Тридевять земель

Дни 76–77 Чужое тело

Артём последний раз вошёл в их с Канси дом в деревне — он так и останется нашим домом, пояснила Канси, если захочешь вернуться. За ним будут присматривать. Это да: здесь можно попросить помощи у совершенно незнакомого человека — пока что незнакомого — и получить её. В Риме люди добры друг к другу, но не настолько. У анкари все — одна большая семья. И это не просто образное выражение.

Она стояла посреди комнаты, спиной к Артёму.

— Канси? Я думал, ты… — Девушка обернулась, и Артём осёкся. Не Канси, её средняя сестра — Акира. Тот самый талантливый генетик и биолог. — Виноват, Акира. Вы очень похожи.

— Вот вы какой, — Акира смотрела на него, улыбаясь. — Всё хотела посмотреть на колдуна, без свидетелей. И почему я не пошла к вам в тот вечер? Ведь хотела же пойти.

Что-то она, несомненно, делала — всем существом Артём ощущал к ней сильное, внезапно возникшее желание. Но перебороть инстинкт пока удавалось без чрезмерных усилий.

— Я не стала бы сопротивляться, — шепнула Акира, шагнув к нему. — Правда.

— Но ведь положено не только сопротивляться, но и биться — всерьёз.

Она покивала. Чёрт, что она делает? Не понимает, что Канси может войти в любой момент?

— Да, но я была бы осторожной. Чтобы не убить вас случайно.

Точно, умеет манипулировать людьми. Артём не собирался прибегать к способностям дросселя, но как-то само получилось. Он возник за спиной у Акиры.

— Меня не так легко убить, — сказал он, и успел — опять же, талантами дросселя — увернуться от резкого выпада ножом. Этот бой — настоящий, не отнять — закончился быстро: через десяток секунд Акира стояла на коленях, а к её горлу Артём прижал лезвие её же ножа. И такой же взгляд — восхищение и обожание. Чёрт, у них даже голоса очень похожи! Только волосы у Акиры светлее, и лицо чуть более вытянутое.

— Почему я не пошла? — такой тоски Артём не ожидал услышать. — Сэр Ортем, а вам не хочется приручить ещё кого-нибудь? Вам понравится, вот увидите.

— Я подумаю. — Он осторожно отпустил её, и отошёл на пару шагов. И бросил нож на пол, когда Акира встала на ноги.

— Вы и это уже знаете. — Тоска в голосе и взгляде не проходила. — Это ведь ваш нож теперь, зачем вы его бросили?

— Не могу взять его. Я знаю, что это означало бы. — Берёшь нож, сказала Канси — значит, намекаешь: ты мне нравишься, хочу тебя приручить. Помни об этом.

Акира резко наступила на нож, переломив лезвие у самой рукояти.

— Вас трудно заполучить. Но я настойчивая. Вы уже знаете, что это я хотела прийти к вам?

Лёгкий порыв ветра — кто-то вошёл в дверь. Выражение лица Акиры моментально изменилось, она быстро отступила на шаг.

— Вот вы где! Акира, я тоже рада тебя видеть! — Канси обняла сестру. — Ты теперь главная в нашем хозяйстве, помогай маме!

— Возьмите меня с собой! — взмолилась Акира и, чего Артём совершенно не ожидал, упала на колени. — Пожалуйста, сестра! Обещаю, целый год буду делать то, что ты прикажешь! Слова без разрешения не скажу!

Канси смотрела на неё, явно не веря глазам и ушам.

— Два года! — тут же уточнила Акира. — Нет, три!

— Остановись! — Канси, со смехом, помогла ей подняться. — Ловлю на слове. А как же твоя лаборатория? Вся твоя работа?

— Лаборатория почти вся едет с вами. Я уже нашла, кто меня заменит здесь.

— А кто позаботится о кари? Маме кто помогать будет?

— Мекар и Арина. Они будут жить с ней. Они без ума от счастья, что будут заботиться о кари. Я обо всём договорилась. Возьмите!

Канси посмотрела в глаза Артёму, тот кивнул.

— У выхода из города, через десять минут, — пояснила Канси. — Со всеми вещами. Ждать не будем.

— Я мигом! — И вот уже они одни.

— Видишь, какая она? Ага… — Канси заметила сломанный нож на полу. — Она всё-таки попыталась. Если бы я его заметила, ни за что бы не согласилась брать её.

Всё верно — Акира всё это время заслоняла собой обломки ножа. Получается, не случайно.

— Сердишься на неё? — Артёму вовсе не понравилось выражение лица Канси. Только что была радостная — весь день накануне расспрашивала о Риме, вообще о людях Айура — а сейчас улыбку словно ветром сдуло, и пасмурное выражение глаз.

— Нет, но когда-нибудь я её стукну. Больно стукну. Всё, хватит, у нас мало времени. Сядь где-нибудь и подумай о чём угодно приятном. Из дома нужно уезжать в хорошем настроении.

Надо же, и здесь, оказывается, принято «присесть на дорогу»! Совершенно не римский обычай. В Риме, наоборот, задержаться перед отправлением, или, хуже того, вернуться — недобрый знак.

Люди вышли в космос, освоили новые планеты, но суеверия никуда не делись.

— При чём тут суеверия? — осведомилась Канси и, наконец, снова улыбнулась. — Надо посидеть и вспомнить, всё ли собрали, все ли дела оставили в надёжных руках. Всё, идём!

— Немного завидую вашему эскорту, сэр Ортем. — Сэр Джеймс по-прежнему в отличном настроении. — С нами только первый взвод и минимум танков, на всякий случай. Остальные продолжат зачищать окружающую территорию.

«Эскортом» была вся та команда, которую Анчири предложил отправить на помощь Риму. Двенадцать человек, теперь — тринадцать (после того, как напросилась Акира). Все три сестры, в походной одежде, выглядели настолько похоже, что все, мимо кого они проходили, переглядывались. Во взглядах, которые ощущал Артём, чувствовалась некоторая зависть.

— Есть, сэр Джеймс. Готовы выступать.

Сэр Джеймс кивнул, и махнул кому-то за своей спиной.

— Вы прошли инструктаж, — обратился он к делегации анкари — так и продолжали звать людей Плутонии, по названию племени, которым они первоначально представились. — Буду краток. Мы идём в Рим. Если по дороге потребуется сменить маршрут, решение принимаю я. Не отходить от строя дальше, чем на пять-шесть шагов, иначе нам придётся возвращаться и искать вас. Если отстанете — просто стойте на месте.

Все тринадцать кивнули.

— Подтянуться! — скомандовал сэр Джеймс, взобравшись на свой танк. — Шаго-о-о-м марш!

В нужный ритм Артём вошёл почти сразу. Канси шла по правую руку, Карико — ещё правее, держа сестру за руку. Остальные, включая Акиру, следовали позади. Как только колонна вышла за обозначенные флажками границы безопасной территории, песня пришла сама собой. Он не выбирал её — какая придёт, с той и пойдём. На этот раз повторился «Айболит-66» — давненько уже не приходила эта песня. Артём, краем глаза, заметил, пару раз оглянувшись, изумление на лицах делегации — видимо, для тех тоже было неожиданностью, что солдаты — так казалось — поют хором эту в высшей степени странную песенку.

Пейзаж сдвинулся вокруг, стал зыбким — дорога понеслась под ногами назад, стремительно, всё быстрее и быстрее. Канси крепче схватила его за руку… и это было всё. Её страх Артём ощущал долю секунды, потом… потом были два других чувства — восторг и удивление.

…В Рим, в шлюз Цезаря, они вошли спустя тридцать пять минут. Сказывалась привычка — устал, конечно, но не до полной потери пульса. Встречать их собрался весь Рим — так показалось — и устроили настоящую овацию. Новости о том, что нашлись новые союзники, уже успела разойтись по планете.

Ни Марины, ни кого-либо ещё из домочадцев у ворот не было — и Артём, едва только доктора и прочие осмотрели вновь прибывших, а сэр Джеймс разрешил покинуть казармы, направился домой первым же дилижансом. Канси и обе её сестры ехали вместе с ним; на их лицах было восхищение (хотя Акира изо всех сил старалась сделать вид, что и не такое видала, подумаешь).

Они все ждали в комнате для гостей — главной гостиной. Марина улыбалась — видно было, что ей слегка нездоровится, но Артёма уже успели шёпотом заверить, что ничего страшного.

— Рады видеть вас, сэр Ортем, — сказала Марина, протягивая ему руку. — Рада видеть вас, — улыбнулась она каждой из гостей. — Миранда, приготовь нашим гостям комнаты.

И увела его — наверх, в их с Артёмом комнаты. Едва только Артём закрыл дверь, Марина бросилась к нему и обняла. Они прижал её к себе — настолько крепко, насколько осмелился — и слушал её дыхание и стук сердца. — Я очень беспокоилась, — шепнула она. — Со мной всё хорошо. С нами обоими, — поправилась она, и улыбнулась. — Просто по утрам иногда немного кружится голова. Доктор говорит…

— Неважно, главное — что всё хорошо. — И Артём вновь прижал её к себе. Чёрт, даже не понимаю, с чего начать, понял он.

— Мне нужно сказать вам…

— Я уже знаю. Слухи вас опередили, — улыбнулась она. — Не беспокойтесь. Попросите её подняться сюда, пожалуйста.

Канси оказалась за дверью — поблизости, точнее. Явный намёк, «я не подслушиваю». В руках её была корзинка с госпожой Хатори.

Войдя, Канси учтиво поклонилась Марине и прикоснулась губами к протянутой ладони. — Я горжусь, что познакомилась с вами, госпожа Злотникофф. Если вы позволите… — И Канси сняла салфетку с корзинки. Кошка немедленно уселась и зевнула.

Восторг осветил лицо Марины.

— Кассо! Какая прелесть! Так они выжили! — Она сделала шаг вперёд. Уже протянув руку, замерла, посмотрев в лицо Канси. Та кивнула. Кошка благосклонно приняла прикосновение к голове, выпрыгнула из корзинки, и пошла обследовать комнату, держа хвост трубой. И мурлыча — громко, так, что даже издали слышно.

— Мы называем их кари, — добавила Канси, улыбаясь. — Они священны для нас. Они помогли нам выжить. Вы их тоже видели, госпожа Злотникофф?

— Когда была маленькой, — кивнула Марина. — Их давно никто не видел. Меня уже почти убедили, что и я на самом деле не видела. Я её не обидела?

— Вы бы сразу это поняли, — Канси наблюдала — кошка обошла всю комнату, всюду заглянула, потёрлась обо все предметы мебели по дороге, а потом запрыгнула в любимое кресло Марины — и уселась там, глядя на людей по очереди. И улеглась.

— Теперь это её место, — пояснила Канси. — Простите, если оно было вашим.

— Мы договоримся, — пообещала Марина. — Сэр Ортем! Можно попросить вас оставить нас вдвоём? Втроём, — поправилась она, посмотрев на довольную кошку.

— Вчетвером, — уточнила Канси, и Марина, Артём заметил, на долю секунды смутилась. — Я буду рада помочь вам, госпожа Злотникофф. Всем, чем смогу.

— Марина, — поправила её Марина. — Просто по имени, пожалуйста. Сэр Ортем?

Да. Принято, чтобы просили дважды. Артём кивнул, и тихо затворил за собой дверь. Спустился вниз, в гостиную — и обнаружил, что Акира увлечённо рассказывает о чём-то, а почти все домочадцы — кроме охраны — слушают, некоторые буквально раскрыв рот.

— Всё готово, — подошла к нему Миранда. — Комнаты готовы, сэр Ортем. Вы не знаете, — перешла она на шёпот, — почему госпожа Карико молчит? Опасаюсь, не обидели ли мы её невзначай.

— Она дала обет молчания, — ответил Артём, не раздумывая, и Миранда, он заметил, посмотрела на Карико — довольно улыбающуюся — с уважением. — Она всё понимает, а её можно понять и без слов.

— Интересно, за кого вы больше боитесь? — Артём и не заметил, когда Акира появилась рядом. Вроде бы люди вокруг продолжали увлечённо беседовать с новыми гостями Рима, и Акира была центром этого непринуждённого общения… и вот она уже рядом. Миранда тоже вздрогнула — и улыбнулась. — За себя, за вашу хозяйку или за мою сестру?

— За вас, наверное, — предположил Артём и увидел, несомненно, изумление в её глазах. — Вы не лезете за словом в карман, а так легко можно нажить неприятности.

Акира рассмеялась.

— В этом мы похожи, сэр Ортем. Что вы скажете о моём предложении? — она смотрела, улыбаясь, ему в глаза, и становилось не по себе. Нас с детства учат адаптироваться к собеседнику, поясняла Канси. Так, чтобы легче всего было понимать друг друга. Нет, этому кого угодно можно обучить, мы в этом смысле ничем от вас не отличаемся. Вот видишь, я в тебе не ошиблась — ты понимаешь, что мы с тобой в чём-то превосходим друг друга, но не завидуем, и не страдаем от этого… Артём помотал головой. Совсем неуместные сейчас воспоминания — Акира ведь не зря спрашивает в присутствии других людей. Чтобы смутить, если получится. И как это Канси не пришибла её за столько лет жизни в одном доме?

— Я его рассмотрю. На досуге. Можете считать, что у вас испытательный срок, — Акира снова изумилась и, несомненно, смутилась… и снова рассмеялась. Миранда смотрела на них, уже совершенно не понимая, о чём речь.

— Не бойтесь, Миранда, — Акира взяла её за руку. — Видите ли, я имела неосторожность предложить сэру Ортему руку и сердце. Ну как перед ним устоять? А он видите, как себя ведёт!

Миранда улыбнулась — явно не очень понимая, как себя повести, чтобы не задеть кого-нибудь из собеседников. При людях в Риме такое не обсуждают, но Акира, естественно, об этом знает и намеренно обсуждает при людях.

— Я постараюсь, сэр Ортем, — Акира посмотрела в его глаза. — Очень-очень постараюсь, вот увидите. Извините, если веду себя не очень прилично, я научусь. Правда! Верите?

— Конечно, верю, — заверил её Артём, который и сам едва не смутился. На выручку пришла охранница, Кира, смотревшая на всё происходящее с явным удовольствием.

— Сэр Ортем, — позвала она. — Госпожа Злотникофф просит вас подняться в ваши апартаменты.

Артём поднимался, Кира шла в паре шагов позади — как положено. Изо всех сил стараясь выглядеть спокойным, Артём открыл двери — ему стучаться не обязательно. Если Марина решит, что ему лучше не входить, она или запрёт двери, или снаружи будет ждать охрана с пояснениями, в чём дело.

Марина и Канси что-то оживлённо обсуждали и Марина, Артём успел заметить, стала выглядеть намного лучше — что-то всё-таки тревожило её, или не так всё было приятно с её самочувствием — а сейчас перестало тревожить.

— Сэр Ортем, — обратилась к нему Марина, а Канси, тут же умолкнув, встала рядом. Улыбающаяся и довольная. — Вы неотразимы для любой женщины. К вашему несчастью, мы сговорились, — Марина с улыбкой посмотрела в глаза Канси, и та кивнула. — Мы хотим обе быть счастливы и чувствовать себя полезными. Так что вам придётся очень, очень постараться.

— Разумеется, Марина, — Артём старался сохранять серьёзность, но не очень-то получилось. — Разумеется, Канси.

— Я помогу сёстрам. Можно? — Канси по очереди встретилась взглядом с Мариной и Артёмом — оба кивнули. Едва дверь за ней закрылась, Марина бросилась к Артёму и обняла его.

— Я правда не сержусь, — шепнула она, прежде, чем отпустить. — На неё невозможно сердиться. Как и на вас. Она что-то сделала — просто взяла меня за руку, и всё сразу прошло. Голова уже не кружится, в животе уже ничего неправильного. Как она это делает, вы не знаете?

— Я о ней пока мало что знаю, — признался Артём. — Всё случилось так стремительно.

Марина покивала.

— Ужасно хочу услышать ваш рассказ, — призналась она. — Но мне нужно спуститься к остальным. Они должны видеть, что мне стало лучше. Хозяйка не должна унывать, — Марина улыбнулась. — Я правда не сержусь! — вновь прошептала она. — Теперь всё будет сложнее, чем было. Но я справлюсь. Папа говорил — всё, что ни делается — всё к лучшему. Наверное, он снова прав. Идёмте!

— Сэр Ортем, — у лестницы его встретил вестовой. — Сэр Джеймс Батаник приказывает срочно явиться в штаб.

Должно быть, что-то очень важное, раз прислали вестового — что мешало попросту позвонить?

— Прошу вас сдать оружие, сэр Ортем. — Положенная формальность. Что-то многовато охраны, отметил Артём. Понятно, что в штабном корпусе её всегда много, но сейчас её больше обычного. Он отстегнул кобуру, и протянул её охраннику. Его звание, лейтенант, не позволяет входить в этот корпус с оружием. — Следуйте за мной.

Определённо, охраны больше обычного. Это в честь прибытия людей Плутонии? Так пока и не определились, как их называть между собой. «Анкари» в ходу пока у тех, кто был в их поселении. Мы застали это селение вымершим, сказала Канси. Нечисть сожрала их, но почему-то не стала укореняться и распространяться, и мы её легко выбили. Это были интересные люди. От них немного осталось, но мы хотели, чтобы память о них осталась в нас…

Артём помотал головой. Много, слишком много всего случилось. Но явно выздоровевшая Марина произвела на домашних большое впечатление — всякое уныние и всё такое исчезли из её глаз. Хозяин дома вернулся, с хорошими новостями и интересными гостями — хозяйка поправилась — жизнь наладилась.

— Входите, входите, сэр Ортем. — Сэр Джеймс собственной персоной. — Нет, я не по поводу анкари. С отчётом не тороплю — сам понимаю, сколько всего нужно изложить. Как дела дома?

— Отлично, сэр Джеймс. Жизнь стала непростой, но я справлюсь.

— Вольно. — Сэр Джеймс уселся сам и кивнул Артёму — присаживайтесь. — Меня вызвали сегодня утром и дали вот это. — Сэр Джеймс протянул Артёму папку. Настоящая бумага на вид, при том, что обычно досье и документы вообще хранятся или на пластике, или в виде электронной записи. — Ознакомьтесь.

Артём открыл папку и первым делом увидел… своё фото. Стал вчитываться, уже понимая, о чём речь.

— Этого человека звали Артемиус Фари. Известный охол, за ним три убийства, многочисленные разбойные нападения. Пропал без вести. Примерно в то время, когда мы с вами впервые повстречались. Не хотите ли что-то добавить?

Артём поднял глаза и боковым зрением заметил, что два офицера охраны шагнули к нему, покинув свой пост у дверей. Некоторым усилием воли Артём заставил себя вернуться к тексту. Дочитал страницу, стараясь не выдавать волнения.

— Так вот чьё тело это было. Канси сказала, что нашла на шее и спине у меня следы многочисленных заживших уколов. Я могу предположить, что с ним стало.

— Я правильно понимаю, что Артемиус Фари — ваше настоящее имя? — Сэр Джеймс смотрит дружелюбно, но Артём давно уже знает, что его командир умеет не показывать эмоции.

— Я Артём Злотников. Я не расскажу вам другой истории, сэр Джеймс. Всё началось с той поляны. Ах да, я не сказал, что когда поднялся на ноги, то почувствовал — всё затекло.

— Эти вещи мы нашли на той самой поляне. — Сэр Джеймс положил на стол, несомненно, оружие — не то что бы кустарное, но и не походило на то, что «испекал» синтезатор для армии. Рядом легли нож, походный набор инструментов. — Есть уже подтверждение, что ими владел Артемиус Фари. Не желаете что-нибудь ещё добавить?

— Ничего. Если это было телом Артемиуса Фари, вряд ли я могу отвечать за его поступки.

Сэр Джеймс улыбнулся, и сделал жест охране — те вернулись к двери.

— Я доверяю интуиции, хотя всегда стараюсь подкреплять её фактами, — пояснил он. — У меня нет оснований считать, что вы — Артемиус Фари. Наши специалисты не нашли у вас признаков психического расстройства, или наличия другой личности. По этим данным, — он подтянул к себе досье и похлопал по нему ладонью, — Артемиус Фари был подонком общества. Ничего святого. Я не верю в то, что человек может так перемениться, или настолько хорошо притворяться. Вы — не он. Но ваше тело — несомненно, его тело, совпадают особые приметы, биохимические маркеры, отпечатки пальцев. Что скажете?

Артём развёл руками.

— Ничего не могу добавить. Не самая приятная новость, но буду с этим жить. Вы вызвали меня, чтобы арестовать?

— Нет, чтобы убедиться, что этого делать не стоит. Послезавтра жду вас с отчётами, собирается совещание глав правительств Федерации. Вы будете одним из докладчиков. Мы вчетвером — вы, Канси, я и сэр Арчибальд.

— Вас понял. Разрешите идти, сэр Джеймс?

— Разумеется. Мой поклон Марине! — Сэр Джеймс проводил его до двери и пожал руку — уже вопреки уставу. — Артемиус Фари был, помимо прочего, труслив, — добавил он, понизив голос. — Уж в малодушии вас никто не упрекнёт, сэр Ортем. Доброго дня! Здравствуйте!

Скорее уже «вечера», подумал Артём, не без труда отыскав свободный дилижанс — можно подумать, что весь Рим куда-то едет сегодня вечером. Странно, но лёгкое беспокойство оставило его, едва он покинул штаб. Наверное, чистая совесть и в самом деле — большая сила.

Марина и госпожа Хатори уже нашли общий язык: Марина сидела в своём любимом кресле, а кошка устроилась у неё на коленях. Не стану скрывать, что мы хотим обследовать Рим, сказала Канси ночью, накануне отправления. Но мы берём кари не только для этого. Мы подарим кари людям Айура, и первым станет Рим. Помимо прочего, они — очень милые и дружелюбные создания. Они помогли нам, помогут и другим людям.

— Можно, я не буду вставать, сэр Ортем? — Марина дождалась, когда довольная, улыбающаяся Миранда закроет за хозяином дверь. — Я так счастлива! — призналась она. — Госпожа Хатори так хорошо устроилась, не хочу её сгонять. Расскажите! Сейчас самое время.

— Сделать вам чай? — предложил Артём, чувствуя, что у самого пересохло в горле. — Это долгая история.

— Сделай, — немедленно отозвалась Марина и Артём опешил. Впервые с утра их первого знакомства обратилась к нему на «ты» по своей воле. — Видите, я тренируюсь! Скоро будет получаться. — Она подмигнула. — Сделай, пожалуйста, — попросила она, понизив голос.

Просить принято дважды. Такие вот необычные, простите за каламбур, обычаи в Риме.

Проснулся в четыре часа ночи, и понял — выспался. Марина спит крепко, и сейчас Артём был этому рад. Посмотрел, улыбаясь, на счастливое выражение её лица и оделся. В спортивную одежду.

Тихо в доме — обычные жилые ночные звуки. Госпожа Хатори приоткрыла один глаз, наблюдая, как человек одевается, но осталась в своём кресле — повернулась на другой бок и задремала. Непростая у вас жизнь, госпожа Хатори. Столько забот!

Канси и её сёстры живут теперь в трёх комнатах по правую руку — всё Марина сожалела, что пустуют. Теперь не пустуют. Артём остановился у двери в комнату Канси… и не смог заставить себя постучать. Ладно. Утром, когда встанет солнце, можно будет и постучать.

— Что-то вы поздно сегодня, — услышал он за своей спиной, едва сделал первые пол-круга по парку. Бегать по утрам становилось уже не просто привычкой — необходимостью. Акира. Сразу узнал её голос, хотя поначалу показалось — Канси. Она догнала его, но не стала обгонять — бежала рядом. — А Канси что-то нездоровится сегодня. Я думала, вы с ней побудете.

— Опять выдумываешь? — послышалось из-за спины, и их догнала Канси. Трудно представить, подумал Артём, что ей может нездоровиться. Но на долю секунды чуть не поверил. — Голову оторву, Акира. Брысь отсюда!

— Слушаюсь и повинуюсь, — отозвалась та, не переставая улыбаться, и обогнала их. Канси теперь бежала рядом с Артёмом. Всё в порядке, подумал он. С ней всё хорошо.

— Да, всё нормально, — согласилась она. Как ей удаётся говорить, не сбивая дыхания? — Хороший у вас парк! Только птиц маловато. Сможешь прибавить скорость?

Казалось невероятным поначалу, но — смог. Помимо Канси и её сестёр, в парке оказалось немало бегунов. Похоже, подаём пример, подумал Артём, когда к своему удивлению, без особого труда сделал ещё один круг сверх тех пяти, что обычно делал. И погода сегодня удалась.

— Здорово! — похвалила Канси, всё это время бежавшая рядом. — Идём домой?

По дороге домой она рассказывала о своих первых впечатлениях о Риме. И так было видно, что ей здесь интересно. Сегодня у неё собеседование, вспомнил Артём. Её пригласили воспитательницей — на такую работу всегда трудно устроиться. Слишком много желающих.

Дома Артём зашёл в её комнату — совершенно машинально, не особо раздумывая. Канси обняла его, едва дверь закрылась, и минут пять они просто стояли, прижимаясь друг к другу.

— Так гораздо лучше, — прошептала Канси. — Она уже проснулась. Будь с ней почаще сейчас, хорошо? Она никогда не скажет этого, но ей трудно, когда тебя нет рядом.

Совершенно легко и естественно получилось отпустить Канси и вернуться в свои апартаменты. Именно так их называла Марина, первоначально — в шутку. Так слово и осталось.

Первой Артёма встретила госпожа Хатори и не отошла, пока её не погладили несколько раз по спине. Кошка внимательно посмотрела ему в глаза, держа хвост трубой, и в три изящных прыжка очутилась на своём теперь кресле. Марина наблюдала за всем этим с явным удовольствием.

— Гораздо лучше, — ответила она на незаданный вопрос, когда Артём уселся рядом. — Завтрак будет через полчаса. Знаете… знаешь, мне впервые приснился приятный сон. С того момента, как я была маленькой. Я думаю, это добрый знак.

Она никогда не рассказывала о сновидениях, припомнил Артём. Интересно! И взгляд совсем другой, не пытается спрятаться где-то внутри себя самой. Раньше чуть что — отводила взгляд, прятала лицо в ладонях.

— Теперь я верю, что с головой у меня в самом деле всё в порядке, — шепнула Марина, прижимаясь к нему. — Ортем, ты не рассказал ещё об одном дне там, на Плутонии. Уже после того, как вы все вернулись с полюса. Ведь было что-то интересное, да?

Артём показал ей карту памяти. Удивительно, но для него записали карту, совместимую с проигрывателями Айура. Как такое вообще возможно? Ещё один вопрос в длинный список того, что надо, похоже, просто принять.

— Я расскажу после завтрака, — пообещал он на словах. — Ты ведь никуда не спешишь?

— Нет, Миранда меня подменяет. Я знаю, что ей непросто, но ещё один день ничего не изменит. Хочу ещё что-нибудь узнать! Так необычно — ещё одна планета, где есть люди, и находится неизвестно где!

Мы сохранили большую часть земной культуры — то, что пожелал передать Создатель, сказала Канси утром того дня, когда их команда вернулась с полярной станции. А передал он практически всё, от времён античности до последнего дня, когда он сам посетил Плутонию — перед тем, как оставить послание, и уже не возвращаться. Каждый человек — существо по природе творческое. Пусть даже подлинным творчеством занимается редко.

— Это студия, — пояснила Канси, когда открыла перед ним двери одного из зданий Талора — крупнейшего города планеты, где был и её дом. — Сюда приходит каждый, кто желает что-то записать. Неважно, что — новую книгу, или песню, или фильм.

— Фильм? Это как? — удивился Артём. Студия не пустовала. Аппаратура для записи есть во множестве её комнат, и они, как потом оказалось, пользуются популярностью.

Канси поманила его — они вошли в большое помещение. Кинотеатр, подумал Артём. Или театральная сцена. И множество сидений для зрителей — пока что пустых.

— Надень вот это, — указала она, когда Артём, следом за ней, вошёл на сцену и подошёл к тому, что издалека показалось микрофоном на стойке. На самом деле там находилось что-то вроде шлема. — Погладь его вот тут, чтобы он настроился на твою голову. Видишь инструкции?

Да. Самая занятная часть их технологий: почти вся техника умеет транслировать инструкции. Картинки, текст, звук — по выбору. Непонятно, как это делают — инструкции воспринимает только тот человек, который их запросил.

— Что теперь? — поинтересовался Артём. Немного боязно оказалось стоять на освещённой сцене перед пустым зрительным залом. Страх сцены, припомнил он. Известное такое ощущение, если верить рассказам артистов. Почувствовал себя артистом?

— Представь. Просто начинай представлять. Остальное сам поймёшь, аппарат подскажет. Если нужна подсказка, просто прикоснись вот сюда. Не бойся! Пока не захочешь, никто, кроме тебя не увидит и не услышит.

Это было как в тот день, когда он учился ездить на двухколёсном велосипеде. В какой-то момент всё получилось — взял и поехал, уже не падая, и никто его не страховал. Тут было то же самое: в какой-то момент всё начало получаться. Песня пришла на ум сама собой; с ней он несколько раз водил роту на задания — и всякий раз ощущал себя немного пиратом. Тем, что давным-давно на Земле наводили ужас на морские корабли.

Поначалу картинки не приходили на ум — только звук. А потом… потом пришла и картинка. И почти сразу — сюжет, история. Корабли появлялись на горизонте, бесшумно и незаметно приближаясь к берегу, и отчаянные головорезы, после опустошающего пушечного залпа, быстро подавляли всякое сопротивление…

Артём и не заметил, как «прокрутил» эту песню несколько раз, и всякий раз удавалось всё точнее воссоздавать и дополнять видеоряд. Как смог, припомнил голоса, которыми пели эту песню её исполнители на далёкой во времени и пространстве Земле.

А когда опомнился, понял, что зал уже полон — все стояли, сиденья куда-то делись — и аплодировали ему. Канси стояла рядом, на сцене, и тоже аплодировала. Он оглянулся — на сцене, стена за которой стала теперь киноэкраном, замер последний кадр: капитан — тот, от имени которого песня — смотрел на брошенную к его ногам женщину — её явно доставили сюда силой, это читалось во взгляде. Получается, всё было затеяно, чтобы выкрасть её? Или нет? Поди пойми, каким затейливым путём шло воображение.

— Потрясающе! — Канси взяла его за руку. — А ещё что-нибудь? Ты можешь? Если мы тебя стесняем, мы можем уйти.

— Останься, — Артём сам не понимал, почему — напрочь исчез страх сцены. Остальные люди перестали мешать, а Канси… она и раньше не мешала. — То есть, меня не стесняют. Минутку.

…Он «записал» четыре коротких видео в тот день. На Земле их назвали бы видеоклипами. Уже потом, когда понял — всё, надо останавливаться, дать голове отдохнуть — Канси отыскала специалиста, с помощью которого Артём привёл все записанные видео в приличный вид — например, указал, когда припомнил, чьи то были песни, слова, кто исполнитель. Подправил всякие мелочи, убрал ненужные фрагменты в начале и конце, вставил титры. Удивительно умная техника, которая реагирует на мысленные команды.

— Потрясающе! — Марина просмотрела все четыре записи, несомненно — они ей очень понравились. Видно, что каждый клип произвёл на неё большое впечатление. — И кто угодно может туда прийти, и что-нибудь записать? Вот так вот просто?!

— Да. Канси сказала, немногие могут записывать так, чтобы потом многим нравилось, но человеку не так просто найти своё призвание. Почти все появляются в таких студиях.

— Я бы хотела… — Марина осеклась, и на секунду Артём увидел прежнюю Марину — ту, ещё неграмотную, которая отчаянно боялась ошибиться. — Я бы очень хотела попробовать сама. Не видео, музыку. Песню, — пояснила она, улыбаясь. — Мама их много знала.

— Я спрошу. Думаю, это можно устроить.

— Спасибо! — Марина обняла его. — Останься со мной. Сегодня ты мой. Можно? Тебе ещё отчёт писать, но напиши его здесь, ладно? — И забрала у него пульт проигрывателя. — Можно?

…Вновь и вновь она смотрела те видео — ни ей не надоело за множество повторов, ни Артёму. А тому казалось, что всякий раз он видит в «клипах» что-то новое, ранее не замеченное. Очень странно. Как они всё-таки это делают? И что будет, если, простите, несколько не о том подумаешь?

— Ой, испугался! — рассмеялась Канси. — Давай, угадаю: что, если ты во время записи подумаешь о чём-то не очень приличном. Так?

— Примерно. — Приличном или нет, главное — о чём-то неуместном.

— Там есть всегда такая синяя кнопка. Можешь сразу нажать — и никто ничего не увидит из «синего», пока сам не откроешь. Что, было такое, да? Думал о чём-то неприличном?

— Нет. — Артём и не думал, что говорить правду действительно легко и приятно. — Но мало ли что в голову придёт. Что-нибудь постороннее.

Канси рассмеялась и прижала его к себе.

— Всё-таки думал. Всё, не буду больше дразнить. Это нормально, мы же люди. Многие сразу включают синий режим — иногда о чём-то очень личном думаешь. О чём-то таком, что не всем захочешь рассказать. А потом уже, когда монтируешь, можешь отключить — или стереть, сам решишь.

— Фантастика, — заключил Артём. — Представляю, что подобное сделало бы там, в том времени, которое я помню.

…Да, действительно. Если студия позволяет сколь угодно точно воссоздавать то, что человек непосредственно представляет — это очень сильно повлияло бы на некоторые виды индустрии развлечений. Ведь здесь можно сохранять — например, образы персонажей, чтобы потом использовать повторно. Можно писать композиции вместе — затейливо, по словам Канси, требует опыта совместной работы, чтобы получалось нечто единое — но можно. Вот это действительно прорыв, подумал Артём. Не синтезаторы одних веществ из других, не космические технологии, не оружие. Вот это. Писателям это тоже очень удобно, заметила Канси. Можно писать с той скоростью, с которой способен думать, не тратить время на то, чтобы руки восприняли эти команды и как-то напечатали или записали мысли. Впрочем, каждый творит, как желает. Есть такие, кто по-прежнему пишут гусиным пером.

— Что такое «Акатуй»? — поинтересовалась Канси после того, как Артём немного пришёл в себя после «сеансов записи» — у неё дома, вдали от новых поклонников. — Во второй композиции есть слова «Долго скитался в горах Акатуя»[4].

— Видимо, место каторги, — пришлось тут же пояснить, что такое каторга. Ну да, откуда пятнадцать или сколько там прошло столетий спустя помнить, что было такое явление — каторга.

— Минутку! — Канси убежала в другую комнату, и закрыла за собой дверь. Давай договоримся, сказала она в первую их ночь знакомства. Если я ушла, и дверь за собой закрыла — стучишься, прежде чем войти, и ждёшь ответа. Если я не захочу открывать, я скажу. Или сама выйду. Так и сейчас: если закрыла за собой дверь — значит, хочет что-то сделать без свидетелей. Простая и удобная договорённость.

Через три примерно минуты Канси вернулась, и прочитала краткую лекцию о том, что такое Акатуй — река близ Байкала. Артём слушал, ему становилось не по себе — откуда она узнала?! Хотя глупый вопрос, у каждого жителя Плутонии есть доступ к информаторию. Простой и удобный интерфейс ко всему, что успел привезти с Земли их Создатель — и то, что они сами туда добавили.

Обалдеть!

— С ума сойти, — искренне признал Артём, и Канси долю секунды недоумённо смотрела на него, потом рассмеялась.

— Я забыла, на каком языке ты говоришь. Я прочитала, что это было местом каторги. Но мне это мало что говорит. Можешь подробнее рассказать, своими словами, что такое каторга?

Артём рассказал. С поправкой на то, что и сам он лет на двести минимум вперёд того момента, когда каторга была обычным наказанием за многие преступления.

Марина покачала головой. Видеоролик про каторжника-беглеца, переплывающего огромное озеро в бочке, произвёл на неё большое впечатление.

— Подумать только, мы столько не знаем про Землю! Расскажи ещё!

И Артём вновь начал рассказ. Примерно тот же, что услышали несколько дней назад старейшины Плутонии. «Администрация», как сказала Канси. У нас нет власти в привычном тебе понимании. У нас каждый может оказать первую помощь, помочь, если вдруг что случится. Каждый поможет, если кто-то вдруг будет нарушать общепринятые законы. Каждый возьмёт оружие и будет защищать свою — нашу — землю, если потребуется. Каждый придёт на помощь любому другому. Нам такие вещи объяснять не нужно: мы помним, почему мы выжили тогда, в войне с нечистью. Выжили только потому, что держались вместе. А для тех, кто родился позже, есть множество записанных свидетельств, и рассказы тех, кто застал войну. Поверь, если ты человек, по-настоящему, тебе не потребуется никаких больше причин вести себя именно так. Конечно, ты можешь думать по-другому, и я уважаю твоё мнение, даже если никогда с ним не соглашусь…

Вот и скажи, что ей двадцать четыре. Иной раз Артёму казалось, что он говорит с человеком мудрым и обременённым многими годами — при том, что, по словам её матери, до встречи с Артёмом Канси была вспыльчивой, обидчивой и скорой на расправу, чуть что не по ней. Только с детьми и вела себя так, как ожидается от учителя. Что вы с ней сделали, Ортем? Когда мужчина и женщина находят друг друга, они, конечно же, меняются — приручение действует в обе стороны — но никогда я не видела, чтобы в одну ночь человек мог так измениться. И я очень этому рада…

— Ты думаешь о ней, — заключила Марина и приложила кончики пальцев к губам Артёма. — Не спорь. И не пытайся обманывать. Я думала, что скажу ей всяких гадостей, прикажу поселиться в другом конце города, и приходить только, когда у меня будет хорошее настроение. Но мы с ней теперь — настоящие подруги. Я это чувствую. Она помогает мне по хозяйству, сама сразу же предложила. И ничего взамен не просит, даже не намекает. У нас все, ты заметил, хотя бы намекают — пусть даже вежливо и в рамках приличий. Принято. Если на их планете все такие, это чудесное место, ничуть не хуже Рима…

Оглянуться не успел, как подкрался вечер. Вроде бы и провёл почти весь день с Мариной, а смотри-ка — она точно без дела не сидела. Видимо, звонила, это можно делать не открывая рта — внизу, в доме, дела исправно делались, хозяйство не брошено, пусть даже в надёжные руки Миранды. У Марины и впрямь хорошее чутьё на то, что пользуется спросом — собрала в доме Артёма мастеров и мастериц, обеспечила им возможность работы… замечательно!

Звонок сэра Арчибальда Ливси застал Артёма врасплох.

— Сэр Ортем? Не отвлёк? Если возможно, приезжайте на Капитолийскую площадь, третий дом.

— Уже собираюсь. Что случилось?

— Неприятности с Канси. Нет-нет, с ней самой ничего не случилось. Поторопитесь, пожалуйста.

— Езжай, — Марина обняла его. — Не рассказывай мне сейчас. Потом, когда со всем разберёшься, расскажешь.

Артёма встретил предельно вежливый дворецкий (они все на одно лицо, что за напасть!) и проводил наверх. Это дом Кратум, припомнил Артём. Известны своими фермерскими хозяйствами. Что могло случиться?

Канси, спокойная и улыбающаяся, ждала его в отдельной небольшой комнатке. Что за чёрт, они что, держали её здесь? Чулан какой-то. Это у них что, такие обычаи, запирать прислугу в чулане, чуть что?

— Не беспокойся, — обняла Канси его. — Я попросила доктора, чтобы ты приехал. Поверь, всё обойдётся.

— Сэр Ортем Злотникофф? — а это хозяйка дома. Хотелось назвать её матроной — дама в теле, властная на вид, суровая — спуску никому не даст. — Я рада видеть вас. Прошу, пройдёмте со мной.

А Канси словно в упор не видит.

…В соседней комнате, где стоял, вежливо улыбаясь, доктор Ливси, стало проясняться, что произошло. Канси взяли работать гувернанткой — на эту должность всегда высокая конкуренция — и вот в конце её первого рабочего дня, испытательного срока, что-то случилось. Но что?

— …и тогда госпожа Канси взяла мальчиков за шиворот — разняла — и зашипела каждому в лицо. Как дикий зверь.

Можно подумать, вы много диких зверей видели, подумал Артём, сдерживая улыбку. От Канси такого можно было ожидать.

— Вы это слышали? — повернулась хозяйка лицом к Артёму. — Это возмутительно! Так обращаться с детьми! Они испугались до смерти! А что она вытворит в следующий раз? Хотя я обещаю вам, что следующего раза не будет. Я не буду доводить до скандала, сэр Ортем, вы человек видный, но…

— Дети не пострадали, — перебил её доктор Ливси. — Я обследовал их, госпожа Кратум. Никаких травм, ни шока, ни чего-то ещё. Они прекратили хулиганить, после этого происшествия?

Взгляды устремились на Кристину — худощавую девушку, которая и донесла хозяйке дома Кратум о происшествии. Присматривала за вновь приведённой гувернанткой. Да она завидует, удивился Артём. Я и то это чувствую. Видимо, не хочет конкурентки, а саму отчего-то к детям не допустили.

— Прекратили, сэр Арчибальд, — пролепетала Кристина, отводя взгляд.

— Вызовите моего сына сюда, — велела госпожа Кратум.

Ждали молча. Сэр Арчибальд всё так же вежливо улыбался, госпожа Кратум бросала недобрые взгляды то на Кристину, то на Артёма.

— Мама! — мальчишка лет десяти — сразу видно, хулиганить ему не привыкать — ворвался в комнату и подбежал к матери. — Не прогоняй её! Не прогоняй госпожу Канси!

— Что за манеры, Александр? — холодно осведомилась госпожа Кратум, на лице которой, тем не менее, возникло изумление. — Ты позоришь меня перед уважаемыми людьми.

— Сэр Артём! Сэр Арчибальд! Доброго дня! — мальчишка вежливо поклонился каждому. — Мама! Я плохо вёл себя, но не прогоняй госпожу Канси, пожалуйста!

— Расскажи, что случилось, — велела госпожа Кратум. — Всё, как было, без утайки.

Он рассказал. Действительно, они затеяли игру в солдат — ну ушибли друг друга палками немного, обычное дело — а потом Клавдий, этот хвастун, сказал что-то такое, за что сразу же получил в лоб. Госпожа Канси приказала им немедленно прекратить драться, так ей было сказано: драки пресекать немедленно. Мальчишки не послушались — и тогда она подошла, лёгким движением разняла их, подняла каждого за шиворот — Клавдия левой рукой, Александра правой — словно пушинки! — и зашипела, оскалившись, каждому в лицо.

Дурь с мальчишек как рукой сняло. Тут же присмирели. Госпожа Канси осторожно поставила их на ноги, отпустила и вежливо спросила, желают ли они, чтобы матушка Александра узнала о драке — получила два отрицательных ответа. И всё. Играли и дальше, было весело — и тут пришёл префект с помощниками, и приказал Канси следовать за ним.

— Вы всё это видели? — поинтересовался Артём у Кристины. Та кивнула, но не сразу — поймала взгляд госпожи Кратум, и энергично закивала. Хотела соврать, подумал Артём. Ну точно, завидует.

— Сэр Арчибальд, вы подтверждаете, что мальчики не получили никаких травм? — спросил Артём у доктора — пауза явно затягивалась.

— Абсолютно. У них есть синяки и шишки, говоря простыми словами, но это явно их рук дело. Канси не нанесла им вреда.

— Пригласите её, — распорядилась госпожа Кратум, и через полминуты в комнату вошла почтительно склонившая голову Канси.

— Канси, — госпоже Кратум явно неловко. — Приношу вам извинения, это было недоразумение. Вы приняты на работу. Кристина, — та, к которой обратились, смотрела взглядом побитой собаки. — Пройдите в мой кабинет. Сэр Ортем, сэр Арчибальд — я признательна вам за поддержку.

— Вы разрешите задержаться, госпожа Кратум? — спросила Канси. — Я обещала мальчикам рассказать историю.

— Конечно, — улыбнулась госпожа Кратум. Ей бы чаще улыбаться, подумал Артём. — Простите, вынуждена оставить вас.

…Кристину они нашли через два квартала от площади — сидела на скамейке, и горько плакала. Канси (её ждать пришлось почти час, но Артём решил дождаться — отпустил доктора, у которого и без того полно забот) подошла, и уселась рядом с девушкой.

— Кристи? — обратилась Канси, взяв ту за руку. Кристина вскочила — попыталась вскочить — но Канси держала крепко.

— Пусти! — крикнула Кристина. — Пусти, а то пожалеешь!

Канси взглядом попросила Артёма не вмешиваться. Поймала вырывающуюся Кристину, обняла её и что-то шепнула на ухо. Кристина почти сразу же прекратила вырываться. Артём счёл за лучшее отойти в сторонку, чтобы ненароком не услышать, что там шепчут. Оглянувшись, увидел — Кристина продолжала плакать, но уже уткнувшись лицом в плечо Канси. А та что-то шептала ей на ухо.

И, о чудо — не прошло и минуты, как Кристина стоит и улыбается, вытирая слёзы.

— Мне правда можно прийти? — спросила она робко, когда Канси отпустила её. — Вы не сердитесь?

— Все люди ошибаются, Кристи. Приходи завтра утром, когда захочешь.

— Спасибо! — Она торопливо поклонилась Артёму, и бросилась прочь, улыбаясь.

— Ты пообещала ей работу у меня в доме, — заключил Артём, глядя на сияющую Канси.

— Верно. Но ты же не против?

Начинается, подумал Артём. Я, может, и не против, но служанки уже успели поведать, что Кристину выгоняют уже из третьего дома — за любовь к доносам, в основном. И кто теперь её возьмёт?

— Ты готова за неё поручиться? — поинтересовался Артём. Ни тени смущения на лице Канси.

— Да! — Она энергично кивнула. — Я готова. Она просто запуталась в себе. Ей нужна помощь.

— А ты готова помогать всем подряд?

— Людям — да. Артём, я что-то сделала не так?

Вот теперь на её лице — почти виноватое выражение. Артём рассмеялся и привлёк её к себе. Стало сразу спокойно и хорошо. И сомнения куда-то делись.

— Как только увижу, что она перестала доносить и ябедничать, скажу что был неправ. Помни, что ты теперь отвечаешь за неё, пока она в нашем доме.

— Конечно! — Канси серьёзно кивнула. — Всё? Можно домой пойти? Хорошие дети, но утомительные. Их слишком много балуют.

…Марина от души посмеялась, когда Артём рассказал ей эту историю — взяла обоих драчунов за шкирку, и зашипела каждому в лицо. И помогло! Остаток дня слушались её не то чтобы беспрекословно, но если требовала угомониться, подчинялись практически сразу.

— Я слышала про дом Кратум, — покивала Марина. — Очень сложные дети. С тех пор, как их отец погиб на войне, сладу с ними нет. Может, Канси сумеет что-то сделать. Там ни одна воспитательница не задержалась дольше месяца.

— Ты что-нибудь слышала о Кристине Ферон? — поинтересовался Артём чуть позже. — Канси…

— Она уже рассказала мне. Канси. Я согласилась, под её ответственность. У Кристины дурная репутация, она любит сплетничать. А я этого не переношу. Если Канси считает, что Кристина справится — я не против.

…По вечерам их комната превращалась в читальный зал. С тех пор, как они оба научились читать — Артём — без явного осознания, что на самом деле не умел, Марина — с полным пониманием, что считала себя неспособной даже на это — оба набрасывались на книги, как умирающий от голода на еду. Курьеры сделали себе, поди, состояние, доставляя книги из библиотеки и обратно. Хотя больше всего теперь Марина любила ездить в библиотеку вместе с Артёмом. А копии того, что нравилось больше всего, заказывала домой — пусть это и недёшево.

— Ты учишься? — поинтересовалась Марина, отложив свою книгу — что-то по истории. — Это не развлекательное, верно?

— Учусь, — согласился Артём. Поразительно, но есть книги по информационным технологиям — в которых Артём, невзирая на какой-никакой опыт и земное образование, не понимал почти ничего. И при этом нет компьютеров. Ну, почти нет: платёжная система и телефонная связь — это только малая часть того, что было, как пояснил сэр Джеймс Батаник. Я и не скажу, что ещё было, мы многое просто не помним. Только легенды остались, и книги, в которых сейчас немногие что-то понимают. — Здесь сказано про вычислительные сети. Если я правильно понял, они были по всей планете. Вся планета была огромной вычислительной сетью. Не очень понимаю, как такое возможно. Как пользоваться такой сетью?

— Поговори с сэром Арчибальдом, — посоветовала Марина. — У них — самое сложное оборудование, не считая армии, конечно. Может, он что-то знает. А зачем тебе?

— Мне любопытно. Потом, моя прошлая жизнь… Я работал в этой области. Пусть даже это было давно, и не здесь, но помню всё в подробностях.

Марина поманила его к себе, и обняла, усевшись ему на колени.

— Так всё необычно! — сказала она, не отпуская его. — Как в сказке. Может, на Земле было и не так радостно, как я думала, но так интересно! Скажи, ты хотел бы вернуться? Только честно.

— Если честно — то да. При условии, что вместе с тобой. Со всеми вами, — поправился Артём. Марина рассмеялась и отстранилась, глядя ему в глаза.

— Да, такое трудно сказать, да? Да, с нами всеми. Я тоже хотела бы хотя бы посмотреть. А если ты решил бы остаться там, то и я осталась бы. Пусть даже будет ужасно трудно, или страшно. Расскажи мне ещё о Земле!