Точка Бифуркации #9

Глава 17

Лес встретил нас лёгким ветерком, что нежно касался лица, и солнечными лучами, танцующими сквозь листву и рассыпающимися бликами по земле. Пение птиц и шорох листьев создавали спокойную атмосферу.

Смахнув с лацкана невидимую пылинку, я тут же отдал приказ бесам перенести нас с Викторией в императорские покои. Огонёк интереса в её глазах смягчал привычную сдержанность, делая её облик менее строгим.

— Пора собираться, Вика, — бросил я, с лёгкой тоской оглядывая окружающее помещение. — Сегодня последний день, который мы здесь проводим.

Мой голос прозвучал твёрдо, напоминая больше себе, чем Светлицкой, что нас ждут перемены. Виктория, перебирая в руках свои немногочисленные вещи, задержалась на мгновение, словно размышляя о чём-то. Следом её взгляд скользнул по витиеватым узорам на стенах, а затем, коротко улыбнувшись собственным мыслям, девушка продолжила собираться.

Степан и Максим к этому времени уже день как вернулись в своё общежитие. Я же поручил своим людям найти нам новое жильё — место, где мы могли бы обустроить дом и обеспечить защиту для всех. Никто из нас не ожидал, что после всего случившегося от нас внезапно все отстанут, поэтому нужно готовиться к любым возможным событиям.

Мои люди быстро нашли подходящий особняк — простой, но добротный, расположенный среди густых лесов к востоку от Москвы. Тихий и надёжный, он идеально подходил для наших целей. Дом из красного кирпича впечатлял своей внушительностью, а его месторасположение — скрытностью. Именно то, что нам требовалось. Впрочем, рано или поздно всё равно найдут.

Что касалось юридических нюансов, то после первого осмотра дома, я без промедления оформил сделку: после истории с Пожарскими средств у меня скопилось более чем достаточно. К слову будет вспомнить, что и с полковником Зиминым было решено не затягивать и поскорее уладить все вопросы. Держать долги за душой я не любил.

— Лёша, а можно вопрос? — неожиданно обратилась ко мне Виктория, отвлекаясь от сборов и одарив меня задумчивым взглядом. — Когда ты весь свой клан сюда переселил… ну… ты не боялся, что император узнает?

Я обернулся, встретившись с её глазами.

— Не боялся, — ответил я, слегка нахмурившись. — Но он узнал.

— Что⁈ Серьёзно? — изумлённо воскликнула девушка, задрав брови.

— Ещё как, — вздохнул я.

— И что он сказал? — Виктория даже остановилась, забыв обо всём, не переставая буравить меня вопросительным взглядом.

Я невольно усмехнулся.

— Сказал: «Ежели будешь наглеть, то аренду назначу», — опасливо оглянувшись, передразнил я монарха.

Виктория сначала приложила ладонь ко рту, но затем, осознав услышанное, звонко рассмеялась.

— Серьёзно? И это всё?

— Всё, — вздохнул я полной грудью. — Но мне на тот момент, поверь, и без этого хватило. Столько денег с меня слупил, что… в общем, не переживай за него, дядя Вова не шибко пострадал, — бурча себе под нос и складывая вещи в сумку, продолжал я. — Построит себе где-нибудь здесь аквадискотеку и даже не вспомнит, что мы тут на его подушки слюни пускали.

— Аквадискотеку? — переспросила княжна, прислушиваясь к моему бормотанию.

— А? — опомнился я. — А это… да ты не поймёшь. Ты всё собрала? — добавил, поднимая взгляд на Светлицкую.

— Да, у меня всё готово.

— И у меня. Ну что ж… тогда прощайся с роскошью. Теперь такие хоромы только во сне увидишь — я парень скромный, лишнего лоска не люблю.

На этих словах Виктория склонила голову, приподняв брови и улыбнувшись.

— Видела я твой кортеж. Тоже мне скромник.

— Машины — это другое, — тут же не согласился я, наставительно задрав указательный палец вверх, и следом скомандовал бесам нас переносить.

Новый дом предстал перед нашими глазами во всей своей сдержанной красоте. Двухэтажный особняк из красного кирпича с прямыми линиями и подчёркнуто строгой архитектурой выглядел солидно и надёжно. Просторная терраса обрамляла южную сторону дома, приглашая насладиться тишиной окружающего леса. Задний двор утопал в зелени старых деревьев и густых кустарников, словно оберегая жильцов от посторонних взглядов.

— Миленько, — улыбнулась Виктория, внимательно разглядывая дом. — Я могу рассчитывать на отдельную комнату?

Едва девушка закончила свой вопрос, я удивлённо вскинул брови, внимательно оглядывая её с ног до головы.

— Отдельную? — преисполненным возмущения голосом бросил я. — Я тебе что, так быстро успел надоесть?

Княжна смутилась, опуская взгляд, после чего, часто моргая своими длинными ресницами, неуверенно произнесла:

— Нет… просто…

— М-да… не ожидал, — протянул я с притворным разочарованием.

— Ну, я же девушка… — начала было оправдываться Виктория, но затем внимательно всмотрелась в моё лицо, и её голову осенила догадка. — Ты… ты опять шутишь⁈

— Нет, я сама серьёзность! — несмотря на свои слова, расплылся в улыбке я, и не дожидаясь пока Виктория начнёт возмущаться, добавил: — Пойдём внутрь, дом смотреть.

Светлицкая нахмурилась, но следом её в глазах мелькнуло веселье.

— Ты всегда такой?

— Нет, только по средам. А сегодня у нас как раз что? Правильно, среда, — поднимая руку с часами, промолвил я.

Не дожидаясь её ответной реплики, я подмигнул и, повернувшись, направился в сторону дома.

— Пойдём уже, нас все ждут.

Княжна, что-то проворчав себе под нос, тут же направилась следом, быстрым шагом пытаясь меня догнать.

Внутри нас встретил Святогор, стоявший в прихожей с неизменно невозмутимым выражением лица. Его могучая фигура заполняла пространство, но при виде нас он тут же повернулся боком, открывая вид на главный холл. На диванах сидели несколько бойцов — костяк моего клана, прошедший со мной через все испытания последних месяцев. Мужчины тут же поднялись на ноги в знак приветствия, на что я, поздоровавшись, дал жестом им понять, чтобы отдыхали дальше.

Дом внутри оказался ещё уютнее, чем я ожидал. Просторные комнаты с высокими потолками, красивые портьеры, полы из ламината тёплого древесного оттенка и приглушённое освещение создавали атмосферу спокойствия и уюта. Большие окна впускали мягкий свет, наполняя пространство лёгким сиянием.

Гостиная была обставлена со вкусом: глубокие кресла и диваны, обитые мягкой тканью, массивный деревянный стол в центре комнаты. На стенах висели красивые картины — пейзажи, морские виды, абстрактные композиции, придающие помещению особый шарм. В углу стоял большой книжный шкаф с полками, заполненными книгами — возможно, прежних хозяев. Я с удовольствием изучу их позже.

Обернувшись через плечо, я отметил, как Виктория с интересом и большим вниманием изучает окружающую обстановку.

— Очень уютно… — встретившись со мной взглядом, произнесла девушка.

— Именно то, что нужно, — согласился я. — Здесь мы сможем спокойно работать и отдыхать.

На полигоне царила гнетущая тишина, нарушаемая лишь редкими порывами ветра, шуршащими по выжженной земле. Чёрное поле простиралось на несколько километров вдаль, словно безмолвное свидетельство бесчисленных боевых тренировок и испытаний. Потрескавшаяся почва и обугленные остатки растительности напоминали о том, что когда-то здесь раскидывался живописный зелёный край, наполненный шёпотом листвы и пением птиц.

В центре этого мрачного пейзажа стоял император Владимир Анатольевич Романов. Его высокая, статная фигура выделялась на фоне опустошённой земли. Он был облачён в строгий военный китель, украшенный серебряными аксельбантами и орденскими планками. Лицо монарха, с резкими чертами и холодным взглядом, выражало смесь суровости и глубокого размышления. Густые брови были слегка нахмурены, а стальной взгляд устремлён вдаль, словно пытаясь проникнуть за горизонт.

Рядом с ним, чуть сбоку, находился его сын, наследник престола Глеб Владимирович. Молодой принц был одет в чёрную военную униформу без излишних знаков отличия, что придавало ему ещё более загадочный и внушительный вид. В его глазах отражались отблески недавних взрывов, а на губах играла лёгкая полуулыбка. Он держался спокойно, но в его позе чувствовалась скрытая энергия и готовность к действию.

Немного поодаль стояли несколько генералов и офицеров младшего состава, а также десяток бойцов снабжения, занимавшихся обслуживанием и подготовкой полигона. Они выстроились в два ровных ряда, соблюдая безупречную выправку и воинскую дисциплину. Их лица оставались непроницаемыми, но взгляды то и дело скользили в сторону импровизированной стрельбищной зоны, где ещё поднимались клубы дыма от уничтоженных целей. Едва уловимый шёпот ходил по рядам, но мгновенно стих, как только император бросил на них мимолётный взгляд.

Нарушив затянувшуюся паузу, Глеб Владимирович произнёс:

— Пожарский так и не вышел на связь? — его голос звучал спокойно, но в нём сквозило едва уловимое напряжение. Принц слегка повернул голову к отцу, ожидая ответа.

Владимир Анатольевич нахмурился, тонкие морщинки прорезали его лоб. Он сделал глубокий вдох, прежде чем ответить.

— Нет. Полагаю, с большой вероятностью, он всё-таки погиб, — ответил он сухо, его слова прозвучали отрывисто, словно выстрел. В голосе императора отдалённо ощущалась смесь разочарования и скрытой досады.

Принц задумчиво кивнул, опустив взгляд на потрескавшуюся землю под ногами. Его пальцы невольно сжались в кулак, выдавая внутреннее напряжение.

— Если так, то мы серьёзно просчитались, — заметил мужчина.

Его голос стал чуть тише, отражая внутренние сомнения. Взгляд Глеба блуждал по опустошённому ландшафту, словно ища ответы на неозвученные вопросы.

Судя по взгляду, император с ним был согласен, но особого сожаления на его лице заметить принцу всё же не удалось.

— Не то слово, — произнёс монарх, в тоне которого прозвучала лишь капелька горечи. Но затем он выпрямился, собравшись с мыслями, и безэмоционально продолжил: — Впрочем, глобально это ничего не меняет. Один камешек в чашу весов противника, и всё.

Глеб Владимирович поднял взгляд на отца, в его глазах читалось беспокойство и едва заметное сомнение.

— Тебе виднее, отец, — согласился мужчина, но не смог скрыть тревоги в голосе. — Меня волнует ещё вот что: не зазнается ли наш парень? Сокрушительная победа над древним родом, обрушившаяся слава, деньги…

Владимир Анатольевич задержал взгляд на линии горизонта, где туманными силуэтами вырисовывались обгоревшие остовы техники. Его лицо оставалось непроницаемым, но в глубине глаз мелькнуло беспокойство.

— Всё может быть, — тихо ответил он, задумчиво поглаживая подбородок. — Хотя вероятность, на мой взгляд, низка. Потому как вместе со всем этим на Черногвардейцева свалилась и огромная ответственность. Сейчас у него будет немало сил и времени уходить на вернувшееся во владение княжество. Вспомни себя, когда я тебе город дал.

Принц слегка улыбнулся, воспоминания о прошлом смягчили его черты.

— Тут ты прав… — признал Романов-младший с лёгкой усмешкой. — А в его случае проблем будет на порядок больше, если быть откровенным.

Император коротко кивнул, его глаза снова стали холодными и сосредоточенными. Он бросил быстрый взгляд на генералов, которые притихли в ожидании дальнейших указаний.

— А я предупреждал Геннадия Семёновича: не терзай Темногорск. Нет же… последние соки выдавливал, — в его голосе прозвучало раздражение, смешанное с разочарованием. Тонкие губы императора сжались, выдавая скрытое негодование.

Глеб Владимирович нахмурился, скрестив руки на груди. Его взгляд стал острым, словно он пытался проникнуть в суть происходящего.

— И мы не могли ничего сделать? — спросил принц, в словах которого слышалось непонимание и удивление. — Ведь это в конечном итоге подрывало наши собственные позиции.

Владимир Анатольевич повернулся к сыну, его взгляд стал жёстким, но в то же время проникнутым отцовской заботой.

— Разные были варианты, — отозвался монарх, и следом задумчиво продолжил: — Мы выбрали тот, что случился. Политика, как видишь — вещь непростая.

Между Романовыми повисла тишина. Ветер усилился, поднимая пыль и принося с собой запах гари и металла. Генералы и офицеры стояли неподвижно, скучали в стороне, стараясь не подслушивать разговор высших особ.

Принц отвёл взгляд, его глаза остановились на далёкой цели — старом, покорёженном танке, оставленном для тренировок. Его челюсть напряглась, в глазах вспыхнула решимость.

— Позволь показать, над чем я работал, — произнёс Романов-младший, пытаясь сменить тему и одновременно продемонстрировать свои достижения.

Не дожидаясь ответа отца, принц сконцентрировался, сосредоточив всё своё внимание в одной точке. Воздух вокруг него задрожал, мелкие, практически невидимые для глаз искры энергии закружились в танце, создавая вокруг мужчины едва заметное свечение. В следующую секунду яркий вертикальный росчерк над далёкой целью рассёк небо. В результате чего, танк вдали от удара буквально подпрыгнул на месте, словно консервная банка, а кратчайший миг спустя взорвался, разлетаясь на части.

Бабах!

Звук взрыва эхом отразился от невидимых границ полигона, отдаваясь гулом в груди наблюдателей. Несколько офицеров невольно качнули головой, следом переглянувшись между собой. На лицах военных промелькнуло восхищение и уважение перед мощью принца.

А вот император оставался невозмутимым. Его лицо не выдало ни удивления, ни одобрения.

— Ты это баловство давай без меня, — произнёс он спокойно, не выражая ни малейших эмоций. Его голос звучал ровно, но в нём ощущалась некая строгость.

Глеб Владимирович бросил на отца быстрый взгляд, во время которого мужчина позволил себе едва заметную улыбку.

— Понял. Сейчас по-другому сделаю, — коротко кивнув, произнёс принц и повернулся в сторону мишеней.

Младший Романов сосредоточился вновь, но на этот раз его задумка была более сложной и изящной. Внешне никаких изменений в его действиях не произошло, но вот конечный результат невидимых глазу манипуляций оказался разительно другим.

Мгновение спустя сразу десять вспышек озарили поле, подняв облака пыли и огня. Они вышли из ниоткуда в разных точках по обе стороны от принца, полукругом направляясь в сторону очередной мишени, словно скоординированный удар невидимых гранатомётчиков.

Бабах!

Земля содрогнулась от мощи атаки, воздух наполнился гулом и вибрацией. Танковая броня, столь внушительная на вид, разлетелась, будто хрустальная ваза от размашистого удара стальной битой. Металл разорвало осколками, будто бы это была не бронесталь, а хрупкая скорлупа, разломившаяся под невыносимым давлением.

Владимир Анатольевич медленно повернул голову к сыну, отрывая бинокль от глаз. Его взгляд был пристальным, изучающим.

— Впечатляет, — произнёс он, коротко кивнув. В глазах монарха мелькнуло что-то похожее на одобрение. — Сколько, девять?

Глеб Владимирович повернулся к отцу, в его глазах сверкнула гордость и удовлетворение.

— Десять, отец.

Император приподнял бровь, едва заметно, но это движение не ускользнуло от взгляда наблюдателей.

— А каждую в разную цель сможешь?

Принц улыбнулся, уверенность читалась на его лице, а в голосе звучало довольство.

— А то.

Владимир Анатольевич пристально посмотрел на сына, задержав взгляд чуть дольше обычного. Затем вновь поднося бинокль к лицу, оглядел окончательно уничтоженную ударом бронемашину и, улыбнувшись, повернулся к сыну, отставляя прибор на стоявший рядом столик. Его жесты были размеренными, почти ритуальными, как у человека, привыкшего к порядку и дисциплине.

— Я тобой доволен, Глеб. Это уже серьёзно, — улыбнувшись, произнёс император, оглядывая сына.

Следом император качнул головой в сторону палаток, расположенных неподалёку.

— Пойдём, — произнёс монарх, давая всем понять, что демонстрация окончена.

Романовы шли бок о бок, их шаги были синхронны, отражая глубокую связь между отцом и сыном. Генералы и офицеры последовали за ними на некотором расстоянии, соблюдая почтительную дистанцию и не смея нарушить их уединение.

Принц взглянул на отца, приняв решение продолжить разговор, который несколько минут назад прервался.

— Кстати, насчёт Якушевых, — неспешно начал он, как бы размышляя вслух. — Прямых доказательств их участия мы не нашли, но кроме них просто некому.

Владимир Анатольевич усмехнулся, его глаза блеснули хитрым огоньком, отражая смесь понимания и скрытого веселья.

— Ну, положим, тех, кто на это способен, в империи хватает, — ответил он с лёгкой иронией, смотря при этом прямо перед собой. — Другое дело, что никто из них не контактирует с Черногвардейцевым. И уж тем более не представляет его в суде.

Принц на это лишь утвердительно кивнул — с аргументацией отца трудно спорить, да и сам он пришёл ровно к тем же выводам. В данном случае, это было совсем не сложно.

— Впрочем, сам Алексей своих друзей называть отказался, — продолжил император, его голос стал мягче, но не потерял серьёзности. Он бросил быстрый взгляд на сына, ожидая реакции.

— Вот так прям взял и отказался? — тут же удивленно произнёс Глеб Владимирович, задрав брови и слегка качнув головой.

Император остановился у входа в палатку, повернувшись к сыну. Его лицо сохраняло серьёзность, но в уголках глаз мелькнула улыбка.

— Прямо заявил, что от него эту информацию ждать не стоит, — с ноткой уважения ответил монарх, усмехнувшись.

Романов-младший внимательно смотрел на отца, пытаясь понять скрытый смысл и прочитать между строк.

— Полагаю, давить ты не стал, — в голосе принца прозвучал вопрос и одновременно утверждение.

Император посмотрел прямо в глаза сына, его взгляд был твёрдым и непреклонным, но в нём читалась отеческая забота.

— В этом нет нужды, Глеб, — слегка качнул головой Романов. Он будто бы безмолвно предлагал принцу самостоятельно догадаться о причинах очередных послаблений в сторону молодого безбашенного князя.

Темный коридор, освещённый лишь парой настенных бра с тусклым светом, погружал всё вокруг в атмосферу ожидания. Возле массивной двери, ведущей в кабинет патриарха Святого Ордена, стояли двое молодых мужчин. Братья Светлицкие — Александр и Виктор — со стороны выглядели вполне себе спокойно, но выдрессированные годами навыки скрывать эмоции не могли полностью стереть теней раздражения, проскальзывающих на их лицах. Их тела напрягались при каждом доносившемся из-за дверей звуке, отчего молодые парни переглядывались между собой, с огромным трудом скрывая презрение.

За деревянным полотном, отделяющим их от кабинета отца, отчётливо слышались приглушённые, но вполне понятные женские стоны. Звук пронзал тишину, как нож, заставляя братьев периодически опускать голову и бормотать что-то себе под нос. Александр, старший, стоял с прямой спиной, сложив руки сзади. Его сознание старательно формировало на лице маску безразличия, но в прищуре тёмных глаз легко читалось напряжение. Виктор же, младший, изредка переминался с ноги на ногу, поглядывая в сторону брата. Его губы то сжимались, то едва заметно кривились в насмешливой ухмылке, выдавая более вспыльчивую натуру.

Через десяток минут стоны резко прекратились. Прошла минута, другая, прежде чем массивная дверь беззвучно открылась. Из кабинета вышли две девушки — их лица раскраснелись, волосы были растрёпаны, а одежда казалась измятой, будто надевалась, а ранее и снималась в большой спешке. Одна поправляла сползшее с плеча платье, вторая пыталась расправить рукой спутавшиеся волосы. Девушки, увидев, что за дверью кто-то есть, не решались поднять глаз, вместо чего спешно прошли мимо, чуть не столкнувшись на пути с Александром. Тот инстинктивно шагнул назад, поджав губы. Виктор же отошёл в сторону, но не удержался от короткого взгляда на одну из них. Служанка, чувствуя его внимание, тут же чуть ускорила шаг.

Когда они скрылись за поворотом, братья вновь переглянулись. В глазах Александра читалась смесь отвращения и раздражения, тогда как Виктор только криво усмехнулся, словно стараясь замаскировать свои мысли под безразличие.

— Постучим? — спросил младший, почти шёпотом.

Старший кивнул. Тяжёлый кулак трижды ударил в дверь.

— Входите, — раздался глубокий, чуть хриплый голос.

Братья вошли. Внутри их встретила привычная картина. Кабинет был погружён в полумрак, стены обшиты редким тёмным деревом, а массивные книги на полках словно тонули в игре света и тени. Воздух был как всегда густо пропитан запахом сигарного дыма и виски. На столе лежала пустая рюмка, рядом стояла пепельница, а также валялись несколько стопок документов. Но, несмотря на весь этот антураж, патриарх выглядел абсолютно трезвым.

Мужчина сидел в огромном кожаном кресле за массивным столом. Его взгляд был тяжёлым, как плита, нависающая над собеседником. Лицо, испещрённое морщинами, выглядело спокойным, но каждый, кто видел его, знал, что это спокойствие обманчиво.

— Какие новости? — без предисловий спросил он, закинув одну ногу на другую.

Александр принялся отвечать за двоих, вытянувшись в струнку.

— Мы не можем их найти. Единственное место, где можно встретить тёмного и беглянку — это университет.

Патриарх слегка прищурился, но не перебил. Александр продолжил:

— К слову, исходя из последних докладов, как мы и заверяли тебя ранее, Виктория действительно нас предала.

Вместо реакции Светлицкий-старший просто отмахнулся.

— Да-да, я это уже слышал. Что-нибудь ещё?

Виктор, воспользовавшись паузой, сглотнув вязкую слюну, решил взять слово себе. Его голос звучал ровно, но в нём сквозила тень нетерпения.

— Нам нужно твоё благословение, отец. Пришло время устранить их обоих.

Патриарх долго смотрел на сыновей. В тишине слышалось лишь тиканье массивных часов на стене. Когда он заговорил, его голос был сухим и резким, как удар плети.

— Что-то я не помню, чтобы оно вам было нужно, когда вы без моего разрешения отправили сестру Марию на задание!

Братья переглянулись, их лица стали напряжёнными. Александр приоткрыл рот, будто хотел что-то сказать, но тут же закрыл, понимая, что слова могут лишь ухудшить ситуацию.

Но следом, взгляд патриарха неожиданно смягчился, а на его лицо вернулось спокойствие.

— Впрочем, мне на неё плевать. А вот на прямой приказ императора — нет.

— Но отец, они же… — начал было Виктор, но голос его осёкся под тяжестью взгляда отца.

— Я же сказал — не время ещё! Тебе на ухо повторить⁈

— Нет, отец. Мы всё поняли, — тут же ответил за двоих Александр, опуская голову, словно пытаясь показать смирение и одновременно скрыть недовольство. Виктор последовал его примеру.

Патриарх некоторое время молча смотрел на них, а затем, видимо, решив, что разговор окончен, взял со стола сигарету и зажёг её. Братья стояли, не решаясь уйти, пока не получили явного разрешения.

— Можете идти, — бросил он наконец, не глядя на них. — Я дам знать, когда мы этим займёмся.

Братья поклонились и вышли, снова оказавшись в коридоре. Запах сигаретного дыма ещё долго преследовал их, пока они шагали прочь от кабинета.