Тонкий огрех холста

Глава одиннадцатая. Гайла

Ночь с 13 на 14 ноября 2002 года

Треверберг

В те времена, когда Гайла сняла свою первую – и единственную на сегодняшний день – квартиру в Треверберге, домашний телефон казался ей небывалой роскошью. Девочка из затерянной в глуши деревни вырвалась на свободу, приехала в большой город и хотела научиться жить по здешним правилам. Ее хватило на три месяца. Детектив Хилборнер возненавидела мини-юбки, туфли на шпильке, тонны макияжа на лице, салоны красоты, где с вашими волосами творят что-то чудовищное, походы по магазинам с подругами-трещотками и посиделки за кофе, во время которых велись женские разговоры.

Гайла не понимала, зачем ждать звонка от мужчины, если можно позвонить самой, а еще лучше – заявиться к нему домой и сказать: ты не звонишь мне потому, что я для тебя слишком хороша, козел? Не понимала, зачем регистрироваться на сайтах знакомств и ждать «подходящий вариант», если можно пойти в клуб и найти тысячу подходящих вариантов. Не понимала, какой дурой должна быть женщина, спускающая половину зарплаты на дурацкое платье и туфли с логотипом одного из модных домов Треверберга. Но больше всего Гайлу раздражало другое: как красивая и успешная баба, будучи относительно в своем уме, может считать мужчину финансовым планом. «Вот когда мы поженимся, Джеймс купит мне квартиру». «Вот когда мы начнем жить вместе, Джордж отвезет меня в Италию». «Вот когда тот красавчик из адвокатской конторы обратит на меня внимание, я получу то чудесное бриллиантовое колье!».

Однажды детектив Хилборнер поняла, что чаша терпения переполнена, и следующая порция чисто женского трепа толкнет ее на жестокое убийство при отягчающих обстоятельствах. Она встала со стула посреди разговора, поблагодарила приятельниц за урок, сказав, что впредь будет держаться подальше от набитых дур, и гордо удалилась. Мать часто повторяла: стая не собирается за день. Волчицы должны быть терпеливыми. Терпение – одна из благодетелей вождя. Терпения Гайле всегда недоставало. Зато она была абсолютно уверена в том, что пойдет своим путем и плевать хотела на чужие правила. Волки живут в стае, но где вы видели двух волчиц, которые совместно ловят дичь? Высшие хищники охотятся в одиночку.

Тупые курицы из прошлой жизни вели свои чисто женские разговоры в другой реальности, там же остались мини-юбки и каблуки. Но домашний телефон Гайла решила оставить. Она им практически не пользовалась (за исключением тех случаев, когда ее номер набирал очередной агент по продажам, и его требовалось отшить), да и платила за линию не так много. Телефон звонил не так часто, и иногда детектив Хилборнер забывала об его существовании. Противный дребезжащий звук – аппарат был чуть ли не музейным раритетом, никаких кнопок, прозрачный крутящийся диск с цифрами на бумаге, покрытой тонким слоем фосфора (чтобы светился в темноте) – она спросонья приняла за звонок будильника.

Не открывая глаз, Гайла пошарила рукой по тумбочке и нащупала сотовый телефон. Она села, ткнула пальцем в экран и поняла, что аппарат отключен. Разумеется, она сама отключила его вчера вечером после того, как Альберт сделал то же самое со своим телефоном. Будильник им без надобности. Детектив Хилборнер чувствовала время лучше швейцарских часов даже в те моменты, когда спала по-настоящему глубоко. И на работу еще ни разу не просыпала.

Лежавший рядом Альберт поднял голову.

– Ответь, дорогая. Если кто-то набрал твой домашний номер, это действительно срочно.

Гайла выбралась из кровати, прошлепала босыми ногами к окну и сняла трубку.

– Детектив Хилборнер, – сказала она, прокашлявшись.

– Простите за поздний звонок, мэм. Это Бобби Пауэрс, я дежурный офицер. Я говорил с доктором Локом, и он сказал, что вы не берете…

– К делу, дружок, – перебила волчица.

– Вы просили докладывать обо всех случаях самоубийств в городе, даже если они не связаны с художниками. Минут сорок назад одну из наших машин вызвали в Цветочный квартал. Парень глотнул кислоты, которой чистят кафельную плитку. Его нашла сожительница. Она работает официанткой в «Девяти совах», вернулась после ночной смены – и вот такой сюрприз.

Детектив Хилборнер глянула на наручные часы. Половина третьего. Этот маньяк чертовски пунктуален. Все убийства – если их можно называть убийствами – совершены в промежутке между двумя и тремя часами ночи.

– Спасибо, офицер Пауэрс. Лок уже там?

– Да, мэм. Криминалисты будут с минуты на минуту.

– Точный адрес?

– Цветочный квартал, улица Ландышей, второй дом, первый этаж, квартира номер один. Позвонить детективу Лейб?

– Разумеется. Я выезжаю.

Альберт перевернулся на другой бок и успел задремать. Он выгодно отличался от подавляющего большинства мужчин Гайлы тем, что не устраивал концертов по поводу ее ночных отлучек и не закатывал сцен ревности. Ревность волчице нравилась, но в малых дозах. А опыт говорил, что далеко не все знают в этом меру. Доктору Альберту Родману было плевать и на работу детектива Хилборнер, и на других ее любовников. Его интересовало только одно: приятное времяпрепровождение с красивой и умной женщиной, включавшее хороший секс. В этом их с Гайлой предпочтения совпадали.

Несколько раз она ловила себя на мысли о том, что их роман затянулся. Уж не привыкла ли она к нему? Не влюбилась ли? Нет. Но она скучала. Глупо скучать по темному эльфу, особенно если ты волчица и можешь получить любого мужчину. Но было в Альберте что-то невыносимо притягательное. Что-то, чему она просто-напросто не хотела сопротивляться.

– Уходишь? – сонно поинтересовался гость, растягиваясь поперек кровати.

– Да. Утром не вернусь. Сразу поеду на работу. – Она помолчала. – Кажется, у меня закончилось молоко.

– Выпью кофе без молока.

Гайла открыла платяной шкаф.

– Через пару дней я уезжаю в Штаты, – сказал Альберт.

– Надолго?

– Понятия не имею. Ты же знаешь, здесь я вроде как в гостях. Большую часть дел мы с Филиппом решаем удаленно. А там у меня исследования, практика…

– … жена.

Это слово сорвалось с языка прежде, чем детектив Хилборнер успела понять, что говорит лишнее.

– Ну, ты вряд ли будешь скучать в одиночестве, – ответил эльф. Гайла до сих пор стояла к нему спиной, но по голосу понимала, что он улыбается.

– Уж не заскучаю, будь спокоен.

– У нас с Велурией сложные отношения. Они никогда не были простыми, а в последнее время все из рук вон плохо. Я люблю ее, иначе бы не женился, но иногда мне хочется… чтобы все было понятным. Без вопросов, на которые нет ответов, без пауз, которые слишком затянулись.

– Да-да, – кивнула волчица, натягивая тонкое платье из ангорской шерсти на голое тело. – А теперь ты заткнешься, Альберт Родман. В противном случае этот вечер в моей постели станет для тебя последним.

– Прости, – тут же извинился он.

– Не извиняйся. Лучше езжай в Штаты, оттрахай свою жену как следует и заделай ей еще ребеночка. Кажется, у вас уже есть один?

– Двое.

– Тогда заделай третьего. Детей много не бывает, как поговаривала моя мать.

– Оставить ключи под дверным ковриком?

Гайла выпрямилась, разглаживая платье на бедрах, и посмотрела на гостя, который до сих пор лежал с закрытыми глазами. И подумала – уже в который раз – о том, какая же дура эта Велурия Родман, со своим образованием, деньгами, модельной внешностью и постом вице-президента фармацевтической фирмы. Потому что только последняя дура будет терпеть мужа, который заглядывает под каждую юбку. А, может, она все знает? Конечно, знает. Женское чутье подсказывало детективу Хилборнер, что Велурия Родман – отнюдь не дура. Напротив, она очень мудрая женщина. Лучший способ намертво привязать к себе мужчину – закрывать глаза на его недостатки. Полезный навык, который Гайла так и не освоила. Не то чтобы она к этому стремилась, но в моменты слабости завидовала женщинам, которые ее в этом превзошли.

– Разве ты не собираешься возвращаться?

– Конечно, собираюсь.

– Тогда они тебе еще понадобятся.

***

Цветочный квартал был знаменит среди городских жителей по трем причинам. Во-первых, из-за дурацких названий улиц вроде «улица Ромашек», «улица Колокольчиков» и «улица Фиалок» (Гайла считала, что тут не хватает чего-нибудь экзотического в духе «улица Ядовитого Плюща» или «улица Комариной Росянки»). Во-вторых, из-за вечных конфликтов здешних обитателей с властями на почве уборки мусора. Якобы городские службы опорожняют баки не так часто, как хотелось бы, и на улицах воняет. Частная компания по уборке мусора исправно опорожняла баки, когда погода баловала теплом, но поздней осенью и зимой ее представители являлись сюда в лучшем случае раз в неделю. Городские службы стремились исправить положение, но их к драгоценному мусору не подпускали ни на шаг – именно так, полагали жители Цветочного квартала, следует поступать с теми, кто однажды не оправдал доверия. Жители эти в большинстве своем были знаменитыми и состоятельными – третья причина, по которой многих притягивал этот район. Вы могли приобрести здесь квартиру за относительно небольшую сумму (дороже, чем в спальных районах, но намного дешевле, чем в «Золотых вязах» или пригороде) и обзавестись милыми спокойными соседями, которые редко бывают дома и не имеют привычки жарить у вас под окнами шашлыки в три утра.

Патрульные машины заезжали в Цветочный квартал редко: за последний год Гайла могла вспомнить один случай нападения на пожилую даму, у которой украли бриллианты (как выяснилось позже, фальшивые – «только дурочки выходят на улицу в темное время суток в настоящих бриллиантах, они лежат в моем сейфе, леди полицейский»). Самоубийства? Что вы. Один из самых благополучных районов Треверберга. Здесь нет и не может быть никаких самоубийств! А если происходило что-то подобное, то на улицу высыпали все. Подходя к нужному дому, Гайла заметила в толпе несколько знакомых лиц. Кассандра Фэй, владелица ночного клуба «Абсент для феи», куталась в накинутое поверх шелкового халата пальто. А рядом с ней – кто бы мог подумать? – стояла мисс Восходящая Звезда Новостей.

– Детектив Гайла Хилборнер, руководитель отдела криминалистической экспертизы, полиция Треверберга, – заговорила волчица, показывая красотке значок. – Завтра мы соберем пресс-конференцию, леди, и подробно расскажем о случившемся. А сейчас отправляйтесь домой и позвольте криминалистам делать их работу.

Миленькое личико Мирины Грейс вытянулось от удивления. Гайла думала, что для светлой феи она чересчур умна и амбициозна. И слишком часто сует нос туда, куда не следует.

– Если руководитель отдела криминалистической экспертизы собственной персоной является на место преступления, значит, дело и вправду важное, – заявила она с серьезным видом. – Жители Треверберга имеют право на то, чтобы узнать подробности в кратчайший срок. Главная заповедь журналиста, детектив Хилборнер – сообщать аудитории…

– Иди домой, девочка, – перебила Гайла. – Выпей чаю, напиши что-нибудь в свой блог. Читатели заждались.

– Всего лишь несколько вопросов, детектив Хилборнер…

– Не будь настырной, иначе я отгрызу тебе голову. Ты знаешь, я могу.

Рэй стоял у подъезда, поглядывая на часы. Вид у него был недовольный.

– Я пропустил тренировку, – уведомил он волчицу.

– Выбирай более подходящее время для спорта.

– Более подходящие, чем три ночи? Хотя, если принять во внимание события последних дней, мне нужно соотносить свой график с графиком веселья маньяка. Между прочим, я был в шаге от того, чтобы уломать Витторию пойти со мной. Вечно эти убийцы портят всю малину. А потом ты ноешь двадцать четыре часа в сутки: найди себе бабу, Лок, постоянную, нормальную бабу.

– Где Виттория?

– Понятия не имею. На телефон не отвечает. Может, спит. Иногда ей удается проспать всю ночь, не то, что некоторым.

Рэй потер руки, пытаясь согреться. Ночь выдалась чересчур холодной для середины ноября.

– Пойдем до того, как я окончательно превращусь в кусок льда? – предложил он. – Йони уже там, я просто обязан потоптаться на месте преступления и услышать очередное «скотч!».

Гайла окинула взглядом стоявших на тротуаре людей.

– Дежурный говорил про подружку самоубийцы. Она наверху?

– Сожительницу, а не подружку. Да, она наверху. Раздавленной горем не выглядит.

– Ты уже с ней говорил?

– Попытался. Идем. Может, тебе повезет больше, хотя я в этом не уверен.

***

В чисто убранном подъезде второго дома по улице Ландышей пахло хорошими духами и сладкой выпечкой. Поднявшись следом за Рэем по лестнице и нырнув под натянутую поперек дверного проема ленту с надписью «полиция, не пересекать», волчица поняла, что аромат еды исходит отсюда.

– Скотч! – раздалось из глубины квартиры знакомое приветствие детектива Флеминга.

– Я тоже рад тебя видеть, Йони, – ответил Рэй. – И все жду, когда ты хотя бы разок…

– Ой, волчица! – перебил его высокий женский голос. Слыша такие, Гайла думала о густо накрашенных актрисах из теленовелл.

Замершая в дверях кухни девушка с пышными платиновыми кудрями, напоминающими дешевый парик, и вправду походила на актрису из теленовеллы. В одной руке она держала кружку, во второй – надкушенный пончик с яркой присыпкой и смотрела на детектива Хилборнер во все глаза.

– Ты и есть подружка? – спросила Гайла у блондинки.

– Мы просто живем вместе. – Девица откусила от пончика и добавила: – Жили. А вы и вправду волчица?

– Саммер Лауфман, – представил Рэй. – Мисс Лауфман, это детектив Гайла Хилборнер, руководитель отдела криминалистической экспертизы. Она хочет задать вам несколько вопросов по поводу Нильса. А я помогу своим коллегам. Хорошо?

Блондинка пожала плечами с таким видом, будто не понимала, чего от нее хотят, и бросила на волчицу затравленный взгляд.

– А вы меня не покусаете?

– Все зависит от того, какими будут твои ответы.

На кухне девица заняла один из белых пластиковых стульев у круглого стола, отложила недоеденный пончик и обхватила ладонями кружку. Гайла села напротив и вгляделась в ее лицо. На вид – лет двадцать пять, а без косметики и двадцати не дашь. Миленькая, но по-провинциальному: такую красотку возьмут для бесплатной раздачи йогуртов в супермаркет «Полная корзина», но не для рекламы косметики. Глаза у девицы были темно-синими: тонкий ободок вокруг огромных зрачков.

– Значит, Саммер Лауфман, – заговорила Гайла.

– Саммер Сесилия Лауфман, – подтвердила блондинка, опустив взгляд и уставившись на кружку. – Двадцать три года, идентификационный номер… эй, вы должны зачитать мне мои права! Я имею право хранить молчание и все такое… адвокат… как в кино.

– Обдолбанным свидетелям права не зачитывают. Я не могу тебя допрашивать.

Саммер шмыгнула носом, как обиженный ребенок.

– Извините, – сказала она. – Я взяла одну таблеточку. Ну, или две… кажется, две. Не помню. Я не беру их часто, но это мне очень нужно. Понимаете, голоса в голове – они ужасные. Надоедают мне двадцать четыре часа в сутки. Иногда нужно брать таблетку для того, чтобы успокоиться. Это лучше, чем кокаин или героин!

Гайла подперла щеку рукой и тяжело вздохнула.

– И что тебе говорят голоса?

– Всякую ерунду про то, что люди, с которыми я знакома – иногда вовсе не люди. Вот как вы. Или как тот миленький детектив. – Она распахнула глаза. – Вроде как мы все живем в длинном-длинном фэнтезийном романе, понимаете?

– А когда ты берешь таблетку, голоса замолкают?

– Нет, конечно, – рассмеялась девица. – Когда я беру таблетку, это не кажется мне ерундой. Ну, фэнтезийный роман – ну и что? Прикольно. Может, где-нибудь даже драконы есть, как в «Игре престолов». Они вылупливаются из яиц, а яйца нужно бросать в огонь.

– Наоборот. Они вылупливаются из яиц в самые холодные ночи. Ненавидят тепло. И живут в подземельях.

– Серье-е-е-зно?.. Ой, я не предложила вам угоститься пончиками. Хотите? Нильс их приготовил. Он обожает готовить! Обожал. Угощайтесь.

Волчица решительно отодвинула от себя тарелку с пончиками. Хуже невменяемых людей с печатью Прародительницы могут быть только обдолбанные люди с печатью Прародительницы.

– Где ты работаешь?

– В «Северной змее», официанткой. Мара клевая! Она говорила, что поможет мне устроиться в «Абсент для феи» помощником администратора. Там работает Нора, и она тоже вакханка, и мне с ней будет хорошо.

– Значит, ты знакома с тамошним шеф-поваром. Джеймсом Ламбертом.

– Конечно! Джесси клевый! По-моему, он там самый нормальный… после Мары. Хотя иногда мне кажется, что там нет ни одного нормального человека. Или не-человека. В мире есть кто-то нормальный?

Внезапно Саммер отставила кружку и подняла взгляд на собеседницу.

– Вы, наверное, решили, что я дурочка, да, мэм? Как вас… Гайла. Да. Детектив Хилборнер. – Ее глаза наполнились слезами. – Сидите и думаете: что за девица, тупая, как пробка, да еще дури наглоталась. Может, хотите сдать меня в лечебницу для наркоманов. Знаете, как тот центр имени Лурии Родман. Кормят бесплатно, проводят заместительную терапию, творчество, общественная работа, группы поддержки. И, наверное, вы думаете, что мне не жаль Нильса. Но это неправда. Мне его очень, очень жаль. Он был хорошим парнем. Он меня терпел, хотя мог вышвырнуть на улицу. Это его квартира. Ему ее отец подарил на двадцать первый день рождения. Сказал: живи так, как захочешь, теперь ты самостоятельный парень. А меня подбросили к дверям приюта, когда мне и нескольких месяцев не исполнилось. Наверное, мама увидела эту чертову татуировку на моей спине и решила, что я проклята. – Саммер всхлипнула. – Наверное, так и есть.

– Твоя мать была человеком. Люди эту татуировку не видят. Разве что эмпаты. Иногда.

– А откуда вы знаете, что моя мать была человеком?

– Оттуда же, откуда ты знаешь, что я оборотень. – Гайла потрепала девицу по руке. – Не плачь. И не шути с дурью. Лучше научись обращаться со своими способностями. Это принесет больше пользы и тебе, и миру. Выспись как следует, а завтра позвони мне – и мы поговорим. Вот моя визитка.

Саммер задумчиво вертела в пальцах маленький кусочек картона.

– Вы будете меня допрашивать? – спросила она с опаской. – Приведете в комнату с зеркальным окном, включите запись и все такое? Проверите на детекторе лжи? Спросите, есть ли у меня алиби?

– Мара нипочем бы не отпустила кого-то из своих сотрудников в таком состоянии домой поздно ночью, так что алиби у тебя точно есть. Она заказала такси, и в твоей сумочке лежит квитанция с отпечатанными датой и временем прибытия в Цветочный квартал.

Девица съежилась, как одинокий замерзший птенец.

– Так и есть, – подтвердила она. – А кто меня будет допрашивать? Тот миленький детектив? Я забыла его имя…

– Рэй. Он офицер, а не детектив.

– Все равно миленький. У него есть подружка?

Гайла поднялась из-за стола.

– Проспитесь, леди. Вам есть, где переночевать?

– Найду, – кивнула Саммер.

– Жду вашего звонка.

***

К вящей радости Йонатана, Рэй успел обмотать ботинки скотчем и теперь стоял, наблюдая за тем, как тело хозяина квартиры упаковывают в плотный черный мешок.

– Минутку, – остановила Гайла одного из судмедэкспертов, молодого светловолосого вампира. – Хочу взглянуть на это чудо до того, как Дуарте им займется. Изучить вживую, так сказать.

– Вагнера здесь нет, так что оцениваю шутку за нас обоих, – тут же отозвался офицер Лок. – Знакомься. Нильс Крейн. Звезда сегодняшнего вечера.

Первым, что бросилось волчице в глаза, было выражение лица мужчины. Спокойное, почти умиротворенное. Казалось, он и не умер вовсе, а прилег отдохнуть и неожиданно для себя задремал. Людей, по ошибке или не очень глотавших что-то из бытовой химии, она видела не раз, а вот подобных лиц у этих людей – ни разу.

– Чего он там выпил? – спросила детектив Хилборнер.

– Кислоты для чистки кафеля, мэм, – отозвался Йонатан. – Не помню названия. Немецкая фирма. Уже упаковали.

– Крейн, говоришь, – посмотрела Гайла на Рэя. – Однофамилец?

– Никак нет, мэм, – ответил эльф, подражая тону детектива Флеминга. – Сводный брат Софии Крейн. Ребенок отца от первого брака. Наша деревенька велика, но совпадения все же случаются… или нет?

Волчица жестом велела судмедэкспертам закрыть мешок, выпрямилась и осмотрелась.

– Пусть Дуарте ковыряется.

– Уже сочиняешь обращение для прессы с проникновенной историей о серийном маньяке? – поинтересовался Рэй, беря ее под руку. – Идем, посмотришь на его мастерскую. Там самое интересное. Кстати, как тебе здешние квартиры? Я увидел эту гостиную, подумал о своем жалком домике в сто пятьдесят квадратов и пригорюнился.

Гайла рассеянно кивнула, сводя все данные задачи воедино. София и Нильс Крей были родственниками. Соседка Нильса Крейна по квартире знакома с Джеймсом Ламбертом. Донна Паркс выставлялась в галерее Мелании Шоу. Негусто. И уж точно недостаточно для того, чтобы удивить шефа во время завтрашнего доклада. Она уже представляла красочные заголовки в «Треверберг Таймс» вроде «Кто станет следующей жертвой заклинателя художников?».

– Я не согласилась бы жить в Зеленом районе даже в том случае, если бы мне заплатили, Лок.

– Брось, отличное место. Можно прогуляться к болотам, если не спится. Или устроить полуночную оргию в лесу. Как тебе идея?

– Невероятно изысканная в своем идиотизме, как и все твои идеи.

– Организую все как следует – и позвоню. Кстати, по поводу звонков. Вместо того, чтобы устраивать свою личную жизнь, я сегодня – в смысле, вчера – вечером пинал сотрудников отдела по борьбе с кибер-преступлениями, заставляя их работать. Угадай, что я узнал от Даниэля?

– Что его жена все-таки беременна? – предположила Гайла, переступая порог мастерской.

– Кое-что получше. С телефона Софии Крейн послали сообщение за несколько минут до того, как Вики позвонила Донне Паркс. Угадай, кому?

Вместо ответа волчица показала коллеге кулак. Рэй выдержал драматическую паузу.

– Донне Паркс! – провозгласил он. – «Нам нужно поговорить», вот что она написала. В смысле, он. Маньяк. Или она. Они ведь бывают женщинами. Как ты думаешь, зачем маньяк это сделал?

– Отвяжись, Лок. Я не сторонница методов «говори все, что приходит в голову, особенно самую лютую дичь, и тогда получится идеальная версия».

В большой светлой комнате, которую Нильс Крейн использовал как мастерскую, практически не было мебели. Исключение составляла пара кресел в углу и большой стол возле окна. Прислоненный к стене мольберт пустовал. На столе царил идеальный порядок.

– А с чего вы вообще взяли, что он художник? – спросила Гайла, надевая медицинские перчатки. – Больше похоже на студию фотографа.

– Он рисовал с натуры, мэм, – объяснил Рэй. – Уважающий себя художник не приведет модель в захламленную каморку, где воняет краской.

Волчица начала открывать один ящик стола за другим. Краски, карандаши, бумага, скетчбуки, кисти, снова карандаши и краски, конверты с письмами и без.

– Ты видел его картины?

– Издеваешься, Хилборнер? Нильс Крейн – один из самых известных в городе художников классической школы. Сходи на выставку хотя бы ради приличия! – Он хмыкнул. – Приличия. Кому я это говорю?

– И вот твой известный художник классической школы испек пончики, попробовал их и решил запить кислотой для чистки кафеля. А где же последний автопортрет?

– Этот парень работал с размахом.

Рэй прикоснулся к ее плечу и указал в направлении двери. Гайла обернулась и застыла с открытым ртом, изучая еще свежую фреску на одной из стен.

– Какого… – начала она.

– Дионис, бог виноделия и разврата, – прокомментировал офицер Лок тоном опытного искусствоведа. – Судя по всему, наши жертвы – любители божественной тематики. Один, Лилит, а теперь еще и этот.

Волчица приблизилась к стене для того, чтобы разглядеть фреску повнимательнее. Рэй подошел следом и остановился в шаге от картины. Его ноздри дрогнули.

– Чем пахнет, Шерлок? – усмехнулась Гайла.

– Происками очень умного парня, который решил поиграть с полицией. Не хочешь рассуждать со мной – не нужно. Но вот тебе мое мнение на этот счет. С каждым убийством парень становится все смелее. В прошлый раз он послал сообщение с телефона Софии Крейн после того, как ее сердце перестало биться. А сейчас он сделал это. Глаза на фреске.

Глаза нарисованному Дионису заменяли небольшие осколки зеркала. Детектив Хилборнер встала за плечом у коллеги.

– Что мы видим? За спиной? – спросил Рэй и тут же ответил на свой вопрос: – Стол. Просмотри ящики внимательнее.

– Слишком сложно. Это должно лежать на виду.

Гайла вновь приблизилась к столу и оглядела его содержимое. Вытряхнула карандашницу, приподняла подставку для ноутбука, а потом присела и, достав из кармана пальто миниатюрный фонарик, начала изучать столешницу снизу.

– Привет, – сказала она, отклеивая бледно-желтый листок для заметок. – Глянь, Лок. По-моему, парень выбрал своего зрителя. И зритель этот – не мы.

– А кто же?

– Хотелось бы сказать, что у меня есть несколько вариантов, но наш друг высказался конкретно. «Вы до сих пор не перезвонили мне, мисс Донна Паркс».