Титан: Возрождение

Глава 24 Максель

Как и предполагала Ната, торжественный взлет звездолета состоялся спустя день. Перед стартом пришлось отвести людей подальше, никто не мог дать гарантий, что взлет произойдет без происшествий. Ната настояла, чтобы я остался снаружи:

— А вдруг, что-то не так, — упрямилась жена, не желая, чтобы я составил ей компанию при испытательном взлете, — моя смерть не трагична, а вот твоя будет ударом для всех. Правила требовали удалиться на полкилометра от стартующего звездолета. Компанию моей жене составил Рихард Щольц, при виде которого мне с трудом удавалось сохранить равнодушие и спокойствие. Грязные подколы так и рвались из русской души, но сдерживая обещание, данное Нате, подавлял в себе это желание. Остальные немцы вместе с Ульрихом что-то взволнованно обсуждали: один из них с пеной у рта едва не доходил до рукоприкладства в отношении вождя Ранаати. Заметив мой взгляд, Ульрих оставил своих соплеменников, поспешив объяснить причину размолвки. На ломанном русском, вставляя немецкие и английские слова, немец объяснил причину ссоры. Бесноватый боялся, что, получив звездолет Ната улетит, оставив их здесь. Потому и выговаривал Ульриху как старшему, за его мягкотелость, отдавшего космический корабль в чужие руки.

— Дебил он, — не знаю понял меня немец, но улыбку изобразил, возможно догадавшись о сказанном по моей интонации.

Я ожидал, что шум моторов «Романо» будет сродни шуму при старте космических кораблей моей эпохи. Когда высоко над деревьями появился крейсер, от неожиданности даже открыл рот: гигантский звездолет плыл по небу в паре сотен метров от нас абсолютно бесшумно. Даже бесноватый на минуту замолчал, приветственно вскидывая руки.

Звездолет завис над нашими головами, а потом стремительно взмыл в небо, уменьшаясь с каждой секундой. Прошло всего двадцать секунд, как «Романо» исчез из поля зрения. Вернулся крейсер пару минут спустя, подлетев к нам с запада. Он явно стал меньше в размерах: сделав круг над нашими головами, Ната стала плавно снижаться по направлению старого лагеря у берега озера.

Не сговариваясь, вся толпа Русов, оживленно переговариваясь, отправилась в лагерь. Звездолет несколько изменил позицию, теперь он находился чуть ближе к озеру, его корма не терялась в лесу, как это было прежде. На открытой стапели выхода, улыбаясь нас встречали Ната и Шольц. В этот момент меня абсолютно не беспокоила его сексуальная ориентация — в моем распоряжение появилось средство для полета в любую точку планеты.

— Макс, он просто душка? — Ната повисла на моей шее.

— Кто? Этот заднеприводной? — не смог удержаться от шпильки в адрес Шольца, которого немцы качали на руках, подбрасывая в воздух.

— Крейсер, дурак, — надула губки жена, выскальзывая из моих объятий. — Я отлетела в сторону и избавилась от поврежденных отсеков. БСИИ показал абсолютную герметичность, можно спокойно выходить на нем в космос.

— А зачем нам в космос?. — Притянув к себе Нату, прижал ее к груди, — Наш дом здесь, а в космосе нет ничего интересного.

— Макс, — Ната серьезно посмотрела мне в глаза, — я хотела с тобой об этом поговорить, но пока не убедилась, что звездолет исправен, откладывала разговор.

Что-то в ее тоне предвещало недоброе. Не дождавшись от меня реакции, жена потянула меня в сторону.

— Мы можем попытаться вернуться в свой мир. Разве это место подходит нам? Все эти битвы, сплошная антисанитария, низменные инстинкты. Макс, почему ты молчишь?

— Ты меня ошарашила, — я освободил руку, в которую вцепилась жена. — Разве не ты мне говорила, что рубиннада взорвалась? Как ты планируешь попасть в свое время? Банально покинув орбиту планеты? И кроме того, даже если бы такое удалось, мы попали бы в твой временной отрезок, где меня никто не ждет и не знает. Если выбирать между твоим миром и этим — я выбираю этот.

— Макс, насчет рубиннады все верно. Но там, где была одна, может находиться и другая, главное поискать.

— Ната, прекрати, к нам идут люди, отложим разговор на потом, — Русы восторженными криками всей толпой шли в нашу сторону.

— Макс Са, Макс Са, — скандировал народ, отнесся случившееся к моей силе и могуществу. Признаюсь, впервые почувствовал смущение, моих заслуг в полете звездолета не было от слова совсем.

Пару часов спустя по всему лагерю горели костры: мясо жарилось, варилось, тушилось. Народу хотелось веселья, не каждый день на их глазах происходит такое чудо. Мне не давали покоя слова Наты — ее стремление вернуться в свое время настораживало. Сама идея возвращения могла привести нас к гибели — космос страшное место, а эти рубиннады даже толком не изучены. Меня больше занимали другие мысли, нежели путешествие во времени. А вдруг очередная рубиннада, если Нате удастся ее найти, выбросит нас к динозаврам? Теоретически такое могло случиться.

Через пару месяцев очередной сезон дождей, сразу по окончанию которого, я планировал вернуть Русов на родину.

Ночью Ната снова попыталась вернуться к теме поиска рубиннады.

— Есть идея получше, — привстав на локте вгляделся в жену. Отблески костра снаружи, пробиваясь через щели в шкурах хижины, играли красными бликами на ее лице.

— Если звездолет исправен, слетам завтра в Максель и Берлин, наше появление вдохновит людей, напомним о своем возвращении.

— А потом поищем рубиннаду? — робко спросила Ната, прижимаясь ко мне.

— Хорошо, — согласился, втайне надеясь, что дурь с поиском рубиннады из нее выветрится после посещения родных городов. Кроме новоиспеченного навигатора Щольца, решил с собой взять Урра и Ульриха. Первый мой сын и один из наследников, а перед немцем хотелось похвастаться каменными строениями Макселя. Бера решил оставить в лагере — ему предстояло дождаться Тиландера с кораблем и отправить травмированных воинов в Форт-Росс.

Усаживаясь в кресло командирской рубке, ожидал перегрузки во время старта. Но «Романо» так плавно взмыл в воздух, что перегрузка практически была неощутима.

— Выхожу на высоту в сорок километров, — Ната ловко стучала по голографической панели перед ее креслом. Щольц дождался ее слов по-немецки и кивнул, выводя панель перед собой. Ульрих сидел рядом, для него полет на звездолете был рутиной и немец прикрыв глаза, мурлыкал себе под нос.

— Мы на заданной высоте, — Ната вслух дублировала команды для меня на русском языке. Перед ней возник голографический шар с изображением континентов. Увеличивая его в размерах, Ната смахивала картинки, удовлетворенно кивнула и прикоснулась к точке на проекции. Прошло меньше пяти минут, когда она торжественно объявила:

— Мы на месте, произвожу снижение. Вывожу на центральную консоль изображение наружных средств визуализации.

В центре рубки появилась картина — вначале это было размытое изображение огромного участка планеты, с каждой секундой визуализация становилась четче, стали видны очертания города, отдельные здания, мой дворец, перестроенный и увеличенный «христоверами». На белом снегу появились фигурки людей, запрокинувших голову наверх. Я увидел несколько огоньков, словно кто-то чиркнул зажигалкой.

— Стреляют, не испугались, — Ната щелкнула невидимым мне тумблером и улыбнулась:

— Мы на высоте ста метров, я включила наружную громкую связь, не хочешь обратиться к людям?

— А куда говорить? — я не видел микрофона или рупора на худой конец.

— Минутку! — передо мной возник проекционный микрофон. Глубоко вздохнув, я впервые обратился к своему народу с небес:

— Русы, это Макс Са.

— Они слышат? — спрсил улыбающуюся жену.

— На расстоянии до двух километров, — Ната приблизила картину: люди выбегали из домов, воздевая руки к небу. Большая часть стояла на коленях — мои слова точно услышали.

— Садись перед дворцом в стороне от блошиного рынка, — жена молча выполнила указание, мягко качнувшись звездолет замер.

— Пойдем, они ждут тебя, — Ната помогла мне избавиться от страховочных ремней. Ульрих и Щольц чуть подостлали: с мягким шипением открылась дверь наружного отсека, выдвинулась аппарель и ледяной воздух заставил поежиться.

— Макс Са, — все кто еще стояли на ногах, грохнулись на колени, едва я показался в проеме. Мне было чертовски холодно, на улице было не меньше двадцати градусов мороза. Из толпы стоявших на коленях, подскочил человек и ринулся ко мне, на ходу срывая с себя медвежью шубу.

— Терс!

— Макс Са, — праправнук Пабло бросился в мои объятия. Освободившись, он накинул мне шубу на плечи. Вторым из толпы вырвался юноша, в котором я узнал его младшего брата Гурана. Тот повторил поступок брата, накинув свою шубу на плечи Нате. Следом за ними с колен стали подниматься остальные Русы — большинство лиц было незнакомо, но некоторых я вспоминал:

— Син, Муар, Карн, — Русы, чьи имена я вспоминал буквально рыдали от радости.

— Макс Са, может пойдем в дом, холодно здесь, — зубы бедняги Терса выбивали барабанную дробь.

— Пойдем, Ната, закрой отсек крейсера, — поручил раскрасневшейся от встречи и мороза жене. — Гуран, — поискал глазами двоих немцев, сиротливо стоящих на выдвижной аппарели, — вон тех двоих тоже веди в дом.

Внутри было жарко — в огромном камине горел огонь, челядь дворца суетилась, а Терс все еще тискал мою руку, боясь ее отпустить.

— Мина, Лика, накрывайте на стол, — распорядился правитель Берлина временно проживавший в моем дворце, — Макс Са прилетел к нам с неба.

Терс, Гуран и еще несколько людей из их окружения не давали минуты покоя, засыпая нас вопросами. Еще над Макселем заметил, что небо здесь очистилось и солнце посылало лучи на землю. На мой вопрос про холод, оба брата синхронно ответили, что «эта зима намного теплее». По календарю сегодня двадцать третье февраля, еще пара недель и снег начнет таять.

— Балт и Мольтке привезли много продуктов, я часть отправил в Берлин и Портбоу, — сообщил Терс, пока мы рассаживались за столом. Ошарашенные приемом немцы молчали, лишь изредка перекидываясь парой слов. Пока мы ели, Терс и Гуран по очереди докладывали о состоянии дел. Зиму после нашего отплытия Русы пережили, но несчастные случаи и смерти были. А вот эта зима оказалось довольно теплой.

— В последние три дня холодно, раньше было теплее, — пробормотал Гуран, перебивая старшего брата. В целом жизнь протекала без особенностей, Русы привыкли к холодам, стараясь меньше времени проводить снаружи. Но были и тревожные новости: группа охотников на западе наткнулась на два трупа неизвестных людей.

— Дикари? — буднично поинтересовался, нарезая ломтик мяса.

— Нет, на них была одежда почти такая как наша. А сверху шубы из неизвестного нам животного, — ответ Терса насторожил. Кто это были и что за мех, если практически все животные нам встречались в окрестностях Макселя.

— Толстый и очень гладкий, словно рыба, — подсказал Гуран, заставив меня задуматься.

«Нерпа, морж, калан?» — это могло быть любое животное, но наличие холщовой одежды говорило о неплохом развитии людей, если они додумались ткать.

— Разберемся, к лету мы вернемся, организуем поисковые экспедиции и выясним, что за непрошенные гости на нашей земле.

За разговорами прошло несколько часов, Гуран, выйдя наружу вернулся через пару минут.

— Макс Са, там весь Максель, они ждут тебя!

— Ната, нам пора. Поговорю с людьми и мы улетаем, — мои слова огорчили Терса и Гурана, но обрадовали немцев. Несмотря на радушный прием, они чувствовали себя дискомфортно среди большого количества незнакомых людей.

На улице пришлось потратить больше часа — каждый из оставшихся в Макселе Русов, непременно хотел прикоснуться к Великому Духу. Некоторых я не помнил по именам, но лица были знакомы. Расстояние в пару сотен метров до звездолета, прошел за час, обнимаясь с каждым из своих людей. Пообещав вернуться летом, в последний раз помахал рукой толпе, услышав радостный рев на свой жест. С тихим шипением аппарель вернулась на место и закрылась дверь выходного отсека.

— Макс Са очень любит народ, — Ульрих собрал все знание языка Русов, чтобы продемонстрировать свое отношение к увиденному.

— И я их люблю, они лучшие, — усевшись в кресло, пристегнулся страховочными ремнями:

— Я готов, Ната.

Обратный полет занял не больше пяти минут, когда крейсер приземлился и открылась дверь, внутрь вошел поток теплого воздуха. Если бы не шубы на плечах, трудно было поверить, что пять минут назад тряслись от холода. Урр, не проронивший ни единого слова за все время полета, радостно выдохнул:

— Хорошо здесь!

В лагере провели еще два дня, прежде чем прибыла «Русь» во главе с Тиландером.

Старый друг крепко обнял меня, похлопывая по плечам:

— Признаюсь, Макс, был у меня страх, что больше не увидимся. В следующий раз будь добр, не уезжай без меня. Известие о смерти Санчо глубоко опечалило американца, он к неандертальцу относился как к сыну.

— Достойная жизнь и славная смерть, — подвел итог Тиландер, выслушав обстоятельства смерти неандертальца. Мой рассказ про полет в Максель привел его в восторг:

— А что насчет шхуны в порту? Она окончательно раздавлена или есть надежда ее отремонтировать?

Пришлось признаться, что про порт я совсем забыл, занятый разговорами с Терсом и Гураном. Известие о незнакомцах в шкурах из гладкой кожи американца не встревожили.

— Кто бы это не был, для нас он не противник. Ты же не думаешь, Макс, что это те самые французы, что ускользнули от погони?

— Исключено, им просто не хватило бы времени добраться до окрестностей Макселя. Это не говоря о том, что они наверняка погибли под тем стадом, что едва не погубило нас.

— Тогда у меня только одно предположение? — американец подкрутил усы. — Помнишь с команды «Аталанты» часть моряков сбежала на британских островах?

— Помню.

— А что, если они не погибли, а смогли выжить. Тем более, что климат там даже мягче чем на землях Дойчей из-за Гольфстрима.

— Подожди, Герман, если мне не изменяет память, побег части моряков был лет за двести до обнаружения нами Ондона?

— Примерно так, это начало девятнадцатого века, — согласился американец, теребя бороду.

— Плюс еще полтора сотни лет, когда мне пришлось возвращаться с Натой, после падения на оркнейские острова. Плюс годы, прожитые до обнаружения Ондона и после моего возвращения. Итого, без малого прошло четыре столетия: где все это время были британцы? Почему не предприняли попыток попасть на континент?

— Не знаю, Макс, может это и не они, просто высказал предположение.

На минуту я задумался — в словах Тиландера однозначно есть рациональное зерно. Жителям девятнадцатого века куда проще прогрессировать, нежели дикарям каменного века. А что, если Герман прав и у меня под боком расцветает цивилизация саксов?

— Знаешь, что, возможно ты прав. Только зима останавливает меня от желания слетать на британские острова и проверить нет ли у нас за спиной опасного врага. Но если четыре столетия они не представляли угрозы, думаю пара месяцев ничего не изменит. Сейчас у нас проблемы поважнее — надо готовиться к скорой весенней страде, а после уборки урожая — к возвращению домой. Может и слетаю в Европу еще раз, хотя Ната и плачет о ограниченном ресурсе ядра двигателя.

После ухода американца снова поговорил с Натой, безапелляционно заявившей, что ресурса ядра звездолета критически мало. Несколько полетов в атмосфере и звездолет намертво станет на прикол.

— А в открытом космосе летать можно, вся поверхность крейсера на солнечных панелях седьмого поколения, — эти слова пропустил мимо ушей, потому что не планировал выход в космос.

С учетом сказанного Натой, было решено оставить звездолет во временном лагере, чтобы не тратить ресурс ядра на перелет в Форт-Росс. Он будет надежно закрыт, его антивандальный корпус не пострадает, даже если по нему палить из пушек. К нему мы вернемся потом, чтобы перегнать его в Максель, когда наступит время возвращения домой. В Форт-Росс будем возвращаться по воде и по земле. Я, Ната, Герман и Ульрих со своими немцами поплывем на «Руси». Высадим Ульриха и его товарищей в деревне Ранаати, а сами вернемся на острова. Бер и Урр поведут воинов по берегу реки, заодно посетив племя тестя Урра.

До начала сезона дождей времени мало, уже надо начинать готовить корабли к возвращению домой. Углем загрузимся у Ранаати, где Ульрих позаботился сделать неплохой запас каменного топлива. Осталось только разубедить Нату насчет поиска рубиннады: ничего так не осложняет жизнь, как ложные надежды.