — хихикаю я. — Теперь расскажи мне всё, что у тебя было с тем мальчиком. С самого начала и во всех подробностях.

Я снова переписываюсь с Чжин-Хваном во время репетиций.

До нашего концертного тура остаётся всего неделя — драгоценные заключительные моменты, когда мы должны направить всё наше внимание на совершенствование концертной программы, но я просто не могу сосредоточиться. Знаю, что не должна переписываться с ним в открытую, но мы оба так заняты, что не было времени звонить друг другу. Я понятия не имею, когда мы в следующий раз окажемся в одном городе. Мне нужно использовать каждую минуту, чтобы связаться с ним, каждую секунду.

Откуда ни возьмись, чья-то рука протягивается к моему лицу и выхватывает телефон у меня из рук.

-Эй! — я вскидываю голову.

Кэнди держит мой телефон, её глаза бегают по экрану, она читает наши сообщения. Неизбежный момент, который я столько откладывала, без предупреждения ударяет в грудь, выбивая воздух из лёгких.

— Я продолжала ждать, когда ты признаешься, но устала закрывать на это глаза, — говорит Кэнди.

Никакие оправдания и объяснения меня сейчас не спасут. Мысли врезаются друг в друга в пылающем нагромождении.

— Я собиралась всё тебе рассказать после тура.

— Ты не только связываешься с тем, кто изменяет своей девушке, но и ведёшься на его просьбы прислать свою обнажёнку? Я думала, ты умнее, — Кэнди суёт мне телефон обратно.

Мне требуется ещё секунда, чтобы вспомнить, о чём мы с Чжин-Хваном только что общались:

— У нас отношения на расстоянии, это нормально!

Отвращение на лице Кэнди вызывает во мне горячую вспышку смущения.

— Ты понимаешь, как легко твои обнажённые фотографии могут просочиться в сеть? — огрызается Кэнди в ответ. — Неужели так трудно немного подумать головой, прежде чем что-то делать руками?

— Поэтому-то я тебе ничего и не рассказываю! — защита перерастает в гнев, я повышаю голос. — Я знала, как ты отреагируешь. Ты злишься не из-за того, что я от тебя что-то скрыла, а из-за того, что это может испортить нам репутацию! Твою репутацию!

— Успокойтесь, пожалуйста, вы обе! — Мина отважно вмешивается, но её обычным успокаивающим водам уже не удаётся потушить этот пожар.

— Перестань с ним встречаться, — приказывает Кэнди.

— С какой стати? — огрызаюсь я.

— Потому что у него уже есть девушка! Пресса убьёт тебя, а потом армия её фанатов разорвёт твой труп на части.

— Он скоро бросит её. Он хочет быть со мной, — заявляю я с полной убеждённостью, как будто даю показания в суде.

— Это он тебе так сказал? — хихикает Кэнди, и это звучит насмешливо, совсем не похоже на её обычный звенящий смех. — Неужели ты такая дура?

Я мотаю головой:

— Я и так делаю всё, о чём ты меня просишь. Я и так ради тебя из кожи вон лезу. Не проси меня о большем.

— Он тебя не любит, — холодно говорит она мне.

То, как она говорит это, как будто это абсолютно конкретный факт — как будто абсурдно, что кто-то вроде него может любить меня, — ранит больше, чем всё остальное, что она сказала.

— Пожалуйста, не могли бы мы все просто отойти в сторонку и сделать глубокий вдох? — умоляет Мина. Но вместо того, чтобы успокоить Кэнди, Мина только навлекает на себя её гнев.

— Ты ведь тоже знала об этом, не так ли? — Кэнди поворачивается к Мине.

— Я... ну... э-э… — заикается Мина.

— Конечно, ты всё знала. Держу пари, ты ещё и покрывала их, — обвиняет Кэнди. — Ты действительно собираешься просто стоять в сторонке и позволить ей эгоистично перечеркнуть всё, над чем мы так усердно работали последние два года?

— Ты правда несправедлива, Кэнди — Мина мгновенно меняется, глубоко уязвлённая. — Тебе прекрасно известно, как много "Сладкая каденция" значит для меня.

— Верно. Я тут самая плохая. Я всегда самая плохая, — Кэнди отстраняется от нас обеих, замыкаясь в себе. — Если начнётся скандал, нам конец. Брейли и Чжин-Хван не пострадают, а нам уже не оправиться. Вы что, двое, этого не понимаете?

— А тебя больше ничего тебя не интересует?! — кричу я на неё, и плотина прорывается. Весь гнев и обида, которые я сдерживала, вырываются наружу бешеным потоком. — Когда ты в последний раз спрашивал нас, как у нас дела? Тебе известно, что у бабушки Мины рецидив рака, и она снова в больнице? Тебе важны лишь собственная слава, рейтинги и то, как мы продвигаемся в чартах! Тебе насрать на всё остальное! Тебе важно лишь стать грёбаной селебой!

— Мне важны вы! — кричит Кэнди, окончательно теряя самообладание.

Я отворачиваюсь от неё и направляюсь к двери, прежде чем успеваю расплакаться.

— Стой! — приказывает Кэнди.

Команда достигает ушей, проникает в тело, и я застываю в дверном проёме, совершенно неподвижная, одной ногой за порогом. Даже дыхание в лёгких перехватывает. Я не могу дышать.

Это длится всего две-три секунды.

Внезапно тело освобождается, воздух с шумом выходит через нос, и я громко выдыхаю. Мина тут же подбегает ко мне, потирая спину, пока я кашляю.

Я недоверчиво смотрю на Кэнди. Это ужасное чувство у меня внутри, все те страшные вопросы и тёмные сомнения, которые я отбрасывала и игнорировала после случая с "VIXEN", нахлынули снова.

Если Кэнди может такое сделать с Сумин, может приказать другим...

Сделает ли она это однажды с нами?

— Я… прости… — заикается Кэнди. — Я не… я не хотела...

Я беру Мину за запястье и выбегаю из студии, оставляя потрясённую Кэнди смотреть нам вслед.