18. Тихое море

Маленький огонек бирюзы, сопровождаемый гаснущей серостью и разгоравшейся тьмой летел через бесконечно длинное нутро каменного змея. Свет стал столь редким, а опасность нападения сочтена столь невеликой, что будущий ворон зажег масляную лампу и подвесил на чудом сохранившийся медный крюк. Но вскоре стало ясно, что это поможет разве что получше рассмотреть друг друга. Бирюза не нуждалась в свете, а фигура в сером сразу же юркнула в уютную невидимость.

Черная кишка тоннеля казалась бесконечной.

— Иди спать, Лин. Ты как-то хвастал, что можешь уснуть где угодно?

Я посмотрел на серый комок крысогоблинши, что завернулась в совсем порвавшуюся травяную ткань. Пожалуй, мне стоит поступить точно так же. Только вместо одеяла я буду обнимать свой хаани.

— На уж, не выделывайся. Хоть под голову брось, — тяжело вздохнул Сайрис, вынимая из инвентаря и бросая на пол свою подушку.

Когда он говорил, что хочет стать ремесленником, я не придал этому большого значения, но увидев его заботу о таких мелочах, как подушка, спальник или масляная лампа, я понял, что ему действительно самое место за стенами города в мастерской, или что там полагается у инженеров. Днем работать с металлом, создавать оружие и инструменты, а по вечерам растягиваться перед камином в уютном мягком кресле.

Думая об этом, я не заметил, как повалился в долгий и очень необычный сон.

Темные стены камня стали становиться светлее с каждым новым вздохом. Прямо на глазах все пространство крошечной комнатки оплелось бирюзой. Под ногами прорастала бирюзовая трава и цветы церу. Медь растворялась в облаке бирюзовой растительности, что быстро оплела вагон и принялась оплетать меня самого. Сайриса и Моры рядом не было. Я обернулся в поисках друзей, но вдруг понял, что и вагонетки больше никакой нет, а вместо металлической крыши и толщеи камня виднеется светлое, чистое небо Геотермы.


— Лииндарк’сиин!

— Мию наре, Айрэсдарк.

— Мию нари, внук мой, мию нари. Бесконечно рада видеть тебя. Я ждала пол вечности, пока будут соблюдены все условия.

Я поискал глазами обладательницу голоса, и легко нашел сидящую у ручья в окружении дюжины хаани великую Айрэ.

— Что за условия, бабушка?

— Сон, медитация или транс, когда твое тело касается Равноденствия. Только так я могу связать… забытые боги, что это на тебе?!

Впервые я видел, чтобы наставница чему-то всерьез была удивлена и даже… напугана? Если бы я знал заранее, что все пойдет так, спрятал бы хоори под слово силы перед сном. Хотя, как я мог о таком подумать?

— Я все обья..

— Тишина, Лиин. — я сразу же замолчал, не закончив фразу. Таким строгим голосом прабабушка говорила не часто и не просто так. — Ты не забыл главное?

— Нашу миссию? Нет, я..

— Хаани, Лиин! Что я могу понять по твоим глупым словам, если не вижу твои чувства? Покажи, почему мне не следует тебя казнить, как отступника? Расскажи мне об этом, как сиин, если ты все еще сиин.

До всех моих приключений я был бы сейчас морально раздавлен. Но сейчас я просто расположил поудобнее на коленях металлический барабан и начал свой пересказ последних событий. От наставницы я не скрывал ничего, и с каждым словом лицо ее становилось мрачнее. Я был уверен, что в конечном итоге она поймет и даже похвалит меня за проявленную отвагу и силу в бою, но вместо этого я услышал:

— Ты разочаровал меня, внук. За столь короткое время ты умудрился допустить столько ошибок, сколько иные сиин не допускают за всю свою жизнь.

— В чем моя вина, бабушка?

— На счет одежды, я надеюсь, ты и сам уже понял? — грозно спросила она и я кивнул. — Ты должен был выбросить вещь, едва понял, что она заражена злом. Никакие блага не стоят того, чтобы носить на себе оскверненный предмет. Осознай, что все в нашем мире взаимосвязано. Как ты думаешь, почему великий отец предложил тебе путь отступника?

— Из-за свойств хоори? — я не стал скрывать в голосе явного скепсиса.

— Не только. И в этом вторая твоя ошибка, Лиин. О чем ты думал, связываясь с существом, использующим… — бывший рейнджер поморщилась. — магию крови.

Я прекрасно знал Айрэ. Почти все эмоции на ее лице были фальшивы. Настоящие же крылись в той музыке, что лилась из ее инструмента. И здесь вместо брезгливости читался страх за родное существо. Бабушка пыталась мне показать, сколь отвратителен такой путь для общества и как она на самом деле за меня переживает.

— Мора дважды спасала мне жизнь.

— Чтобы взять с тебя слово, мой ученик. Ты слишком наивен, как и любой неопытный сиин’три. Что, если это кровавое существо само и создало те ситуации, в которые ты попал? Вороний посланник во всем прав относительно этой Кикиморы. Подобному существу не место рядом с тобой. И это не моя прихоть. Присутствие рядом сильного мага крови, одежда запретных цветов — великий отец видит все, не забывай об этом. То, что ты еще не выбрал класс — единственное правильное решение. Надеюсь, ты не собирался стать магом крови?

— Конечно нет!

— У меня были совсем иные варианты классов, — продолжила бабушка, как только поняла напрасность своих опасений. — Думаю, первый вариант рейнджера-воина подходит тебе лучше всего под твой стиль боя.

После всех нравоучений я был морально измотан. И тем меньше мне хотелось перечить Айрэ:

— Вообще-то я собирался взять класс Серолап.

— Почему? — бабушка не стала гневаться, как я опасался, а лишь спокойно попросила пояснить свой выбор.

— Так мой боевой потенциал будет меньше, но ты сама говорила — наша уникальность в умении чуять мир. Уровня боевого потенциала Сайриса мне не достичь просто совершенствуя владение оружием и уклонение. Но развивая навыки выслеживания и поиска, со способностями нашего рода слышать и чуять я легко превзойду любого чужака. Я смогу выследить всех посланников, заранее подготовить ловушки и устроить засаду, указав путь ворону.

— Или помочь ворону проиграть, если он выйдет из-под контроля и поддастся проклятому богу. Что же до этого жуткого существа с магией запретных цветов — будь настороже и не общайся без крайней нужды. При первой же возможности ваши пути должны разойтись. В конце концов, ты не давал никакой клятвы, а кровавая ведьма еще ничего у тебя не просила.

— Я понял, бабушка.

— Теперь поговорим о твоей самой главной и самой большой ошибке, Лиин. Я не стану винить тебя за то, что ты бросился в неравный бой с монстром, хотя и здесь ворон был во всем прав.

Не станет? Честно говоря по тому, как идет наша беседа, я думал что за этот проступок я получу больше всего ментальных подзатыльников. Арйрэсдарк же продолжила:

— Не стану судить и за другие битвы, которых ты мог бы избежать. Для рода сиин’дарк такое поведение в битве не ново. В нашем роду было больше воинов, чем любом ином. Поэтому я не вправе тебя винить за то, что ты сын своих родителей. Однако ты должен научиться контролировать себя. И для этого великий отец подарил тебе достойное испытание.

— Испытание?

— Да, мой ученик. Сила Хаоса давно не навещала наш мир, и я не думала, что ты однажды встретишь ее на своем пути, как не встречала ее и я сама. Но как и всякая стихия, она будет стремиться подчинить своей воле твой разум. Мне жаль, что я ничем не могу тебе помочь в этом, но это хороший опыт. Если ты сумеешь сохранить себя от темной стихии, это осядет в памяти на всю твою жизнь. Если ты — истинный сиин, то найдешь выход. Сейчас же вложи великое благословение Мельхиора в свою силу воли.

Ответ Айрэ меня удивил. Прежде о ней я не думал вовсе. Прочитав мое сомнение, она пояснила:

— Вспомни самые первые мои уроки. Высокая воля защитит твой разум от любого влияния. Каждый ее уровень будет ослаблять давление на твой разум и не даст оморочить голову колдовством. Это поможет тебе продержаться дольше против темной стихии, покуда ты не сможешь очиститься. До встречи, внук. Постарайся в следующий раз обрадовать меня доброй вестью. Я верю в тебя.


Из сладкой дремы меня вывел удар лицом о хладную медь. Первой мыслью было — все ли в порядке с хаани, и я вовремя удержал его от падения с моего живота на медный пол.

Крытая вагонетка стояла на очередной станции. И эта была первой, в которой хоть что-то осталось от самих ворон. Сохранился продолговатый одноэтажный дом без крыши, где тысячи лет назад жили дежурные инженеры или солдаты ворон.

Перед лицом мелькнула черная тень — Сайрис вышел наружу, принимаясь изучать причину остановки, я же вынул из инвентаря флягу и сделал несколько глотков теплой воды, затем ею же умылся.

— Ах ты ж мать твою! — выругался ворон снаружи.

Я выглянул в окно и увидел, как он голыми руками бьет в морду небольшому крылатому существу с горящими синим крыльями. У самого выхода из норы разместилось гнездо, представлявшее собой набор зеленых и белых яиц. О белые мы благополучно затормозили и увязли, едва не оторвавшись от монорельса.

Зеленые же и покрытые шипами яйца оказались вовсе не ими, а вполне взрослыми особями. С обратной стороны крыльев виднелось нечто, отдаленно напоминавшее покрытый зеленой травой хитин. Скорей всего природная маскировка зверушки, только место не было не очень удачным — на станции вообще ничего не росло.

Ложный скат, уровень 36.

Стихия: воздух.

Сайрис достал трисп и пристрелил второго летучего гада, еще не осознав масштабы угрозы. И ведь даже не стал звать на помощь. Сонные существа походили на червей с крыльями и острой костистой челюстью при маленьких глазках. Под зеленым покровом скрывалось синее насекомовидное тельце, переходившее в два крыла на протяжении всего тела. Действительно, волне себе скат. Только летающий в небе и способный прятаться в зеленый травяной кокон. Здесь такие коконы сильно выделялись на фоне темного камня, но в траве нужно быть осторожнее, если увижу нечто подобное.

— Пламя ненависти.

— Мог бы просто разбудить нас! — с наигранным недовольством поприветствовал я его.

— Ну да — ну да. И что бы ты сделал? Попросил бы мобов построиться в ряд?

И действительно, что? У меня нет ничего сопоставимого по эффективности геноцида для большого числа врагов. А если учесть уровень — как бы ложные скаты меня самого не загрызли. И все-таки оставлять последнее слово за вороном не хотелось:

— Мора могла бросить зелье.

— Давай не умничай, любимец болотной фауны. Или помогай расчищать путь, или сваливай.

Я взглянул на догоравших и корчащихся в муках под лиловым пламенем пустоты животинок.

— Ничего, что они все еще горят твоей магией?

— А ты проверь, — Сайрис растянулся в подленькой ухмылке.

— Пойду-ка я лучше прогуляюсь.

Будущий ворон закатил глаза и пробурчал что-то неразборчивое, поворачиваясь обратно к результатам работы сил проклятого бога.


Первым, что я сделал — это обернулся зверем и принялся сканировать звуки в окрестностях. Сайрис ворочал останки скатов и раздавленные яйца. Существа соорудили логово из мелких веточек и палой листвы, что теперь вместе с кровью и содержимым яиц превратилось в непреодолимую для вагонетки грязь.

По сознанию больно прошлась мысль о том, что несчастные существа ни в чем не виноваты. Чем вообще можно заслужить массовое убийство всего твоего рода вместе со всеми сородичами, включая неразумных детей.

Сайрис не мог поступить иначе. Не скажет же он неразумным «извините, что убил своим железным корытом кучу ваших детей, а теперь свалите с дороги»? За такое и разумные бьют в лицо, а уж ведомым инстинктами животным сами забытые боги велели.

Думая обо всем этом, я пересек порог вороньего дома. Сканирование звуков не дало ничего — мы по-прежнему находились в неестественной тишине. Даже наоборот, тишина стала еще гуще, плотнее. По эту сторону тоннеля не было даже всплеска рыб. Не было ветра, не чувствовалось насекомых. И кстати. Вот что было странным в убийстве выводка ложных скатов — животные не кричали. Они изгибались в агонии, пытались сбежать, но не издали при этом ни единого звука.

На первый взгляд, внутри не сохранилось ничего. Все кроме металла давным-давно обратилось в тлен. Медные же конструкции поросли колонией лазурного люминориса. Чем раньше были все находящиеся тут остатки устройств мог знать разве что ворон. Но были и более простые и понятные вещи. В развалившихся от времени медных штырях узнавались детали вороньего ложа. Не видел бы такое сам, ни за что бы не опознал его в этой груде металла.

Кстати, а ведь повышенная мной в прошлый раз сила дает еще и расширение инвентаря. Почему бы не забрать с собой немного металла? В таком виде он легко поместится под слово силы, а в Геотерме это как полгода работы моего брата в своем трактире. Выбросить в случае нужды всегда успею.

Часть осыпавшихся камней перекрывала парочку самых длинных медных шестов, составлявших некогда основу каркаса вороньей лежанки. Ухватившись за край, я с большим трудом смог сдвинуть каменный осколок. Вес был во много раз больше, чем можно было судить по его размерам.

Между двумя шестами находилась чудом сохранившаяся древняя книга. Обложка выцвела и почернела от времени, а название было не разобрать из-за механических повреждений. Надеюсь, внутри она окажется цела — если она и впрямь некогда принадлежала воронам, то ей может быть более десяти тысяч лет!

Перерожденный, уровень 70.

Едва я коснулся книги, как та рассыпалась в прах, что тут же взметнулся вверх, поднимая за собой скрытый под каменным полом ворох изорваного тряпья. Тело же свое существо составило из кусочков каменной крошки, что на ходу волшебным образом начинала обрастать голыми ветками.

Вместо головы у перерожденного оказался ворох голой древесины и большой прямоугольный камень, напоминавший по форме надгробие. Никаких глаз, ушей, рта или чего-либо, напоминавшего уязвимые точки. Шеи тоже нет — обилие древесины делает ее чуть ли не самым защищенным местом тела. Сердце теоретически может быть, но… какое к бездушному богу сердце у куска камня и дерева, одержимого злым духом?

Я сменил форму, пропуская над головой удар когтистой деревянной ладони с фрагментами стены. По идее, он должен быть неповоротливым, так что стоит выманить его наружу и там отсекать части, пользуясь преимуществом.

В два коротких прыжка я оказался у входа. Как я и думал, существо не успело и шагу ступить. Оно поступило намного хуже!

Оно просто понеслось боком с невероятной скоростью, преграждая мне путь из дома. Я едва не врезался в тварь, но вовремя сменил форму и перенес всю инерцию в удар рейлин. Здоровье чудовища дрогнуло, потеряв около двух-трех процентов. Вот только на китаровом оружии древних вопреки всей прочности этого металла, осталась заметная зарубка. Такими темпами еще несколько битв с подобными ему тварями просто угробят оружие.

Перерожденный не заметил моей атаки, сразу же нанося новый удар лапой.

Ты поймешь, когда у тебя откроется уклонение.

Я не ожидал такой атаки чудовища. Оно должно было хотя бы немного отклониться назад под весом тяжелого рейлин, но я будто сражался с каменной колонной. Именно здесь мое тело само инстинктивно использовало природную ловкость, описанную высокой цифрой великим отцом в инфо. Там, где враг должен был найти мои внутренности, его когти поймали лишь воздух.

Бирюзовая искра.

Я совсем позабыл об этом подарке отца, но в критический момент вдруг подумал, как бы на моем месте действовали бы Сайрис и Мора. Ворон бы прыгал назад и стрелял из триспа. А вот крысогоблинша — для зелий здесь мало пространства, так что она использовала бы магию. Это меня и натолкнуло на мысль. Я попытался сделать нечто среднее — отпрыгнул назад и применил полученную способность, что бы она не делала.

Выцветшая ткань с едва угадываемым темно-зеленым цветом слабо подсветилась. И все.

Чудовище метнулось ко мне. Оно не передвигало ногами, а словно бы на мгновение расплылось в воздухе, оказываясь рядом со мной. И такой прием я уже видел — в исполнении Кикиморы.

Смена формы. Если я прав, и этот навык действует так же, то мне вновь поможет инерция — врагу придется потратить время на то, чтобы остановиться, развернуться и повторить скачок.

Все верно. Там, где я секундой ранее был мой живот, теперь были когти чудовища. Главное — уйти с прямой траектории. Зайти за угол.

— Сай! — закричал я, зовя на подмогу друга.

По голове словно ударили железным молотом, заставив поскользнуться и повалиться на камни, разбивая нос. Но гораздо больше боли сейчас гуляло по моей голове. От нее прямо таки потемнело в глазах и я едва не потерял сознание.

Мелькнула белесая молния триспа и послышалась отборная брань ворона. Затем — крик боли.

Неужели оно смогло его ранить или того хуже? Но как? Это все разница в уровне? Нет, только не это!

С трудом приподнявшись, я увидел, как ворон скорчился на камне, обнимая колени. Перерожденный же по-прежнему оставался на месте, едва выбравшись из дома. Выходит, это была дистанционная атака или вид магии?

— Я тебя вижу, — сперва мои уши услышали шепот, и лишь затем перед перерожденным оказалась Мора в изодранном травяном тряпье. Болотница коснулась ладонью тела чудовища, и тут же ушла в новый рывок прочь.

Перерожденный отреагировал молниеносно, нанося смертоносный удар когтями по горлу крысогоблинши, но который раз за сегодня не успел поймать свою цель.

Тело же его начало на глазах покрываться десятками болотных поганок, лишайника, буйным цветом разрослись несколько видов люменориса. Чудовище попыталось уйти в новый рывок, но вышло лишь немного ускориться, на ходу обрастая все новой болотной флорой, пока не превратилось в застывшую статую.

Кикимора, уровень 132, Хранитель запретных болот.

— Вы идиоты. Кто додумался шуметь над Тихим морем?

Сказано это было яростно, гневно, непримеримо и… шепотом.

— Он еще не мертв? — так же шепотом спросил я.

— Не знаю, — призналась Мора. — И стоило оно того?

— Лута нет? — спросил самое для него важное ворон, тут же снова хватаясь за голову. — А-ай!

— Глупец. Я думала ты знаешь, куда идешь, — прошептала болотница.

Где-то в сердце заброшенной вороньей крепости неназываемый бог спрятал одно из своих самых великих будущих злодеяний и великое горе тому, кто нарушит вечный покой этого места. — едва слышно произнес Сайрис, повторяя легенду.

— Именно, — подтвердила Кикимора. — Не нарушай Их покой.

— Но это же не сердце крепости. Нам до него еще черт знает сколько! Ай-й..

— Слышал бы ты, какие легенды по Подземью обо мне ходят, — послышалась насмешка из под разодранного куска ткани.

— Это духи древних ворон? — я не сдержал любопытство, но в отличии от Сайриса сразу принял новые правила и не стал повышать голос.

— Лучше скажи, нам так теперь все время шептаться? — перебил меня пустотник.

— Нет, но мне не ведомы все правила этих мест.

— А какие знаешь?

Мора ненадолго замолчала, скрывшись под одеялом, словно черепаха в свой панцирь.

— Давайте уходить отсюда. Расскажу по дороге. Похоже, перерожденный еще не мертво и даже сейчас за нами следит.

* * *

Тысячи лет назад, когда миром правили познавшие ужасы бога-чудовища сорамин, средняя из дочерей Смерти основала орден, поклявшийся любой ценой уничтожить владычицу Пустоты.

Здесь хозяйка Тишины потерпела свое первое поражение и была впервые названа богом-неудачником. Позднее, она воссоздавала свой орден каждый раз, и каждый раз снова терпела поражение.

Дети ворона, что уверовали в проигравшего бога сошли с ума, едва увидели в своей крепости лик Неназываемой. Повинуясь Ее воле, они обратили свое оружие друг против друга, принявшись убивать братьев своих и всех, кто был им дорог. Но вскоре они позавидовали убитым. Выжившим в чудовищной бойне бездушное божество, вдоволь насытившись болью и смертью, вернула помраченный разум. То была не милость — божеству, чье имя навеки проклято и стерто из мира незнакомо понятие сострадания. То была лишь подготовка к десерту.

Осознав, что они натворили собственными руками, мучимые невыносимым чувством вины и боли утраты, выжившие вороны убили себя. Но даже тогда они не обрели покой. Муки совести сорамин были столь велики, что не позволили им обрести покой. Ненависть к самим себе обратилась ненавистью ко всему миру, что позволил родиться и существовать абсолютному злу.

Говорят, в ненависти своей они переродились чудовищами. Служение Тишине обратилось злобой ко всему, что способно издавать звук. Желание защитить мир подменилось жаждой уничтожать все живое, а тела утративших свою сущность сорами переродились из плоти, став частью Подземья.


— Вот и все, что я знаю, — завершила свой рассказ Мора.

— Напоминает историю храма Тишины. — заметил я.

— Напоминает почти любую историю о боге-чудовище, — равнодушно поправила меня болотница.

— Значит, будем шептаться, — нехотя согласился ворон. — Я манал обниматься с такими товарищами.


Будто издеваясь над нами, вагонетка Сайриса тронулась с громким противным скрипом. Повезло ей, что медные устройства в принципе не имеют нервной системы и не могут чувствовать боль.

В этот момент с нашего транспорта упал небольшой медный лист, повалившийся рядом на остатки мягкого гнезда ложных скатов. Мы втроем синхронно выдохнули, когда поняли, что грохота не будет, после чего ворон шепотом поделился наблюдением:

— Вещам звук просаживает прочность.

— Я смогу помочь вам так еще максимум пару раз, — добавила Мора

— Ты себе помогаешь, — возмутился Сай. — Оно бы и тебя порвало.

— После этого моего превосходства в уровне будет недостаточно, чтобы быстро создать печать трясины. Мои желания здесь не при чем, ворон.

Шепчущий голос Кикиморы был почти нормальным.


Море Тишины — удивительное место. Мы медленно плыли высоко над ним, иногда поднимаясь к далеким сводам пещеры, где монорельс крепился к камню, или опускаясь так, что казалось, будто бы кроме едва заметной медной ветви и нашей летающей комнатки более нет ничего. Похожее ощущение у меня было на первой станции, когда мы только начали идти воздушной вороньей тропой.

На бесконечной воде внизу не было волн и едва угадывался запах. Рыба в воде если и водилась, ни разу никак не подала о себе знать, хотя Сайрис заверил, что в нем полно существ, которые не прочь сами поохотиться на нас. Ходили легенды о существах с уровнями за гранью нашего воображения. Твари с девятисотым уровнем. Бессмертные монстры. Осколки павших богов, слившиеся в чудовищ, способных бросить вызов древним магам.

Древняя битва волшебников — вторая по популярности легенда среди сиин. Бездушным богом пугает своих детей одинаково и ворон, и змей, и свинорылый гверф. Это истории о волшебниках, что свободно ходили между мирами и могуществом своим были равны богам. Конечно, это было так давно, что вполне может оказаться неправдой — еще до безумия бога-чудовища.

Но если легенда правдива, то однажды они вернутся в наш мир, чтобы стать сильнее, сражаясь с такими тварями. Некоторые верят, что существование древних чудовищ нужно как раз для их великого турнира, чтобы стать с их убийством еще сильней.

— Гляди-ка, — тихо произнес Сайрис, осторожно указывая далеко вниз.

— Я отсюда ничего не увижу, ворон, — о том, чтобы просить баф у Моры и речи быть не могло. — Что там?

Обернувшись зверем, я принюхался и прислушался, но не почувствовал ни звука, ни запаха.

— Какая-то мелкая тварь со скрытым уровнем плывет на брюхе дохлой хреновины размером небольшой остров. При жизни у нее точно уровень был не меньше пяти сотен. Ж-жуть. Ох ёб!

Сайрис испуганно пригнулся, а его сердце застучалось так, что в звериной форме я услышал барабанную дробь.

— Он только что посмотрел в мою сторону, — прошептал он одними губами.

— Брось, нас снизу не может быть видно, — ответил я ему чтобы успокоить.

— В Подземье возможно все, — не упустила случая уколоть ворона Мора. — Ни одному из живущих ныне народов всего не ведомо о чудесах великого отца.

Сайрис не ответил. Решив не терзаться догадками, он вновь осторожно выглянул через разбитое окно вниз.

— Кажется, чисто. Ни большой ни мелкой хреновины нет. Но не могло же мне показаться такое..? Хотя черт его знает.

Призвав карту, я нашел наш маршрут и с горечью осознал, что мы не преодолели пока и половины пути по морю Тишины.

Никогда прежде не думал, что отсутствие звуков, необходимость поддерживать тишь и крохотная замкнутая комнатка с двумя другими разумными может быть близка к пытке. Хотелось просто выть от тоски.

— Мора, может, расскажешь нам какую-то легенду, чтобы было не так скучно?

— Какую легенду хочешь услышать ты, Лиин? — в голосе болотницы была насмешка. — О безумном волшебнике, что создал второе солнце? О богах, что рождены стать пищей для монстра? О таинственных микотах, живущих на дне Подземья?

— А есть что-то о Каменном Облаке? — вдруг спросил Сай, оторвавшись от изучения лишенного волн моря.

— Возможно, ворон. Зависит от твоей платы за это.

— О, Мора, не начинай, а то снова буду звать тебя хорьком. Какая к чертям еще плата? Ты скоро окажешься там вместе с нами, и если я не буду знать о возможных сюрпризах, то скормлю этим сюрпризам в первую очередь тебя.

— Тихо. Я чую что-то.

Кикимора с вороном резко притихли, а я изо всех сил принялся вслушиваться в окружающий мир. Снова встал соблазн вбить все благословения навыков в сонар, но я удержался. Где-то в полукилометре от нас слышались едва различимые звуки. Нечто вроде шлепоков по воздуху. Очень редких шлепоков.

Нос защекотал кисловатый и смутно знакомый запах. Недавно я уже чуял нечто подобное.

— Господин Сай, к вам гости. Не меньше дюжины крылатых гостей в цветах индиго.

Болотница едва заметно вздрогнула при моих словах.

— И ты туда же, нашел время учиться искусству клоуна, — хмыкнул ворон. — Скаты, да? Ну, тогда бояться нечего. На еще одно пламя ненависти мне хватит.

Я встал, вновь оборачиваясь двуногим. В прошлый раз мое заклинание ничего не дало. Может, в этот? Или его нужно накладывать на союзника? Нет, это я проверять сейчас точно не буду.

Сайрис посмотрел в указанную мной сторону через прицел триспа, но во мраке с такого расстояния ничего рассмотреть невозможно даже для него.

— Мора, а у тебя нет какого-то подходящего зелья?

Ответом стала новая тишина.

— Летят, — шепнул ворон, делая выстрел. Затем быстрая перезарядка — и новый выстрел. На такой высоте паралич равносилен смерти. Послышался третий выстрел, после которого ворон, наконец, поднял левую руку и сжал в кулаке:

— Пламя ненависти.

Меня вновь обдало волной страха, захотелось немедленно спрятаться и закрыться от всего, но я призвал инфо и сделал то, что давно должен был сделать.

Характеристика «воля» повышен. Текущее значение — 8.

Постепенно стало легче дышать. Страх уходил, оставляя странное ощущение удушья и боли в груди. Сердце билось, как у загнанного в угол зверька, и все это — результат не моих реальных чувств, а косвенного свидетельства магии Пустоты. Если проклятая стихия настолько ужасна, то не могу даже представить, как ворон проходит через это каждый день. И что я точно не хочу — так это оказаться на его месте и перестать быть хозяином в собственном разуме.

С грохотом в вагонетку ударилось несколько жирных лазурных тел скатов.

— Какого хрена вы не дохните как положено? — возмутился ворон и повторил свою магию.

Меня в этот раз не так проняло из-за близости к источнику пустоты, и я смог заметить, как все его тело едва заметно подсвечивается лиловым, впитываясь внутрь. Схожим образом подсвечивалась синхронизация у магов других стихий. Видел как-то похожее с магом природы, что вопреки слабой склонности нашего народа пытался идти путем друида. Только что близость к проклятой магии в душе Сайриса стала чуточку выше.

За окном обернулся вязким пламенем готовившийся залететь внутрь длинный скат с синим брюхом. Существо было сильнее и больше встреченных возле тоннеля, а его уровень достиг пятидесяти. Если бы не проклятая сила ворона, мы бы ни за что не справились с ними. Даже с триспом.

Убедившись, что бой окончен, Сайрис вынул из инвентаря устройство для курения и принялся дрожащими руками заталкивать в него кристаллы. Лицо его было бледным, хоть он и старался не подавать виду.

А затем послышался кашель. Между нами с Кикиморой медную оконную раму украсила кровь ворона. Тяжело держась за стены металлической комнатки он пытался прийти в себя. Вид у него был при этом был таким, словно только что в него влили зелье алхимического огня или кислоты.

Затем, кое как поднявшись на ноги, он выглянул в разбитое окно, в кровь разрезая себе пальцы.

Я был так поражен, что не сразу сообразил броситься ему на помощь. Ворона стошнило, после чего силы вдруг разом его покинули и только благодаря мне не свалился на пол. Глаза его остекленели, однако сердцебиение было. Напротив, оно ускорилось до неестественных даже для стресса частот.

— Мора, дай зелье лечения!

— Ему не поможет зелье, Лиин. Он или справится с этим сам или нет. Ворон зашел слишком далеко и теперь его дух ждет испытание.

— Испытание? Что ты имеешь ввиду? Он же… не умирает?

— Я не знаю, Лиин, — в голосе ее послышалась легкая грусть, но не по ворону, а от чего-то совершенно иного. Взгляд ее устремился в этот момент куда-то вдаль темноты пещерных сводов над морем Тиши. — Помнишь, ты просил меня рассказать тебе легенду?

— Мора, мы должны ему как-то помочь!

— Твой шум привлечет перерожденных, Лиин, — в руках у Кикиморы появилась острая кость, покрытая рунической вязью. — Ворон борется за жизнь с тем, к кому так отчаянно взывал все это время. Жить ему, или переродиться безумным монстром — зависит только от него. Ты же будь готов поразить его этим, если по пробуждении перед нами окажется зверь.

Загрузка...