Убить Вампира-Завоевателя

ГЛАВА 41

Наверное, именно когда сливики зарычали все вместе, я подумала, что это не самая лучшая идея.

Крик одного сливика был леденящим душу звуком, а десятки таких криков, наслаиваясь друг на друга, отдавались эхом, словно оркестр смерти. Мы были уже так близко к ним, что их запах, запах разложения и крови, пронзил воздух. Мне больше не нужно было чувствовать их через нити — я ощущала их движения по вибрации камня, когда их мощные тела метались от стены к стене.

Я остановилась за углом. Атриус едва не наткнулся на меня. Видимость здесь была особенно плохой. Даже вампирское зрение было бесполезно.

Я прошептала, очень, очень тихо:

— Они там.

У Атриуса дрогнул мускул на челюсти. Его присутствие излучало решительную сосредоточенность. Если бы у меня было время подумать о чем-нибудь, кроме кровожадных зверей в двух шагах от нас, я бы, возможно, остановилась, чтобы оценить, насколько бесстрашным был Атриус. Интересно, оценила ли Ньяксиа то, что она в нем нашла — возможно, это единственный мужчина на свете, который без секунды колебаний бросится выполнять любое немыслимое задание, которое подкинет ему богиня.

И все же, когда его взгляд скользнул ко мне, эта решимость дрогнула. Совсем чуть-чуть, так быстро, что я чуть не пропустила это.

Он хотел придумать, как сделать так, чтобы мне не пришлось этого делать. Я знала это, хотя он и не высказывал этого вслух. Но мы оба понимали, что я играю решающую роль в этом плане. Но он не должен был им быть — об этом мы спорили. Не имело смысла ставить на эту должность самой важной роли. Пусть это будет Эреккус, говорила я. Пусть это будет любой из его людей.

Он и слышать об этом не захотел.

И вот мы здесь. Предстояло совершить, возможно, самый опасный и глупый поступок в моей жизни, и если бы нас убили, все было бы кончено.

Ставки были, если не сказать больше, захватывающими.

— Ты готов? — прошептала я ему.

Он посмотрел на меня так, словно это был глупый вопрос.

Конечно. Он всегда был готов.

Он шагнул ко мне, медленно и бесшумно. В его руках были три фляги, из которых сочилась кровь.

Еще одна причина, по которой это должно сработать: ведь если этого не произойдет, вампиры умрут от голода.

Атриус откупорил фляги одну за другой.

Первую он слегка швырнул вниз по тропинке, и кровь выплеснулась и растеклась по камням внизу. Затем, приостановившись на мгновение, он взял вторую и швырнул ее как можно дальше во тьму тумана.

И тут же почувствовал, как в глазах сливиков вспыхнул интерес. Сначала один, потом другие. Из туннеля донеслись щелчки и урчание, затем рычание.

Я схватила Атриуса за запястье.

— Сейчас же, — прошипела я.

Мы привлекли их внимание. Кровь дала нам преимущество. Теперь нужно было бежать, как черт.

Или спотыкаться, как черт.

Это было лучшее, что я могла сделать в темноте. Я прижалась к стенам, вытянув одну руку за спину, чтобы ухватиться за руку Атриуса, и нащупывала путь вперед, пока мы бежали. Позади меня раздавался ровный звук крови, капающей на камни, когда Атриус бросил последнюю флягу, оставив за нами багровый след. Когда она опустела, он бросил контейнер.

И тут мы услышали, что они приближаются, привлеченные запахом.

Мои шаги ускорились. Шаги Атриуса удлинились, наши походки изменились. Я думала, что по этим камням невозможно пробежать по-настоящему. Я ошибалась. Когда слышишь позади себя крики стада сливиков, нужно бежать.

— В какую сторону? — рявкнул Атриус. Сам воздух задрожал от биения бесчисленных крыльев. Мы спотыкались, когда земля сотрясалась от тяжести их тел, бьющихся о камни, и неистовствовали.

Как только они увидели нас, воздух пронзили крики. Я могла бы поклясться, что они были от восторга.

Волосы встали дыбом на моей шее.

— Туда, — проговорила я и потащила Атриуса влево, к небольшой тропинке между скалами. Теперь я касалась стен только кончиками пальцев, сохраняя достаточную связь с камнем, чтобы чувствовать путь назад.

Перед тем как отправиться в путь, я постаралась запомнить маршрут. Я молилась, чтобы не ошибиться.

Еще один крик заставил кровь забурлить. Атриус сорвался с места, увлекая меня за собой.

Ткачиха помоги мне. Боги, лучше бы мне запомнить этот путь.

— Там! — Я задохнулась, как раз вовремя, и мы вдвоем резко завернули за угол, едва не врезавшись в стену.

Сливики были отличными охотниками. Они не упускали свою добычу. Несколько секунд спустя мы услышали их позади себя. Они набирали высоту.

Скоро они настигнут нас.

Никто из нас не мог говорить — на это не было времени, — но я чувствовала, как в присутствии Атриуса нарастает напряжение, словно натянутая нить. Я чувствовала, как его рука на всякий случай тянется к поясу.

Мы были близки.

Мы должны были быть близки.

Я потянулась к нитям, проверяя наш путь.

Боль пронзила мою голень, когда она ударилась об острый камень.

Я споткнулась, едва не ударившись коленями о землю. По ноге потекла теплая кровь. Атриус грубо схватил меня и снова дернул на себя, увлекая за собой, и не прошло и секунды, как я почувствовала дыхание сливика на своей спине.

Мы шли слишком медленно.

Я чувствовала, как то же самое осознание овладевает Атриусом.

Еще немного.

Поворот был впереди, еще немного…

Я схватила Атриуса, и мы свернули за следующий поворот, гравий скользил под нашими ногами, и я чувствовала движение в нитях над головой, даже если у меня не было времени сосредоточиться на этом, и мы собирались сделать это…

ЩЕЛК.

Меня дернуло назад с силой, достаточной, чтобы выбить дыхание из легких.

Рев сливика окружил меня, сотрясая мои кости. Порыв влажного, горячего воздуха поглотил меня.

Моя рубашка. Он схватил мою рубашку…

Прежде чем я успела пошевелиться, Атриус рванулся вперед. Он двигался с такой внезапной порочностью, словно ничто не заставало его врасплох. Он выхватил меч, и к тому времени, как я понял, что происходит, его удар уже пришелся прямо в глаз хитрецу.

Крик боли потряс землю. Я сильно ударилась о землю, и ноги подкосились. Атриус тоже отступил назад, перекатился и упал, неуклюже приседая позади меня. Перед нами лежал сливик, с его морды капала кровь, крылья были раскинуты от стены до стены. Позади него сквозь туман пробирались другие змееподобные тела, когда его товарищи по гнезду настигали нас: головы с зубами и голодными глазами, пробивающимися сквозь щели в камне, чтобы загнать нас в угол.

На этот раз я не смогла сдержать страх.

Атриус тоже замер, его руки обхватили мои плечи, словно он был готов сражаться за нас обоих, если придется.

Мои пальцы сжались вокруг оружия.

Мы оба падем в бою.

Сливик перед нами приготовился нанести удар…

И тут воздух пронзила какофония звериных воплей.

Но не перед нами. Сзади нас.

Поток облегчения на мгновение покинул мое тело.

Потому что мы сделали это. Мы сделали это.

Головы сливиков поднялись, вглядываясь в туман, далеко за нами. Их тела свернулись, приготовившись к бою. Рев стих, превратившись в пронзительные шипения и щелчки. Камень заскрипел от удара когтей.

Позади нас раздавались те же звуки, когда другое гнездо сливиков готовилось к схватке.

Территориальные жители — люди, вампиры или сливики. Единственное, на что всегда можно было рассчитывать.

Мы никогда не смогли бы справиться со сливиками ни силой, ни скрытностью. Единственный шанс — отвлечь их чем-то более интересным, чем добыча.

А гнездо конкурентов? Что ж. Это было интересно.

Я никогда не испытывала ничего подобного этим коротким, бесконечным секундам — как электричество, висящее в воздухе перед ударом молнии, или тишина в море перед приливом и отливом. Мы находились между двумя смертоносными силами природы, готовыми уничтожить друг друга.

В каком-то смысле это было прекрасно.

Затем пальцы Атриуса сжались вокруг моей руки, и он прошептал мне на ухо:

— Бежим.

Мы бросились в сторону, как раз когда сливики бросились друг на друга.

Волна разбилась. Ударила молния. Эта схватка существ, совершенно не думающих ни о какой цели, кроме как разорвать друг друга на куски, была такой же мощной.

Они столкнулись во взрыве зубов, крыльев и чешуи, и мы бросились врассыпную.

Воздух был наполнен криками сливиков — звуками такого диапазона и высоты, что я и представить себе не мог, что их может издавать животное. Мы не могли говорить друг с другом, даже если бы попытались. Я не могла остановиться, чтобы сориентироваться, как нам пробираться через камень, — наверняка вампиры тоже почти ничего не видели сквозь туман и корчащиеся тела сливиков. Но они знали план. Они знали сигнал. Услышав шум, они поняли, что им остается только одно: бежать, спасая свои проклятые жизни.

Я сказала им, что надо бежать напрямик. Я старалась говорить очень уверенно, хотя на самом деле не была до конца в этом уверена — так трудно было уловить особенности скальных образований на таком расстоянии, да еще сквозь мешающее присутствие сливиков.

Если бы здесь был поворот или другое раздвоение пути… нам конец.

Мы бежали, уворачиваясь от шальных когтей и летящих хвостов. Я чувствовала, что солдаты тоже бегут за нами, двигаясь так быстро, как только могли.

Ткачиха, этих тварей было так много — по моим прикидкам, их должно было быть пятьдесят, даже если я не мог остановиться, чтобы сосчитать. Когти, зубы и чешуйчатые тела, казалось, продолжались вечно, вопли становились все громче по мере того, как обострялось противостояние между двумя гнездами, все больше и больше тварей поднималось на передовую, пытаясь утвердить свое господство.

Мой меч дико рубил все, что попадалось на нашем пути, не обращая внимания ни на что. Кровь забрызгала мое лицо — моя собственная или сливика, я не могла остановиться, чтобы определить.

Когда я почувствовала изменение нитей впереди, то сначала подумала, что мне это показалось.

Но после еще нескольких спотыкающихся шагов, увернувшись от шального когтя, который едва не прихватил левую сторону моего лица, я понял, что это правда:

Конец перевала.

Совсем недалеко.

— Атриус, — выдавила из себя я, и он без слов понял, что я имею в виду. Он поднял меч над головой и издал рев — рев воина, рев хищника, звук, который, казалось, подходил к крикам сливиков вокруг нас.

И с этим ревом один из подростков, слишком далекий от остальной драки, решил, что лучше рискнет здесь, и прыгнул на нас. Атриус успел среагировать еще до того, как мой предупреждающий крик сорвался с губ.

Зверь бросился на него с открытой пастью, обнажив зубы, и Атриус, не колеблясь, обрушил меч на его горло, обезглавив одним плавным движением.

Я подавила шокированный смех, но не перестала бежать — никто из нас не перестал, пока земля под нами не выровнялась, стены не открылись, а бездонная тьма скал не исчезла.

Я просто бежала, и бежала, и бежала, пока Атриус не схватил меня и не заставил замедлиться. Как только я перестала двигаться, ноги подогнулись под меня. Я опустилась на землю — настоящую землю, а не камни. Дыхание отдавалось болью в ребрах.

Атриус опустился вместе со мной, положив руки мне на плечи. На его лице появилась медленная улыбка. Затем он обернулся и увидел остальных своих воинов, которые уже высыпали через отверстие в скале, кровоточащие, в синяках и изможденные, но очень живые.

Щеки болели от ухмылки, которая, вероятно, выглядела слегка маниакальной.

— Я не знала, выживем ли мы.

— А я знал, — совершенно серьезно ответил Атриус, и это показалось мне настолько забавным, что я решила не говорить ему о том, что была там и точно знала, что он сомневается.

Рядом с нами Эреккус плюхнулся на землю, смеясь и бормоча про себя проклятия.

Я все еще слегка покачивался от шока, вызванного тем, что мы только что сделали.

— Ты обезглавил одного из них, — сказала я. — Одним ударом.

Ухмылка, которую он пытался и не мог подавить, дернулась в уголках его рта.

— Да, — сказал он.

В его голосе было столько самодовольства.

Я ничего не могла с собой поделать. Я рассмеялась. Пусть себе надувается. Это было достойно восхищения.

Он тоже засмеялся, тихонько, прижался лбом к моему, и несколько секунд мы оба просто наслаждались тем, что выжили.

Затем, словно по молчаливому согласию, мы выпрямились.

Мы не закончили. На самом деле сливики были ничто по сравнению с тем, с чем нам предстояло столкнуться.

Вместе мы встали.

Конец перевала был обрывистым и выводил нас на песчаную равнину. Здесь было холодно, а туман был почти таким же густым, как в скалах, только поредел настолько, что я смогла разглядеть над ним луну — идеальный полумесяц.

Тишина казалась предупреждением.

Потому что там, на севере, среди редких деревьев на утесе, с которого открывался вид на бурлящее, сердитое море, возвышался замок Короля Пифора.

На меня снизошло странное спокойствие. О чем это говорит: я боялась, затевая драку со сливиками, но не боялась идти убивать Короля Пифора?

Возможно, это означало, что гнев — противоядие от страха. Я так сильно ненавидела Короля Пифора, что бояться мне было нечего. Я умру в любом случае. Пусть я умру с моим клинком в его горле.

Атриус тоже смотрел на замок, и я чувствовала в нем ту же спокойную решимость. Мы двинулись одновременно — наши окровавленные, потные руки сцепились.

— Это его?

Голос Эреккуса был тихим от ярости. Исчезло его комичное ликование по поводу того, что он выжил во время перевала.

Наше молчание было достаточным ответом.

Наконец Атриус повернулся к нему.

— У нас нет времени на отдых. Подготовьте их…

Но не успели слова вырваться из уст Атриуса, как из леса хлынула волна солдат.