Темный Лекарь 17

Глава 2

Агни приземлился во внутреннем дворе замка изящно и грациозно, словно не был громадиной, способной одним неловким движением снести часть стен.

Я спешился, похлопав его по шее в знак благодарности.

— Отдыхай, дружище, — сказал я. — Сегодня ты отлично поработал.

Агни довольно фыркнул, выпустив небольшое облачко дыма из ноздрей.

Раньше, я не видел смысла в том, чтобы разговаривать с обычными умертвиями и химерами, но с тех пор как они начали обретать личность, подобно Фреду, это уже стало обычным делом.

Тем более, в случае с драконами, которым Октавия неосознанно создала индивидуальность.

Не успел я отойти на пару шагов, как из-за угла здания показались зелёные плети Вьюнки. Разумное растение, как всегда чувствуя, когда нужна помощь, уже спешило на помощь. Несколько толстых лиан осторожно обвились вокруг шеи и крыльев дракона, а более тонкие отростки принялись методично счищать пыль, грязь и копоть с чешуи.

Агни замер, позволяя растению работать, и даже довольно урчал, когда Вьюнка добиралась до труднодоступных мест между пластинами брони. Одна из лиан деликатно прочистила ноздри дракона от остатков пепла, другая — убрала застрявшие между зубов обломки. Шарлотта явно научила своего питомца ухаживать не только за людьми и помещениями, но и за нашими химерами.

— Молодец, Вьюнка, — одобрительно сказал я, наблюдая за процессом. — Хорошая девочка.

Растение словно просияло от похвалы, выпустив несколько новых побегов с мелкими цветочками, и продолжило свою работу с удвоенным усердием.

Оставив их с Агни на улице, я прошёл в замок, и его коридоры встретили меня привычной прохладой и тишиной.

Высокие каменные своды органично переплетались с элегантными водными элементами, создавая одновременно величественную и умиротворяющую атмосферу. По стенам журчали небольшие водопады, впадающие в узкие каналы, встроенные в пол. В каждой нише росли гелиовитрумы, их витражные лепестки переливались всеми цветами радуги, создавая фантастическую игру света и обеспечивая защиту от скверны.

Проходя мимо одного из многочисленных фонтанов в форме изящной ракушки, я заметил знакомый силуэт. Росинка в своём человеческом обличье сидела прямо в воде, болтая ногами и что-то напевая. Заметив меня, она радостно замахала рукой, расплескивая воду вокруг.

Я кивнул ей в ответ, продолжая путь, и Росинка вернулась к своей песенке.

Звук журчащей воды смешался с её мелодичным голосом, создавая удивительно приятный фон.

Я направился в малую гостиную, уютную комнату с камином, мягкими креслами и книжными полками. Именно здесь я велел дедуле устроить нашего гостя. Или пленника. Как посмотреть.

Дверь была приоткрыта, и я услышал голоса ещё до того, как вошёл.

— Шах, — произнёс дед Карл своим характерным сухим тоном.

— Я вижу, — ответил второй голос, более молодой и определённо усталый.

Я толкнул дверь и вошёл.

Картина, открывшаяся моему взору, была почти уютной. У камина, где весело потрескивали дрова, стояли два кресла. Между ними — небольшой столик с шахматной доской.

Дед Карл сидел в своей обычной невозмутимой позе, его тонкие пальцы покоились на подлокотнике. Напротив него, заметно ссутулившись, располагался Фридрих Штайгер.

Племянник Гюнтера. Один из последних представителей клана, который уничтожил мою семью.

Внешне он действительно был похож на покойного Великого Князя. Те же рыжеватые волосы, похожие черты лица, даже одежда, всё было скопировано с Гюнтера. Но там, где тот излучал силу и властность, Фридрих выглядел бледной тенью. Копией без души.

Особенно сейчас, когда на его лице читалась глубокая усталость и что-то вроде обречённого смирения.

— Макс, — поприветствовал меня дед, даже не оборачиваясь. Он всегда чувствовал моё приближение. — Как прошли переговоры?

— Отлично, — я прошёл в комнату и устроился в третьем кресле, стоявшем чуть поодаль. — Флот Десмондов убрался восвояси, поджав хвост. Роланд получил ясное послание о новой реальности.

— Прекрасно, — кивнул дед. — Одной проблемой меньше.

Фридрих дёрнулся при моих словах, его рука замерла над шахматной фигурой. Он медленно повернул голову в мою сторону, и я увидел в его глазах смесь страха и какого-то болезненного любопытства.

— Вы… действительно прогнали флот Десмондов? — тихо спросил он.

— Не прогнал, — поправил я с усмешкой. — Вежливо попросил покинуть мои территориальные воды. Они согласились. Правда, пришлось немного продемонстрировать аргументы, но в целом всё прошло цивилизованно.

Фридрих сглотнул и отвёл взгляд обратно на доску.

— Твой ход, — напомнил ему дед.

Штайгер механически передвинул пешку. Очевидно, слабый ход. Дед тут же воспользовался ошибкой, забрав фигуру.

— Никакого интереса, — проворчал Карл, откидываясь на спинку кресла. — Ты постоянно проигрываешь, Фридрих. Где твоя концентрация? Где стратегическое мышление, которым так гордились Штайгеры?

Я рассмеялся.

— Дед, ты удивляешь меня. Ты действительно ожидал, что человек в его положении сможет сосредоточиться на шахматной партии?

Фридрих вздрогнул, его пальцы судорожно сжались на подлокотнике.

— Я думал, что игра поможет ему отвлечься, — невозмутимо ответил Карл. — Сидеть в безделии и ждать, когда тебя казнят, гораздо мучительнее, чем, когда разум чем-то занят.

— Справедливо, — согласился я. — Но, боюсь, вашу партию всё равно придётся отложить. У меня к нашему гостю есть вопросы.

Дед кивнул и поднялся из кресла.

— Тогда я оставлю вас наедине. Но, Фридрих, — он склонился к Штайгеру, и его пустые глазницы словно заглянули в самую душу, — помни мой совет. Говори правду. Максимилиан всегда чувствует ложь.

С этими словами дед направился к выходу. Дверь тихо закрылась за ним, оставив нас вдвоём.

Даже не знаю, зачем он решил уйти. Очевидно, что скрывать от него результаты разговора с пленником я не собирался. Но, возможно, его манипулятивная натура, подсказывала ему, что Фридриху будет проще открыться в разговоре один на один, и так я смогу выжать из него больше информации.

Повисла тягостная тишина. Штайгер сидел, уставившись на шахматную доску, но я видел, как напряжены его плечи, как подрагивают пальцы.

— Знаешь, — начал я негромко, — я вполне бы мог начать тебя обвинять, угрожать, требовать ответов.

Я сделал паузу, наблюдая за его реакцией.

— Но сейчас, глядя на тебя, я понимаю, что всё это бессмысленно. Ты и так уже сломлен. Твой клан уничтожен. Гюнтер мёртв. Всё, чем жили Штайгеры тысячу лет, рухнуло за один миг. Тебе уже не нужны мои угрозы.

Фридрих медленно поднял голову. В его глазах стояли слёзы, которые он отчаянно пытался сдержать.

— Тогда зачем я здесь? — хрипло спросил он. — Почему вы просто не убили меня сразу? Вместе со всеми остальными?

— Потому что мне всё ещё нужна информация, — просто ответил я. — О том, что произошло тысячу лет назад. О том, почему Великие Князья предали клан Рихтеров. О том, кто именно стоял за уничтожением моей семьи.

Фридрих горько усмехнулся.

— Я мало что знаю об этом, — его голос звучал устало и безнадёжно. — Гюнтер… мой дядя был параноиком. Это известно всем, кто хорошо его знал. Полагаю, что и вам. Он никому не доверял полностью. Даже родному брату, моему отцу. О том, что случилось тысячу лет назад, каждый из участников знал только свою часть, свой кусочек общей картины.

Он провёл дрожащей рукой по лицу.

— Как всегда и во всём. Гюнтер всегда Боялся, что кто-то предаст, объединится против него, попытается свергнуть. Любой его план становился таким… раздробленным. Он раздавал задачи, отдавал приказы, но никогда не объяснял общей стратегии. Никогда не показывал полной картины. Мой отец до конца жизни так и не понял, зачем нужны были некоторые из его действий. Просто выполнял. Потому что так приказал Гюнтер.

— И всё же, — настоял я, — ты что-то знаешь. Иначе Гюнтер не стал бы держать тебя рядом. Ты был его племянником, его предполагаемым наследником. Он готовил тебя к тому, чтобы продолжить его дело.

Фридрих закрыл глаза, словно собираясь с силами.

— Да, наследником, — признал он тихо. — Но, очевидно, эта роль была лишь формальной. Гюнтер не собирался умирать. И меня он держал вовсе не рядом, а подальше от важных дел. Может быть, как раз для того, чтобы я меньше задумывался о своём статусе и ни на что реально не надеялся.

Он замолчал, на какое-то время. И я понял, что несмотря на тысячелетний возраст, этот мужчина так и не смог повзрослеть. Отсутствие признания, поддержки, реальных прав и ответственности в клане… всё это навечно превратило его в обиженного ребёнка.

Фридрих продолжил:

— Но да, я всё-таки знаю кое-что про ту войну с Рихтерами. Обрывки разговоров, намёки, истории, которые рассказывал отец перед смертью. Немного, но… достаточно, чтобы понять, какое чудовищное преступление было совершено.

Он открыл глаза и посмотрел на меня с выражением безнадёжного отчаяния.

— Я расскажу вам всё, что знаю. Каждое слово, каждую деталь. Хотя и не надеюсь остаться живым после этого. — Его голос надломился. — Мы все виноваты. Весь клан Штайгеров виновен в том, что произошло. И я не исключение. Я знал. Я всегда знал, что наше величие построено на крови и предательстве. И ничего не сделал, чтобы это остановить.

Я склонил голову набок, изучая его.

— Решать, жить тебе или нет, буду я, — произнёс я спокойно. — Но сразу предупреждаю — если попытаешься обмануть меня, солгать, что-то скрыть, я пойму. И тогда твоя смерть будет долгой и мучительной.

Мои слова прозвучали не как угроза, а скорее как констатация факта. Я действительно хорошо умел распознавать ложь. А уж у такого человека, как Фридрих, и без этого всё на лице написано.

Он кивнул, принимая условия.

— Я не буду лгать, — устало, но вполне искренне сказал он. — Какой смысл? Теперь мне уже нечего беречь. Всё, ради чего мы жили, всё, во что верили… превратилось в пыль.

Он горько усмехнулся.

— Мне больше нечего защищать. Нечего скрывать. Штайгеры проиграли. Окончательно и бесповоротно. И правда уже не сделает хуже.

Фридрих сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями. Его взгляд стал отрешённым, словно он смотрел не на меня, а сквозь меня. В прошлое, которого сам не видел, но которое преследовало его всю жизнь.

— Мой отец рассказывал мне об этом много раз, — начал он тихо. — Особенно под конец жизни, когда понял, что умирает. Он хотел, чтобы я знал правду. Чтобы понимал, почему Гюнтер живёт в постоянном страхе перед вашим возвращением. Да, несмотря на то, что все Великие Князья были уверены в вашей гибели, Гюнтер всё равно боялся. Нет-нет, а в ближнем кругу своих соратников, в его речи проскальзывало: «А, что если Рихтер…» Но он гнал от себя эту мысль.

Я внимательно слушал.

— Рассказывай, — велел я. — С самого начала. Что произошло тысячу лет назад?

Фридрих снова закрыл глаза, словно погружаясь в воспоминания. Не свои, он не был свидетелем тех событий. Но те, что передал ему отец.

Секрет, который они хранили тысячу лет.

— Началось всё после того, — начал он медленно, — как вы, Максимилиан Рихтер, закрыли последний очаг скверны и погрузились в магический сон…

— Очаги скверны открываются снова.

Элеонора Рихтер стояла перед собравшимися великими князьями, её руки были сжаты в кулаки, а серые, словно стальные, глаза смотрели на них с непоколебимой решимостью.

Зал Совета был освещён мягким светом магических светильников. Семь фигур сидели за массивным круглым столом из тёмного дерева, украшенным рунами защиты.

Это были времена, когда совет князей ещё собирался лично, а не по магической или техномагической связи.

И на этом совете не было Максимилиана Рихтера, погружённого в магический сон где-то в своём склепе. Сейчас его заменяла родная сестра.

Элеонора была старше Макса на несколько лет и исключительно талантлива в некромантии, но всё равно всегда оставалась в его тени. И чем дальше, тем сильнее был заметен этот разрыв. Максимилиан был настоящим гением, легендой, героем, спасителем мира. А она? Она была лишь одной из многих сильных магов, которые входили в его клан. И то, что она была его сестрой скорее играло ей во вред, чем на пользу.

Все знали, что они с братом никогда не ладили и часто спорили по многим вопросам. Точнее… она спорила, а Макс просто делал так, как считал нужным. И в итоге всегда оказывался прав. Что ещё сильнее её злило и портило их отношения.

Поэтому, многие удивились, когда, погружаясь в сон, Максимилиан оставил свой клан именно на неё, а не на кого-то другого.

Но сейчас Элеонора чувствовала, что ситуация выскальзывает из-под контроля.

— Мы все это видим, — продолжила она твёрдым голосом. — Новых очагов с каждым годом появляется всё больше, и они вновь добрались до населённых территорий. Мы уже не можем смотреть на это сквозь пальцы. Скверна возвращается. И Макс оставил чёткие инструкции на этот случай: немедленно закрыть все порталы. Уничтожить угрозу, пока она вновь не распространилась.

— Возможно, стоит подумать, прежде чем действовать, — неторопливо произнёс Роланд Десмонд, пока его пальцы барабанили по подлокотнику кресла. — Тридцать лет назад Максимилиан принял решение закрыть все очаги единолично. Не посоветовавшись ни с кем из нас. Он просто решил, что знает лучше. Тебе ли не знать, Эл, как это неприятно и несправедливо?

Однако, эти слова хоть и явно задели её, но не возымели желаемого эффекта.

— Он знал лучше, — резко ответила Элеонора. — Скверна уничтожала наш мир! Миллионы погибли! Или вы уже забыли, как мы теряли деревни и города, до того, как нашли верный способ с этим бороться? А сколько магов из ваших собственных кланов сошли с ума и мутировали при контакте с ней?

— Никто не забыл, — мягко вмешалась Катарина Вийон. Великая княгиня выглядела ослепительно, как всегда. Её рыжие волосы струились по плечам, изумрудное платье подчёркивало каждый изгиб идеальной фигуры, а пухлые губы были тронуты лёгкой улыбкой. — Но, милая Элеонора, возможно, Роланд прав. Стоит хотя бы обсудить ситуацию, прежде чем бросаться закрывать очаги.

— Обсуждать? — Элеонора покачала головой. — Макс оставил инструкции именно потому, что знал: на обсуждения может не быть времени. Скверна распространяется быстро. Каждый день промедления — это новые жертвы.

— Но скверна — это также и невероятный источник энергии, — осторожно заметил Гюнтер Штайгер. В его глазах горел огонь жадности. — Энергии, которую мы так и не научились правильно использовать, потому что Макс не дал нам шанса.

Элеонора резко обернулась к нему:

— Не дал шанса? Он спас этот мир! Пожертвовал частью своей жизни, временем, годами, которые сейчас тратит на восстановление, чтобы мы все могли жить! И вы теперь хотите предать его решение?

— Никто не говорит о предательстве, — примирительно произнёс Роланд. — Мы просто предлагаем… изучить возможности. Прежде чем закрывать очаги, почему бы не попытаться понять скверну лучше? Возможно, есть способ использовать её энергию без риска.

— Нет безопасного способа использовать скверну, — твёрдо ответила Элеонора. — Макс пробовал. Лучшие маги нашего времени пробовали. Всегда остаются побочные эффекты. Скверна — это не инструмент. Это зло.

— Зло? — Катарина рассмеялась, звук был мелодичным, словно колокольчик. — Такое категоричное мышление, дорогая. Скверна — это просто энергия. Тёмная, да. Опасная, безусловно. Но кто сказал, что мы не можем приручить её? Мой клан веками работал с магией жизни. Мы знаем, как контролировать то, что другие считают неконтролируемым.

— Даже Макс не мог её контролировать, — с сомнением добавил Арман, но потом, уловив на себе недовольные взгляды остальных, добавил —. Но вместе, объединив наши силы, наши знания…

— Нет, — Элеонора подняла руку, прерывая его. — Я знаю, к чему вы клоните. И ответ — нет. Макс доверил мне клан Рихтер, доверил исполнение своей воли. И я не предам это доверие ради ваших… экспериментов.

— Элеонора, — начал Роланд, но она перебила его:

— Нет. Слушайте меня внимательно. Клан Рихтеров будет следовать инструкциям Максимилиана. Мы начнём закрывать очаги. Немедленно. Если вы хотите помочь — помогайте. Если нет — не мешайте. И если мы и будем исследовать скверну, то лишь параллельно этому, сразу же уничтожая её. И то, лишь для того, чтобы лучше с ней бороться.

Повисла напряжённая тишина.

— Ты не можешь принять такое решение за всех нас, — зло произнёс Гюнтер Штайгер. — Совет великих князей — это не диктатура одного клана.

— Я и не принимаю решение за вас, — ответила Элеонора. — Я принимаю решение за клан Рихтеров. Что будете делать вы — ваше дело. Но если кто-то попытается помешать нам закрывать очаги… — Её голос стал жёстче. — Это будет расценено как враждебное действие.

— Угрожаешь нам? — Роланд поднял бровь.

— Предупреждаю, — спокойно ответила Элеонора. — Скверна — это угроза всему миру. И любой, кто встанет на пути её уничтожения, становится врагом этого мира. Врагом клана Рихтеров.

— Это опасно, — тихо произнёс Ракша Канвар, и все взгляды обратились к нему, он редко высказывался на советах, предпочитая держаться в стороне от политических игр. Его тёмные волосы ниспадали на плечи, а чёрные глаза смотрели на Элеонору с нечитаемым выражением. — Ты ставишь нас перед выбором: быть с тобой или против тебя. Это может привести к войне.

— Тогда пусть будет война, — твёрдо ответила Элеонора. — Макс сражался со скверной в одиночку, когда никто другой не мог. Я продолжу его дело, даже если придётся сражаться в одиночку против вас всех.

— О-о-о, — раздался игривый голос из дальнего конца стола, и все взгляды обратились к Регине Сципион.

Главная ведьма сидела, откинувшись на спинку кресла, её фарфоровое лицо с идеально бледной кожей было абсолютно безучастным. Чёрные волосы были уложены в сложную причёску, а платье выглядело так, словно она собиралась не на совет, а на бал. Но её голубые глаза горели нездоровым, почти маниакальным блеском.

— Какая храбрость, — протянула она, словно смакуя каждый слог. — Одна против всех. Как романтично. — Она хихикнула, звук был высоким и немного истеричным. — Интересно, как долго ты продержишься? День? Неделю? Может, целый месяц? — Её голос понизился до шёпота. — А потом мы все будем смотреть, как твоя кровь растекается по камням. Такая яркая. Такая красная.

— Регина, хватит, — поморщилась Катарина.

— Что? Я просто интересуюсь, — невинно ответила ведьма. — Мне всегда было любопытно, насколько сильны Рихтеры без Максимилиана. Может, сейчас мы узнаем?

Элеонора проигнорировала её и обратилась ко всем:

— Я не ищу войны. Я ищу союзников в борьбе против скверны. Но если вы выберете другой путь… — Она сделала паузу. — Тогда каждый сам ответит перед Максимилианом, когда он проснётся.

— Это угроза, — констатировал Арман.

— Это факт, — ответила Элеонора. — Макс проснётся. Рано или поздно. И он узнает, кто помогал защищать этот мир, а кто предпочёл… эксперименты.

Роланд откинулся на спинку кресла, его пальцы продолжали барабанить по подлокотнику. Он обменялся взглядами с Катариной, затем с Гюнтером.

— Предлагаю голосование, — наконец сказал он. — Кто за то, чтобы последовать совету Элеоноры и немедленно начать закрывать очаги?

Элеонора подняла руку. Следом, после короткого колебания, поднял руку Арман, но сразу же её опустил.

Больше никто не пошевелился.

— Кто за то, чтобы сначала изучить ситуацию и возможности использования скверны, прежде чем принимать окончательное решение?

Роланд поднял руку. За ним Катарина. Гюнтер, передумавший Арман. Ракша. И, с широкой улыбкой, Регина.

Шесть против одного.

— Решение принято, — объявил Роланд. — Мы начинаем исследования.

— Нет, — Элеонора покачала головой. — Вы начинаете исследования. Клан Рихтеров начинает закрывать очаги. С этого момента мы действуем раздельно.

— Элеонора, будь разумной, — попыталась убедить её Катарина. — Мы можем работать вместе. Ты закрываешь очаги, мы изучаем скверну. Это не взаимоисключающие вещи.

— Вы не понимаете, — устало ответила Элеонора. — Или не хотите понимать. Скверна — это не что-то, что можно изучать безопасно. Это нечто чуждое, что меняет наш мир. Словно за этим стоит чья-то злая воля. Именно поэтому Макс так настаивал на полном уничтожении.

Повисла неловкая тишина.

— Это звучит как обвинение, — наконец, холодно ответил Роланд.

— Просто правда, — ответила Элеонора. — И надеюсь, что вы одумаетесь, пока не слишком поздно.

Она обвела всех взглядом, затем медленно направилась к выходу.

— Элеонора, — окликнул её Роланд. — Если ты будешь мешать нашим исследованиям…

— Я не буду мешать, — ответила она, не оборачиваясь. — Я буду закрывать очаги. А вы делайте что хотите. Но когда Макс проснётся, не говорите, что вас не предупреждали.

Дверь закрылась за ней с тихим щелчком.

Прошло три месяца с того совета. Три месяца, в течение которых Элеонора и клан Рихтеров методично закрывали очаги скверны один за другим. Три месяца, в течение которых великие князья проводили свои исследования.

И вот теперь они снова собрались. Все семеро. В том же зале, за тем же столом.

Элеонора вошла последней. Её лицо было усталым, под глазами залегли тёмные круги. Закрытие очагов давалось нелегко, и даже среди некромантов, далеко не все могли эффективно этим заниматься. Так что она не могла остаться в стороне.

Но Элеонора не сдавалась.

— Рад, что ты нашла время, — с лёгкой иронией произнёс Роланд.

— Я всегда нахожу время для совета, — устало ответила Элеонора, опускаясь в кресло. — Хотя надеюсь, на этот раз вы собрались, чтобы обсудить помощь в закрытии оставшихся очагов?

— Не совсем, — Роланд обменялся взглядами с остальными. — На самом деле, мы хотим поговорить о твоей… деятельности.

— О моей деятельности? — Элеонора подняла бровь.

— Ты лично закрыла двадцать семь очагов за три месяца, — продолжил Десмонд. — Это впечатляет. Но также создаёт проблему.

— Какую проблему?

— Ты уничтожаешь ценный ресурс, — вмешался Арман. — Скверну, которую мы могли бы изучать, использовать. Ты действуешь вопреки решению совета.

Элеонора посмотрела на него долгим взглядом:

— Решению вашего совета. Я ясно дала понять три месяца назад: клан Рихтеров не участвует в ваших экспериментах. Мы следуем воле Максимилиана.

— Элли, — мягко начала Катарина. — Мы понимаем твою преданность брату. Это похвально. Но, возможно, Макс был неправ? Возможно, существует способ сосуществования со скверной, о котором он не знал?

— Нет, — твёрдо ответила Элеонора. — Не существует. И ваши исследования это доказывают. — Она обвела их всех взглядом. — Три месяца экспериментов. Каковы результаты? Сколько погибло исследователей? Двадцать? Тридцать?

— Тридцать шесть, — признал Роланд. — Но это неизбежные потери в любом научном…

— Это не наука! — Голос Элеоноры повысился. — Это безумие! Вы играете с силой, которую не можете контролировать! И каждый день ваших экспериментов приближает нас к катастрофе!

— Ты преувеличиваешь, — покачал головой Арман, но в его голосе слышалась неуверенность.

— Преувеличиваю? — Элеонора встала. — Вы хоть видели, что происходит с магами, которые слишком долго работают со скверной? А с теми, кто входит в очаги? Я видела. Когда я их закрывала, то находила тела ваших исследователей. То, что от них оставалось. — Её голос задрожал. — Это не люди больше. Это… монстры.

— Элеонора, успокойся, — попросила Катарина.

— Нет! — крикнула Элеонора. — Я не успокоюсь! Потому что вы все сходите с ума, а я единственная, кто это видит! Скверна меняет вас! Она уже меняет!

— Осторожнее с обвинениями, — холодно произнёс Роланд.

— Это не обвинения. Это наблюдения, — Элеонора указала на него пальцем. — Три месяца назад ты хотел просто изучить возможности. Сейчас ты защищаешь исследования, которые убили три десятка магов. Видишь разницу?

— Я вижу необходимость идти вперёд, несмотря на потери, — ответил Десмонд.

— А я вижу, как скверна пожирает твой разум, — горько усмехнулась Элеонора.

— Хватит! — рявкнул Гюнтер, ударив кулаком по столу. — Мы здесь не для того, чтобы оскорблять друг друга!

— Тогда зачем? — спросила Элеонора. — Чтобы попросить меня остановиться? Прекратить закрывать очаги? — Она покачала головой. — Этого не будет. Никогда.

— Элеонора, — Роланд встал, его голос стал жёстче. — Ты ставишь себя против совета великих князей. Это опасная позиция.

— Я ставлю себя на сторону здравого смысла, — ответила она. — И на сторону Максимилиана. Если это делает меня врагом совета — пусть будет так.

— Ты действительно готова воевать со всеми нами? — тихо спросил Ракша.

Элеонора посмотрела на него, затем на остальных. На их лица, в которых она всё меньше узнавала людей, которых когда-то знала.

— Я готова защищать этот мир, — ответила она. — Любой ценой. Даже если эта цена — война с вами.

— Тогда ты самоубийца, — констатировал Арман.

— Возможно, — согласилась Элеонора. — Или самоубийцы вы. Вы ведь понимаете, что Макс никогда не встанет на вашу сторону. И он оставил нам инструкции. В критической ситуации мы всегда можем его разбудить раньше, чем закончится выбранный им срок.

Повисла тяжёлая тишина.

— О-о-о, — внезапно протянула Регина, которая до этого молчала, наблюдая за спором с увлечённым видом. — Какая драма. Как волнующе. — Она наклонила голову набок. — Знаешь, Элеонора, мне ты нравишься. По-настоящему. Такая упрямая. Такая праведная. — Её улыбка стала шире. — Интересно, как будет выглядеть твоё лицо, когда ты поймёшь, что проиграла. Что все твои усилия были напрасны. Что Максимилиан проснётся в мире, где скверна уже победила. — Она хихикнула. — Хотела бы я это увидеть.

Элеонора посмотрела на неё с отвращением:

— Ты больна, Регина. Все вы больны. И скверна только ухудшает вашу болезнь.

Она развернулась и направилась к выходу.

— Элеонора, — снова окликнул её Роланд. — Если ты не остановишься… мы будем вынуждены остановить тебя. Силой.

Элеонора остановилась в дверях, но не обернулась:

— Попробуйте.

Роланд двинулся так быстро, что даже другие Великие Князья не сразу поняли, что произошло.

Один миг — и он пересёк всё расстояние между ними. Его рука превратилась в лезвие, острое как бритва и твёрдое как алмаз. Удар пришёлся точно в основание черепа.

Элеонора даже не успела обернуться.

Её голова отделилась от тела и покатилась по полу, застыв с выражением удивления на лице. Тело ещё секунду стояло в дверном проёме, прежде чем рухнуть.

Тишина.

Абсолютная, оглушающая тишина.

Роланд стоял над телом, его рука была вся в крови. Но лицо оставалось абсолютно спокойным, словно он только что раздавил надоедливого комара, а не убил одну из сильнейших магов мира, сестру его друга, и временную главу клана Рихтер.

И уже ничего нельзя было изменить.