Титан: Возрождение

Глава 8 Адаптация

По моему календарю, что я вел, сегодня в России отмечают день Великой Победы 9 мая. Привыкание к новому миру состоялось давно, но периодически ностальгия овладевала с такой силой, что хоть волком вой. Мы обосновались на острове семнадцатого ноября, спустя всего четыре дня распахали второй островок и засеяли его всеми сельхозкультурами что удалось спасти в Макселе и окрестностях. Урожайность просто потрясала, таких урожаев мы никогда не видели в Макселе. Ячмень уже был собран и в данное время проходил сушку. Горы собранного ячменя радовали глаз: пшеница тоже дозревала, еще неделя и приступим к жатве. Картофель, чечевица, репа и другие культуры также вступили в последнюю фазу дозревания.

За все это время с конца ноября и по начало мая лишь дважды прошел легкий дождь, прибив пыль и немного освежив траву. Сезон дождей, которого я так боялся и ждал, не наступал. Вольта слегка обмелела, для «Катти Сарк» пришлось удлинить причал на два метра, корабль царапал дно реки.

За все это время мы ни разу не видели чужаков, хотя охотники периодически натыкались на следы костров и старые человеческие следы. Несмотря на то, что левый по течению берег был ближе к нам, охотиться разрешалось лишь на правом берегу. Несметные стада разных антилоп, ланей, буйволов и бородавочников паслись совсем недалеко от берега. Охота не требовала больших усилий и стала скорее развлечением, чем острой необходимостью.

За прошедший период Мунге окончательно освоился и вполне бегло говорил по-русски. Происходил наш новый член общества из племени Нуахили. Нуахили вели полукочевой образ жизни, имея три основные локации, где проводили большую часть времени. Из рассказов Мунге удалось понять, что это было обычное племя своего времени. Большую часть времени люди проводили в поисках пищи, обустройстве временных жилищ и в отдыхе. Одно из поселений племени Нуахили находилось в дне пути вверх по течению, но наш новый знакомый уверял, что в данное время племени там быть не может. Нуахили приходили к реке перед самым сезоном дождей, чтобы лакомиться дарами реки. Разливаясь, река заполняла поймы и низменности, где Нуахили собирали богатый урожай из рыбы, используя остроги. Умением удить рыбу иным способом это племя не обладало.

Мунге так и не мог ответить адекватно, что такое «схапити»: по его словам, это был и Дух Смерти и племя людоедов, что периодически на них нападало. Но этого слова хватало, чтобы все его племя срывалось с насиженного места в случае появления «схабити» поблизости. Самое интересное было то, что слово «схапити» вспомнил и Бер, слышавший его в далеком детстве. Но детская память отрывочна, Бер помнил только что этим словом пугали детей. И был еще немаловажный факт: со слов Бера он помнил слова матери, что «схапити» имеют желтые лица. Возможно, именно с этим воспоминанием было связано его нервное поведение, когда мы увидели лазутчика с желтой краской на лице.

Крокодилы, так досаждавшие нам вначале были перебиты, и крокодилья кожа стала обычным элементов нашей одежды. Кожевенники Русов быстро смекнули все преимущества этой прочной и тонкой кожи, изготавливая из них предметы одежды и даже утвари.

Мольтке снова стал частым гостем у нас, что явно радовало Нату. При удобном случае она практиковалась на языке Дойчей, хотя сам Мольтке предпочитал язык Руссов. Я в последнее время совсем охладел к Нате, да и она отвечала тем же. Незаметная трещина ширилась с каждым днем. Ната по-прежнему была женой, исправно выполняла все свои обязанности, но отношения наши были больше деловые чем супружеские. Она изначально не привлекала меня как женщина, как это было с Нел или Мией. Просто оказавшись на краю земли, в суровых заснеженных краях, да еще спустя сто пятьдесят лет спустя от привычной среды обитания, я не увидел другого варианта.

В то же время я видел интерес Мольтке, но дойч был человеком чести, да и Ната не пала так низко, чтобы крутить шашни за моей спиной. Пару раз мелькала мысль дать ей свободу, чтобы она могла устроить жизнь по своему желанию. Но сын Иван был сдерживающим фактором — я не хотел влияние чужих людей на моего сына, который рос не по годам быстро. Может все дело было в моем возрасте, ведь если не считать омоложения мне уже семьдесят лет. А если приплюсовать скачок во времени — переваливает за две сотни. Немудрено, что подростковая игра гормонов давно закончилась и я более трезво смотрел на все радости жизни.

Санчо наслаждался безмятежной жизнью — вот на нем точно не сказалось ни омоложение, ни скачки во времени. Весь его день, да и ночь были посвящены двум делам — женщинам и деле. Редко какой муж не гнался за моим сыном в порыве ревности, обнаружив свою жену в его объятиях, но Санчо все сходило с рук. Во-первых, Русы его считали ребенком в огромном теле, во-вторых, он был моим сыном. Даже в порыве ревности обманутые мужья понимали меру опасности, причини они непоправимый вред неандертальцу. Поэтому, чаще всего такие разборки заканчивались обычными тумаками и проклятиями, где виноватый Санчо не предпринимал попыток защититься, стоически снося побои.

Я все больше времени проводил в компании Тиландера, Лайтфута и Бера, обсуждая насущные дела. Лайтфут умудрился снять с кораблей по одной пушке и установить их в каждом из наших временных поселений. С его легкой руки все четыре поселения получили названия: главное называлось Форт Росс. Поселение Мольтке получило название Форт Авангард, а поселения по правой и левой стороне реки соответственно Форт Декстра и Форт Синистра. Это уже я блеснул знанием латыни, внося свою лепту в названия.

После очередной беседы с Мунге, который обещал начало сезона дождей в ближайшие дни, собрал свой Совет, для обсуждения пары идей. Кроме Наты, Труди, американцев и Бера с остальными моими сыновьями, присутствовали капитаны кораблей. Именно их касалась одна из идей: я хотел отправить один из кораблей с картофелем, ячменем, пшеницей и чечевицей в Максель. Идея пришла спонтанно, при виде колосящейся пшеницы. Кроме того, несколько раз мы откладывали поездку вверх по реке в поисках каменного угля, паровой котел «Руси» на дровах работал лишь на половину своей эффективности.

— Скоро дожди, со слов Мунге их можно ожидать уже на следующей неделе. И хотя пшеницу немного рано убирать, но мы приступим к этому завтра. Если пойдут дожди она просто поляжет и мы потеряем больше половины урожая.

— Как долго здесь могут идти дожди? — Ната задала вопрос, написанный на лицах присутствующих.

— Я точно не знаю, да и Мунге путается со сроками. Но насколько я знаю, такие сезоны могут быть от одного до трех месяцев. Поэтому, убрав пшеницу мы снова посеем все наши сельхозкультуры, надеясь, что чрезмерная влага им не повредит.

— Макс, наши поля не затопит? — Тиландер сосредоточенно грыз ноготь большого пальца. Опасность затопления нашего сельскохозяйственного острова, да и самого большого острова все время не давала расслабиться. Мы сделали, что могли: срезали берег реки на протяжении трехсот метров в трех километрах выше по течению. Если большая войда пойдет, в этом месте она должна уходить из основного русла, прокладывая путь к океану. Вряд ли Вольта очень сильно поднимается во время сезона дождей: следы наводнений нам так и удалось найти. Тем не менее угроза затопления все время висела в воздухе и заставляла переживать. Если бы планировали здесь жить постоянно, то устроили бы дамбы, обезопасив острова. Но ради одного или двух лет проживания, такой труд был непрактичен.

— Мы сделали, что могли, — озвучил вслух свои мысли, — будем надеяться, что уровень реки не поднимается очень сильно. К тому же берега Вольты невысокие, пологие, таким образом сама природа предусмотрела систему водослива. Меня беспокоит лишь одно, успеем мы убрать урожай и посеять новый.

— Если погода продержится неделю то должны успеть, — капитан «Зерга» Балт проявил себя настолько увлеченным фермером, что я автоматически сделал его временным ответственным за сбор и уборку урожая.

— И второй вопрос, — мой голос перекрыл гвалт, поднявшийся после слов Балта, — надо отправить корабль в Максель и Берлин, узнать какая там ситуация. Корабль пойдет не просто в разведку, — поднял руку, призывая к терпению. — Там остались наши соотечественники и мы отправим им ячмень, пшеницу, картофель и все что у нас есть в разумных пределах.

— Герман, — Тиландер поднялся услышав свое имя, расправив плечи, убежденный, что в Максель отправится он.

— Я готов, Макс!

— Подожди, ты нужен мне здесь. Кто кроме тебя сможет отправиться в Максель и вернуться? Какой из наших кораблей лучше справится с этой задачей?

Тиландер задумался лишь на миг, я даже успел перехватить его взгляд, устремленный на Балта.

— Самый опытный капитан сидит здесь, — Тиландер указал на Балта, — да и «Зерг» в скорости уступает лишь «Катти Сарк».

— Не уступает, — чуть слышно возразил Балт, и поднявшись продолжил:

— Макс Са, я со своей командой смогу отправиться на помощь нашим людям и вернуться задолго до того, как Большое Море скует льдом.

Большим Морем Русы стали называть Средиземное Море, название пришло с «христоверами», так и осталось. До них Русы его называли Море, лишь я и американцы могли называть так как по карте было обозначено.

Мне не очень хотелось отпускать Балта, он оказался весьма ценным человеком, все проблемы, связанные с хранением агрокультур были завязаны на нем. Но Тиландер мне нужен был для глубокой водной разведки материка вверх по реке, поездка американца исключалась.

Еще с полчаса обсуждали насущные проблемы: с момента переселения у нас родилось двадцать три ребенка и умерло четыре человека. Все данные о рождении и смерти вписывалась в большую книгу, аналог церковной книги или книги ЗАГСа. Были потери и в скотине — несколько слишком смелых свиней утащили крокодилы, прежде чем мы от них избавились. В остальном жизнь шла без проблем — река кормила сытно, охотники приходили с богатой добычей, а наш скот жирел. Наш остров животные объели дочиста, пришлось их временно перевезти на третий островок выше по течению. С ними переселились пастухи и часть воинов, чтобы осуществлять охрану. После сезона дождей, трава бурно пойдет в рост и животных можно будет вернуть на главный остров.

— Макс Са, позволь мне отправиться с Балтом навестить наших людей, — просьба Мольтке меня не удивила. Хотя Дойчи уже стали Русами, часть их все еще оставалась в Берлине, может с этим было связано желание Ганса. В любом случае острой необходимости в нем сейчас не было, а в дороге он будет надежным товарищем для Балта. Корабль решили отправить сразу после жатвы пшеницы и уборки картофеля. Самого Балта я освободил от всех работ, чтобы он буквально по каждой доске перепроверил «Зерг», очистил дно от ракушек, проконопатил заново если в этом есть потребность.

Мал в последнее время не проявлял интереса к государственным делам — у них с Белоярой родился третий ребенок и молодой отец всецело был занят семьей. Урр не отлипал от Бера, младший сын вымахал настоящим гигантом, став почти на голову выше меня. Урр переплюнул даже Санчо, только неандерталец был вдвое шире в плечах и втрое объемнее в талии.

Пшеницу мы успели убрать, но высохнуть она не успела, когда начались дожди. Картофель приходилось копать уже под дождем. Истосковавшиеся по дождю люди первый день с криками радости встречали осадки. Но уже на третий день, монотонно капающий дождь вызывал раздражение: почва под ногами превратилась в грязь, ноги скользили. Но был один положительный момент — дождевая масса сбивала пыль с воздуха, даже дышать стало легче. Солнечный диск был плотно закрыт дождевыми тучами и пылью в атмосфере, но глубине души росла надежда увидеть солнце после сезона дождей.

«Зерг» отплыл на восьмой день начала дождей. В Форт-Росс стеклись жители остальных фортов, предупрежденные про экспедицию на Родину. Стоя на палубе Мольтке усиленно махал рукой толпе на берегу, но мне кажется, что этот жест предназначался не им. Кроме своих штатных матросов Балт взял с собой еще десяток вооруженных Русов — не исключено, что им придется высаживаться на берег, прежде чем дойдут до Макселя.

Время для поездки в Максель выбрано было с умом: «Зерг» достигнет широт нашей Родины примерно в середине июня, когда должна быть максимально теплая погода в Средиземном море. Вся команда была снабжена теплой одеждой на случай низких температур в Макселе. В ночь перед отплытием мы провели совещание в узком составе: я, Тиландер, Балт и Мольтке. Само путешествие Балта не пугало, но у него возник резонный вопрос — что делать если Большое Море будет сковано льдом. И именно в этом случае наличие Мольтке было как нельзя кстати. Вспомнив передачу про освоение Северного полюса, я предложил часть пути пройти по льдам, если «Зерг» не сможет подойти к берегу. Единственным условием досрочного возвращения экспедиции была ситуация при котором ледяное поле начинается уже у Гибралтара.

Мольтке настаивал, что, даже высадившись у земли Панса, за Гибралтаром закрепилось это название, он сможет по суше достигнуть Портбоу, а потом и Макселя. Но я отказал ему: слишком большой риск идти по суше сотни и сотни километров при экстремально низких температурах. Да и груз пришлось бы нести на себе, много и далеко так не унесешь.

Шел третий день как «Зерг» растаял среди водный струй белесого тумана когда я объявил Тиландеру, что пора отправиться в верховья Вольты. Сезон дождей для экспедиции был выбран неслучайно. Я помнил, что племя Нуахили со слов Мунге приходит к реке в это время. И второй причиной было то, что уровень воды станет выше, позволив «Руси» пройти максимально вверх по течению. Возвращение «Зерга» не ожидалось раньше двух месяцев, посевные и уборочные работы были закончены и Русы практически изнывали от безделья, размокая под непрерывным дождем.

Уровень воды в реке начал постепенно подниматься с десятого дня дождей, достигнув отметки в момент нашего прибытия на остров. Еще метр и весь наш урожай окажется под водой. Опасность была не в этом — семена перенесли бы кратковременное затопление, угроза была в возможности размытия верхнего слоя почвы. Поднявшись еще на полметра, Вольта успокоилась — уже пятый день уровень воды был стабилен. Мы поднялись на «Руси» на два километра, где своими руками убрали часть берега: воду с шумом уходила через разрушенный участок, образовав широкую пойму. Весь масштаб оценить было невозможно, видимость ограничивалась чуть более сотней метров.

Двухнедельные дожди мало оказали влияния на видимость, основное загрязнение атмосферы было куда выше линии туч. Тем не менее, субъективно каждый из нас старался убедить себя и собеседника, что «чуть лучше стало видно». Мунге говорил, что к реке Нуахили приходили примерно две руки дней спустя. Обосновавшись лагерем у разлившейся реки, дикари приступали к ловле рыбы, заготавливая ее впрок. Сразу после сезона дождей начиналась жара, но этот год мог быть с сюрпризами в отношении солнечного тепла.

Температура воздуха все время держалась в районе двадцати — двадцати пяти градусов по Цельсию, что для этого района было довольно мало. А с началом сезона дождей стало еще прохладнее — ночью без костра или без теплой шкуры начинало ощутимо знобить.

Убедившись, что посевам не грозит подтопление, стали готовиться к экспедиции. День пути по берегу реки мог означать и двадцать пять километров и все пятьдесят, все зависит от сопутствующих факторов и человеческой выносливости. Именно в день пути обозначил Мунге расположение поселения Нуахили во время миграции к реке. На семнадцатый день начала сезона дождей, небо смилостивилось — появились небольшие паузы в водяных потоках сверху. Решив не откладывать больше экспедицию, дал команду готовиться к выходу с утра следующего дня.