Титан: Возрождение

Глава 4 На юг

После десяти дней в море на качающихся посудинах, люди с радостью возились на берегу, устраивая временные жилища. В прежние времена осенью здесь можно было спать под открытым небом, температура ночью не опускалась ниже восемнадцати градусов. Вечерело, по ощущениям было ниже нуля, а впереди была еще целая ночь. По всему берегу горели костры, где женщины хлопотали, готовя ужин.

Охота, на редкость оказалась удачной: гонимые холодом животные буквально заполонили клочок суши перед проливом. Буквально через полчаса начали возвращаться охотники, неся на жердях разнообразную добычу. Запах варева, жареного мяса буквально заполнил место нашего временного лагеря.

— Макс Са, дозоры вокруг лагеря расставлены, человеческих следов охотники не видели, — Бер присел у моего костра, грея озябшие руки. Уроженец жаркой Африки, мой приемный сын плохо переносил холод, чего не скажешь о Мале и Урре. Санчо вообще мог в лютый мороз чувствовать себя комфортно, особенно если речь шла о женщинах или еде.

— Пусть им вовремя отнесут еду, чтобы они поели. И выдели им по паре дополнительных шкур, ночь будет холодной.

Отказавшись от предложения Наты поужинать с нами, Бер ушел. Шумные застолья, когда мы всей семье принимались за трапезу, уходили в прошлое. Мал предпочитал общество Белояры, Урр и Бер любили трапезничать с воинами. Оба американца нашли себе новых жен по возвращении из поисков: следы их династий угадывались только в Балте и Мурге. Лутовы редко разделяли со мной трапезу, со слов Богдана «негоже с боярином лобызаться». Только Санчо был готов всегда составить компанию, даже если успел перед этим плотно поесть.

Наскоро перекусив, решил проведать Труди с Кингом, которых поручил заботам Мольтке. Ганс бы с большим удовольствием составил компанию, хотя бы чтобы побыть в компании Наты. Но такое сближение не входило в мои планы — в Нате я не сомневался, но чем черт не шутит.

Труди ужинала в обществе пары девушек, бойко щебетавших по-немецки. Так получилось, что после извержения, выжившие Дойчи сплотились вокруг второй моей жены. Это могло в будущем создать определенные трудности, но пока Ганс все контролировал. Прибудем на место, там расселю всех на свое усмотрение, невзирая на происхождение.

Мольтке оказался неподалеку — оставив троих воинов с которым сидел у костра, бывший король Дойчей, поспешил мне навстречу. Едва я ступил в освещенный круг:

— Император Макс Са, — титул в данной ситуации был не к месту, меня даже покоробило. Хорош император, вынужденный бросать родные земли и эвакуироваться на юг.

— Просто Макс Са, — поправил Мольтке, склонившего голову в почтительном полупоклоне.

— Как твои люди на корабле, заболевших нет? Животные как переносят путешествие?

О животных спросил не зря, почуяв близость земли, со всех кораблей слышалось отдаленное хрюканье, ржанье и мычанье.

— Заболевших нет, только один матрос поранил руку и у нас умерло два новорожденных ягненка, — грустно констатировал Мольтке, виновато потупясь.

— На всех кораблях есть потери, в трюмах слишком тесно, — подбодрил я Ганса, — но выпускать их на берег нельзя, они разбредутся, будем несколько дней их отлавливать.

— Макс Са, разделишь с нами ужин, — предложение Мольтке бурно поддержали его товарищи. Есть мне уже не хотелось, но именно посиделки у костра сплачивают. Солдаты должны видеть, что их предводитель не брезгует их обществом и едой. Посидев около полчаса, силой продавил в себя кусок недожаренного мяса, ответил на пару вопросов. Самое большое удовлетворение вызвал мой ответ насчет климата. Слова, что «там так тепло, что можно на земле спать без одежды», вызвал бурю положительных эмоций после второго года ужасных морозов. Я незаметно усмехнулся, представив как эта самая жара станет причиной кишечных расстройств и сколько крови выпьют всякие кровососущие.

Попрощавшись с Мольтке, побрел дальше, радуясь, что за мной тенью не идут братья Лутовы. Но я ошибался, — полумертвый Богдан сумел прийти в себя и все это время незаметно находился рядом, пользуясь столпотворением на берегу. Заметил я его случайно, когда взметнувшееся пламя костра осветило могучую фигуру лесоруба. Хотел его окликнуть и поругать, но передумал — раз Богдан так серьезно относится к своим обязанностям, зачем его расслаблять.

Ната спала в обнимку с Иваном, закутавшись в шкуры. Подбросив дров в костер, устроился рядом, тяжко вздыхая: стоит появиться сыну и внимание жены отдано другому мужчину, пусть даже это и моя кровь.

Идя навстречу просьбам Русов, продлил отдых на побережье до трех суток. За это время случилось две важные вещи: ответив на вызов пришел Панса с частью своего племени. И второе — совсем неожиданно на наш зов к Пансе откликнулся Данк. С Данком мы мысленно общались недолго — неразговорчивый гигант передал мыслеообраз своего жилища. Это было нечто похожее на шалаш, сооруженный из стволов деревьев. Но самое удивительное было не в этом — две крупные неандерталки похоже стали спутницами Данка, живот, одной из которых, выдавал беременность на последнем сроке.

— Хорошей охоты, — был последний посыл великана, после чего связь прервалась. Умение Данка блокировать телепатическую связь удивляло: только то человек передавал зрительные образы, а секунду спустя, глухая тишина, словно и не было ничего.

Панса во второй раз отказался покидать насиженные места, предложив сходить с ним на место их стоянки. Взяв с собой Санчо, Бера и шестерых воинов, около трех часов шли по побережью на запад. Скалистый массив доходил почти до самого океана, нагромождение скал представляли целый лабиринт. Панса со своим Сан-Техе нашел систему пещер, внутри которых было удивительно сухо и довольно тепло. Прошлую зиму его соплеменники перенесли неплохо, — я насчитал почти сотню людей, если считать с грудными младенцами. Женщины из Будилихи, уведенные Панса и его воинами, прекрасно вписались в племя: по их поведению они даже доминировали над неандерталками. А грудные младенцы на их руках свидетельствовали, что межвидовое скрещивание происходило с благополучным исходом.

— Макс Са, оставайся здесь, холода нет, еды много, — в одном из боковых ответвлений пещер, Панса указал на вяленные тушки животных. В следующей пещере, выходившей в сторону океана, лежал снег. Разгребая его руками, Панса обнажил целые туши оленей:

— Мяса много, Макс Са, оставайся, солнце вернется.

Будь у меня сотня людей, его предложение можно было бы рассмотреть, но на кораблях без малого тысяча людей. Даже эта обширная система пещер, не сможет вместить и половину всех моих людей. И что мы будем делать при наступлении зимы — снова сидеть и жевать куски мяса? Это неандертальцы могли есть и спать, спать и есть, терпеливо пережидая непогоду.

— Спасибо Панса, но наш путь лежит дальше. Я вернусь, ты постарайся выжить, зима будет холодная.

— Ха, — совсем как Санчо ответил его потомок, заставив меня улыбнуться. Оглядевшись вокруг, не увидел последнего.

— Где Санчо, Панса?

На мой вопрос, вождь Сан-Техе улыбнулся, без слов, давая мне понять, чем именно мог быть занят мой приемный сын. Тот, как всегда, оставлял свой генетический след, уединившись с одной из местных женщин.

— Берши, — немного презрительно бросил Бер, вкладывая в это слово отрицательный смысл. Перевода не требовалось, чтобы понять, что это что-то типа «озабоченный или бабник».

Попрощавшись и отказавшись принять в дар тушу мороженного оленя, отправились обратно. Уже на самом выходе из пещеры мое внимание привлек наскальный рисунок углем: человеческие фигуры с копьями загоняли крупной животное, скорее всего буйвола. Не удержавшись, взял уголек из костра и нарисовал рядом пятиконечную звезду, под восторженное выдыхание половины племени Сан-Техе. До самого лагеря, всю дорогу фантазировал, как будут изумлены ученые в будущем, обнаружив среди наскальных рисунков звезду правильной формы. Наверное, разовьют гипотезу о пришельцах или о путешествиях во времени. В любом случае, загадку для будущих поколений я ставил. Никогда Сан-Техе не посмеют стереть мой рисунок, да и не особо стирается рисунок углем, на светловатом доломите, если я правильно определил структуру скал.

Погрузка на корабли заняла добрых четыре часа — кроме самих Русов пришлось переправить на шлюпках довольно внушительное количества мяса добытых животных. Шкуры решили не брать, не было времени их обрабатывать, а необработанные они просто бы прели в трюмах, где и без того стоял тяжелый аромат. Вызвав Пансо на связь, сообщил ему, что на месте нашей временной стоянки осталось много шкур. Последний очень обрадовался такому подарку, пообещав выслать воинов, чтобы унести все это в пещеры. Лишними эти шкуры не будут, часть пойдет на утепление самих пещер, часть для одежды.

Первым закончил погрузку «Русь», людей на нем было меньше всего, в основном мастеровые. Лайтфут со своими пушками, железными болванками и полосками листового железа, размещался на нем же. Просигналив с «Катти Сарк» флажками, Тиландер отправил «Русь» вперед: пароход имел самый малый крейсерский ход из всех кораблей. Да и двигаться следовало в экономном режиме — бункера парохода заметно опустошили после десятидневного плавания.

Перед погрузкой на корабли, провел короткое совещание с капитанами судов, выслушав мнение каждого из них. Перед моими глазами лежал атлас Африки, изданный еще в 1937 г, по которому я отмерил точное расстояние до конечной точки нашего путешествия. 5300 км пути, если считать от Гибралтара, даже если в сутки проходить 200 км — это 25–26 дней пути. Я специально взял суточный переход в двести километров, хотя капитаны в один голос уверяли, что мы вполне спокойно можем и по 300 км проходить.

— Мы не можем двадцать пять дней плыть без схода на берег, у нас элементарно не хватит питьевой воды, — с этим доводом согласились все.

— Если бы не животные в трюмах, — «Зерг» капитана Балта был набит преимущественно свиньями. — Они всю воду переводят, — сокрушенно развел он руками.

— Макс Са, разве на том месте не будет животных, зачем мы их везем с собой, они занимают много места, вся вода на них уходит? — голос принадлежал Васту, бывшему военному коменданту Берлина.

— Животные там есть, но лошадей нет, овцы и козы дикие, если они там имеются. А наши животные домашние, их выводили десятками лет, они нам нужны при возвращении домой. — Не знаю, насколько мой ответ удовлетворил присутствующих, но больше вопросов не было. Меня самого тяготило присутствие домашнего скота, но оставить его в Марселе означало обречь на верную смерть. Первую зиму часть этих животных провела с нами, либо в утепленных хлевах. Если коз, овец и свиней еще можно было приручить, одомашнивание лошадей занимало вечность. До высадки «христоверов» в Марселе, лошадей у нас было всего десяток. Это были невысокие, но выносливые животные. На пароходе «христоверов» находились их лошади, селекцинированные сотнями лет — рысаки и тяжеловозы. Скрещивая с местной породой, пришлые, за сто пятьдесят лет вывели новую породу — рослую, неприхотливую и выносливую. И я не был готов потерять такое богатство, за каждую лошадь мне отвечали головой. И ради их комфорта, на «Катти Сарк» в трюме были только они, с тремя конюхами, неотлучно дежурившими в трюме.

— Мы не сможем столько времени плыть без отдыха, примерно на полпути, — я посчитал в уме расстояние, — через двенадцать — тринадцать дней, сделаем остановку. Пополним припасы еды, воды, может даже выгрузим животных, если место будет удачное.

При упоминании про выгрузку на берег, лица присутствующих просветлели, даже капитаны повеселели. Одно дело каботажное плавание в пару суток вдоль известных берегов, и совсем другое дело столь длительный переход. Единственным, кто не разделял их оптимизма был Тиландер:

— Мы потеряем день на выгрузку и день на погрузку животных, — пробурчал мой друг себе под нос. Статус Тиландера был такой, что он мог безбоязненно высказывать свое мнение. Лайтфут, как я не старался, все равно держал дистанцию. Кроме них двоих, только Ната была современным человеком. Все остальные были детьми каменного века, а мне порой не хватало несогласия со своим мнением, даже объективной критики. Русы не допускали мысли, что их Великий Дух может ошибаться. Были еще потомки «христоверов», но они давно смешались с Русами и едва дальше ушли в своем развитии.

— Посмотрим по ситуации, в любом случае, все ваши мнения будут учтены. А теперь, если больше нет вопросов, начинайте погрузку людей, пора трогаться в путь.

Больше вопросов не было — в этот раз первыми на парусник доставили меня и мою семью. За время нашей стоянки, Труди попросилась на «Катти Сарк», Ната не возражала, и шлюпка так и доставила меня на корабль в компании жен и сыновей.

Уже в каюте мы с Тиландером снова прошлись по предполагаемому маршруту: надо было наметить места для пополнения запасов пресной воды. Раньше, когда читал книги про морские путешествия, всегда не понимал, как моряки умудрялись переплывать Атлантику, не возобновляя запасов пресной воды. Но в океане довольно много островов, иногда даже пара скал, торчащих из воды, могут дать пресную воду, за счет разности дневных и ночных температур.

— Предлагаю пристать к Лансероте, — палец американца ткнул в точку, — Канарские острова с высокими скалами, там точно будет питьевая вода. А Лансароте самый ближний к нам, с нашей скоростью, мы достигнем его на четвертый или пятый день.

— Было бы неплохо, если там растут деревья, можно было нарубить дров для «Руси», — меня устраивал Лансероте. Если делать однодневные остановки каждые пять дней, поэтапно высаживаясь на землю, люди не будут уставать от океана и качки. Мы нарубили и переправили на «Русь» солидную кучу дров, и сейчас пароход шел на дровах, экономя уголь. На атласе Африке, в месте, где я планировал обосноваться на пару лет, река Вольта была обозначена как судоходная. Примерно в ста километрах вглубь материка, Вольта разливалась, образуя озеро причудливой формы. Уголь нам еще понадобится, если захотим обследовать реку — «Русь» с ее минимальной осадкой, лучше всего подходила для экспедиций вверх по реке. Не сидеть же мне там два-три года, праздно проводя время.

Мы уже плыли четвертые сутки, Тиландер нервничал, сколь серую небесную мглу не пробивались солнечные лучи. Видимость в светлое время суток ограничивалась парой километров. Вновь и вновь отмеряя на карте пройденное расстояние, Герман в сотый раз посылал проклятие вулкану, закрывшему небо плотной серой пеленой.

— Клянусь Богом и тобой Макс Са, мы на расстоянии вытянутой руки от Канар, но я их не вижу.

Его отчаяние было столь велико, что я не стал его подкалывать, хотя пара шуток имелась. Мы стояли на носу корабля, вглядываясь вперед, но кроме серо-стального горизонта, ничего не видели.

— Макш, — при всех своих габаритах, Санчо двигался бесшумно. — Мы не пойдем на берег? — Неандерталец редко говорил длинные предложения.

— Пойдем, как только его найдем, — отмахнулся от сына, и в эту минуту голову пронзило от неприятной боли: Санчо показывал скалы у берега, куда лениво накатывались волны. Мы проходили мимо острова, оставляя его за правым бортом, буквально рядом с нами. Усилием воли, выкинул Санчо из головы, потирая виски, скомандовал Тиландеру:

— Герман, поверни направо, остров рядом снами, мы проходим мимо него.

Дважды повторять не пришлось, прозвучала команда, направо, захлопали паруса на фок-мачте, меняя галс. Прошло около десяти томительных минут, прежде чем из воздуха нарисовалась громада прибрежных скал и следом участок берега.

— Макс, это Лансароте, — торжественно объявил капитан, одновременно давая команду убрать паруса. Прежде чем подойти ближе, следовало промерить глубину и отыскать безопасный фарватер.