Тьма. Том 9

Глава 3

Сетевая волна «100», передача «Утро добрым не бывает»

— Э-эх! Доброе утро, сонное царство!

— Хотя, конечно, утро не бывает добрым!

— Потому что по утрам холодно, и спать хочется… Но, конечно же, не на волнах нашего радио «Сто»! С вами Александр Пискарёв!

— И я, Анна Лоскутова! Из Серых земель, где даже тектонические плиты ведут себя подозрительно!

— То лежат себе несколько миллиардов лет, никого не трогают… А то вдруг ни с того ни с сего плюются магмой там, где и разломов-то не было!

— Возмутительно, я считаю! Да, Саша?

— Да, Аня!

— Всем бесшабашным путникам, которые в эти неспокойные времена рискнули отправиться в дорогу, стоит помнить одно…

— … Если вы увидите к северу от нашего городка вулкан, то вам не показалось!

— И это не мы натворили, честно-честно! Нам самим интересно, что там случилось, и кто виноват!

— И что нам с вулканом теперь делать, ага!

— Но вообще вулкан на горизонте — это хоть какое-то разнообразие в серо-белой зиме.

— Ань, я тебе завтра принесу краски и цветные лампочки.

— Зачем?..

— Чтобы у тебя разнообразие было. И чтобы ты вулканам под боком не радовалась.

— Лампочки я и сама могу достать. А вот вулкан… Такое, знаешь ли, раз в несколько миллиардов лет происходит!

— Это очень сомнительный повод для праздника. Слышала про Помпеи?

— Ой, ну где те Помпеи, а где наша Серая жопа мира? А так мы хоть своей трагической гибелью оставим след в истории.

— Скорей, мы в историю канем, Ань. Впрочем, это не повод отказываться от хорошей музыки.

— В чём нам поможет ватага «Северяне» с песней «Дым без огня». Оставайтесь с нами!

— А вот и наши исследователи! — похвастался Замочник, когда створки дверей, пискнув электронным замком, разъехались в стороны.

После чего обернулся к людям внутри и представил уже нас:

— Судари и сударыни! Позвольте познакомить вас с гостями с Большой Земли!

Мы вошли в просторную комнату, где вдоль стен были расставлены какие-то приборы, а посреди стояли письменные столы, заставленные ретортами и заваленные кипами бумаг. А между ними лежало множество ящичков непонятного назначения и мелких устройств.

При виде этого безобразия у меня возникла мысль, что о назначении настенных шкафов, висящих по периметру лаборатории, научные работники, похоже, не в курсе.

Два мужчины и женщина, все трое в белых халатах, оторвались от стола с микроскопом, у которого стояли с очень важным и занятым видом.

И с большим подозрением посмотрели на начальство. Что Дмитрия Демьяновича, очевидно, сильно смутило.

Ещё больше он смутился, оглядывая бардак на столах и между ними. И даже замолчал на долгие семь-восемь секунд, растерянно поглядывая то на учёных, то на «рабочий беспорядок». Видимо, не ожидал такого «тёплого» приёма от научных сотрудников.

Пришлось брать дело в свои руки:

— Добрый день, судари и сударыни. Меня зовут Фёдор Андреевич Седов-Покровский. А это моя жена, Авелина Павловна. По заданию из Владимира мы доставили вам найденные в Ишиме исходные записи о накопителях.

Учёные перевели взгляды на меня. И так же нехорошо уставились, не проронив ни слова. Откровенно говоря, поведение было странным. Но какой я, к лешему, дворянин, если меня смущают подобные мелочи?

Как ни в чём не бывало, я повернулся и обратился к Замочнику с просьбой:

— Дмитрий Демьянович, не представите ваших сотрудников?

— Да-да! Конечно! — начальник «точки 101» выступил вперёд и для начала указал на мужчину средних лет с густыми усами: — Вениамин… Э-э-э… Александрович Кожевенников. Начальник отдела изучения материалов. Его помощники: Фома Степанович Вереницын и Инна Фёдоровна Шмырькова.

Вереницын был мужчиной лет тридцати, с коротким ёжиком волос, гладко выбритым лицом и хмурым взглядом из-под густых бровей. Шмырькова — худой брюнеткой с острым носом и огромными карими глазами. Её можно было посчитать красивой, но чуть-чуть длинноватый нос слегка портил картину.

— Отдел изучения материалов? — уточнил я, уцепившись за странность в словах Замочника.

— Э-э-э… Ну да! — ответил тот. — Отдел занимается работой с материалами, нужными для нашей работы. У них есть всё оборудование для изучения записей учёных из Чжунго. Инна Фёдоровна несколько лет работала с разными греческими записями.

— Хм… Видимо, судари и сударыни, это не то чтобы входит в круг ваших обычных задач… — догадался я о причине холодной встречи.

И, выразительно оглядев учёных, поднял на уровень груди пластиковый ящик, куда мы сложили записи.

Отвечать мне «светлые умы» не стали, но, судя по мимике и выражению лиц, я попал в точку. Как это часто бывает в подобных предприятиях, вместо того, чтобы найти подходящего умельца и выбить под него рабочее место, работу свалили на тех, у кого имелись мало-мальски подходящие навыки.

— Понимаю… Я тоже никогда раньше не работал в службе доставки по Серым землям… — усмехнулся я. — Однако мне дали задачу привезти записи сюда. Ну а вам, видимо, попытаться найти в них что-то полезное.

К сожалению, попытка воззвать к сочувствию не увенчалась успехом. Самомнение и эгоизм всё-таки победили. Зато я добился хоть какой-то реакции от начальника отдела. Тот нервно пожал плечами и закатил глаза.

Дальнейшее налаживание отношений в мои планы не входило. Поэтому я снова показал пластиковый ящичек, который удерживал в руках, и спросил:

— Ну и куда его положить?

Ученые начали старательно оглядываться по сторонам. Весь их вид показывал, что свободных горизонтальных поверхностей в отделе нет, и класть ценнейшие записи мне некуда. Даже на пол, где то там, то тут между столами валялись тяжёлые папки и какие-то коробки.

Так себе саботаж, если честно. Но в здешних условиях, с учётом оторванности от мира и реальности, мог бы и подействовать.

Вот только я, ещё начиная разговор, успел позвать Тёму. И старательно представил, что надо сделать. Раньше я не особо пытался… Но кот ведь не на звук моего голоса прилетает, а на мысль. И, кажется, у меня получилось, потому что я почувствовал ответный отклик.

После чего сделал несколько шагов вперёд, критически разглядывая бардак. И даже нашёл пространство между двумя приборами, куда можно было, чисто теоретически, попробовать впихнуть ящичек:

— Может быть, сюда? Не влезет? — я старательно потыкал грузом в щель.

Учёные следили за мной со смесью скепсиса и раздражения. На лицах было крупными буквами написано, как они относятся к людям, отвлекающим их от очень важной работы.

Однако эти трое уже совершили главную ошибку. Они смотрели на меня.

А в этот момент с другой стороны комнаты на одном из столов, между двумя стопками документов, зашевелилась наливающаяся чернотой тень. Стопки тут же накренились и начали мало-помалу сползать на бок, будто снег с горы. Прежде чем документы упали на пол, тень снова шевельнулась и растеряла непроницаемую черноту — Тёма ушёл. А учёные, да и Замочник, по-прежнему смотрели на меня и мой ящичек.

В этот момент раздался грохот и шелест разлетающихся листов. Бумаги и папки рассыпались по полу.

— Бог ты мой! Какая неприятность! — удивился я, делая несколько размашистых шагов через всю комнату.

И, тем самым, первым оказался рядом с рассыпанной документацией:

— Кажется, стопка была слишком высокой и неустойчивой… О!

Я радостно указал на место, где совсем недавно высились эти очень важные бумаги.

— А вот и местечко! — не обращая внимания на полные ненависти взгляды учёных, я пристроил ценный документ на освободившееся место. — Ну что же! Моя задача выполнена! Краснеть перед Его Величеством не придётся! Судари, сударыня, оставляю записи здесь. Конечно же, под вашу ответственность!

И, с улыбкой посмотрев на растерянно-злых светил науки, добавил:

— Я бы на вашем месте проверил, что внутри именно то, что нужно… Да?..

Учёные продолжали молчать. Но когда я избавился от бумаг, которые вёз через все Серые земли, мне, наконец, стало так легко… Я даже продолжил улыбаться, почти не испытывая желания объяснить зарвавшимся учёным, что к чему в реальном мире.

— Ну да ладно, на вашей совести будет! — снова легко улыбнулся я и повернулся к Замочнику. — Дмитрий Демьянович, как я понимаю, здесь мы закончили?

— А? — растерялся тот, а потом моргнул и закивал. — Да-да, закончили! Судари, сударыня! Не будем вам мешать!

Он заторопился к двери, приложил свой пропуск и первым выскочил в коридор. А мы с Авелиной последовали за ним, тоже решив не задерживаться. Не стоило давать учёным шанс опомниться и как-то изменить ситуацию. Можно, конечно, было позвать цесаревну…

Но как-то немного стыдно, если честно. А вот теперь у меня руки были чисты: свою задачу я выполнил.

Пискнув, створки закрылись за нашими спинами. Мы прошли по длинному коридору, свернули за угол к подъёмнику… И только тогда, развернувшись к нашему провожатому, я позволил себе задать вопрос:

— Дмитрий Демьянович, а что это сейчас было?

— Вы про что, Фёдор Андреевич? — часто моргая, удивился начальник «точки 101».

— А вот это всё: молчание учёных, заваленные столы, куда яблоку негде упасть? — включилась Авелина. — Они у вас всегда такие… гхм… молчаливые?

— Нет, обычно на собраниях очень разговорчивые! — машинально ответил Замочник и смутился. — Простите…

Я не стал напоминать ему о своём вопросе. Однако всем видом показал, что очень хочу узнать ответ. И Дмитрий Демьянович меня правильно понял.

Правда, заговорил, лишь когда мы зашли на подъёмник:

— Закрытое предприятие, договора на годы вперёд… Люди начинают чувствовать свою незаменимость, — вздохнул Замочник. — Это хотим, а того не хотим. Никто со стороны не придёт и не поставит их на место… А царь далеко. И все, кто может дать им по шее, тоже далеко. Вот и решили они, значит, вам своё недовольство показать… Опротестовать, так сказать…

— И им ничего за это не будет? — не поверил я своим ушам.

— Ну а что я им сделаю? Уволю? — Замочник скорбно покачал головой. — Без веских оснований, носителей государственных тайн из скрытого учреждения в Серых землях? Кто бы мне позволил…

— Вы же вроде начальник точки! — удивилась моя жена.

— Вы поймите, Фёдор Андреевич и Авелина Павловна: меня сюда поставили не увольнять, а не мешать большим умам! — устало пояснил Замочник. — Уговаривать, договариваться, ну и вообще следить за порядком. А методов воздействия на учёных у меня, считайте, нет. При этом за любую ссору в первую очередь спросят с меня… Э!..

Он раздражённо махнул рукой и, дождавшись, когда двери подъёмника откроются, первым вышел в пустой коридор. После чего не преминул бдительно оглянуться. И только удовлетворившись отсутствием чужих ушей, пожаловался:

— На них это дело навесил учёный совет предприятия. У меня там есть, конечно, право голоса, но исключительно совещательное. А вопросы работы учёных решает именно этот совет. Ну а я так — хозяйствующий субъект… Можно сказать, что обычный дьяк.

— Этой троице, видимо, не понравилась порученная задача? — кивнул я.

— Да, так и есть. На последнем совете этот вопрос опять обсуждался. И они были резко против изучения записей! — подтвердил Замочник. — Время это отнимает, а вознаграждение за задачу то ли будет, то ли нет. А у них свои дела встанут, где вознаграждение точно будет. Вот они и решили сделать всё возможное, чтобы до них записи не дошли. А я ведь им даже приказать в настоящих условиях не могу!

— Но подтвердить передачу им записей сможете? — хмыкнув, уточнил я.

— Само собой! Я записи видел, а вы после этого свой ящик не открывали, — кивнул Замочник. — Не беспокойтесь, никуда они не денутся. Очень уж удачно у них документы свалились…

Начальник «точки 101» не подозревал, что у этой удачи имелось имя и хозяин. Но я был уверен, что Тёму обнаружить не получится. Камеры в комнате, конечно, были. Но учёные сами так завалили поверхности, что появление Тёмы на них никак не разглядеть.

— Вы же не пользовались тенькой, Фёдор Андреевич? — неожиданно Замочник остановился перед своим кабинетом. — Папка ведь упала сама?

— Я не пользовалась тенькой! — сразу же сказала Авелина.

— И я тоже, — кивнул я.

— Хорошо… Там просто датчики стоят на камерах! — пояснил Замочник, открывая кабинет. — Если бы воспользовались, это было бы видно.

— Начальник отдела — двусердый, — напомнил я. — Мог бы и сам заметить.

— Кожевенников-то? Э! Этот даже дёргаться бы не стал… — вздохнул Замочник, проходя в кабинет и приглашая жестом меня с Авелиной. — Он это дело на службу безопасности свалит. Если бы папку уронили вы, он бы обвинил вас в нарушении правил их отдела. Там же тенькой пользоваться нельзя.

— И что бы ему это дало? — удивился я. — Груз у него уже на столе. А на его обвинения мне плевать.

— Это уже учёный совет бы решал… Но что-нибудь он бы себе обязательно выбил! — вздохнул Замочник, усаживаясь за стол, в то время как мы с Авелиной устроились в креслах для гостей. — Ну и у вас бы были разбирательства со службой безопасности… Они бы при случае донесли о происшествии своему начальству, а те — нажаловались царю. Вы ведь точно не причастны к падению?

Местный сюр, замешанный на саботаже и завышенном самомнении, начинал злить. Никогда не любил маленькие замкнутые общества. В таких условиях у некоторых людей очень быстро теряется чувство реальности. Хотя, если честно… Вот не знаю, а будь я уникальным учёным, безвылазно работающим в глубине Серых земель — как бы я себя повёл? И даже если бы мне объяснили про задачу государственной важности — где оно, это государство? Где-то там, наверху и за тридевять земель? А где я и мои рутинные задачи?

Поэтому я не стал объяснять очевидные вещи людям, потерявшим связь с адекватностью. И, решив играть по местным правилам, снова уверенно кивнул:

— Вы сам видели, Дмитрий Демьянович: я был в другом конце комнаты. Авелина стояла рядом с вами. Мы тут совершенно ни при чём.

— Вы не подумайте, что я вам не доверяю! — сразу зачастил Замочник. — Просто, если это ваша работа, то надо уже сейчас предпринять меры, чтобы как-то сгладить последствия! Мне надо было убедиться!

— Всё понимаю, Дмитрий Демьянович, — кивнул я. — Но могу разве что в третий раз повторить: мы тут ни при делах. Мы, кстати, сейчас вам ещё нужны?

— Нет-нет! Фёдор Андреевич! Авелина Павловна! Не смею вас больше задерживать! — Замочник покосился на стол. — Вам пока придётся побыть в своих покоях. Однако скоро на вас сделают пропуск, чтобы вы могли передвигаться не только по этажу, но и навещать своих людей. К сожалению…

Дмитрий Демьянович снова покосился на стол. И только потом продолжил:

— К сожалению, пока не сделали… Но обед вам обязательно доставят в покои. Можете не сомневаться!

— Вчера вы говорили, что все пропуска будут утром! — нехорошо прищурился я, внезапно ощутив себя не просто курьером, а курьером, который очень-очень хочет уволиться.

Или хотя бы поговорить с начальством. С рыжим таким, имеющим большую власть на Большой земле, отвратительный характер и тяжёлую руку.

— Да, но… Вышла накладка, — очень миролюбиво пояснил руководитель «точки 101». — Сделали пропуска на ваших спутников, а на вас пока не успели… Простите великодушно, я разберусь в этой ситуации!

— Благодарю за заботу, Дмитрий Демьянович. Тогда мы пока будем в своих покоях! — кивнул я.

— А-а-а… Э! Я вас провожу! — Замочник сразу же подорвался со своего место и пошёл к двери.

Стоит ли говорить, что в покоях мы с Авелиной намертво застряли? Пожалуй, это было предсказуемо. Как я чуть позже понял, учёные нажаловались в местную СБ сразу, как мы от них вышли. И так нажаловались, что у меня и Авелины отозвали все допуски.

Само собой, это происшествие скрывалось от цесаревны и Арсения. Сотрудники службы безопасности не хотели оказаться меж двух огней. И почему-то решили, что лучший выход — сделать крайними меня и жену.

В принципе, чего-то такого я подсознательно и ожидал. И первое, что сделал, вернувшись в покои — разложил наши с Авелиной вещи по всем горизонтальным поверхностям. В ожидании скорого прихода сотрудника службы безопасности. Дабы ему, когда он придёт для разговора, негде было задницу примостить.

Жена следила за моими действиями с немым удивлением. Но, когда я увидел, что она собирается меня о чём-то спросить, только приложил палец к губам.

И я не прогадал! Нас навестили буквально через полчаса.

Сначала сработал дверной звонок, затем за дверью раздалось предупреждение о том, что гости собираются войти. А ещё через несколько секунд пиликнул дверной замок, хотя я собственными руками его блокировал изнутри.

Я даже успел пожалеть, что мы с женой не разделись предварительно. Был бы повод пострелять из «пушка» по убегающим целям. Однако если уж упустил возможность, то и нечего жалеть.

— Что вы себе позволяете, судари? — поинтересовалась моя жена, занимая единственный свободный стул в покоях.

Я же пристроился на кровать, тренируя простенькие плетения из тех, что привык создавать на ходу. Говорить ничего не стал, но лицо сделал непроницаемым.

— Ваши благородия, приносим извинения за вторжение… — проговорил вошедший в покои мужчина в форме службы безопасности.

Следовавшие за ним бойцы промолчали, оглядывая комнату.

— Мы ваши извинения не принимаем, — холодно ответила Авелина, принимая тот самый вид, за который и получила в училище прозвище «Королева». — Будьте добры, покиньте помещение.

Я вот сидел и гадал, на что рассчитывали местные безопасники. Любой нормальный дворянин в такой ситуации выдвинул бы те же требования. По всей видимости, из-за оторванности от Большой земли, сотрудники местной СБ забыли о некоторых общепринятых правилах вежливости. А посему позволили себе больше, чем им положено.

И следующая фраза мужчины, вошедшего первым, подтвердила мои догадки:

— К сожалению, сударыня, такова моя работа. Решение научного совета позволяет нам входить в жилые помещения при заблаговременном предупреждении жильцов…

— Сударь, я похожа на сотрудницу вашего научного предприятия? — холодно осведомилась Авелина.

— Нет, но…

— Возможно, я похожа на простолюдинку, сударь, что вы позволили себя обратиться ко мне по-панибратски? — так же холодно прервала безопасника моя жена.

— Простите, ваше благородие! — сразу же понял тот свою ошибку.

— За это прощаю, — царственно кивнула Авелина. — Но вы всё ещё не ответили на мой вопрос: с чего вы решили, что можете вламываться ко мне в покои? И не начинайте снова рассказывать про постановления научного совета. Они ни в коей мере не касаются меня, если противоречат законодательству Русского царства.

Войти в покои дворянина без его разрешения можно было только, если есть разрешение от царя. Ну или Тёмного Приказа, Тайного Приказа, Судебного Приказа… Или хотя бы правителя того княжества, в котором дело происходит. Ну и да, опричников это правило, понятное дело, не касалось. Считалось, что они изначально имеют царское разрешение входить куда угодно.

Само собой, ничего такого у безопасника не было. Однако и уходить он не собирался. Сначала молча стоял ещё почти полминуты, видимо, надеясь переждать бурю. А затем всё-таки предпринял вторую попытку:

— Приношу свои извинения за вторжение, но нам крайне необходимо задать вам, ваши благородия, несколько вопросов!..

— Вам тут не рады… — холодно обронила жена и уставилась в церу, на которую у неё были скачаны учебные материалы.

И я был уверен, что теперь, пока безопасники не покинут покои, она ни слова не произнесёт. Кстати, я тоже собирался молчать. Что, собственно, и делал, пока безопасник снова пытался навести мосты.

Впрочем, он всё равно это делал неправильно. Для начала, к примеру, бесцеремонно прошёлся по гостиной. Правда, так и не решился трогать наши вещи.

А вот мысль присесть на кровать отторжения у этого обалдуя не вызвала. И совершенно зря. Он только чудом успел увернуться от когтей Тёмы, который восстал из тёмно-синего постельного белья, сердито выгнув чёрную спину дугой.

После чего безопасник ещё походил по покоям, тяжело вздохнул…И наконец-то, скомкано попрощавшись, вышел в коридор вместе с бойцами сопровождения.

Авелина посмотрела на меня. Я пожал плечами, указывая на дверь, и жена, приоткрыв короб с родовым артефактом, начала перестраивать защиту. Теперь, чтобы зайти в наши покои, нужно было ещё попробовать дотянуться до замка. Щит Авелины надёжно прикрыл табло считывания.

Увы, говорить вслух мы с женой не могли. Однако, к счастью, не сразу, но сумели понять друг друга. Почему так? Да я не знаю, но вот заметил, что чем дольше мы жили вместе, тем реже приходилось обсуждать совместные действия.

А сейчас мы оба очень хотели одного и того же. Проучить сотрудников научного предприятия. За наглость и хамство. И пусть они ещё не дали настоящего повода показать силу… Но защитить свои покои от чужого вторжения было бы не лишним.

Ситуация, к слову, повторилась. И всего через двадцать минут. Сначала прозвучал звонок в дверь, затем устное предупреждение, а потом….

Снова звонок в дверь. На этот раз пообщаться решил я.

— Кто там? — уточнил, подходя к двери и активируя внешнюю связь.

— Прошу прощения за вторжение, ваше благородие! Я заместитель начальника службы безопасности, Тенебровов Леопольд Елизарович. Вы не могли бы впустить меня и ответить на пару вопросов?

— Нет, — ответил я. — Не мог бы.

Видимо, Тенебровову очень надо было задать свои вопросы. Потому что он не удержался и возмущённо спросил:

— Но почему, ваше благородие⁈

— Потому что я верноподданный русского царя. И подчиняюсь только ему. Ну а в этом месте я подчиняюсь цесаревне Александре, как представителю правящей династии. И если у вас есть ко мне вопросы, их стоит перенаправить ей. А уж она решит, кто и как на них будет отвечать, Леопольд Елизарович. Всего хорошего!..

Я отпустил кнопку связи и вернулся на кровать. Больше нас с Авелиной до обеда не беспокоили. А в обед за нами явился уже Замочник, вызвавшись сопроводить в столовую.

— Ну что же вы, Фёдор Андреевич, Авелина Павловна! — воскликнул он, когда мы вышли в коридор. — Зачем вы так с нашей уважаемой службой безопасности?

— Дмитрий Демьянович, ваша служба безопасности имела наглость вломиться в наши покои, воспользовавшись служебным допуском, — ледяным тоном уведомила его Авелина. — Это возмутительное поведение, нарушающее законы Русского царства. И для начала я бы желала, чтобы виновные понесли наказание. А только потом буду готова общаться с другими вашими безопасниками.

— Но что вам стоит ответить на их вопросы⁈ — взмолился Замочник.

— Исключительно принципы, Дмитрий Демьянович, — ответил я. — К слову, её высочество будет на обеде?

Глядя, как нервничает Замочник, я понял, что цесаревну мы не увидим. И он, судя по всему, если не содействовал этому, то уж точно не препятствовал.

— Нет, она сегодня общается с научным советом… Вот и отобедает там… — стараясь глядеть в сторону, ответил «начальник» «точки 101».

— Дмитрий Демьянович, хотите совет? — спросил я и, не дожидаясь согласия, проговорил: — На вашем месте я бы в самое ближайшее время рассказал её высочеству о произошедшем. Сам бы честно взял и рассказал. Не дожидаясь, когда она обо всём узнает.

— Фёдор Андреевич, вам легко такое советовать!.. — вздохнул Замочник. — Вы-то уедете, а вот мне с этими людьми выстраивать работу, поддерживать отношения… А у них гораздо больше возможностей испортить мне жизнь, чем у меня им.

В этом я сильно сомневался. Скорее всего, у Замочника просто не хватало смелости выступить против произвола СБ. Ну или против решений научного совета. Не хотел, так сказать, идти на конфронтацию…

К сожалению, такое даже в мире Андрея случалось. И часто сходило с рук всем участникам, если только они не нарывались на серьёзных людей. И вот тогда летели головы. Но причины карательных мер обычно не озвучивались широкой публике.

Если я правильно понимал, как тут распределяются обязанности, на Замочнике висело всё хозяйственное обеспечение: коммунальные службы, поставки припасов и научных материалов, ну и тому подобное. А значит, при большом желании он мог бы некоторым и питание урезать, и без туалетной бумаги оставить. В назидание, так сказать.

Другое дело, что отношения в этом закрытом мирке уже настолько перекосились, что при попытке исправить их сейчас Замочник, скорее всего, свёл бы счёты с жизнью.

Тремя выстрелами в спину и контрольным в голову.

Однако это всё были сложности их замкнутого мирка. Не моего. Кипящие в подземном городке бурные страсти могли меня удивить, шокировать, расстроить, разозлить — но не более того. Решать их — не моя курьерская работа. Своё дело я уже выполнил. И теперь хотел побыстрее решить вопрос с обороной точки от зверья. Чтобы затем спокойно вернуться в Ишим, к собственной жизни и нормальному миру.

Так что на слова Дмитрия Демьяновича я лишь плечами пожал. Единственное, что меня беспокоило — это безопасность жены, кота, цесаревны, Арсения и наших бойцов. Поэтому после обеда я решил самостоятельно донести сведения до союзников. Имелась у меня одна идея на этот счёт.

Обед нам, кстати, выдали весьма скромный. Суп, второе с гарниром, салат и компот. При этом обедавшие рядом сотрудники и порции получили больше, и добавку брали, сколько душе угодно. Нам же в добавке было отказано. На основании того, что у нас допуска нет.

На мой вопрос о том, будет ли цесаревна присутствовать хотя бы на ужине, Замочник, бледнея и потея, ответил, что, скорее всего, нет. А когда мы с Авелиной вернулись к нашим покоям, там, у двери, уже стояли представители СБ.

— Ещё не захотели с нами пообщаться, ваши благородия? — полюбопытствовал крутившийся у дверей Тенебровов.

— Нет, — отрезал я.

Нас впустили внутрь, дверь закрылась, и замок мигнул красным, предупреждая о блокировке. При этом защита Авелины продолжала действовать, прикрывая жилище. А значит, по всей видимости, замком управляли удалённо.

Войти к нам всё равно никто не мог, но могли открыть дверь. Мы с женой решили перебраться в спальню и запереться там. И если бы кто-то открыл дверь, он увидел бы только пустую гостиную.

Я, между тем, осмотрел комнату на предмет жучков и скрытых камер. Тщательно, обращая внимание на самые удобные места, которые подсказывала память Андрея. Авелина в это время молча плела что-то очень сложное, подглядывая в церу.

Спустя два часа мы стали обладателями нескольких подслушивающих устройств. Обнаружились они благодаря Авелининому плетению. И всё потому что работали на крохотных накопителях «теньки». А ещё, по результатам своей проверки, я нашёл и заклеил две камеры. Эти уже работали не от накопителей, а от общей сети.

Я только и мог, что поражённо качать головой. С точки зрения законов Руси, размещать в покоях дворян, тем более в спальне, такие устройства — практически финансовое самоубийство. Вернувшись на Большую землю, я мог бы засудить местных безопасников на такие астрономические суммы, что они за всё время работы здесь ни копейки больше не получат.

— Федь, а что вообще происходит? — поинтересовалась жена, когда стало ясно, что ничего больше найти мы не сумеем.

— Глупость происходит человеческая, — ответил я. — Попробую направить Тёму к нашим и передать через него сообщение…

Через двадцать минут мы уже втроём сидели на кровати с понурым видом. Тёма и вовсе расстроенно поник: вырваться за пределы покоев он больше не мог. Что-то мешало его попыткам переместиться.

И нет, будь мне по-настоящему только девятнадцать лет, я бы ни за что не поверил в происходящее. И даже в тридцать-сорок лет, без специфического опыта Андрея, подумал бы, скорее, на попытку ромейской диверсии. Странной и извращённой, но всё же.

Вот только дело было в другом. Я со своим ящичком взял и пошатнул этот маленький скучающий мирок. Нет, даже не так — я его со всей силы пнул. Система местного маленького мира вздрогнула от ужаса и реактивно ответила. Я поступил не так, как от меня ожидали. И тем самым очень обидел местных «божков».

А «божкам» постоянно нужно доказывать свою силу. Вот они и решили продемонстрировать её на нашем с Авелиной примере. Если бы была опасность, что мы, вернувшись на Большую землю, всё расскажем — может, и не решились бы на подобное.

Но был в их раскладе ферзь, который легко избавил бы их от последствий. Если, конечно, я и Авелина всё-таки сломаемся и пойдём на сотрудничество. И этим ферзём был менталист. Только этим можно было объяснить настолько вопиющую наглость.

Хотя если честно… После того, что недавно случилось в Стопервом, я всерьёз подозревал, что воздух Серых земель опасен для мозгов. Нет, конечно, и на Большой земле, бывает, люди сильно рискуют. И совершают глупые поступки — куда уж без этого? Но чтобы такая концентрация беззакония и плевков против ветра, как здесь…

С другой стороны, это же Серые земли. Ничейная территория. Иллюзия безграничной свободы. Так что, может, и нечему удивляться. Вон, даже сюда, в подземное научное предприятие Рюриковичей, этот вирус вседозволенности проник.

— Итак, нас тут заперли, а связи с нашими нет. И вообще связи нет… — закончив с размышлениями, резюмировал я. — Сдаётся мне, к цесаревне нас тоже в ближайшее время не пустят. А давить будут всё сильнее…

— Как именно? — хмуря брови, спросила жена.

В этот момент свет в покоях мигнул и погас. Кажется, служба безопасности обиделась на то, что мы нашли следящие устройства.

— Отключат воду, свет, вентиляцию, — перечислил я. — Перестанут кормить… Поить…

— Я наберу ванну, — побледнев, решила Авелина.

— А я попробую оставить заявку на ремонт освещения! — поддержал я идею, радуясь, что в моих вещах имелся небольшой НЗ. — Еда у нас есть, её хватит на неделю точно. И корма для Тёмы тоже. Вода, в крайнем случае, тоже есть. В бутылках. Надо продержаться до того, как цесаревна заметит наше отсутствие и вмешается. Ей-то отказать они уж точно не смогут.

Впрочем, я не был уверен, что не решатся. Они же тут на всю голову ушибленные, похоже… Владимир далеко, дикое зверьё — рядом. А менталист, если что, и у Рюриковны отдельные воспоминания подчистит. И судя по тому, что я слышал от служивого паренька — сделает это виртуозно. Никто впоследствии ничего не заподозрит, в первую очередь — сама Саша.

— Зато цесаревну можно отвлечь! — прерывая мои размышления, буркнула жена и вышла в сторону ванной комнаты.

Вода ещё шла, поэтому удалось набрать половину ванны. Мы бы набрали и целую, но в процессе создания запасов кран захрипел и прощально булькнул. Ну а отправить жалобу я не смог. Внутренний терминал не работал, а цера не могла подключиться к местной сети.

Ночью выключилась вентиляция, и в покоях стало душно… Ненадолго. Потому что я, вооружившись пособиями и справочниками, взятыми с собой, создал плетение, которое восстановило нормальный ток воздуха. Впрочем, это была временная мера. Я был уверен, что при желании эти мстительные идиоты перекроют нам воздуховод.