Тьма. Том 7

Глава 16

«Ишимский Вестник», 6 марта 2034 года.

«Вы могли подумать, что началась война…»

Сегодня утром жителям нашего славного города могло показаться, будто началась война. Что ж, спешим вас уверить: так оно и есть. Правда, войну эту силы княжества ведут против родов, которые, по словам поверенных князя Дашкова, «решили, что законы писаны не для них, а прав они имеют больше, чем остальные подданные Руси».

Горожанам было любезно предложено не задерживаться у места событий, так как «смотреть там не на что». Однако наши сотрудники рискнули с этим не согласиться. И правильно сделали: зрелище поистине незабываемое.

Чёрные столбы дыма над Золотым углом отмечают точки, где ещё недавно красовались владения знатных родов. Не то чтобы мы сильно скорбели об утрате их собственности, однако читателям наверняка любопытно, что именно натворили эти господа.

Кое-какие слухи нашим осведомителям всё-таки удалось раздобыть. Что из этого правда, а что — лишь досужие вымыслы, читайте на странице 2.

На нашей странице вы найдёте записи происходящего сейчас в Ишиме — для тех, кто находится слишком далеко, чтобы увидеть всё своими глазами.

Читайте также:

Зимний взлёт цен грозит оставить без штанов. Цены на товары в продуктовых лавках продолжают расти. В этой гонке взяли первенство свекла, репа и редис, но и другие съестные припасы подтягиваются за ними. В этом году зимний рост цен уже превысил прошлогодние 249%. До каких же высот он нынче доберётся? Читайте на стр. 7

Куда пропали городовые? С самого утра многих волнует отсутствие стражей порядка на улицах Ишима. И можно бы задаться вопросом, куда они делись, но догадаться, с чем это связано, и так несложно. Подробности о пропаже городовых на стр. 9

Автобусы неслись по Дворянской, превышая ограничения скорости, но улица была почти пуста. А вот окрестности из-за нас встали намертво. Хорошо ещё, что утро было очень раннее, и город только-только просыпался.

Чтобы призвать глав родов во дворец, их чуть ли не из кроватей выдернули. Впрочем, кого-кого, а этих людей я жалеть не собирался. Сами были виноваты и в том, что их позвали спозаранку в кремль, и в том, что с ними затем произошло.

Выжили лишь те, кому повезло сидеть на крайних стульях слева от помоста. Облако, выпущенное тёмным, накрыло зал для торжеств не целиком. Но те главы родов и их спутники, кто сидел ближе к центру и справа от помоста, поголовно очутились в подвале.

И все они сгинули. Там же, к сожалению, сгинуло и восемь ратников в тяжёлой броне. А ураганный вихрь, созданный тёмным, перемолол их останки так, что предстояло ещё долго разбираться, где чьи. Когда мы уходили из подвала, я как-то не особо внимание обратил: темно, пыльно, да и мало ли что под стенами разбросано. А вот когда тела погибших вытаскивать начали…

Не для слабонервных картинка-то…

И да, предсказание Волковой не обмануло: нам невольно помог обнаруженный предатель. Правда, очень уж неожиданный он оказался. Предал, по сути, не только дворян-бунтовщиков, но и, переметнувшись на сторону Тьмы, весь род человеческий.

А ключ к решению проблем действительно оказался в сердце. В моём чёрном сердце, которое, казалось бы, уже сдалось Тьме без остатка, но с которым я оказался категорически не согласен.

Именно оно заставило тёмного действовать поспешно, отправив самых опасных дворян в подвал вместе с людьми князя, где тёмный их и добил — тихо и почти без шума. Сам-то подвал, конечно, трясло пару раз. И во дворце эта тряска ощущалась. А вот за пределами ишимского кремля о случившемся никто не узнал.

Надо отдать должное цесаревичам, цесаревне и Иванову. После нашего исчезновения они, покинув своё убежище, так придавили оставшихся аристократов словом и авторитетом, что те предпочли надеть наручники, блокирующие теньку, чем дальше сопротивляться.

В общем, первая часть плана прошла, как нужно. Но, откровенно говоря, она была полегче второй… Теперь нам предстояло силами, что были в наличии, одновременно брать штурмом все нужные родовые усадьбы.

И сил для этого было маловато, к сожалению. Пусть ни один род не держал в городских усадьбах основные отряды, но охрана и защита были вполне на уровне. Пробиться внутрь обещало стать непростой задачей.

А ещё было бы не к месту вмешательство соседей… Ну а те вполне могли влезть в разборки между родами и властью. В конце концов, дворянство не один год копило обиды, и ситуация напоминала сухой лес — стоило поднести спичку.

А значит, нужно было всё сделать молниеносно, чтобы никто опомниться не успел. Быстро продавить защиты, ещё быстрее взять усадьбы, а затем оперативно увезти всех причастных.

Хорошо ещё, у нас хватало артиллерии и бронемашин с орудиями. Кроме того, Дашков связался с кем-то в Полицейском Приказе, и нам расчистили путь, включив синий сигнал светофора на всём пути следования. Правда, это не спасало от особо умных автомобилистов, которые, простояв пять минут на перекрёстке, решили, что запрещающий сигнал к ним не относится.

Таких по пути попалось аж десять человек. Их помятые машины остались стоять там, где пронеслась наша колонна. Бронемашины отлично справляются с тараном легковушек. Дорогу мы уступили только скорой помощи с ревущей сиреной. Всех остальных аккуратненько снесли в сторону.

Но ехали мы всё равно не так быстро, как хотелось бы. Расстояния в городе играли против нас. Спасало лишь то, что многие из наших целей жили рядом друг с другом. Вообще, как мне объяснили, это здесь было в порядке вещей. Сосед для аристократа подчас бывает ближе дальней родни.

С кем будут дружить твои дети? С кем они заключат браки в будущем? В общем, ничего удивительного в том, что союзники жили бок о бок, не было. А нам это оказалось только на руку. С нашими силами брать усадьбы по одиночке было бы расточительно.

Отряду, куда входила моя охрана и дружина — а ещё сотня солдат в броне, сотня «тайников», пять тяжёлых ратников и одна бронемашина — предстояло брать поместья сразу трёх родов. Борщеньевых, Степняковых и Гололёдовых.

Сил нам выделили немного: эти рода были не слишком большими и влиятельными. И всё же в охране каждой усадьбы числилось человек сорок. К сожалению, люди, которые могли бы дать более точные цифры, остались лежать в подвале дворца. Так что… Приходилось действовать едва ли не вслепую.

— Вот, пришли данные от СБ князя… — хмуро заметил Давид, посмотрев в церу.

— Что там? — спросил я.

— У Борщеньевых насчитали пять десятков, у Степняковых — человек тридцать, у Гололёдовых — тоже тридцать, — ответил глава дружины.

— Всех сразу брать не сможем, — заметил Разводилов. — Слишком сил мало.

— Можем или не можем, а нужно сразу, — ответил Давид и показал церу. — У них поместья рядом на треугольнике стоят. У Борщеньевых какой-то родовой артефакт имеется, он защитой все три рода прикрывает. Как начнём разбираться с этой защитой, остальные сразу узнают.

— Вашблагородия, судари, позволите? — уточнил ехавший с нами в автобусе сотник 131-го отдельного соединения внутренней стражи, местного более военизированного аналога Росгвардии из мира Андрея.

И даже пересел поближе, чтобы ознакомиться с данными.

Он посмотрел на экране планы зданий и земель. Затем внимательно прочёл сведения об охране и её вооружении. А затем вернул церу Давиду и спросил:

— Разрешите?

— Давайте, сотник! — получив у меня взглядом подтверждение, кивнул Разводилов. — Есть предложения?

— Я бы разделил силы, — предложил сотник. — «Та́йников» бы, например, выставил в оцепление, чтобы прикрывали нас.

— Объяснитесь… — морща лоб, попросил сотник Тайного Приказа.

— У вас форма узнаваемая, вашбродь! — пояснил сотник. — Вам сопротивляться при задержании не будут. У моих ребят городская форма, а такую может кто угодно прикупить. У людей Седовых-Покровских тоже общедоступная одежда.

— Тогда логично моих людей вперёд пустить! — задумчиво пошевелив бровями, резюмировал «тайник».

— Не согласен, вашбродь! — стоял на своём сотник. — Ваши люди без защиты. По ним стрелять будут в первую очередь. А если соседи выглянут? А если побежит кто, то кому беглецов ловить? Ваша форма много страху наведёт. Соседи десять раз подумают, лезть ли в это дело, а беглецы предпочтут сдаться. Ну а мы разделим силы и пойдём на штурм.

— Излагайте, как всё видите! — предложил Разводилов.

— «Тайники» оцепляют все три участка. Моя сотня возьмёт на себя Борщеньевых. У них охраны больше и наверняка позубастее, — предложил сотник. — Охрана Седовых-Покровских пойдёт брать Степняковых. Дружина Фёдора Андреевича — Гололёдовых. Если прорываемся на усадебные земли, то с этого участка оцепления часть «та́йников» идёт помогать внутрь. Если завязнет кто — ждёт помощи. Главное, никого не выпустить. А броневик, как защиту уничтожит, помогает, где потребуется.

— Берём, получается, поместья в кольцо, — кивнул «тайник». — Мало нас… А земли-то прилично.

— А мне с кем идти? — уточнил Разводилов.

— Вам бы, честно говоря, с нами… Нам вы очень понадобитесь, — признался сотник. — Но если вы, вашбродь, разрешите, конечно…

Он посмотрел на меня, я — на Разводилова. А тот пожал плечами, показывая, что ему всё равно. Сотник сразу же просиял и облегчённо улыбнулся.

Я даже понимал его мысль. Сам служил и понимаю, что такое совместный бой несработавшихся подразделений. Разделение на уже привыкшие друг к другу группы было разумным ходом.

Моя дружина, прибывшая обратно из лагеря сбора для вылазки в Серые земли, вместе тренировалась. Охрана — тем паче. Ну а бойцы внутренней стражи уже давно сработались в единый организм.

Слабым местом были боевики Тайного Приказа, которые большой единой группой не работали. Обычно они вступали в бой десятками и полудесятками, и этого хватало. Для более крупных дел привлекались ратники князя.

— Нас, получается, тоже разделите? — нахмурился полудесятник тяжёлых ратников.

— А вам бы с моими бойцами пойти! — заметил сотник 131-го.

И это я тоже понимал. Свою сотню он видел ударной силой, каковой она, по сути, и была. И хотел усилить её по максимуму. Это его бойцам, если у моих дружинников и охраны что-то пойдёт не так, спешить на выручку.

— Что скажете, вашбродь? — спросил у меня ратник.

— Поддержите внутреннюю стражу, — кивнул я. — У них самое сложное дело. Наша задача только прорваться на земли усадьбы и оцепить здание. У них — прорваться дальше и захватить.

— Воздух у нас будет? — спросил Давид у ратника.

— Одна вертушка — один вылет. Либо всё одним залпом сольёт, либо может точечно отработать, — ответил он.

Да, связь у нас ещё не была налажена. Моим людям рации выдали, однако на выделенной общей волне стояло молчание. Как и на волне моего отряда. Только ратникам, видимо, что-то сообщали по их каналам.

Бардак!

Может, слова здесь такого и нет, а вот бардак есть. И ничего другого я не ожидал. Времени на планирование нам жестоко не хватило. После того, как погибла большая часть глав родов, тянуть со штурмом было нельзя.

Мало ли у какого рода какие артефакты имеются. Игрушек, которые могли бы сообщать о смерти владельца, в этом мире хватало. Была одна друидская мастерская у Эйре, которая их производство на поток поставила…

Надёжность, конечно, оставляла желать лучшего. Но если такой артефакт несколько часов показывает, что владелец мёртв, то, скорее всего, он и в самом деле мёртв. И кто мешал главам родов носить при себе такие игрушки?

А узнав об их гибели, остальные бы начали готовиться. Стянули бы силы со всего Ишима, кратно увеличили количество охраны — хотя бы за счёт наймитов. Ну и организовали бы попытку вооружённого прорыва из города. Нет, такого мы им позволить не могли.

Вот и приходилось лететь вперёд без точных данных, боевого слаживания и практически без разведки. Не считая, конечно, того, что удалось выцепить из городского архива и отследить через камеры дронов.

И всё же пока на нашей стороне был эффект неожиданности. А ещё бронемашины, артиллерия и другая техника. К тому же, мы уже были на ногах и морально готовы к бою. А наши противники, если и встали, то не факт, что до конца проснулись.

Вряд ли кто-то из них думал, что их будут стремительно брать. Обычно с дворянами так грубо дела не делаются. Если, конечно, дорогу Рюриковичам не перешёл. Эти могут, да.

Колонна, ревя и гудя моторами, ворвалась на территорию Золотого угла. Так назывался этот престижный район, застроенный дворянскими особняками. Здесь мы разделились. Каждая отдельная группа знала свой маршрут.

Наши автобусы и бронемашина устремились к треугольнику Малой Карасёвой, Большой Карасёвой и Серебристой улиц.

И сразу же ожила общая волна, где Дашков пожелал всем удачи. Зашумела связь и внутри группы. Сотник внутренней стражи отдавал приказы, которые немедленно дублировали Давид и «тайник».

— Пойдёшь с Давидом, — сообщил я Авелине, которая после происшествия с подвалом отказалась мирно ждать меня у Дашков и теперь просыпалась на соседнем сиденье. — Им твоя защита нужнее будет.

— А ты? — так насупилась жена, будто подозревала, что весь мой путь без неё будет прямо-таки усеян тёмными, отродьями и безвыходными подвалами.

— Пойду с нашей родовой дружиной, — усмехнулся я, успокаивающе чмокнув её в макушку. — Надо же со своими ребятами познакомиться поближе.

— Тогда у вас, кроме тебя, почти не будет поддержки двусердых! — Авелина ещё больше нахмурилась.

— Гололёдовы не сильны своими двусердыми, — пожал я плечами. — К тому же, у меня есть Тёма… Ты же знаешь.

— Береги себя, пожалуйста! — хлюпнув носом и уставившись в окно, попросила Авелина.

— Ты тоже, Лин. На рожон не лезь, просто держи защиту, — я притянул её к себе, чтобы поцеловать и успокоить.

Да мне и самому нужно было справиться с напряжением.

Бой близко. Организм готовится. Адреналин, норадреналин, кортизол. Последний должен, естественно, регулировать уровень стресса. Однако не сразу с этой задачей справляется. Приходиться брать контроль в свои руки.

В бою нельзя быть напряжённым — это мешает. В бою нельзя быть бесшабашным — это смертельно опасно. За две своих жизни я понял, что бой — это работа, и только так. Нужны собранность, холодность, расчёт, внимание и осторожность. Любое отклонение от этих параметров даст врагу преимущество.

Хотя… Честно говоря, семьи убитых глав родов и их охрана — не враги. Противник — да. Но не враг. Просто люди, которых надо взять под стражу и лишить имущества. С чем они, само собой, не согласны, потому что многие не виноваты ни в чём. И ни о какой контрабанде слыхом не слыхивали.

Автобус резко затормозил, прижимаясь к поребрику. Сотник внутренней стражи первым выбрался наружу. За ним последовали тяжёлые ратники и Разводилов. «Тайник» тоже высовывался глянуть, но остался в автобусе. А к нам за это время успел заскочить Всеслав — сотник моей дружины, назначенный на эту должность Давидом.

Через минуту движение возобновилось. Давид давал последние указания Славе, который Всеслав. Ну а тот очень настороженно косился на меня. Видимо, ему накручивали хвост, чтобы берёг меня, как зеницу ока. Спорить я не стал, хоть и был не согласен.

Следующая остановка была как раз моя. Поцеловав жену, я выскочил из автобуса вместе с Всеславом и Тёмой. Кот мгновенно юркнул в тень и исчез. А я проверил полученный у Дашкова автомат, поправил бронежилет и направился к бойцам, собирающимся у дороги.

В это же время нас догнал автобус с «тайниками». Он ехал медленно, и сотрудники Приказа выскакивали чуть ли не на ходу, быстро создавая периметр вокруг трёх усадеб.

Дружина же собралась в единый кулак, к которому присоединился и я.

— Вашблагородие! Вам бы лучше… — начал Слава, но я прервал его жестом.

— Слав, давай без этих всех «бродий»! Я вообще-то на границе служил. И чёрное сердце во время нашествия получил. Вперёд не полезу, но и задвигать меня не надо. Я всё же двусердый, да?

— Так точно! — явно расстроившись, кивнул Слава.

И застыл, соображая, как же тогда меня называть — если «вашбродие» нельзя. Надо было помочь парню, да и остальным моим дружинникам.

— На службе я позывной не успел заслужить. Так что… Не стесняйтесь, раз вместе в бой идём, давайте по имени! — облегчил им задачу я. — Фёдор, просто Фёдор.

— Фёдор… Тогда вы, Фёдор, держитесь, пожалуйста, рядом с Хлебовым! — Слава указал на мрачного бойца в возрасте. — И его полудесятком. Хлебов!

— Буду заботливым, как мама и папа! — очень серьёзно кивнул тот.

— Всё, выдвигаемся, как только собьют защиту! — Слава заговорил уже в рацию. — Хобот и Белый, на вас ворота: вы выносите их. Остальные: заходим на земли Гололёдовых, и сразу по укрытиям. Об обнаруженных охранниках сообщаем.

— Я, значит, Хлебов. И фамилия такая, и позывной! — не поленившись, ещё раз представился мне полудесятник, а затем указал на своих подчинённых: — Мои ребята — Молчун, Пехтура, Свистун и Лаптёнов.

— Ну вы тоже слышали. Я Фёдор, — кивнул я. — Не мешаю, огнём поддержу. А если встретим опасного противника, всё же выдвинусь.

— Не стоило бы! — страдальчески поморщился Хлебов, скосив взгляд на Славу.

— Не переживайте. Может, вы и заметить не успеете, как я это сделаю! — усмехнулся я, чувствуя, как скорость моего восприятия уже мало-помалу вырастает.

Что-то начиналось. Видимо, бронемашины начали ковырять защиту Борщеньевых с другой стороны холма, и чёрное сердце на это реагировало.

— В укрытие! — скомандовал Слава.

Собственно… Из укрытий здесь был только высокий поребрик на другой стороне улицы. За ним-то все бойцы, не побоявшись снега, и залегли.

Имение Гололёдовых считалось, по местным меркам, скромным. А построено было на склоне холма, который и окружали три вышеназванных улицы. Перед усадьбой располагался небольшой сад, метров шестьдесят шириной. Деревья какие-то, голые по случаю зимы, и кусты вдоль ограды.

Подробности того, что происходило внутри, скрывал искажающий барьер. Такой же был на заборе усадьбы напротив, рядом с которым мы и залегли за поребриком. Кстати, я был уверен, что нас уже давно срисовали, и только мелькавшие поблизости «тайники» спасают операцию от вмешательства соседей.

Всё-таки русское дворянство не было воспитано в духе себялюбия. Общинные корни имелись и здесь. И раз у соседа сложности, надо ему помочь. Тем паче, моя дружина выглядела, скорее, как сборище лихих людей. Просто экипированных и с хорошим вооружением. На таких бывает и со спины не грех напасть.

А вот сотрудники Тайного Приказа — это служивые. И тут надо хорошенько подумать, стоит ли вообще вмешиваться. В любом случае, я надеялся, что всё пройдёт быстрее, чем соседи примут решение. Их помощь что нам, что Гололёдовым оказалась бы сильно не к месту.

Воздух над холмом вздрогнул. Я переключился на теневое зрение и увидел купол защиты, прикрывавший разом три усадьбы: Борщеньевых, Степняковых и Гололёдовых. Вот это было плетение! Сразу три слоя мелких основ, связанных в сложный повторяющийся узор. Это вам не щиты двусердых, выставляемые по случаю. Это исключительная работа недешёвого артефакта.

И по этому куполу с другой стороны холма уже лупили орудия бронемашины. Снаряды выкачивали теньку из артефакта, заставляя его тратиться на поддержание щита. Рано или поздно энергия иссякнет, и плетение порвётся.

Пока же энергии ему вполне хватало. И запрос сотника внутренней стражи, прозвучавший в рации, не удивил:

— Вашбродия, прошу поддержать атаку на щит!

Я принялся сплетать один огненный шарик за другим. Плёл их так, чтобы побольше теньки вложить. Всё-таки у меня вместимость такая, что не каждый артефакт может похвастаться. После кризиса она достигла миллиона капель.

Да эти объёмы не каждому витязю доступны! Жаль, я пока не умел создавать тонкие плетения. Мои основы были ещё чересчур большими, а сжимал я их медленно, да и на это сейчас не было времени. Зато я и вправду мог влить очень много теньки!

Чем и занимался, на глазах у удивлённых дружинников выпуская в секунду до десятка огненных шариков и воздушных лезвий. Шарики размером с кулак бились о большой купол, истощая части узора, отвечающие за огнестойкость. А лезвия, плотные и тяжёлые, просаживали физический урон.

В ответ со стороны забора застрекотали автоматы. Удар на себя, брызнув искрами и мелкими осколками, приняли гранитные плиты поребрика.

— Вот черти! — возмутился Хлебов, поправив защитный щиток на лице.

— Ща гранатами по нам пойдут! — сообщил Свистун. — Вон, крадутся по кустам…

Стоило, наверно, сказать ему «спасибо» за наблюдательность. Я как-то не подумал, что защитники могут и основательно ответить. И тут же принялся плести щиты, перегораживая улицу перед своими бойцами. Щиты были слабенькими, но от мелких летящих предметов защитить могли.

Собственно, они и защитили. Едва я успел загородить пространство перед бойцами и над ними, как первые гранаты из подствольников полетели по навесной траектории. Мои дружинники бросились в перекат, стараясь уйти с траектории…

Но только зря силы потратили. Гранаты падали на щиты и откатывались обратно, в сторону усадьбы. Многие взорвались, конечно, но некоторые всё же вернулись отправителям. Искажённый барьером голос закричал у забора что-то неразборчивое, но явно расстроенное.

А огромный купол, закрывавший нашу цель, уже дрожал мелкой дрожью. Часть плетений осыпалась, лишившись подпитки. Мои шарики буквально на глазах выбивали из единого узора целые сегменты защиты. И я решил предупредить дружину:

— Защита почти пала! Готовьтесь!

— Скажите, как упадёт, ба-арин! — отозвался в рации Слава.

Вообще-то он говорил «боярин», но так спешил и так смутился, что случайно проглотил и звук «о», и «й». Вот и вышло у него вытянутое «а-а». Хлебов ухмыльнулся рядом со мной и подмигнул своим. Те тоже невольно заулыбались. А я еле удержался, чтобы не вздрогнуть…

Тут не было слова «барин». В этом мире и слово «боярин»-то редко употребляли. Вот и не успели сократить. И как так вышло, что, впервые появившись, это слово прилипло ко мне? Магия пространства и подсознания, не иначе.

А что прилипло — я понял по ухмылкам бойцов. Слава, зараза, умудрился выдать мне, со своей торопливостью и забывчивостью, позывной. Протяжное «а-а», правда, звучало непривычно. И уж кем я никогда не собирался становиться, так это Барином.

Но вот же…

Расстраиваться и переживать не стал. Во-первых, назвать уже назвали, так что поздно по хвостам бить. А во-вторых, позывной вышел хорошим, если без предубеждений… Всё лучше, чем неопределённость, которой страдали дружинники. И по имени неловко, и «вашбродием» нельзя.

Между тем, купол защиты замигал. Сконцентрировавшись, я продолжил кидаться заклятиями, как пулемёт. Хотя… Если заклятиями, то уж, скорее, какой-нибудь колдомёт или чаромёт. Пока я ломал голову над термином, защита над холмом рухнула окончательно. А нам открылась возможность, наконец, рассмотреть, что ещё приготовили противники.

— Дополнительный щит на воротах. И по самому верху ограды какие-то плетения! — предупредил я. — Всё, основная защита отключена!

В тот же момент два моих бойца с тубусами гранатомётов на плечах, встав во весь рост, пальнули по воротам. Благодаря замедлению, я успел разглядеть снаряды. Плетение рун по коническому корпусу, явно непростая начинка.

Два мощных хлопка прозвучали почти одновременно. Но бойцы пустили в ворота ещё два «гостинца», прежде чем дружина по команде Славы пошла вперёд.

По нам не стреляли. И о том, что не будут, я тоже всех предупредил по рации. Тёма мелькал вдоль забора смертоносным меховым комком. Скорее всего, действовал по своей обычной тактике. Выскакивал из ниоткуда, яростно атаковал и снова скрывался в тени. В итоге, семь ударов — семь калек. Кто-то без глаза остался, кто-то всё пытался рану затянуть, а кому-то с сухожилием не повезло.

Дружинники ворвались на земли Гололёдовых через ворота, не решившись после моего предупреждения брать высоту ограды. Я успел выставить щиты, которые прикрыли бойцов. Но щиты разлетались ошмётками из-за того, что по воротам вели плотный перекрёстный огонь из двух точек.

Первой была беседка в глубине парка. Второй — сторожка, чуть в стороне от ворот. По сторожке я отработал заклятиями и сбил с неё защиту. А полудесяток Хлебова закончил дело, закидав зданьице гранатами. Беседку взяли на себя остальные дружинники. Впрочем, там стрельба и без того быстро прекратилась. Судя по крикам, опять Тёма подоспел. Пришлось оперативно предупреждать своих, чтобы ненароком кота не задели.

Пока бежали в сторону жилого дома, я успел включить общую волну группы. А там, оказывается, ругань до небес стояла. Сотня внутренней стражи увязла на подступах к особняку Борщеньевых. А Давид хоть и закрепился на землях Степняковых, но ему требовалась поддержка.

Обернувшись на бегу, Слава с удивлением глянул на меня. Оно и понятно: выходит, пока что мы были самым успешным отрядом. Хотя в качестве двусердого я был, пожалуй, самым слабым из всех имеющихся. Больше предупреждал о подозрительных плетениях, чем великомогучие щиты ставил.

Но у меня был свой туз в рукаве. Из пятнадцати человек, которые пытались остановить нас на подступах, девять из строя вывел Тёма, а не наша стрельба. Вот он действительно был страшной силой, без вопросов.

Тёма и в особняк Гололёдовых, защищённый каким-то плетением, умудрился просочиться. Прямо на спине одного из бойцов рода, отступавших из беседки.

А дальше, собственно, мы могли и не бегать. Просто дать Тёме время. Жильцы бы сами открыли двери, лишь бы избавиться от этого неудачного эксперимента Тьмы.

— Барин, а нам твоему зверю помогать-то надо? — спросил Слава, пока мы занимали позиции напротив дверей особняка.

Видимо, мы с ним думали в одном направлении. И считать он тоже хорошо умел.

— Думаю, лучше помочь Тёме. Нам бы, как закончим, ещё внутреннюю стражу поддержать, которая к Борщеньевым ломится на той стороне холма, — отозвался я.

— Понял. Хобот! Белый! — гаркнул Слава.

Двое бойцов с гранатомётами отправили в двери первые подарки. Не успели они перезарядить орудия, как из окна второго этажа со звоном выбитых стёкол выпал кто-то из Гололёдовых, визжа то ли от боли, то ли от ужаса.

А я начал без остановки метать плетения в защиту дома. И впервые, кстати, просадил резерв больше, чем на полмиллиона капель. Даже почувствовал, как от усердной работы болят жгутики и энергетическая структура. Странное ощущение, между прочим. В теории-то я про него знал, а вот на практике — столкнулся в первый раз.

За холмом раздался стрёкот винта, грохот взрыва, и в небо взметнулось облако дыма. А в дом Гололёдовых ударила новая порция гранат. Больше не понадобилось: двери открылись, а защиту отключили сами жильцы.

Из дверей на крыльцо поспешно выходили люди с поднятыми руками. Пожилые мужчина и женщина, за ними — женщина с тремя детьми, следом — мужчина и женщина средних лет с грудным младенцем, замотанным в одеяло. За ними — два молодых парня и девушка-подросток. Все взрослые были двусердыми, что характерно. Последними шли шестеро потрёпанных бойцов охраны, двое из которых тоже с чёрными шрамами на лицах.

— Мы сдаёмся! — закричал вышедший первым пожилой мужчина, подслеповато щурясь. — Отзовите зверя!

Никто из жильцов дома не успел толком даже одеться. Самым утеплённым был младенец, а на остальных детей накинули шубки.

А у нас здесь хоть и март стоял, но ещё зима, между прочим.

— Не делаем резких движений! — прокричал я. — Быстренько спускаемся и строимся у стены! Ваш род обвиняется в измене царю и Отечеству! Участие в контрабанде и, возможно, сотрудничество с Тьмой! Не усугубляйте положение!

— Где Борис⁈ Что с Борисом⁈ — закричала женщина с тремя детьми.

Видимо, жена главы рода… Вот и что ей отвечать? Я даже не знаю, выжил ли её Борис, или был разорван на части в подвале дворца…

— Не задаём вопросов! Строимся, лицом к стене! — проревел я, лишь бы эти люди не успели замёрзнуть.

— Анна, успокойся! Просто сделай, как просят! — пробурчал старик, подавая пример остальным.

Бойцы Гололёдовых побросали оружие и последовали за седым. А дальше рабюоту с пленниками взяли на себя подтянувшиеся от ворот «тайники».

Ну а мы устремились к дальней части земель поместья, где у Гололёдовых с Борщеньевыми был общий забор. Тёма уже мелькал где-то впереди, маяча пушистым хвостом. И белый снег там, где он пробегал, становился розовым, пропитываясь чужой кровью.

— Не дали котеньке вылизаться! — оценил бежавший рядом Хлебов.

— Изверги мы! — согласился по рации Слава.

Ладно, будем считать это успехом. Одной ногой, то есть одним котом я уже был в дружине. Осталось самому стать для бойцов своим. Хорошо, кстати, что позывной мне успели дать.

— Барин, а котейка там в беду не вляпается? — спросил, обернувшись ко мне, один из бойцов.

— Он умный, не должен! — ответил я, но мне, если честно, тоже было тревожно.

— Взяли усадьбу Гололёдовых, заходим со спины к Борщеньевым! — сообщил Слава остальным отрядам на выделенной волне.

— Добро! — отозвался сотник.

За холмом ухнул второй взрыв. Вертолёт отработал и, узнав, что мы тут справились, сразу перешёл на нашу сторону холма. Вертушка пронеслась сверху, мигая артефактной защитой, как ёлка огоньками. Кто-то со стороны Борщеньевых нещадно лупил по ней плетениями.

Забор мы перелезли. Просто и без затей. Я нашёл и указал дружинникам место, где не висели плетения. Защиту Гололёдовы здесь ставили явно для виду, доверяя соседям, пусть и не до конца.

А вот стоило отбежать от забора, как нас тут же срисовала камера, висевшая на дереве.

— Засекли! — сообщил один из дружинников.

— В укрытия! — рявкнул Слава.

Успели! Буквально через три секунды со стороны усадьбы прилетело что-то шумное, огненное и опасное. Оно сожрало все выставленные мной щиты, подпалило несколько деревьев — и на этом выдохлось.

Мне жуть как хотелось ответить чем-то таким же страшным и масштабным. Но я просто выпустил в сторону главного дома десять роёв, по два десятка огненных шариков в каждом. Выглядело это, наверно, скромно… Если не знать, что за ними стояла сила двусердого с идеальной структурой. И пусть у меня лишь четвёртый ранг, но мощь в шариках была запредельная.

Они обрушились на защиту усадьбы, прогрызая себе путь, как маленькие злые монстрики. А со стороны улицы по дому Борщеньевых вовсю лупил чем-то мощным Разводилов. Однако их внутренний щит до сих пор держался. Да и люди Борщеньевых старались на славу: не жалея боезапаса, поливали окрестности свинцом и хладным железом. И в почти сложившемся равновесии мои внезапные шарики устроили настоящий переполох.

Как и две гранаты, пущенные Хоботом и Белым, едва мы перевалили через вершину холма. И ракета от вертолёта, который на мгновение вынырнул из-за прикрытия возвышенности, чтобы выстрелить.

Нам ответили. Серьёзно так ответили. Пулями, плетениями и такой руганью, что её было слышно за версту. Нескольких моих дружинников зацепило, но вроде бы ничего смертельного. А я со злости даже рискнул сплести шарик побольше. В результате, получилось что-то размером с арбуз, горячее, ревущее и страшное.

И этот снаряд отправился в сторону дома Борщеньевых.

— Не высовываемся! — предупредил я Славу. — Пусть лучше внутренняя стража отработает.

Стрельба со стороны улицы нарастала. Защита на доме, всё-таки не выдержав, рассыпалась. Сразу послышался звон стекла и треск дерева. Мои шарики из последнего роя подпалили что-то в доме. Из окон потянуло дымом.

А из тени вынырнул Тёма и, по-собачьи отряхнувшись, начал вылизываться.

— Чего это он? — удивился Хлебов.

— Видимо, на сегодня закончил. Так что больше в бой не полезет, — ответил я.

— Барин, может, теперь поможем Давиду? — спросил Слава по рации.

— Да, — согласился я. — Возвращаемся, поддержим своих.

Перебравшись обратно на земли Гололёдовых, мы прошли их насквозь и перелезли через другой забор, ведущий к Степняковым. Раненых по дороге передали «тайникам», чтобы помогли до приезда лекарей. Пленников куда-то увели, а на улице уже мигали вдали маячки пожарных машин и скорой помощи. И даже городовые подтянулись, хотя Полицейский Приказ вроде бы официально и пребывал в смятении.

Пока мы лениво постреливали из укрытий по особняку Степняковых, повсюду над Золотым углом росли столбы дыма. Это работали другие отряды, продавливая защиту остальных преступных родов. Слышалось уханье орудий, грохот разрывов, стрёкот винтов и далекий треск выстрелов.

На соседних участках, которые я мог разглядеть, царила нездоровая суета. Там, похоже, пытались понять, что вообще нынче происходит и не надо ли кому-нибудь помочь. Но масштаб побоища отбивал охоту вмешиваться, для начала не разобравшись.

Зато на земли местных дворян то и дело заезжали машины, стягиваясь отовсюду. Видно, соседи приняли единственно разумное решение: собирать силы и на всякий случай укреплять оборону.

Впрочем, всё это было зря. Бойня уже подходила к концу. Степняковы сдались после того, как их забор со стороны улицы проломила бронемашина, нацелившая орудие на дом. Оставшиеся бойцы и члены рода вышли наружу, побросав оружие. И тут же попали в бережные руки подтянувшихся «тайников».

Примчали и сотрудники Тёмного Приказа. Судя по тому, как их командующий наседал на сотника внутренней стражи — обиделись, что не пригласили. Где-то сейчас, небось, Дашков с Лаптем яростно ругались.

Охрану во главе с Давидом, как всё закончилось, я отправил в особняк. Им предстояло там ещё двое суток безвылазно сидеть. Ну а мои дружинники, погрузившись в автобусы, отбыли в кремль, где Дашков им приготовил временное жильё.

Все участники отбывали в заранее оговорённые места, чтобы пересидеть бурю возмущения дворян и жителей города. А что возмущение будет — мы знали. Увы, избежать этого никак не вышло бы.

И пусть Дашков обещал не светить фамилию нашего рода…. Но разве же можно уберечься от слухов? Наверняка всплывут сведения об участии Седовых-Покровских. Либо в среде дворян, либо в СНО. Большое и острое шило в мешке не утаишь. И это при том, что мои бойцы не носили отличительные знаки рода.

И нас с Авелиной задача «пересидеть» тоже не избежала. Обняв спящего Тёму, мы ехали на автобусе в ишимский кремль, где нам предстояло ещё какое-то время гостить. И как бы успеть вернуться в особняк до отбытия в Серые земли?.. Пока же я смотрел в окно на проплывающий мимо город…

А Ишим просыпался, чтобы встретить новый странный день.