Темный Лекарь 17

Глава 3

Тишина длилась вечность.

Или, может быть, всего несколько секунд. Но в этой тишине, наполненной запахом крови и смерти, время словно остановилось.

Голова Элеоноры Рихтер лежала на полу в нескольких метрах от тела, её серые глаза всё ещё были широко раскрыты. Испугаться она не успела, и на её лице застыло выражение не страха, а лишь лёгкого удивления. Словно она думала о чём-то своём и вдруг заметила что-то неожиданное.

Кровь продолжала вытекать из обезглавленного тела, расползаясь тёмно-алой лужей по серому камню пола. Лужа росла, достигла края ковра, начала впитываться в ткань.

Роланд Десмонд всё ещё стоял над телом. Его правая рука, та, что мгновение назад превратилась в смертоносное лезвие, медленно возвращалась к обычной человеческой форме. Металл растекался, смягчался, обретал плоть. Кровь стекала с пальцев, капая на пол с тихими, почти неслышными звуками.

Кап. Кап. Кап.

Роланд посмотрел на свою руку. Затем на тело у своих ног. Его лицо оставалось невозмутимым, но что-то в глубине глаз дрогнуло. Осознание? Сожаление? Или просто понимание того, что точка невозврата пройдена?

— Ты… — первым нарушил тишину Арман Салазар. Его голос был хриплым, почти задушенным. — Ты действительно это сделал.

Это не был вопрос. Это была констатация факта, произнесённая с таким изумлением, словно старый маг не мог поверить в реальность происходящего.

— Мы обговаривали эту возможность, — ровно ответил Роланд, всё ещё глядя на свою окровавленную руку. — Все знали, что может дойти до силового решения, если она не прекратит мешать исследованиям.

— Обговаривали! — голос Катарины Вийон поднялся на октаву, в нём звенели театральные нотки. — Мы обговаривали! Это не значит… я не думала, что ты действительно… — Она прижала руку к груди, изобразив потрясение.

Великая княгиня Вийон выглядела так, словно её ударили. Но тем, кто знал её достаточно долго, а все присутствующие знали Катарину не одну сотню лет, было очевидно, что это игра.

Её обычная игра в шокированную невинность. Лицо побледнело, но самым идеальным образом, делая ярким румянец на щеках чуть более выраженным, чем нужно. Изумрудное платье, которое так шло к её рыжим волосам, по-прежнему выглядело безупречно, несмотря на ситуацию.

— Конечно, ты не думала, Кэт, — с лёгкой иронией произнёс Гюнтер Штайгер, и в его желто-карих глазах плясали насмешливые огоньки. — Ты ведь всегда такая нежная и ранимая. Особенно когда кто-то на это смотрит.

Катарина метнула в его сторону убийственный взгляд, но тут же вернула на лицо потрясённое выражение.

— Я просто… это так внезапно, — продолжила она чуть тише, но Роланд её перебил:

— Достаточно театра, Катарина. Оставь это для тех, кто тебя не знает. — Он вытер руку о свой плащ, оставляя кровавые разводы на ткани. — Мы все здесь взрослые люди. Все понимали, к чему идёт. Все были готовы к такому варианту развития событий.

— Готовы теоретически, — осторожно заметил Арман, его морщинистое лицо выражало беспокойство. — Понимаешь, Роланд, обсуждать гипотетическую возможность и видеть труп родной сестры Рихтера с отрезанной головой — несколько разные вещи. Возможно, стоило бы…

— Что? — резко оборвал его Десмонд. — Предупредить? Провести ещё один совет? Проголосовать? — Он усмехнулся. — У неё за спиной целый клан некромантов. Каждая секунда промедления могла стоить нам всего. Она сама сказала, что может разбудить Максимилиана. Сколько времени у нас было бы в таком случае? Час? День?

— Роланд прав, — неожиданно вмешался Гюнтер, и все взгляды обратились к нему, он выпрямился, его лицо было серьёзным и решительным. — Элеонора была угрозой. Непосредственной и реальной угрозой нашим исследованиям. Нашему будущему. — Он обвёл всех взглядом. — Скверна — это не просто энергия. Это ключ к настоящему могуществу. К тому, чтобы выйти за пределы жалких ограничений, которые Максимилиан навязал нам своим решением. И я не собирался позволять этой упрямой дуре всё разрушить только потому, что она решила слепо следовать воле брата.

— Как благородно, — проворковала Регина Сципион, и все взгляды переместились на неё, не понимая о чём она.

Главная ведьма поднялась со своего места и медленно, словно подплывая, приблизилась к телу. Её фарфоровое лицо светилось каким-то внутренним восторгом, голубые глаза горели ярче, чем когда-либо. Она присела рядом с головой Элеоноры, наклонилась так близко, что её чёрные локоны почти коснулись мёртвого лица.

— Потрясающе, — прошептала она, и в её голосе звучало неприкрытое восхищение. — Так чисто. Так быстро. Она даже не успела среагировать. — Регина протянула руку, словно хотела коснуться мёртвого лица, но остановилась в миллиметре от кожи. — Интересно, что она чувствовала в последний миг? Боль? Или было слишком быстро даже для боли?

— Регина, — с лёгким раздражением произнёс Ракша Канвар. Великий князь клана воинов всё это время молчал, сидя неподвижно, словно статуя. Его тёмные волосы ниспадали на плечи, а чёрные глаза смотрели на происходящее с нечитаемым выражением. — Возможно, стоит сосредоточиться на более важных вопросах, чем твоё любопытство.

— О-о-о, но это так интересно, — захихикала Регина. — Я всегда хотела посмотреть на отрезанную голову некроманта. Особенно, если он носит фамилию Рихтер. Они же такие сильные, такие особенные. Их магия связана со смертью. Интересно, это как-то отражается на том, как они умирают?

Катарина метнулась к телу Элеоноры, упала на колени рядом с ним. Весьма грациозно, надо заметить, почти не запачкав платье. Её руки слегка засветились от использования магией жизни Вийонов, той самой магией, которая могла исцелять почти любые раны.

Она осторожно подняла голову Элеоноры и прижала её к шее обезглавленного тела. После чего свет из её рук стал ярче, плотнее. Катарина закрыла глаза, всё её лицо напряглось. Идеальная картина усилия и отчаяния.

— Живи, — прошептала она сквозь стиснутые зубы, и в её голосе звучали нотки, которые можно было принять за искренность. — Давай же, живи! Я не дам тебе умереть! Лучше просто возьмём её под контроль!

Но ничего не происходило. Тело оставалось неподвижным. Голова продолжала лежать рядом, глаза застыли.

— Живи! — уже громче, почти крича, повторила Катарина. — ЖИВИ!

Регина наблюдала за этим секунды три, затем рассмеялась. Высоким, звенящим, почти истеричным смехом.

— О-о-о, Кэтти, Кэтти, — протянула она между приступами смеха. — Какое представление! Просто восхитительно! — Она указала на голову, лежавшую на полу. — Но, боюсь, даже твои театральные таланты не воскресят мёртвых. Без головы её мог бы вернуть только Максимилиан. Сама понимаешь в каком виде. — Сципион снова захихикала. — А ты? Ты просто тратишь магию впустую. Хотя, конечно, смотреть забавно. Продолжай, продолжай!

Катарина дёрнулась, словно её ударили. Она медленно подняла голову, посмотрела на Регину, и маска шокированной невинности на секунду соскользнула, открыв холодную ярость в изумрудных глазах.

— Я бы выжила, — прошипела она, и в этом голосе уже не было ничего от потрясённой красавицы, только железо и лёд. — На её месте я бы выжила. Мой дар позволил бы мне восстановиться даже после такого.

— О, конечно-конечно, — кивнула Регина с преувеличенной серьёзностью. — Ты же особенная. Ты же почти бессмертная. — Её улыбка стала шире, острее, почти хищной. — Иногда мне кажется, Кэтти, что ты мутант похлеще даже самого Рихтера. Только вот твоя невероятная живучесть — это просто компенсация природы. — Она наклонила голову набок. — За твою тупость.

Тишина взорвалась.

Катарина взвилась как разъярённая кошка, и на этот раз никакого притворства в её движениях не было. Её руки засветились снова, но теперь это был не целительный мягкий свет. Это была смертоносная магия Вийонов, та самая, что могла разорвать тело на части изнутри. Её лицо исказилось яростью, зубы оскалились, в глазах плясали безумные огоньки.

— Ты… ДРЯНЬ! — взвизгнула она и метнулась к Регине.

Но не успела добежать и нескольких шагов.

Роланд перехватил её, обхватив за талию и оторвав от земли. Катарина извивалась в его руках, как дикий зверь, пытаясь вырваться, её ногти вспыхнули и оставили кровавые борозды на его руке.

— Отпусти! — кричала она. — Отпусти меня сейчас же! Я убью эту психопатку! Убью!

— Успокойся! — рявкнул Роланд, сжимая её сильнее. — Катарина, хватит!

С другой стороны к Регине приблизился Ракша. Он не хватал её, не удерживал — просто встал между ведьмой и разъярённой Вийон, сложив руки на груди. Его лицо оставалось непроницаемым, но во взгляде читалось ясное предупреждение.

— Довольно, — тихо произнёс Канвар. — Одной смерти сегодня более чем достаточно.

Регина не испугалась. Наоборот, она улыбнулась ещё шире, почти до ушей:

— О-о-о, какие все серьёзные. Неужели нельзя немного пошутить? — Она пожала плечами. — Хотя, согласна, время неподходящее. У нас ведь есть более важные дела, правда?

Катарина всё ещё дышала тяжело, её грудь вздымалась, но ярость постепенно отступала. Маска возвращалась на место. Медленно, по кусочкам.

— Отпусти, — наконец произнесла она чуть более спокойным тоном. — Я… я успокоилась.

Роланд осторожно опустил её на ноги, но не отходил. Катарина качнулась, поймала равновесие, обхватила себя руками. Она снова выглядела как потрясённая, хрупкая женщина.

Только тем, кто её знал, было ясно, что хрупкость эта — чистой воды притворство.

— Что мы наделали? — прошептала она, и даже сейчас в голосе звучали идеально выверенные нотки ужаса. — Боги, что мы наделали?

— Перестань, Кэт, — устало произнёс Гюнтер, опускаясь обратно в своё кресло. — Мы все здесь знаем, что ты не настолько потрясена, насколько изображаешь. Твоя игра хороша для дураков при твоём дворе в Вийон-де-Тур, но не для нас.

Катарина метнула на него взгляд, полный яда, но промолчала. Маска треснула, но не рассыпалась полностью.

— Факты таковы, — вмешался Роланд, обводя всех взглядом, — что Элеонора уже мертва. Я убил её. Я взял это на себя. И теперь пути назад нет.

— Нет пути назад, — задумчиво повторил Арман, его пальцы нервно барабанили по столу. — Да, конечно, ты прав. Хотя, возможно, если мы объясним Максимилиану, что это была… необходимость? Что мы действовали в интересах… — Он осёкся под тяжёлыми взглядами остальных. — Впрочем, да. Глупая мысль. Рихтер не из тех, кто прислушивается к оправданиям.

— Именно, — кивнул Роланд. — Поэтому нам нужно действовать. Быстро. Решительно. У нас нет времени на сомнения или колебания.

— Ты хочешь сказать… — начал Арман, но запнулся.

— Я хочу сказать, что пора переходить к плану «Б», — твёрдо закончил за него Десмонд. — К тому самому плану, который мы обсуждали как крайнюю меру. Нападение на клан Рихтеров. Полное уничтожение. Пока Макс спит. Пока они ослаблены потерей лидера.

— Наконец-то, — выдохнул Гюнтер, и в его голосе звучало облегчение. — Я уже думал, мы так и будем бесконечно ходить вокруг да около. — Он выпрямился в кресле, его желто-карие глаза загорелись азартом. — Скверна должна быть нашей. Вся. Без ограничений, которые пытались навязать эти проклятые Рихтеры. Максимилиан слишком долго диктовал нам, что правильно, а что нет. Пора это исправить.

— Геноцид, — медленно произнёс Ракша, и это не был вопрос. Это была констатация чудовищного факта. — Ты говоришь о полном уничтожении клана. О стирании целой кровной линии с лица земли.

— Я говорю о выживании, — отрезал Роланд. — Макс проснётся. Рано или поздно, но он проснётся. И когда это произойдёт, он узнает о смерти Элеоноры. Он узнает, кто её убил. И тогда он уничтожит всех нас. Всех до единого. Вы знаете Максимилиана. Знаете, на что он способен, когда разгневан. — Роланд на секуду замолчал, но вскоре продолжил. — Единственный способ избежать этого — убедиться, что он никогда не узнает правды. А для этого не должно остаться никого, кто мог бы ему рассказать. А лучше, чтобы и он сам никогда не проснулся.

— Логично, — кивнул Гюнтер. — Более того, необходимо. Рихтеры всегда были помехой. Всегда считали себя выше остальных. Выше законов, которые действуют для всех нас. — Его голос стал жёстче. — Максимилиан решил, что имеет право единолично определять, как нам развиваться. Что исследовать, а что нет. И все эти годы мы покорно кивали, потому что боялись его силы. — Он ударил кулаком по подлокотнику. — Но хватит. Хватит жить в страхе перед героем прошлого. Пора взять будущее в свои руки.

— Красивая речь, — с лёгкой насмешкой заметил Ракша. — Но давай без пафоса. Ты хочешь скверну. Мы все хотим. И Рихтеры мешают. Поэтому их нужно устранить. Всё просто.

— Именно, — согласился Гюнтер без тени стыда. — Всё именно так просто. И чем быстрее мы это признаем, тем быстрее сможем действовать.

Катарина медленно вернулась к столу, опустилась в своё кресло. На её лице всё ещё читалось потрясение, но взгляд был острым и расчётливым.

— Если мы сделаем это… — начала она тихо, — если мы действительно уничтожим Рихтеров… как мы объясним это остальному миру? Клан Рихтеров не просто влиятелен. Они герои. Спасители. Легенды. Их уничтожение не пройдёт незамеченным.

— Скверна, — просто ответил Роланд. — Мы скажем, что они были заражены скверной. Что Элеонора сошла с ума от постоянного контакта с очагами. Что весь клан начал мутировать. Что нам пришлось их уничтожить, чтобы предотвратить катастрофу.

— А Максимилиан? — уточнила Катарина.

— Скажем, что он погиб, пытаясь противостоять заражению, — Роланд пожал плечами. — Или что мы не смогли его спасти. Или что он всё ещё спит в запечатанной гробнице, которую мы не можем открыть без риска высвободить скверну. — Усмехнулся. — Версий множество. Выберем ту, что покажется наиболее убедительной. А постепенно, просто вообще перестанем о них говорить. Уничтожим все упоминания об этом. Прикроемся каким-нибудь благим предлогом. И через пару поколений уже никто и не вспомнит, что они существовали.

— Хитро, — кивнула Катарина, и в её голосе прозвучало нечто похожее на одобрение. — И достаточно правдоподобно, чтобы большинство поверило. Особенно если мы все будем придерживаться одной истории.

— Значит, ты с нами? — уточнил Роланд.

Катарина помедлила, изображая внутреннюю борьбу. Её руки сжались, разжались. Губы дрожали. Глаза наполнились влагой, но ни одна слеза не упала, слишком уж идеально.

— Я… — голос надломился. — хоть я и… любила Макса. Но да. Я с вами. — Она подняла голову, посмотрела на Роланда. — Но я не хочу быть на передовой. Не хочу убивать их своими руками.

— Лицемерка, — фыркнула Регина, но без особой злобы. Скорее с развлечённым любопытством. — Убивать чужими руками тебе ничего не мешает, но своими пачкаться не хочешь? Как благородно.

— Заткнись, Регина, — огрызнулась Катарина, и маска на секунду соскользнула полностью, открыв холодное, расчётливое лицо. Затем снова вернулась. — Каждый вносит вклад так, как может. Мой клан будет заниматься поддержкой, лечением наших раненых, тыловым обеспечением.

— Достаточно, — кивнул Роланд. — Главное — ты с нами. Остальное неважно.

Он повернулся к Арману:

— Салазар?

Старик всё ещё выглядел обеспокоенным, его руки дрожали на столе. Но он кивнул — быстро, почти судорожно.

— Да, да, конечно. Мой клан будет участвовать. — Он сглотнул. — Флот выйдет в море и отрежет любые пути отступления. Никто из Рихтеров не уплывёт. — Пауза. — Хотя, возможно, стоило бы подумать о… о тех, кто не участвовал в конфликте? Может быть, детей пощадить? Или тех, кто согласится присягнуть нам?

— Нет, — жёстко отрезал Гюнтер. — Никаких исключений. Дети вырастут и захотят отомстить. Присягнувшие предадут при первой возможности. — Он посмотрел на Армана в упор. — Если мы делаем это, то делаем до конца. Иначе это вообще теряет смысл.

— Гюнтер прав, — согласился Роланд. — Половинчатые меры здесь не работают. Либо мы уничтожаем угрозу полностью, либо не делаем ничего. Третьего не дано. Однако. Младенцев и совсем маленьких детей мы всё-таки трогать не будем. Тех, кто всё равно ничего не сумеет вспомнить, когда вырастет, а их дар может пригодиться в будущем.

Арман закрыл глаза, глубоко вздохнул, затем кивнул снова:

— Хорошо. Хорошо. Я понял. — Его голос дрожал, но он продолжал кивать, словно убеждая самого себя. — Ты прав. Конечно, ты прав. Никаких исключений среди некромантов старше пяти лет.

— Отлично, — Роланд посмотрел на Ракшу. — Канвар?

Великий князь Синда молчал несколько долгих секунд. Его лицо оставалось непроницаемым, но в глубине чёрных глаз что-то тлело. Наконец он медленно кивнул:

— Мои воины будут готовы. — Его голос был тих, но тверд. — Через два дня мы выступим. И выполним задачу. Без колебаний. Без жалости. — Пауза. — Потому что колебания в таком деле смерти подобны. Если уж идти по этому пути, то идти до конца.

— Мудрые слова, — одобрительно кивнул Гюнтер.

Роланд достал из кармана сложенный лист бумаги, развернул его на столе. Это была карта с множеством отметок.

— Вот где сейчас находятся основные силы Рихтеров, — объяснил он, указывая на различные точки. — Вот их укрепления. Вот слабые места в обороне. Вот маршруты снабжения.

Остальные князья придвинулись ближе, изучая карту.

— Ты действительно всё продумал, — с уважением произнёс Гюнтер. — До мелочей.

— Я начал разрабатывать этот план после первого конфликта с Элеонорой, — признался Роланд. — Когда стало ясно, к чему всё идёт. Надеялся, что не придётся его использовать, но…

— Но пришлось, — закончил Гюнтер. — И это правильно. Лучше быть готовым и не использовать, чем оказаться застигнутым врасплох.

Регина подошла к столу, заглянула в карту. Её глаза загорелись азартом:

— О-о-о, как интересно. Как детально. — Она провела пальцем по одной из отметок. — Здесь всего три сильных некроманта. Слабое место. Легко прорваться. — Перевела палец на другую точку. — А тут целых десять, но они заняты закрытием очага. Уязвимы. — Подняла голову, посмотрела на Роланда с восхищением. — Ты прям как паучок, что сплёл сеть и ждал, когда жертва в неё попадёт.

— Я всегда планирую на несколько шагов вперёд, — ответил Роланд. — Поэтому и остаюсь жив уже столько веков.

— А мёртвым будешь ещё дольше, — хихикнула Регина, но поймав на себе тяжёлый взгдяд добавила, — но не сейчас, конечно же, что ты такой суровый?

Ракша молча изучал карту. Его взгляд двигался быстро, анализируя, просчитывая.

— Это выполнимо, — наконец произнёс он. — Если действовать согласованно. Если ударить одновременно по всем ключевым точкам. Но потребуется полная мобилизация. Все наши силы. Все наши ресурсы.

— Именно, — кивнул Роланд. — Это будет тотальная война. Быстрая, жестокая, беспощадная. Но если мы сделаем всё правильно, через неделю клана Рихтеров больше не будет существовать.

— Через неделю, — мечтательно повторил Гюнтер. — Всего через неделю мы избавимся от главной помехи. Скверна станет полностью нашей. Мы сможем изучать её без ограничений. Использовать без страха. — Его глаза горели фанатичным блеском. — Мы станем сильнее, чем когда-либо. Сильнее, чем сам Максимилиан был в расцвете сил.

— Амбициозно, — заметил Ракша сухо.

— Но достижимо, — парировал Гюнтер. — Со скверной всё достижимо.

Катарина всхлипнула — тихо, почти неслышно, но все обратили на неё внимание. Она сидела, обхватив себя руками, и смотрела на карту.

— Через неделю мы станем убийцами целого клана, — прошептала она, и в голосе звучало нечто похожее на ужас. Но глаза оставались холодными и расчётливыми. — Геноцид. Мы совершим геноцид.

— Мы уже убийцы, — напомнил ей Роланд, кивнув на тело Элеоноры. — Теперь вопрос только в масштабе.

— Да, — согласилась Катарина после паузы. — Да, ты прав. Мы уже убийцы. — Она подняла голову, посмотрела на остальных. — Тогда давайте хотя бы сделаем это быстро. Чтобы они не мучились.

— Какая гуманность, — протянула Регина с издёвкой. — Убить быстро. Как благородно с твоей стороны, Кэтти.

— Заткнись, — устало бросила Вийон, даже не пытаясь изображать обиду.

Арман всё это время молчал, глядя на карту. Его руки дрожали сильнее. Наконец он тихо произнёс:

— Если мы сделаем это… если мы действительно уничтожим Рихтеров… мы изменим мир навсегда. И не факт, что в лучшую сторону.

— Мы изменим мир в нашу сторону, — поправил его Гюнтер. — А это единственная сторона, которая имеет значение. — Он обвёл всех взглядом. — Или вы предпочитаете и дальше жить в страхе? Оглядываться через плечо, боясь, что Максимилиан проснётся и накажет нас за то, что мы посмели ослушаться его воли?

Никто не ответил. Потому что все они знали — Гюнтер прав. Жить в страхе перед Рихтером было невыносимо. Особенно теперь, когда они зашли так далеко.

— Значит, решено, — медленно произнёс Роланд, обводя всех взглядом. — Через два дня мы начинаем операцию по уничтожению некромантов и их союзников. Одновременные удары по всем ключевым точкам. Цель — полное истребление. Никто не должен выжить. Никто не должен убежать. Никто не должен успеть предупредить Максимилиана или кого-либо ещё.

Он сделал паузу, давая словам повиснуть в воздухе.

— Это будет кровавая неделя. Возможно, самая кровавая в истории нашего мира. Но когда всё закончится, мы будем в безопасности. Скверна будет нашей. Максимилиан никогда не узнает правду, а потом мы придумаем, как избавиться и от него. И мы станем единственными правителями этого мира. Без ограничений. Без страха. Без Рихтеров.

Регина захлопала в ладоши:

— О-о-о, как вдохновляюще! Просто дух захватывает! — Она закружилась на месте, её платье взметнулось. — Война! Кровь! Смерть! Это будет так весело!

— Весело, — эхом повторил Гюнтер, но в его голосе звучала не насмешка, а искренний энтузиазм. — Да, это действительно будет интересно. Наконец-то что-то стоящее. Наконец-то настоящее дело.

Катарина промолчала, но кивнула. Один раз. Коротко. Решительно.

Арман всё ещё дрожал, но тоже кивнул — быстро, судорожно, словно боясь, что передумает, если не сделает этого немедленно.

Ракша просто закрыл глаза и склонил голову в знак согласия.

Все согласились.

Потому что с их точки зрения выбора действительно больше не было.

— Тогда начинаем, — подвёл итог Роланд. — Собираем командиров, распределяем задачи, готовим войска. У нас два дня. Используем каждую секунду. — Он посмотрел на тело Элеоноры. — И кто-нибудь уберите это. Не хочу спотыкаться о труп, когда буду планировать операцию.

С этими словами он вышел из зала.

Остальные последовали за ним один за другим.

Гюнтер твёрдой поступью и с горящими глазами, явно воодушевлённый предстоящей войной и перспективами.

Арман опирался на трость и дрожал всем телом, но, всё же, решительно двигался вперёд.

Ракша, бесшумный и мрачный, словно тень, он взлетел сразу, как только вышел за порог.

Катарина всё ещё играла роль с идеально выверенным выражением потрясения на лице, которое никого уже не обманывало.

Регина задержалась дольше всех. Она ещё раз присела рядом с головой Элеоноры, на этот раз коснулась пальцем остывающей кожи.

— Спи спокойно, Элеонора Рихтер, — прошептала она с улыбкой. — Скоро к тебе присоединится весь твой клан. Вся твоя семья. Все, кого ты любила. — Хихикнула. — Разве это не замечательно? Вы все будете вместе. В смерти. Навсегда.

Она поднялась, отряхнула платье и поплыла к выходу, напевая что-то весёлое и беззаботное.

Зал опустел.

Остались только тело без головы, голова без тела и огромная лужа крови, медленно расползающаяся по серому камню.

Элеонора Рихтер была мертва.

Точка невозврата была пройдена.

И никто из великих князей не испытывал настоящих сомнений.

Страх — да.

Предвкушение — безусловно.

Но сомнения?

Те остались где-то позади. Вместе с телом женщины, которая пыталась остановить безумие.

И проиграла.