Тень Луны, Море Теней

Глава 41

Прошло пять дней с тех пор, как она и Ракушун пустились в путь. По крайней мере, то, с каким участием Ракушун и его мать отнеслись к её беде, дало ей время отдохнуть и набраться сил.

— Ты не имеешь ни малейшего понятия о том, что они на самом деле замышляют, — наставляла её голубая обезьяна, но она и сама это прекрасно знала.

Мама Ракушуна подготовила всё необходимое для их путешествия. Несмотря на то, что её доход был ещё более скромным, чем Такки, она сумела собрать смену одежды для Ёко. Грубая и простая, та явно была сшита первоначально для крупного мужчины и, скорее всего, предположила Ёко, принадлежала ранее отцу Ракушуна.

Всё это озаботило Ёко ещё больше, поскольку она просто не могла поверить этой парочке добрых Самаритян. С Ракушуном она ещё могла быть спокойнее, потому что он не был человеком, но была просто не в силах довериться его матери.

— Почему ты так стараешься помочь мне? — спросила она, более не в силах сдержать любопытство. Они уже покинули дом Ракушуна и маленькая хижина, наконец, окончательно исчезла из вида.

Ракушун почесал лапкой усики.

— Ну, ты же совсем одна здесь и нам нужно доставить тебя в Канкъйу.

— Думаешь, просто объяснить мне дорогу было бы недостаточно?

— Да ты что! Знаешь, какой Канкъйу красивый город? Я слышал, что это ужасно интересное место. Говорят, он напоминает тот, другой мир, наверное, потому, что сам Император оттуда.

— Ямато или Китай?

— Ямато. Император из Ямато.

— И это единственная причина?

Ракушун взглянул на неё.

— Ты всё ещё не доверяешь мне, Ёко?

— Ну, может, ты несколько чересчур стараешься?

За спиной у него висел рюкзачок. Почесав шёрстку на груди, грызун ответил:

— Ну посмотри на меня. Ведь я ханджю.

— Ханджю?

— Полузверь, чудище. Ко-о не любит ханджю, так же, как и кайкъяку, он вообще ненавидит всё иное.

Ёко кивнула.

— В Ко попадают немногие кайкъяку. Множество из них выбрасывает на побережье восточных царств, хотя, говоря множество, на самом деле их не так уж и много.

— Сколько же?

— Ну, пожалуй, не больше одного раз в пару лет.

Ёко хмыкнула, поскольку даже это число было намного больше, чем ей представлялось.

— В любом случае, большинство из них попадает в Кей, наверное, потому что это самое восточное из всех царств. Ещё некоторые в Эн, и ещё меньше в Ко. В Ко также меньше ханджю, но не могу сказать почему именно и насколько.

— А в других царствах их больше?

— Больше чем в Ко. Я единственный ханджю в округе. Император не плохой человек, но у него есть свои предрассудки. Он жестоко расправляется с кайкъяку и сторонится нас, ханджю. — Ракушун вздёрнул усиками. — Не хочу хвастаться, но по учёности я тут самый первый в округе.

Ёко посмотрела на него, не совсем понимая, что он имеет в виду.

— Не говоря уже об уме, сообразительности и хорошем характере.

Ёко вежливо рассмеялась.

— Ну, конечно.

— Но все эти качества не превратят меня в полноценного человека; и сколько бы времени не прошло, я всегда останусь им лишь наполовину. Таким уж я родился, и никогда не смогу быть нечто большим, чем получеловек. Но разве я виноват в том, что не в силах изменить?

Ёко слегка кивнула в ответ. Ей было несколько затруднительно понять, к чему он клонит, но пока это никоим образом не утишило её подозрений.

— То же самое верно и по отношению к кайкъяку. Я не могу одобрить то, что кайкъяку убивают только потому, что они кайкъяку.

— Разумеется.

Ракушун почесал большие ушки.

— Знаешь, что такое дзёсё? Это областная академия. Я был лучшим в своём классе и учителя дали мне рекомендации в провинциальный университет. Если бы я его закончил, то смог бы стать государственным чиновником.

— Область больше графства?

— Больше чем префектура. Провинция состоит из нескольких областей, хоть и точное количество их может быть разным. Каждая область насчитывает около пятидесяти тысяч семейств с соответствующим населением, и он делится на четыре префектуры по двенадцать с половиной тысяч семейств. Соответственно, каждая префектура состоит из пяти графств.

— Гм, — Ей было тяжело представить себе такое количество, как пятьдесят тысяч.

— Да я и в областную академию попал только благодаря бесконечным прошениям, которые постоянно подавала моя мама, чтобы меня приняли. Я знал, что если буду хорошо учиться, то смогу поступить в университет и стать чиновником. Из-за того, что я получеловек, я не получу надел, но и без него я мог бы безбедно прожить таким образом. Но, как оказалось, ханджю не принимают в провинциальный университет.

— Ох.

— Чтобы оплатить моё обучение в областной академии, матери пришлось продать собственный надел.

— И что теперь?

— Теперь она работает наёмным фермером, обрабатывает землю, взятую внаём у богатых поместий в округе.

— Поместий?

— Поместья выделяются управителями общественных земель. После официального разрешения от правительства, новая, отданная под пахоту земля называется поместьем. В любом случае, лишь моя мама может обрабатывать землю — я не могу. Люди не могут позволить себе нанять ханджю, слишком высокие налоги.

Ёко удивлённо склонила голову.

— Это ещё почему?

— Среди ханджю есть и такие, которые напоминают медведей или коров, они намного сильнее обычных людей. Но на самом деле, это сводится, в общем-то, к тому, что Император просто не любит ханджю. Вот и всё.

— Да уж, не повезло вам.

— Он не ненавидит нас так сильно, как кайкъяку. Например, не могу сказать, что нас арестовывают, казнят и тому подобное, но нас не включают в официальный реестр. Поэтому нам не полагаются ни надел, ни работа. Моя мама вынуждена обеспечивать нас обоих, оттого-то мы так бедны.

— А-а.

— Я бы очень хотел найти работу, — сказал Ракушун, указывая на кошелёк, висевший у него на шее. — Это все деньги, что моя мама успела скопить для оплаты моего обучения в университете в Эн. Там принимают даже ханджю в лучшие университеты, и они могут стать важными лицами. Меня могут признать как законного гражданина, выделить мне надел и зачислить в реестр. Ну, я и подумал, что если отправлюсь в Эн вместе с тобой, то смогу, хотя бы, найти себе работу.

Ну, вот тебе и чистосердечность, цинично подумалось Ёко. Конечно, в этом не было злого умысла, но и никакой самоотверженной помощи.

— Ну да, теперь всё ясно.

В её голосе прозвучала такая колкость, что Ракушун даже приостановился на мгновение и посмотрел на неё, но, в итоге, сдержался и промолчал.

Ёко больше ничего не сказала. Понятное дело, все заботятся, прежде всего, только о себе. Проанализируй хоть немного какой-нибудь благой поступок, и, несомненно, обнаружишь в нём личный интерес. Поэтому она даже не собиралась ставить это Ракушуну в вину.

Разумеется, подумала про себя Ёко. Поэтому-то мы и предаём друг друга, стремясь добиться своей цели. Неважно, кто ты такой, невозможно прожить, постоянно думая и заботясь о других.