Тридевять земель

Дни 95–97 Голос пустоты

Лилия появилась вечером следующего дня и — о чудо — вновь могла «скользить». Собственно, в штабе её и встретили. Канси долго смотрела Лилии вслед — ещё бы, из обиженной на весь мир Несмеяны та вновь стала жизнерадостной и довольной своей полезностью Лилией Корту, сестрой героя-дросселя.

— Что-то здесь не так, — заключила Канси. — С ней что-то не так. Да, я знаю, что обследования ничего странного не выявили. У женщин-дросселей их умение часто отключается — у кого на время, у кого совсем. Толком никто не знает, почему. Но всё равно, что-то случилось.

— С кем случилось, госпожа Канси? — Сэр Тиберий Москат появился словно из-под земли. — Ба, сэр Ортем! Хадуп мне в гугол! А мы с госпожой Лилией недавно нашли ещё одно странное место. Сейчас ведём туда экспедицию… Не век же мне танкам копыта настраивать, — и сэр Тиберий добродушно рассмеялся. — А, вижу, вы ещё не читали сводки. Случайно, можно сказать, нашли — простому человеку и не заметить, а вот дроссель сумел. Всё-всё, не отвлекаю — у меня тоже теперь полно дел!

Удивительно, но практически ни единой грубости. Вот уж точно, сэра Тиберия тоже словно подменили.

— То есть они с ней вместе работают, — Канси проводила Тиберия Моската взглядом. — Что-то не то, Артём. Не могу сказать, что не так — предчувствия. Вот что. Если Лилия вновь утратит свои способности — обязательно скажи мне, если я первая не узнаю. Хорошо? Это ведь не секретная информация. Всё, удачного дня! — Канси обняла Артёма и шепнула на ухо: — Будь осторожнее.

— Лилия Корту? — доктор Ливси выглядел довольнее обычного. — Да, случай интересный. После посещения странных мест — наподобие той башни — её способности вновь активируются. Притом, что никаких излучений на месте не фиксируется — все эти места вначале осматриваются специалистами по безопасности. Но факт остаётся фактом, ей уже трижды довелось просто постоять минут пять в таком месте — у нас все записи телеметрии — и талант дросселя к ней возвращается. Необычно, но кто из дросселей обычный? Всё, осмотр завершён, — доктор помог Артёму слезть со стола диагностики. — Всё в норме. Готовы к работе. Немного завидую, сэр Ортем — вы сегодня отправляетесь в космос.

Но, если честно, доставка в космос выглядела весьма буднично, не сказать — скучно. По сути, это оказался тот же дилижанс. С другими двигателями и герметичный, но сути это не меняло. Их вошло туда трое — Артём и ассистенты оружейника, затем десять минут условных, вполне терпимых перегрузок — на четверть выше нормальной силы тяжести — и вот она, станция.

— Сила тяжести искусственная, — пояснил оружейник по рации. — Жилые комплексы пока не готовы, сэр Ортем. У вас в программе два теста: пройти по основной галерее, длина две стадии, попытаться войти в состояние скольжения. На вас всегда будет скафандр; если вас вынесет в открытый космос — мы найдём вас по маяку, ваша задача — не паниковать и ждать спасателей. К станции пристыкован комплекс, где нет установок искусственной силы тяжести, а есть традиционное вращающееся кольцо для её имитации. Второй тест — попробовать развить скольжение, перемещаясь по кольцевому маршруту. При необходимости отдыха или медосмотра возвращаетесь в первую шлюзовую — там создана пригодная для человека среда. Вопросы?

— Никак нет, сэр. Готов приступить.

…Однако перед тем, как вернуться на поверхность Айура, Артём попросил разрешения понаблюдать за видами из космоса — на последнем сегменте галереи, к которой пристыковывали новые секции — пока что это в основном ангары и прочие технические помещения. Отсюда в дальний космос в скором времени двинется рой зондов и других автоматов.

Вид был потрясающим. Уже ради возможности наблюдать такие картины стоило выйти в космос.

Как только Артёма отпустил доктор Ливси — ничего не нашёл, кроме обычного небольшого утомления после скольжения — оружейник и его специалисты продемонстрировали Артёму записи телеметрии.

— Смотрите, — указал оружейник. — Установка искусственной силы тяжести действует по тому же принципу, что и генератор порталов для нуль-полёта — хотя и не так масштабно: создаёт искривление пространства-времени, которое воспринимается, если можно так выразиться, как сила притяжения. На записи видно, что при скольжении перед вами и после вас движутся области нарушения этой кривизны. Здесь, на поверхности планеты, вести такие наблюдения крайне сложно: искажения достаточно слабые, нет возможности пустить следящую аппаратуру, скажем, под вашими ногами. Теперь можно считать, что вы подтверждаете теорию о том, что каждый дроссель носит в себе аналог такой же установки. Источник энергии для неё — те самые группы клеток. Среди прочего, мы не можем понять, почему при выработке такого объёма энергии не разрушаются ткани, не можем понять, куда отводится тепло. Но это всё впереди. По вашим ощущениям, трудно было удерживаться именно на поверхности галереи?

— Никак нет, сэр. И с открытыми глазами, и с закрытыми. В открытый космос меня не выбросило.

— Замечательно. Тогда завтра мы продолжим тесты. Если самочувствие у вас в норме, есть работа — мы по-прежнему должны доставить много материалов и комплектующих для монтажа станции. Ваши коллеги уже работают на Плутонии, помогают монтировать аналогичную станцию.

Артём проснулся, сам не очень понимая, от чего. Снов не было; в том смысле, что не запомнил. Но что-то вытолкнуло из сна. Зажёгся ночник — Марина уселась в постели, взяла его за руку.

— Что случилось? — она прикоснулась ладонью к его лбу. — Что-то приснилось?

— Я не… — Артём не договорил. Позади, явственно, послышался шёпот. Тихий голос; ничего внятного или особо жуткого, но Артём всё равно вздрогнул и оглянулся. И посмотрел на часы — привычка уже.

— Что такое? Ты что-то услышал? — Марина встала с постели и прогулялась к панели управления — к данным всех датчиков. Чисто, спокойно, волноваться не о чем.

Артём потёр виски, помотал головой. Замер, вслушиваясь в жилую тишину дома — она никогда не бывает абсолютной. Секунд через двадцать вновь послышался шёпот. Неопределённой принадлежности голос произнёс ту же самую фразу, набор звуков, которые трудно было обозначить словами. Прошло ещё какое-то время — и вновь тот же шёпот, та же «фраза». На этот раз Артём завёл таймер. Прошло ещё четыре повтора, каждый примерно через сто двадцать восемь секунд после предыдущего — тот же шёпот, та же фраза.

Артём оделся, оставив таймер включенным и вызвал доктора Ливси. Удивительно, но его на связи не оказалось: автоответчик сообщил, что доктор не в состоянии подойти и предложил телефоны его заместителей. Отозвался первый же.

— Я слышала про такое, — Марина помогла ему собраться, сама оставалась удивительно спокойной. — Дроссели иногда слышат что-то или видят. Иногда это повторяется, как у тебя — иногда случается всего несколько раз за жизнь.

Ещё минут через десять (и пять повторов «шёпота») Артём уже находился в клинике. Доктора не было на месте, но был дежурный специалист, Клайв Морган. Видеть его Артём видел не раз — как и доктор Ливси, Клайв носит головной убор в виде парика.

— «Голос пустоты», — сообщил Клайв Морган, проведя экспресс-обследование. — Есть отчёты; за последние сутки ещё двенадцать дросселей сообщили о подобном. Голосовые или зрительные иллюзии, примерно с той же периодичностью. Если это не особенно вам мешает, я бы пока не стал подавлять симптомы: вас хотят видеть в штабе. Если иллюзия начнёт мешать, или потребуется её подавить по любой другой причине, вот лекарство, — Клайв Морган протянул шприц. — Возьмите с собой. Инъекцию сделаете вот сюда, или попросите любого врача.

— …Сэр Ортем, — Артёма встретил оружейник. Он вообще спит когда-нибудь? — Я уже в курсе. Мы сейчас ловим «голос пустоты» нашими зондами. Есть кое-что интересное. У вас таймер взведён? Отлично. Возьмите пульт, — оружейник протянул ему прямоугольный предмет. — Всякий раз, когда «голос» начнётся, нажимайте вот этот сенсор. Сумеете продержаться ещё хотя бы пять-шесть повторов?

— Без проблем, сэр. Это не слишком мешает.

— Замечательно. Тогда посидите в этой комнате, пока я вас не вызову.

Артём сидел в полутёмной комнате — хотя шёпот не менял своё «сообщение», само его ожидание оказалось не очень приятным. Всё же получалось сидеть и размышлять, не вздрагивая от каждого шороха, и не напрягаясь в ожидании очередного повторения голоса.

…На знакомой ему Земле, если верить публикациям XX–XXI веков, о «голосе пустоты», в разных его вариациях, написано и рассказано много. Тут и голос, который якобы слышался на определённом кладбище в полночь (уже не проверить; кладбище было затоплено, когда создавали водохранилище). Здесь же таинственные звуки во всяких шахтах, могильниках, на дне морей и так далее. Плюс отчего-то всплыли «номерные станции» — занятное явление, когда шифрованное, а то и полностью бессмысленное сообщение транслировалось передатчиком, «читавшим» текст искажёнными или искусственно созданными голосами. Артём смутно припоминал, что видел фильм с участием таких станций — может, оттого и вспомнилось.

За Артёмом зашли через двадцать минут.

— Номерная станция? — приподнял брови оружейник. Артём рассказал — и его собеседники, среди которых были сотрудники лаборатории Марцелла Катона, а также фантом Анчири (который в этот момент физически находился на Плутонии) переглянулись и вид у оружейника был такой, словно он только что понял подлинную суть чего-то крайне важного.

— Отличная идея, сэр Ортем! — оружейник похлопал Артёма по плечу. — Вы очень точно сформулировали то, что мы сейчас ищем. Видите ли, мы сразу зафиксировали несколько периодических сигналов, повторяющихся в течение схожего периода. Но теперь, когда есть нуль-полёт, мы провели эксперимент. Мы отправили группы зондов в разные направления небесной сферы. Опуская подробности: мы обнаружили направление передачи, — оружейник вывел карту звёздного неба. — Узнаёте то, что находится за точкой, откуда идёт передача?

— Туманность Андромеды?

— Верно. Передатчик находится поблизости. Конкретно, сигналы передаются с дистанции порядка трёх световых суток.

— И… что там?!

— Исследуем. Оттого и хотелось бы, чтобы вы не принимали пока репрессор — средство, которое заглушит восприятие. Можете примерно описать, что именно вы слышите?

Артём попытался передать эти звуки речью. Получилась, естественно, абракадабра. Оружейник и его коллеги переглянулись.

— Любопытно. — Оружейник посмотрел Артёму в глаза. — Такое уже происходило. Правда, никогда ещё не повторялось так долго. Одиночные сигналы мы фиксировали многократно, на протяжении всей истории после выхода людей на поверхность. То, что вы попытались воспроизвести, по звучанию походит вот на эту запись. Помните древесную массу в «Глубоком Замке»? Возле одного из останков, кроме надписи «свобода, равенство…» были неразборчивые слова. По звучанию, если читать по правилам чтения, они походят на то, что вы только что произнесли. Так, внимание. Зонды обнаружили источник сигнала.

Изображение выдали на экран. Трое световых суток, подумал Артём. Это находится сейчас за семьдесят семь с чем-то миллиардов километров отсюда, а передача идёт в прямом эфире, без задержек. И меня это почему-то не очень уже удивляет.

Зонды держали в поле зрения объект правильной формы — эллипсоид вращения, внешние размеры сто пять на сто пять на сорок метров. Совершенно чёрный в видимом диапазоне, он излучал в нескольких радиодиапазонах — так что картинка не вполне соответствует тому, что увидел (не увидел) бы человек.

— Зафиксирован аналогичный сигнал, источник — Айур, — доложил один из присутствующих. — Сигнал одиночный. Ждём, координаты пока известны только примерно. Это северное полушарие, окрестности Берлина, на глубине не менее четырёхсот метров.

— Значит, у нас трое земных суток, — произнёс Артём. Догадка пришла в голову внезапно. — Потом они получат сигнал с Айура… и что тогда?

— Трое или меньше, — поправил оружейник. — Они, как и мы, могут пользоваться технологией нуль-полёта для быстрой радиосвязи. Что ж, теперь надежда на зонды. Мы изготавливаем по две с половиной тысячи в час. Надеюсь, мы успеем прикрыть ими подступы к звёздным системам. Можете использовать репрессор, сэр Ортем, если сигнал вам мешает.

— Если это не приказ — пока не буду. Он не очень мешает.

— Как скажете, — кивнул оружейник. — Но мониторы не отключайте. Оставайтесь в Риме, меня вызывают на срочное совещание штаба. Здравствуйте!

На улице его ожидала Мари.

— Я знаю про сигнал, — сразу сказала она. — Сама его слышала. Отвратительные звуки — спасибо, что лекарство помогло. Ты как, тоже подлечился?

Артём помотал головой.

— Однако! — Мари уважительно покачала головой. — Мне сказали, оставаться в Риме, прибыть в военный городок по первому требованию. Что такое?

— Сигнал прекратился, — Артём поднёс руку к уху. — Сейчас должен был прийти очередной, но не пришёл. Минутку.

— Мы в курсе, сэр Ортем, — отозвался оружейник. — Очередной сигнал не поступил. Найденный объект, условное название «ретранслятор», с момента обнаружения не отправил ни одного сигнала. Прошу извинить, я на совещании.

Мари вопросительно посмотрела в глаза Артёма, тот помотал головой — ничего срочного. Мари присела на скамейку.

— Только придумали способ летать, и сразу же — сигнал. Я читала, давно уже не было такого, чтобы повторялось почти четыре часа. Стой! — Мари стукнула себя по лбу. — Точно! Они обожают число сто восемь. Было сто восемь сигналов, точно говорю!

— Интервал сто двадцать восемь и пятнадцать тысячных секунды, — добавил Артём.

— Ну и правильно — на их планете, поди, другие секунды. Вот интересно, что этот сигнал означает? Я записала то, что мне в уши лезло — но это ерунда, ни одного понятного слова.

Артём проговорил то, что слышалось именно ему. И тут позвонили Мари. Звонок оказался короткий — видимо, сказали пару-другую слов. Она тоже покачала головой — ничего срочного.

— Напоминает, — добавила Мари на словах. — Примерно так и звучало. У меня ещё полтора часа, потом сэр Катон ждёт меня в лаборатории. Расскажи, кстати, как ты скользил там, в космосе.

— Определённо, мы тут первые, — сэр Тиберий Москат и Лилия осматривались, каждый видел на лице другого восторг. — Ещё одно особое место! Всё сходится — вон круг, и знаки вокруг похожие. И индикация тоже. А там что?

Он посветил фонарём — радар и датчики нечисти молчат, поблизости ничего опасного — и увидел проход — просторный, прорубленный в толще камня коридор. Если его сделала нечисть, то соотношение высоты и ширины — это «золотое сечение». Ещё одна особенность нечисти, которой не предложено объяснения.

— Золотое сечение, — подтвердила Лилия, замерив высоту и ширину. — Надо доложить в штаб и вызвать специалистов.

— Уже доложил, — отмахнулся сэр Тиберий Москат. — Давай заглянем. На датчиках ничего — бояться некого. Видеозапись включена, если ты об этом.

Лилия кивнула. Да, удачно, невероятное везение. Об этом месте не упоминал никто, и следов присутствия людей здесь нет — получается, они здесь первые. Странно: во все другие особые места всегда есть путь снаружи. Иногда долгий, иногда опасный, но всегда такой путь есть. А здесь — каменный мешок. При этом, годная для дыхания атмосфера. Как такое может быть?

Коридор вывел их в другой зал. И тоже — не естественная пещера, но вырезанный в толще камня зал. Полусферической формы, радиусом пятьдесят метров. То, что он является практически идеальной полусферой, показало первое же сканирование. И — ничего. Просто каменный пол. Единственная достопримечательность — три концентрические окружности, диаметром семьдесят пять, девяносто и сто двадцать сантиметров — плюс-минус несколько миллиметров. Пол в центре внутренней окружности на два градуса теплее, чем в целом по комнате.

— Такого ещё никто не находил, — покачал головой сэр Тиберий Москат. — Точно говорю, мы станем знаменитыми. Ты как, скользить можешь? Или отдохнуть нужно?

— Нужно. — Лилия указала рукой за спину — в коридор, за которым находится возвышение. В этом практически все особые места одинаковы — везде есть возвышение. — Похоже, мне пора там немного постоять.

Сэр Тиберий Москат покачал головой. Лилия, когда выпадал такой случай, проводила минимум пять минут на таком вот возвышении. Сам сэр Тиберий Москат попробовал только раз. Хотя ощущения были необычными, всё же страху он натерпелся изрядного. А ведь малодушным его не назвать — из стольки стычек с нечистью вышел победителем, что не каждому и захочется. Лилия явно боялась всякий раз — но на лице её в такие моменты отражался только восторг. Вот уж точно, непостижимые люди, эти дроссели.

— Как скажешь. — Сэр Тиберий не без сожаления оглянулся. — Тогда я вызываю нашего главного по науке, пусть пришлёт людей. Представляю, как он обрадуется.

Сказать, что оружейник, Анчири, Артём и все остальные, присутствующие при докладе Лилии, были поражены — не сказать ничего.

— Мы провели медосмотр госпожи Корту и сэра Тиберия Моската, — доложил доктор Ливси. — Известных нам угроз не обнаружено. Госпоже Корту я бы рекомендовал минимум двое суток отдыха и ежедневный медосмотр. Специфические для дросселей ткани в её организме находятся в пороговом состоянии. Иными словами, всё время, после возвращения из локации, о которой доложили госпожа Корту и сэр Тиберий Москат, госпожа Корту постоянно готова скользить.

— Слушаюсь, сэр Арчибальд, — кивнула Лилия, как показалось Артёму — без особой радости. — Хочу добавить, что я готова продолжать поисковые работы.

— Не сомневаюсь, — кивнул доктор Ливси. — Но ваше здоровье может быть под угрозой. Я сообщу в штаб, как только вы сможете продолжать выполнять обязанности дросселя.

— Мы отправили в найденное вами особое место исследовательскую команду, — оружейник кивнул доктору Ливси. — Сэр Тиберий Москат, выражаю вам благодарность за помощь госпоже Корту. Это открытие может пролить свет не некоторые неразрешённые загадки.

— Ещё вопрос. — Доктор Ливси посмотрел в глаза Лилии, а затем — сэра Тиберия Моската. — Вы не сдали использованные красные шприцы. Это необходимо для диагностики.

— Прощу прощения, сэр Арчибальд. — Лилия встретилась взглядом с сэром Тиберием Москатом, и тот кивнул, разведя руками. — Я не сохранила их. Больше не повторится.

Доктор Ливси кивнул и посмотрел в глаза оружейнику — у меня всё, читалось во взгляде.

— Что ж, тогда решено. Госпожа Корту, следующие двое суток вы отдыхаете, ежедневно являться на медосмотр. Рим приказываю не покидать. От имени командования выражаю вам благодарность.

— Это странно, — сказала Канси, молчавшая всё время, пока Артём рассказывал. — Странно, что она не сохранила шприцы. Это ведь рефлекс, верно? Сделал укол — вернул шприц в гнездо. Так всех учат ещё со школы. Шприц регистрирует состав крови и других тканей, для последующей диагностики. Верно?

— Верно. Могло не остаться гнезда, — пожал плечами Артём. — Тебя что-то тревожит?

— Она солгала. — Канси прогулялась к двери и обратно, убедившись, что дверь заперта. — Есть у неё такая привычка, держать пальцы вот так, — показала Канси, — когда говорит неправду.

— Что именно было неправдой?

— Не знаю. Не могу сказать точно. Она что-то недоговаривает о том, что случилось там, в том новом особом месте. Я поговорю с ней, хочешь?

— А это без членовредительства?

Канси весело рассмеялась.

— Как скажешь. Я не допрашивать её буду, я просто хочу понять, что её испугало.

Артём посмотрел в глаза Канси. Вот уж испуганной Лилия точно не выглядела.

— Она чего-то очень сильно испугалась, — взяла его за руку Канси. — И ей уже приходилось говорить неправду самым близким людям. Ты разрешаешь поговорить с ней?

— Поговори, — кивнул Артём. Вот уж чего не ждал от Канси — с чего бы ей просить разрешения?

— Вы с ней близки, — пояснила Канси. — Были и есть. Я не только про физическую близость. И я всегда спрашиваю разрешения в таких случаях.

— Понял. — Артём потёр лоб. Очень надеюсь, что действительно понял, подумал он.