Титан: Возрождение

Глава 13 Гроза черного континента

У Ранаати мы провели три дня: изголодавшиеся по малочисленности мужчин женщины племени охотно согласились связать свою дальнейшую судьбу с Русами. Ульрих кривил душой, когда говорил, что в случае битвы победа нам достанется тяжелой ценой, во всем племени насчитывалось два десятка воинов, не считая пары пожилых калек. А вот женщин было вдвое больше — по меркам каменного века Ранаати являлись крепким середняком по численности. Редко какое племя превышало шесть или семь десятков, кормовая база регулировала численность населения. Если племя разрасталось, часть его отделялась и начинала самостоятельную жизнь. Это было продиктовано необходимостью, при отсутствии сельского хозяйства и подворья, большое племя быстро вырабатывало кормовую базу своего места обитания.

По моим наблюдениям племена Европы исследовало больший ареал, плотность животных там была ниже чем в Африке. Большинство же племен Африки если судить по Нуахили и Ранаати вело полуоседлый образ жизни. Теплый благоприятный климат без резкой смены погоды, изобилие животного и богатство растительного мира формировала несколько иной уклад. Именно поэтому на мой взгляд уже в каменном веке Африка оказалась перенаселена и люди пошли на север, не выдерживая конкуренции с более сильными и многочисленными соседями.

Вопреки устоявшемуся мнению, я и сам был под влиянием этих стереотипов, древние племена редко враждовали между собой. Чаще всего конфликт происходил за территорию и более малочисленное племя благоразумно отступало. Это не говорит о том, что все стычки происходили без крови, но инстинкт самосохранения срабатывал чаще.

В любом правиле есть исключения и для черного континента это было племя Схапити, ведущее кочевой образ жизни, склонное к каннибализму и необоснованной жестокости. Отличительным признаком воина Схапити была желтая полоса, пересекавшая лицо от левого виска к правой скуле. Немец не знал тотемного смысла этой полосы, но ему пришлось встретиться с Схапити уже на второй год своей жизни среди Ранаати. Численность племени в тот момент была выше, и не будь нападения Схапити, племя Ульриха могло быть куда многочисленнее.

— Они варвары, целенаправленно истребляют мужчин и детей мужского пола независимо от возраста. Своих поверженных врагов едят, черепа отваривают в особом составе, вследствие чего черепа размягчаются и значительно уменьшаются в размерах. Некоторые воины Схапити носят целые ожерелья из таких черепов, при одном их появлении, воины любого племени стараются уйти с насиженных мест. Мои тоже просили меня переправиться на другой берег, но я недооценил противников и решил дать им бой. — Инженер замолчал с силой потирая виски. Ната терпеливо ждала пока он заговорит.

— Они презирают смерть, один Схапити может броситься против нескольких воинов, невзирая на опасность. Это страшные люди, — Ульрих как бы подвел черту под свой рассказ.

— Вы сказали, что они не убивают женщин? Они уводят их с собой? Но у вас их не увели, судя по численности.

Ната перевела, Ульрих тяжело вздохнул:

— В тот раз нам пришлось отступить под их натиском, пока часть Схапити сражалась с нами, вторая часть ловила женщин и насиловала их.

— Бред какой-то, — не выдержал я после перевода. — О каком сексе можно думать, когда твои соплеменники сражаются или у них настолько плохо обстоят дела, что секс важнее сражения?

— Я и сам не понял, пока мы не допросили одного попавшего к нам в плен. Эти твари потеряли одного пленным и троих убитых, умудрившись убить больше дюжины наших.

— У них были стрелы?

— Нет, не было. Лук и стрелы мы стали делать только после того нападения, до этого Ранаати обходились копьями и острогами, их основная добыча рыба.

— Что удалось узнать у пленного?

— Нам пришлось жечь его ступни углями, прежде чем он заговорил, — Немец встал и прошелся рядом с нами. Остановившись, попросил прощения у Наты и продолжил:

— В их племени нет женщин, нет стариков или калек. Они не охотники, не рыболовы, не собиратели. В женщинах других племен они видят лишь средство воспроизведения, еще раз прошу прощения фройлян.

— То есть, вы хотите сказать, — начала Ната, когда немец припечатал ее словами:

— Им нужны матки, они оплодотворяют женщин, ждут несколько лет и повторно напав забирают детей мужского пола соответствующего возраста.

На минуту воцарилось молчание, Тиландер витиевато выругался и сплюнул, грозя искоренить племя Схапити под корень. Все это выглядело немного странно, но поразмыслив, вынужден был признать, что Схапити невероятно продуманное племя. Отсутствие женщин и стариков их делало мобильным в любое время. Напав и убив воинов чужого племени, они его ослабляли, а забрав впоследствии своих, а возможно не только своих детей, обрекали племя на вымирание, бросая его в демографическую яму.

— Макс Са, мне надо поговорить с тобой, — позвал меня Бер, молча слушавший Ульриха. Еще под впечатлением невероятно прагматичной и жестокой организации каннибалов Схапити, я отошел, чтобы выслушать сына. Если слова немца меня ввели в состояние гроги, то Бер нанес мне нокаут, заявив, что он возможно сын Схапити.

— Бер, ты о чем? Твое племя решило переселиться на север и жили вы у Большой Воды, — я осекся вспомнив рассказ сына. Не озеро ли Вольта было той Большой Водой?

— Я думал это просто разговоры, но мать говорила мне, что мой отец был из тех, кто ест людей и на его лице была желтая краска. Я никогда не думал о ее словах, вспомнил, когда мы увидели воина с желтой краской на лице, — Бер виновато опустил голову, словно при мне съел пару человек. Час от часу не легче, у меня само название Схапити вызывало неприязнь смешанную с гневом и презрением. Если Бер втолкует себе, что он потомок одного из насильников, не все Русы такое поймут.

— Знаешь, что Бер, есть в русском языке пословица «меньше знаешь-лучше спишь». Так вот, если ты сейчас начнешь говорить или думать, что ты сын Схапити, или будешь выяснять про них что-то я буду очень недоволен. Не просто недоволен, а очень и очень. Ты Бер, мой сын, ты Рус — вот все что имеет значение и что надо знать тебе. Может твоя мать рассказывала тебе все это пытаясь напугать, ты же был очень непослушный ребенок.

— Был, — улыбнулся Бер, — она всегда пугала меня, что отдаст меня львам.

— Отдала? Нет, не отдала, — ответил я на свой вопрос, — и про Схапити тоже придумала, чтобы тебя напугать. Чтобы я больше не слышал такие глупости. Ты отобрал пятерых Русов, что пока поживут с Ранаати?

— Отобрал, — Бер хотел озвучить имена, но я остановил его.

— Ты выбрал, значит так надо. Мне необязательно знать их имена, все равно всех не запомню.

Просьба оставить Русов среди Ранаати исходила от немца: прошло уже три года с памятного нападения Схапити, и нерадивые отцы в любой момент могли явиться за своим потомством. Это в мое время трехлетний малыш практически беззащитен, трехлетние дети дикарей вполне были приспособлены к жизни: бегали, карабкались на деревья, искали съедобные коренья.

— Пусть те Русы, что остаются учат Ранаати нашему языку. Думаю, что вскоре им предстоит стать Русами, — отпустив Бера, вернулся к своим собеседникам. Ната и Ульрих увлеченно беседовали на немецком, Тиландер сидел с обиженным видом, не понимая предмета их беседы. С моим появлением их разговор прекратился, мы перешли к обсуждению наших планов. Сезон дождей заканчивался, дожди уже практически перестали, давая периодически увидеть очертание небесного светила. Трава бурно пошла в рост, реагируя даже на эти крохотные лучи света.

К «Романо», находившемуся на берегах озера Вольта, наведаться решили через два месяца. Я рассчитывал на помощь Мольтке в надежде пробиться через силовое поле Третиньяка. Ганс выглядел как туземец, при этом знал язык соплеменников Ульриха. План проникновения внутрь только начинал обретать очертания, следовало его продумать до конца и отрепетировать каждую деталь.

Кроме того, часть воинов ушла в Максель на «Зерге», возможно, понадобятся все наши силы, чтобы заполучить вражеский крейсер.

За три дня нахождения среди Ранаати, даже Ульрих запомнил несколько слов на русском.

— Спасибо друг, — орал немец, когда я на последней шлюпке отчалил к пароходу. Оставив пятерых воинов среди племени Ульриха, мы забрали двенадцать женщин Ранаати с собой. Сразу две из них повисли на Санчо, но похоже гигант уже пресытился, он ворчливо стряхивал с себя чернокожих дикарок, больше внимания уделяя желудку.

Небольшая горка отличного каменного угля была бережно отгружена в трюм, не останови я Тиландера. Он бы оставил Ульриха без запасов. Последний обещал к следующему нашему приезду заготовить уголь с учетом наших потребностей. Под страхом неминуемой кары Макса Са, американец запретил членам экспедиции сообщать про уголь Лайтфуту.

— Он начнет ныть, что ему уголь нужен для кузнечного дела и ты ему отдашь половину. А весь этот запас ему и на одну плавку не хватит, — ответил Тиландер на мой вопрос о таком запрете.

— Герман, твои предки точно были испанцами?

— Да и между прочим из старого обедневшего дворянского рода, — на мой вопрос американец даже подкрутил усы, воображая себя средневековым идальго.

— Тебя обманули, Гер, они наверняка были евреями, — я едва сдерживался от хохота при виде лица собеседника после моего заявления.

— Это потому что я не хочу делиться углем с Уильямом, — догадался Тиландер, едва не задыхаясь от смеха и испортив мне такой шикарный ответ на незаданный вопрос.

«Русь» сделала остановку у стоянки Нуахили: в этот раз я не стал покидать пароход. Бер с двумя воинами отправился за Урром и Эей и вернулся довольно быстро.

— Хорошая охота, — ухмыльнувшись при виде женщин прокомментировал мой сын. Его характер разительно изменился за две недели в женатом статусе: куда-то пропал молчаливый парень, все время тренировавшийся на мечах и копьях, явив зрелого и хладнокровного мужчину.

«Подкаблучники твои сыновья, Максим», — сыронизировал внутренний голос, временами напоминавший о своем существовании. Но я волевым усилием подавил его лепет: Мал, возможно слишком прикипел к жене, но Урра судить было рано.

Расстояние от временного поселения Нуахили до нашего Форт- Росс прошло всего за четыре часа — по течению «Русь» тарахтела бодрее. Поручив Баску и Богдану справедливо распределить женщин среди воинов, на шлюпке с гребцами решил проведать наши посевы. Мои опасения оказались напрасны — даже скудного света хватило, чтобы всходы пошли в рост.

И снова потекли монотонные дни, похожие друг на друга: рыбалка, охота, обход островов, проверка дозоров. Прошел уже месяц после возвращения с безымянного острова: меня тянуло к немцу, который ко всему оказался весьма неглупым собеседником. Но со дня на день должен было вернуться «Зерг» если Тиландер правильно рассчитал время их путешествия в Максель и обратно.

Начался август, климат постепенно возвращался, на солнце можно было смотреть, не прикрывая глаз, но уже чувствовалось, что солнечный диск стал гораздо ярче. Вместе с тем улучшалась общая видимость: в полдень проглядывались очертания левого от нас берега, ранее не видимого с Форта-Росс.

— Парус, — первым «Зерг» увидел Тиландер. Проследив за его рукой по направлению к океану, я ничего не увидел. Но буквально минуту спустя из белесого пространства появился неясный силуэт, приобретавший все более четкие очертания. «Зерг» подходил медленно, чем меньше становились расстояние, тем нетерпеливее было ожидание встречи. Корабль серьезно потрепало, часть парусов были порваны, кливер вообще отсутствовал, затрудняя маневрирование. Можно было различить фигуры людей на палубе, на мостике одиноко выделялась фигура капитана, но Мольтке я среди них не видел.

— Не вижу Ганса, — прогудел над ухом Тиландер. Проигнорировав его слова, я устремился на причал, к которому подходил «Зерг». Похоже потрепало их знатно, головы двоих матросов были перебинтованы тряпьем, часть фальшборта отсутствовала. С корабля бросили канат, Русы на причале ловко пришвартовали корабль и не дожидаясь установки сходней Балт спрыгнул на причал, ища меня взглядом.

— Макс Са, — отбиваясь от встречавших, капитан «Зерга» протиснулся ко мне:

— Надо спасать наших людей, — его слова меня ошеломили, неужели в Макселе все так плохо.

— Разойтись, — рявкнул, потому что на причале образовалась беспорядочная толпа из встречавших и матросов с «Зерга».

— Где Мольтке? Болеет?

На мой вопрос Балт только отрицательно покачал головой, хватая воздух как выброшенная на берег рыба.

— Ганс убит, — наконец выдавил из себя Балт, съеживаясь от своих слов. На мгновение воцарилась тишина: схватив капитана за плечо, поволок его в сторону. За нами проследовали Тиландер и Бер, остальные просто набросились с расспросами на матросов и воинов с корабля.

— Рассказывай!

Все произошло всего в дне пути от Форта-Росс: спасаясь от бури «Зерг» вошел в небольшую бухту и сел на мель недалеко от берега. Весь день непогода не давала снять корабль с мели: огромные волны били о борт, грозя смыть людей за борт. А под утро, во время отлива корабль атаковали дикари с раскрашенными лицами.

— В смысле с раскрашенными лицами, — перебил Тиландер Балта.

— Желтая полоса на лице, вот так, — провел рассказчик от левого виска к правой скуле.

— Схапити, — вырвалось у Бера, молча слушавшего Балта.

— Как вы не увидели врага? Где была вахта? Как они добрались до корабля на воде? Где был ты как капитан?

Мои вопросы словно молотком вбивали гвозди в несчастного капитана.

Выслушав его рассказ до конца, я задумался. Схапити, а в том, что это были они я не сомневался, очень удачно подобрали время для атаки в предрассветный час. В это время видимость крайне ограничена из-за загрязнения атмосферы. Отлив в бухте практически позволил нападавшим дойти до корабля ногами, глубина достигала в этот момент не больше полутора метров. Уставшие и замученные дальним переходом и бурей, люди просто забыли о опасности. Мольтке, вместе с двумя матросами несли вахту и лишь благодаря героизму Ганса, атаку удалось отбить.

Мольтке был убит, его труп находился в капитанской каюте, откуда его бережно вынесли Русы. Двое матросов с вахты исчезли, их трупы не нашил и Балт был уверен, что их увели нападавшие. Еще один человек из команды был убит, а трое ранены.

— Это сущие дьяволы, они шли вперед, хотя мы стреляли из ружей, — Балт все еще был под впечатлением атаки. Схапити потеряли убитыми восемь человек, еще как минимум несколько человек получили ранения при нападении и отступлении.

Русы положили передо мной завернутое в холщовую ткань тело Мольтке. Развернув ткань, увидел мертвенно бледное лицо своего друга. Мой смелый Дойч получил множественные ранения, левая рука была перебита, три колющих ранения в районе груди и вдавленный череп в районе темени. Он так и не успел выстрелить из своего ружья, захваченный врасплох, но мужественно сражался саблей, клинок которой был в запекшейся крови врага.

— Макс Са, надо идти спасать людей, — вновь напомнил мне Балт, помня о пропавших матросах.

— Они мертвы, — я поднял голову и обвел глазами затихших людей, — но я даю вам слово, что найду каждого из Схапити и уничтожу под корень это зловредное племя. Сегодня мы похороним нашего друга Ганса, а утром отправимся мстить. Урр, Берр собирайте воинов, мы выйдем на двух кораблях и еще пешим отрядом.

Идя к себе в шатер, не мог сдержать предательских слез: все, кто мне дорог умирал, словно близость ко мне являлась проклятием для тех, кого я ценил. Но проклятые Схапити дорого заплатят за мою потерю, пришло время выкорчевать с корнем эту заразу.

Ната была в шатре, успев вернуться до моего прихода. Ее глаза были заплаканы, и я не мог ее винить в этом.

— Это был достойный человек и верный друг, — голос девушки дрогнул, — он любил меня, но ни разу не позволил себе прикоснуться или сказать что-то про чувства.

— Знаю, — притянув к себе погладил Нату по волосам, — я тоже его любил, почти как своих сыновей. Смерть его убийц будет мучительной и пора освободить эти земли от этой проказы под названием Схапити.