Тьма. Том 9

Интерлюдия IV

— И что там? — беспокойно спросил Бубен, взглянув на лекаря, усевшегося, наконец, у костра.

— Авелину Павловну я погрузил в сон, — устало откликнулся тот. — И в ближайшее время её не стоит из него выводить.

— Ты ей уши залечил? — спросил Папоротников.

— Дело не в ушах. Дело в напряжении матки… — расстроенно признался лекарь. — Если её разбудить, случится выкидыш.

— Она беременна, что ли? — Бубен так удивился, что выронил, но успел подхватить второй рукой кружку с травяным отваром.

— Как оказалось, да… — с тяжёлым вздохом, вовсе не так, как обычно сообщают об этом счастливом событии, сказал лекарь.

— Как же ты не почувствовал-то? — сдвинул брови Папоротников.

— Да я… Слишком ранние сроки, чтобы было видно… — покаялся лекарь. — Энергетические структуры не успели стать независимыми. Вот и не увидел…

— Фёдор Андреевич в кризисе? — уставившись в пламя, уточнил Бубен.

— Скорее всего, да, это кризис… — кивнул лекарь. — Точнее не могу сказать без проверки на печатях. Однако все признаки налицо. Но он… Он разве не должен был заранее почувствовать?

— «Неудержимые» не чувствуют его заранее, — сказал Базилеус, ещё мрачнее опричника глядя в костёр. — А у Седовых это вообще было родовой особенностью.

— Ишь ты, какой осведомлённый! — язвительно оценил Бубен.

— Внимательно читал личное дело… — смутившись, признался проклинатель.

— Ты молись, дурень, чтобы Федя из кризиса вышел! — с хмурым пыхтением посоветовал ему опричник. — Если не пройдёт, твоя вассальная клятва не будет копейки стоить.

Базилеус на это отвечать не стал, разве что поникшими плечами пожал. И ещё мрачнее уставился в наколдованный огонь костерка.

Воцарилась напряжённая тишина, полная обрывков мыслей и общих страхов.

— Что с разведчиками? — прервал её Папоротников, взглянув на лекаря.

Тот беззаботно махнул рукой в сторону лагеря, а затем пояснил:

— Да что им будет… Синяки, ссадины, ушибы… Они все за щитом Авелины Павловны спрятались. В итоге, им досталось меньше, чем Седовым-Покровским.

— Осуждаешь? — не без интереса уточнил Папоротников.

— Им бы защищать Седовых, а не прятаться за их спинами!.. — немного в сторону, стесняясь своего возмущения, ответил лекарь.

— Да никого бы разведчики защитить не смогли! — отрезал Бубен. — Лютая зверюга была… И, похоже, к тому же Дикий Вождь. Если я правильно почувствовал.

— Я тоже почувствовал, — кивнул Папоротников. — Если бы не Фёдор Андреевич, этот зверь бы всех тонким блином раскатал.

— Всё равно… Как-то неправильно это… — помотал головой молоденький лекарь. — Весь отряд уже завтра будет здоров… А дворяне едва живые лежат пластом.

— Да говорю тебе: не для обычных людей этот бой! — терпеливо, без малейшего раздражения, повторил Бубен. — Вот против таких зверей и нужны дворяне. Ну и тяжёлые орудия. Ничего ты эдакой твари пулями не сделаешь.

— Надо срочно возвращаться в «точку 101»… — произнёс лекарь вместо ответа. — Там оборудование есть нужное. И камера для двусердых, выходящих из кризиса. Своими силами я ничего здесь не поделаю.

— Займёмся… — кивнул Бубен. — Сколько Авелину продержишь во сне?

— Неделю ещё осилю… Больше вряд ли, — признался лекарь.

— Держи сколько можешь! Будем быстро возвращаться, — покивал Бубен.

— Не успеете, чтоб вас всех… — подал голос Базилеус, заставив опричников и лекаря сердито обернуться на него. — Что? Тут почти полторы тысячи километров, и это если по прямой!..

— И что ты предлагаешь? — хмуро спросил Бубен.

— К югу, вверх по течению Енасея, есть посёлок контрабандистов. Километров пятьсот надо проехать. На снегоходах успеем за пару дней! — пояснил Базилеус.

— К контрабандистам не могу… — сжав челюсти, прервал его Бубен.

— А к ним и не надо, — ответил грек. — У них есть налаженная дорога почти до границ Руси. Я знаю, где она начинается. И знаю, где с неё можно сойти, чтобы к русским заставам выйти. Они за тропой следят. А значит, можно на полной скорости на снегоходах пройти…

— Нет, — отрезал Бубен. — Федю надо вернуть на «точку 101», там цесаревна, а он обещал за ней приглядывать. И я тоже. Если уйдём на Русь, получится, что бросили её. Царь потом очень недоволен будет.

— Хм… — ответил Базилеус и пожал плечами. — Не знал…

— И что делать? — спросил Папоротников.

— Я уже всё сделал. Только подождать осталось… — после небольшой паузы ответил Бубен.

— И долго ждать собрался? — с любопытством спросил чей-то голос из темноты.

— Видимо, пока тебе, начальник, не надоест подслушивать… — проворчал Бубен, даже не дёрнувшись.

— Да мне уже надоело… Прохладно у вас тут!.. — заметил Иван Иванович, присаживаясь к костру. — Одет я, видишь ли, не по погоде…

И вправду, на нём был щегольской летний сюртук, а на ногах — такие же летние туфли. Видимо, от холода Иванова спасало плетение обогрева, которое можно было заметить разве что по колыханию одежды, слишком сильному для местного ветра.

— А где это мы, к слову? — спросил главный опричник, внимательно оглядываясь в свете костерка. — И кто мишку не в сезон завалил? Это браконьерство, между прочим!

— Шутишь, да? — буркнул Бубен, недовольно на него посмотрев.

— Ну какие уж с вами шутки… С вами можно вовсе в глубокую хандру погрузиться. Ты меня, Бубенцов, кстати, прямо из кабинета его величества дёрнул! — с широкой улыбкой отозвался Иванов. — Куда дёрнул, куда вам помочь добраться? И как мне потом назад вернуться, чтобы успеть к концу вечернего заседания у его величества?

А затем покосился на Базилеуса, сдвинул брови и добавил тоном, не терпящим пререканий:

— И почему ромейский скрытень не в цепях?

— Это больше не скрытень. Это теперь Федин, едрить его за ногу, вассал… — передёрнул плечами Бубен.

— Да-а-а? — удивился Иванов. — Забавное решение!.. Хотя в цепях всё равно как-то надёжнее. Даже если Федин, даже если вассал.

— Не надо меня в цепях! — жалобно протянул Базилеус.

А Иванов, перегнувшись через костёр, быстро коснулся плеча ромея. Вскрикнув, бывший скрытень отшатнулся и возмущённо уставился на опричника.

— Метку поставил, — пояснил Иванов. — Чтобы не сбежал.

— Куда мне бежать-то? — расстроился Базилеус.

— Тебе на «точку 101» нельзя, — заметил Иванов. — Даже с учётом вассалитета, рядом с цесаревной не стоит находиться. Лучше на юг двигайся, в сторону Ишима.

— Эх… — разочарованно выдал проклинатель.

— Не боись, мы тебе не пинка, а снегоход дадим! — пообещал Бубен.

— Ну ещё бы я пешком пошёл… — едва слышно возмутился ромей.

— А ты благодари! Благодари! — посоветовал ему Папоротников. — Опричники у нас лютые, с них и пешком станется тебя отправить.

Базилеус с подозрением уставился сначала на Иванова, потом на Бубна… А те принялись молча, но с одинаково суровым выражением лиц кивать. В ответ ромей, секунду подумав, бухнулся на колени и тоненько, издевательски заголосил:

— Спасибо! Благодетели! Спасибо! Век должен буду!

— Уже должен! — без тени улыбки заметил Бубен.

— И что вообще за временные рамки? — с улыбкой удивился Иванов. — Век должен… Бери больше. Тысячу лет.

— Ага, должок за твоими потомками сохраним… — согласился Бубен.

— Вот правильно, что вас не любит никто! — оторвавшись от отбивания поклонов, заметил проклинатель. — Жестокосердные вы люди.

— Край у нас суровый, сам видишь! — пояснил Иванов, обводя руками вокруг, но игнорируя, что уже стемнело, и ничего не видно. — Вот поэтому и народ суровый. А нам приходится быть ещё суровее. Чтобы, так сказать, блюсти порядок. Ну и выделяться как-то на общем фоне. Кстати, ещё раз напоминаю про свой вопрос: где мы?

— Плоскоглавые горы, — подсказал Бубен.

— Красиво тут… Зелени только не хватает, — покивал Иванов. — И всё холодное какое-то…

— Так помочь сможешь? — спросил Бубен.

— А что за спешка? Фёдор Андреевич опять в кризисе? — уточнил главный опричник.

— Да… И Авелину Павловну приходится во сне держать. Иначе выкидыш может произойти… — осторожно вмешался лекарь, старательно до этого молчавший.

— О! Она беременна? Это хорошо! Это государству надо! — согласился Иванов, задумался и уточнил: — Лечите тогда давайте. Опасность выкидыша, в смысле, лечите. Царь будет рад новостям про беременность Седовых-Покровских. Очень рад. Так, Бубенцов, что там дальше… И куда вам теперь надо?

— «Точка 101», отсюда на запад, к Урал-камню, — прояснил ситуацию Бубен.

Иванов, прищурив один глаз, осмотрелся вокруг. А затем, немного подумав, сообщил:

— К Молгонзейскому морю вас перекинуть смогу. Я там маячок ставил. Теньки здесь, к счастью, много… Но мне нужна тёплая одежда! — он строго посмотрел на Бубна. — Теньку придётся даже здесь собирать всю ночь, чтобы такое пробитие сделать.

— Я распоряжусь, — кивнул Бубен, но Иванов его уже не слушал.

Он неподвижно застыл, замерев на камне прямо в лёгеньком сюртуке. И если бы кто-то посмотрел на него в теневом зрении, то увидел бы клубок из тысяч жгутиков, собиравших энергию со всей округи.

— Привет, подруга! — София остановилась, чтобы поздороваться с Анной Поповой.

— Ой, привет, Соф! — улыбнулась та, вынырнув из чтения светских новостей. — У тебя всё, лекции закончились?

— Да, отменили семинар у Миронова. Сейчас поеду домой! — София, подхватив подругу за локоть, отвела в сторону с прохода.

И очень вовремя: почти тотчас из дверей пандидактиона выплеснулась река учащихся, помчавшихся вниз по лестнице. Они очень спешили, и это было понятно. Погода в Ишиме стояла на удивление тёплая.

Ещё апрель не закончился, а вокруг зеленела трава, и шумела листва. Да и солнышко нередко жарило так, что куртки и пиджаки приходилось скидывать. Всеобщее хорошее настроение не портили даже изредка долетавшие с севера нерадостные новости.

Хотя… Когда весёлым студиозусам вообще портили настроение какие-то новости?

— Что там в Серых землях? — спросила Анна у подруги, чей знаменитый брат где-то там и застрял.

— Вроде бы начали продвигаться дальше на север… — София с деланным равнодушием пожала плечами. — Связи нет, возмущение теньки такое, что ничего не работает. Одно это радио «101» и слышно…

— А лично от Фёдора никаких вестей? — даже немного расстроилась Анна.

— Он взрослый мальчик, разберётся! — София постаралась сделать как можно более беспечную мордашку.

Правда, далось ей это тяжело. За брата София действительно волновалась. Они обе с мамой понимали, что такие походы — далеко не лёгкая прогулка. Но делиться переживаниями не хотелось, даже с подругой. Тем более, эти переживания были напрасными… Наверно… Федя и в самом деле мог за себя постоять. Да? Так ведь?

— Да и вообще!.. Федя был на заставе в первом ряду, когда нашествие началось! Так что в Серых землях уж точно выживет!.. — добавила София, скорее, для самоуспокоения, и тут же сменила тему. — А как там твой папа?

— Весь в работе… — по лицу Анны пробежала тень беспокойства. — А… А ты не хочешь в трактир зайти, Соф, перед тем как ехать домой?

— Даже не знаю… — София задумалась, мысленно взвешивая желания и возможности.

— Да пошли уже, не вредничай! Пропустим по бокалу сливового. А я хоть тебе пожалуюсь… — вновь предложила подруга, сделав умоляющие глаза.

— Ладно, пошли… — не очень охотно, но всё-таки согласилась София. — В «Учащегося»?

— Нет, там сейчас половина наших соберётся! Шумно будет, не сможем поболтать! — дёрнула плечиком Анна. — А давай лучше в «Пан или пропал»!..

— О-о-о! — оценила София, и в глазах мелькнули ехидные искорки. — У кого-то, смотрю, хорошие деньги завелись?

— Ну так… Раз уж свою точку раскрутила, раз в недельку могу и посидеть в приличном месте… — скромно, но с очень довольным видом улыбнулась Анна.

Трактиров вокруг единственного пандидактиона в Ишиме хватало. На любой вкус, кошелёк и желудок. Самым популярным, по причине умеренных цен, был «Учащийся». А самым дорогим и престижным — «Пан или пропал».

Забавно, но если верить слухам, сто лет назад было ровно наоборот. «Учащийся» считался дорогим и престижным, а «Пан или пропал» — дешёвым, зато посещаемым. В частности, на это намекало название второго трактира… Однако время и новые стандарты санитарии изменили положение дел.

Болтая по дороге, девушки влились в поток молодёжи, вытекающей из колыбели знаний. София и Анна обсуждали погоду, преподавателей, однокурсников… И старательно избегали серьёзных вопросов, хотя заметно было, что Попову что-то сильно гложет.

Анне, в свою очередь, было интересно узнать о Софином брате. Правда, догадываясь, что подруга всё же сильно беспокоится, она держала этот интерес в узде. В конце концов, большая часть новостей о втором владельце производства, помимо её отца, была доступна в сети. И вряд ли София сейчас, без связи, знала больше, чем осведомители «Ишимского вестника».

— Во! Во! Во! Какая встреча! — вдруг дорогу перегородил Михаил, один из однокурсников, по слухам, влюблённый в Седову.

Что, впрочем, не мешало ему подкатывать к другим однокашницам. Возможно, он следовал мудрому принципу не складывать яйца в одну корзину. А возможно, просто надеялся отточить скромные пока ещё навыки обаяния.

В любом случае, что Софию, что Анну он частенько раздражал.

— Миш, свали, будь добр! — беззлобно попросила Седова. — Не мешай девчонкам отдыхать.

— Отдыхать? Без меня? Разве можно двум девушкам отдыхать в гордом одиночестве? Нет-нет, я готов как настоящий мужчина вас сопроводить…

— Ой, всё, Миш! — София легонько оттеснила парня с дороги, потянув за собой Анну. — Ищи себе других спутниц, общительный ты наш.

— Софочка! Ты зря отказываешься! — закричал Миша вслед ускользающим, как песок из пальцев, красавицам.

И даже готов был кинуться следом…

Но девчонки слишком быстро затерялись в толпе. Пожав плечами, Михаил решил не расстраиваться и начал высматривать новую спутницу. Да, его нельзя было назвать успешным у женщин. Чаще всего он получал сплошные отказы. Однако иногда и ему везло… Правда, если бы кто-нибудь признался, что общается с ним из жалости, а не в силу его обаяния, Миша бы, наверно, удивился.

— Липучка! — Анна, оглянувшись, убедилась, что их не преследуют. — Как же он меня в последнее время достал…

— Да просто шли его куда подальше… — посоветовала София. — Он вообще-то безобидный.

— Тебе легко говорить! Ты на такси уезжаешь, приезжаешь… А многим приходится ещё и в подземке его терпеть! — сообщила Анна. — Он ведь приставучий, жуть просто…

— А кто мешает его в подземке послать? — искренне удивилась София, которая с детства росла рядом с братом, а не была единственным ребёнком в семье.

— Ну… Да никто… — смутилась Анна, которой и вправду такая мысль не приходила в голову, но тут же нашла оправдание: — Он ведь просто едет с тобой, ну и пытается общаться. И вроде как нет поводов бежать от него с криками: «Помогите! Насильник!». Вот и терпят девчонки его навязчивые ухаживания…

— Как нет? — удивилась София. — Он когда улыбается, глядя мне на грудь, всамделишный же насильник! Чуть слюнку не роняет изо рта. И чем не повод?

— Когда улыбается, глядя на грудь или юбку, то да… — передёрнула плечами Аня. — Но ты же знаешь, какие у нас в Ишиме люди решительные. Вдруг кто поверит, морду ему начистит… Жалко… Сама же сказала, он безобидный.

— Так он, может, после начищенной морды к девчонкам липнуть перестанет? — предположила София. — И жизнь его заиграет новыми правильными красками. Ну там, книжки начнёт читать, зарядку делать, станет наконец-то интересным мужчиной…

— Держи карман шире! — Аня засмеялась, представив на секунду Мишу интересным мужчиной. — Скорее, ещё приставучее станет… Ну и на жалость давить постоянно будет… Знаю я таких…

Вот так, за разговорами, девушки добрались до «Пан или пропал». И даже сумели занять один из уютных столиков на летней беседке. А дождавшись, когда вынесут прохладные напитки, наконец, приступили к серьёзному разговору.

— Ну давай, жалуйся уже, Ань!.. — потребовала София. — Снова, что ли, владельцы торговых рядов чудят?

— Не-е! С ними как решили в последний раз, больше вопросов не было… — вздохнула Анна. — У меня другая беда. Отец хочет на всё лето к дальней родне меня отправить. Представляешь?

— А ты не хочешь? — подняв бровь, удивилась София, которая всегда радовалась любой поездке за пределы города.

Особенно в последнее время. Её обожаемый брат буквально за пару месяцев нашёл столько приключений на пятую точку, что Софии было строго рекомендовано не то что в Ишиме сидеть — а за границы прямой «дом-пандидактион» не вылезать.

И это было обидно. Но волнение за брата каждый раз пересиливало раздражение от затворничества.

— Да я этих родственников ни разу в жизни не видела! — призналась Анна, подцепив ягодку с края бокала. — К тому же, у меня здесь заказчики, работа… Я хотела и летом подзаработать. А там мне что делать? Это посёлок где-то аж под Болгаром!

— У-у-у… — оценила София: пожалуй, в посёлке под Болгаром приключений и вправду не будет, разве что учиться коров доить. — И чего на твоего папу нашло?

— А у него там что-то по лаку нашему не срослось… Твой брат же разрешил договариваться о поставке в другие княжества. Ну вот папа и нашёл покупателей где-то на западе. А потом ему какой-то мужик позвонил, стал угрожать… Папа его, конечно, послал, но всё же испугался. И теперь хочет меня услать на лето подальше. Говорит, что угрожали мне навредить.

— Вообще-то могу его понять… — с мудростью, взращённой за последние месяцы, заметила София. — Мы с тобой в одной лодке, подруга. Мне брат, между прочим, вообще запретил на подземке и автобусах ездить. А это, кстати, намного дешевле…

— На твоего брата уже сколько раз нападали… У него всегда всё серьёзно, ну и да, он же настоящий герой, известный на всю Русь… Тамгу защитил, у царя во дворце гостил, на приёме с князем и цесаревной всех спас… В общем, если у тебя брат такой знаменитый, то и вправду лучше поостеречься. А у меня-то всё просто, и никто особо про связь лаков с твоим Фёдором не знает. Ну вот и зачем мне лето портить из-за пустых страхов? — мрачно спросила Анна.

— Тоже верно… А если договориться с твоим отцом об охране? И уезжать, может, в таком случае не придётся… — задумалась София.

— Ага… Охрану я и сама себе могу нанять. Вот только спущу на это всё заработанное!.. — опечаленно поджала губы Анна. — Ну и какой смысл работать, как проклятой? Тогда уж лучше под Болгар поехать…

— Да, неприятное положение! — оценила София.

Жаль, помочь она действительно ничем не могла. Разве что предоставить свободные уши и, попивая сливовое вино, поддакивать в нужных местах.

Это был грустный вечер. На сей раз Михаила кинули даже его приятели. Отправились гулять куда-то на окраину, а с собой не взяли.

— Нету лишних мест… Скажут тоже! — вздохнул он, бредя вдоль широкой улицы у пандидактиона. — Могли бы и раньше предложить съездить…

Ему не приходило в голову, что его банально не хотели видеть в этой поездке. Кого-нибудь другого поведение приятелей заставило бы усомниться в «приятельстве»… Но Михаил был не таков. Он и без того приятелями никого, положа руку на сердце, не считал.

Михаил давно понял: дружба, любовь, приятельство и товарищество — это просто четыре слова, которые люди используют, чтобы получить от другого человека что-то бесплатно. И когда он осознал эту простую истину, друзей и приятелей в его жизни стало так много, что при большом желании можно было бесплатно жить, бесплатно есть и бесплатно развлекаться.

Если, конечно, напрягать друзей и приятелей не чаще раза в два-три месяца. Тогда они далеко не сразу понимают, что им немножко сели на шею. Главное было соблюдать равновесие, ну и не забывать, у кого, что и когда просил.

Михаил нечасто позволял себе прибегать к подобной экономии. Однако всё же иногда случалось. Так что, когда его не пригласили в поездку, поставил себе в памяти зарубку. Оставить вот именно этих приятелей в покое на полгодика, чтобы, видимо, успели остыть.

И всё же увы! Он рассчитывал на вечер пятницы в их обществе. Вот и не успел больше ни с кем договориться. Несколько знакомых, к которым он попытался сунуться, встретили его не слишком приветливо. А никто из красивых девушек не захотел скрасить одиночество его присутствием.

И теперь Михаил шёл по улице, высматривая хоть кого-нибудь, с кем можно посидеть, выпить, присесть на уши… Ну и заодно выпросить пару рублей в долг.

Тоскливый взгляд Миши мазнул по летним беседкам «Пан или пропал». И наткнулся на ускользнувших от него сегодня девушек, Анну и Софию. Первая была всего лишь симпатичной. А вот вторая Мише по-настоящему нравилась. Было дело, он даже рассказывал всем, что София — его будущая жена… Но девчонка на его хитрости не поддалась. Отчего понравилась ему ещё больше.

— Последний шанс на сегодня! Последний шанс!.. — прошептал себе Михаил, через улицу наблюдая за щебечущими девушками. — И что бы им выбрать местечко попроще, а?..

Отдыхай подружки в дешёвом трактире, никто не помешал бы Мише подсесть. Обычно служащие трактира не бежали проверять уверенно сказанные слова «Меня ждут». А вот в «Пан или пропал», как назло, очень трепетно берегли уединение гостей.

Возможно, в Мишину хитроумную голову пришла бы мысль не лезть к девчонкам и отправиться дальше… Однако он, к сожалению, успел выпить, отчего потерял и трезвость мысли, и большую часть сообразительности.

А в результате, топтался на месте и не мог придумать, как бы попасть за стол к однокашницам. В этот момент к стоящей у входа в «Пан или пропал» бричке подошли два мужчины. Один, направившись к передней двери, что-то начал спрашивать у водителя.

А второй остался стоять у поребрика. Однако стоило водителю брички отвлечься на его приятеля, этот второй шагнул к машине, присел на семь-восемь секунд… А затем отряхнул руки и быстро сделал шаг назад.

— Чего это он? — удивился себе под нос Михаил. — Шнурки развязались, что ли?

А первый мужчина, о чём-то закончив говорить с водителем, отошёл к своему приятелю. И почти сразу же оба пошли дальше, в сторону перекрёстка. А бричка так и осталась стоять у трактира.

Когда Михаил, увлёкшийся наблюдением за этими двумя, перевёл взгляд обратно, на летнюю беседку трактира, столик Софии и Анны оказался пуст. Одна только девушка-разносчица собирала грязные бокалы.

— А… А где? — растерянно прошептал Михаил.

Он поглядел на двери трактира… И наконец-то увидел выходящих однокашниц. Направлялись они аккурат к бричке у входа.

И тут в голове у Михаила заскрипело. Он понял, что минуту назад видел что-то нехорошее в исполнении двух мужчин. Возможно, у машины теперь было проколото колесо. А ездить на такой бричке опасно.

Миша решительно поспешил через улицу к «Пан или пропал». Но тут вдруг слева выскочила машина и, взвизгнув тормозами, принялась гудеть. А парнишка, перенервничав, отскочил обратно к поребрику.

— Да вы задолбали пьяными бегать, дебилы малолетние! — орал водитель машины, высунувшись из окна. — Вон переход через пятьдесят метров! Идиоты! Правила учи!

Увы, пока этот обиженный успокоился и уехал, время было упущено. Да и сами девушки, заметив надоедливого однокашника, поспешили залезть в машину. Водитель мешкать не стал: завёлся и сразу отъехал от трактира. И даже в пьяном состоянии Михаил понял: догнать бричку не получится.

— Я ей позвоню! — решил он, доставая из кармана трубку и открывая список контактов. — Аня… Аня… Аня… А она какая Аня?

На экране высвечивалось сразу семь разных Ань. Причём сразу два варианта подходило той, которая сейчас ехала с Софией.

— Аня Батя или Аня Жопа? — задумался Михаил, пытаясь вспомнить, как исковеркал фамилию Поповой, будучи в очередной раз отшит. — София! Лучше ей позвонить!..

Список имён был очень длинным, и Михаил присел на поребрик, листая его. Благо, София оказалась записана однозначно, как «Женой Будет». Хотя бы здесь сомневаться было не в чем.

— Ага! — обрадовался он, нажимая вызов.

Трубка попиликала набором цифр, а затем, наконец, пошли гудки. Михаил поднял взгляд на бричку, как раз стартовавшую от светофора метрах в трёхстах.

— Да возьми ты трубку! — возмутился он, понимая, что вызов сейчас сбросится.

Бричка, уже практически проехавшая перекрёсток, разгонялась. И вдруг под её днищем сверкнула вспышка пламени, а во все стороны хлынул чёрный дым и брызнули осколки кузова. До раскрывшего в шоке рот Михаила долетел сначала грохот взрыва… А потом и мерзкий скрежет металла по асфальту…

И только одно колесо продолжало путь, бодро подскакивая по улице.

— Отэтазвездец! — выдал ошарашенный Михаил, отводя трубку от уха.

Конечно, первой его мыслью было кинуться на помощь. Но, судя по языкам пламени, изображать благородство было не только опасно, но и бесполезно.

«Умерла так умерла… — с лёгким сожалением решил Михаил. — А городовым всё в подробностях расскажу, как приедут!.. В память о Софочке…».