Темный Империум: Чумная война

Глава шестнадцатая Император защищает

Матьё блуждал по улицам Тироса. Парменианцы предпочитали башни с отвесными стенами, что составляли большую часть всех построек в городе. Все они были одинаковыми как по длине, так и по дизайну, в результате чего с высоту город напоминал сотни торчащих из земли пальцев с острыми ногтями.

Пустые места, которые появились в результате бомбардировок врага, испортили этот стиль. В тех местах, куда падали бомбы или били лазерные лучи, можно было видеть концентрические круги различных размеров, в центре которых не было ничего. Земля была раскурочена настолько, что в этих кругах можно было разглядеть даже подземные ходы, что изредка сменялись разорванными трубами, торчащими из почвы. Вокруг всего этого можно было увидеть уцелевшие постройки, что подверглись чудовищному разрушительному воздействию этих орудий, в результате чего они выглядели так, будто вокруг них бушевал огненный шторм.

Дороги, пронизывающие весь город, были разрушены во многих местах. Обрушенные фасады лежали на улицах огромными бетонными кусками. Самые обширные повреждения были в районе бреши в стене. Верхние этажи всех прилегающих к ней зданий были обрушены взрывами. Артиллерийские обстрелы превратили некогда величественный город в груду обломков.

Ориентироваться на улицах Тироса стало непростой задачей. В результате бомбардировок ровные дороги города стали такими же труднопроходимыми, как и горные тропы. Матьё мог приказать пилоту высадить его в центре города, но вместо он этого он пожелал начать своё путешествие на окраине, приземлившись в районе, что находился вдалеке от места высадки Имперских сил.

Несмотря на то, что ему удалось отколоться от основной части флота, вести о его миссии всё равно дойдут до примарха. Для работы оставалось совсем немного времени. Матьё думал, что Гиллиман придёт в ярость, но он понесёт любое наказание, которое будет ему уготовано. Его долг был превыше всего.

Ему нужно было найти девочку из своих видений.

Привлечённые рёвом приземляющихся кораблей, толпы людей решили выйти на улицы. Новости о прибытии подкреплений распространялись по подземным убежищам с невероятной скоростью. Все говорили о том, что осада была снята. К ним направлялся примарх. Тиросцы выходили из своих укрытий, желая поприветствовать спасителей. Сначала подобных смельчаков было не так много, но с каждой минутой их становилось всё больше, пока, наконец, на улицы не вышли практически все оставшиеся в живых жители.

Матьё почувствовал прилив бодрости, узнав о находящейся здесь девочке. Он не был разочарован. Группы воодушевлённых людей проталкивались неподалёку от него, передавая друг другу различные слухи. Они были счастливы, ибо к ним пришло освобождение.

‘Она остановила заражение! ’ – воскликнула одна женщина. Как и многие из местных, она покрыла своё лицо изображением черепа, которое она нанесла при помощи бетонной пыли. Матьё видел что-то подобное и на других мирах. Подобный грим служил символом веры в Императора и говорил о том, что носящий его человек не приемлет проклятую жизнь в страданиях, которую так часто предлагал враг. Вместо этого они бы предпочли чистую смерть во служении Повелителю Человечества. Матьё одобрял подобную форму выражения своих намерений. В городах других миров люди, поражённые психическими расстройствами, насылаемыми Мортарионом, теряли рассудок даже на таких защищённых мирах как Макрагг, но тиросцы оставались непоколебимыми. Несомненно, это был знак.

Матьё сбавил скорость ходьбы, желая держаться неподалёку от говорящей женщины, речи которой он слушал.

Под маской в виде черепа на лице женщины можно было увидеть выражение восхищения, а её глаза сияли от радости. ‘Элоди была на Имперском Тракте, ’ – сказала она. ‘Я сказала ей не выходить во время действия комендантского часа, но она ослушалась меня, и она видела, как Сёстры Битвы несут святую, что сидела на золотом троне, а потом она сказала, что её понесли к стене. Там вокруг неё засиял свет, от чего враг остановился, а через несколько мгновений побежал в страхе – так сказала Элоди. Они сгинули! После этого прибыли Космические Десантники, что были призваны её могуществом! ’ Она ликовала, от чего иногда её слова звучали неразборчиво. ‘Я собиралась наказать её за то, что она покинула укрытие, но она узрела чудо. Она принесла эти новости мне. Когда она рассказала мне… ’ – женщина пропала в огромной толпе. Матьё смог взглянуть на неё в последний раз, прежде чем она окончательно растворилась в людской массе.

По краям дорог располагались горы щебня, что сужали проезжую часть улиц. Всё ещё растущая в размерах толпа замедлилась и начала разворачиваться, ибо места для прохода всех желающих в этом месте не было. Поток людей унёс Матьё куда-то в подворотню. Там было темно, а запах этого места был подходящим для населяющих его людей, что не могли мыться на протяжении недель. За свою жизнь Матьё приходилось проводить много времени с простыми людьми. Подобные человеческие запахи были для него священным ароматом, которого он не избегал. Никто из присутствующих не замечал его, и уж тем более никто не знал о том, кем он является. Он наслаждался своей анонимностью. Он чувствовал радость от того, что мог побыть среди масс, будучи безликим среди всех тех, кто носил на своих лицах маски-черепа.

Где-то впереди мужчина говорил с женщиной, что, судя по всему, была его женой.

‘Она святая. Настоящая святая. Ступай с благословением Императора! ’

‘Джаррольд видел всё, ’ – сказал другой. ‘Он был там, когда она очистила колодец. И они ещё говорят, что Он покинул нас. Подобные люди должны быть сожжены за свои слова. Император защищает. Он среди нас, среди нас! ’

Отовсюду слышалось ‘Император защищает. ’ Снова и снова, ‘Император защищает. ’

Всё вокруг Матьё пропиталось этой фразой, а также многократным повторением слов ‘Святая, святая, святая. ’ Всё это повторялось так часто, что подобные слова сотворили вокруг этих людей ауру веры, почувствовать которую мог каждый присутствующий.

‘Император защищает, Император защищает, Император защищает. ’

Он почувствовал радость от того, что их бог устремил свой взор на этот мир и, узрев его страдания, Он послал Своих святых и Своего сына, дабы они вывели этот мир из тьмы.

Выбравшись из подворотни, он увидел, как толпа заполнила прилегающую улицу практически полностью. Люди начинали петь песни, когда мимо них на сверхзвуковых скоростях пролетали воздушные суда Ангелов Смерти. Благословенный Гиллиман был великодушен. Он уже распорядился начать доставку различной помощи для населения, среди которой были ящики с продовольствием, водой, медикаментами и суровыми воинами Бога-Императора. Гиллиман, сам не зная того, был самым настоящим святым для этих людей. Его милосердие было одним из многих подтверждений этого факта.

Намерение Матьё спасти его лишь укреплялось.

Где-то впереди странствующая толпа приняла участие в официальной процессии, что была чем-то средним между празднованием Дня Вознесения и пиром в честь святых примархов. Во главе марширующих шли люди, в чьих руках развевались штандарты Экклезиархии, а за ними парили сотни сервочерепов. Сквозь стойкий аромат немытых тел и бетонной пыли он смог почувствовать запах ладана.

Всё это являлось чем-то материальным, а значит значило для Матьё относительно немногое. Тем не менее, во всех этих вещах чувствовалось что-то духовное. Всё происходящее трогало его до глубины души, заставляя его двигаться вместе с процессией. Он старался идти быстрее основной массы, желая занять место в первых рядах идущих. Ему приходилось пригибать свою голову, дабы протиснуться сквозь людей, что заключали друг друга в объятия. Вот! Он увидел. Впереди стоял трон из золота. Мужчина высокого роста перекрывал ему обзор, но он знал, что на нём восседал живой человек, а не какая-то древняя реликвия.

Девочка из его видений была близка как никогда!

Он продолжал своё движение через толпу, но желающих сделать то же самое было так много, что Матьё понял, что ему не удастся продвинуться дальше. Он практически застрял на одном месте, а любые попытки сменить своё местоположение ограничивались давкой, которую тут же устраивали окружающие его тиросцы. Где-то спереди он мог услышать музыку, что изредка перебивалась возгласами таких же жрецов, как и он. Он не мог продвинуться ни на шаг. Его сердце наполнилось горестью, но в тот момент, когда он подумал, что сейчас он может разгневаться, он понял, что процессия остановилась – они достигли конечной точки маршрута. Полуразрушенные здания скрывали от него огромный фасад собора Тироса, что представлял собой огромное здание, на передней стороне которого располагалась огромная аквила. Толпа начала заполнять окружающую собор площадь.

Одна из половин орла была посыпана бетонной крошкой. Процессия начала своё движение в сторону аквилы, после чего трон был поднят вверх. Матьё смог увидеть, что его несли Сёстры Битвы, чья броня напоминала цвет красного вина. Воспользовавшись моментом, он начал проталкиваться вперёд, стараясь не замедляться ни на секунду, ибо знал, что позади него идёт огромная масса людей. Очень скоро они забьют площадь так же плотно, как они сделали это на улицах.

Повсюду были видны штандарты Экклезиархии. Из каждого уголка площади можно было услышать громкие церковные пения. Сцена, которую подготовили для девочки, казалась каким-то недоразумением по сравнению с тем постаментом, на котором обычно выступал примарх, но в этой собранной на скорую руку постройке чувствовалось что-то особенное. На момент он вновь смог разглядеть девочку, которая тут же скрылась от его взгляда. Грозно зарычав, он начал пробиваться сквозь толпу, желая занять место поближе. Она была слишком далеко от него, чтобы он мог разглядеть её в мельчайших деталях, но это была она. Он был уверен в этом.

Одна из Сестёр Битвы поднялась на сцену и заговорила.

‘Жители Тироса! ’ – сказала она.

Восторженные крики в толпе сначала сменились на тихое бормотание, после чего все присутствующие погрузились в тишину. Даже нескончаемый рёв двигателей машин и воздушных судов Космических Десантников казался каким-то приглушённым.

‘Мы узрели чудо! ’ – вновь сказала она. Пока одна из Сёстер говорила, девочка продолжала сидеть на своём троне без единого движения. ‘В час великой нужды в этом городе появилось святое дитя, девочка чистейшей и благороднейшей души. Её великолепие настолько велико, что она заслужила право быть сосудом для воли Его величества! Слава Богу Императору! ’ Толпа всё ещё сохраняла молчание, но Матьё чувствовал, как сердце каждого присутствующего на площади наполняется священной радостью. ‘Благодаря ей мы одержим победу в этой войне, а те омерзительные предатели, что являются поклонниками ложных и дьявольских богов, будут изгнаны с Парменио и наша планета будет исцелена! Жизнь вновь забьёт здесь ключом! А наша жизнь, что была осложнена тяготами и скорбью, станет красочнее, ибо мы видели своими собственными глазами как Господин Всего Живого, Повелитель Человечества, Тот, кто вечно блуждает в нескончаемом страдании на Святой Терре за жизнь всей человеческой расы, наблюдает за нами, за каждым из нас! Я видела, как эта девочка обращает демонические машины в прах. Я видела, как она превращает ядовитую отраву в чистейшую воду. Я видела, как она превозмогает всю боль, что пытатели причиняли ей по моему указу, без единого слова, ибо она чиста! Внутри неё пылает свет святейшего Бога-Императора. Внутри неё находится наше спасение! ’

‘Будьте благодарны, ’ – после этих слов она сделала паузу, ибо переполнявшая её радость мешала ей говорить. ‘Стойте храбро. Вознесите свои молитвы к Нему ради Его милосердия. Таково его требование. Ваша любовь и ваша преданность. Отдайте их Ему. Отдайте Ему свои… ’

После этих слов девочка тихо вскрикнула, после чего подняла свою руку и указала на Матьё.

Толпа посторонилась, освобождая пространство между ним и троном.

Десять тысяч пар глаз уставились на него, ожидая чуда.

Сикариус задал невероятный темп движения. Космические Десантники передвигались настолько быстро, что Деворусу приходилось бежать на пределе своих возможностей, дабы поспевать за ними. После того как они преодолели импровизированные ворота в бреши в стене, Деворус выдохся окончательно. Не сбавляя скорости, двое телохранителей Сикариуса присоединили свои винтовки к магнитным замкам на своей броне и подняли Деворуса, держа его за подмышки. Его возмущение никого не волновало – он понял это сразу же после того как первое ругательство покинуло его глотку, в результате чего он решил не предпринимать вторую попытку. Сохраняя эту позорную тишину, он позволил этим полубогам нести его подобно человеческому балласту, коим он и являлся.

‘Вон там, ’ – сказал Сикариус своим воинам. Все те приказы, что он давал, были невероятно кратким и информативными. ‘Население собирается вокруг собора. ’

Закованные в броню ноги сокрушали мелкие куски бетона, превращая их в пыль. Космические Десантники перегруппировались у одной из башен, после чего совершили крутой поворот в сторону другой. Путь, по которому они шли, был извилистым и слишком крутым, но все эти факторы никак не влияли на скорость их передвижения – никакой человек не смог бы сохранять подобный темп такое же количество времени. Их броня издавала едва слышные звуки работы механизмов, что помогали им преодолевать препятствия. Вентиляционные решётки их силовых ранцев источали тепло. Нагретый воздух затруднял дыхание Деворуса.

Передвижение в составе групп Адептус Астартес не было для него чем-то диковинным, ибо он был солдатом Ультрамара, а связь между правящим этими владениями Орденом и субъектами сектора была крепка. Несмотря на это, он никогда не находился с ними на расстоянии прикосновения, которое он расценивал как незначительный акт приобщения к их святой сущности. Он даже и представить не мог, что в один день он сможет подняться в это место на руках ангелов.

Они достигли вершины наклонившегося блока бетона. Неумолимый Сикариус разбежался и прыгнул на крышу другого здания, его воины тут же последовали за ним. На протяжении нескольких секунд Деворус находился в полёте. Он успел бросить взгляд на тёмный каньон, что простирался под его ногами.

Их приземление сопровождалось шипением амортизаторов. Оправившись после прыжка, они продолжили своё забег, не придавая подобным прыжкам никакого значения.

Сикариус остановился у покорёженной балюстрады башни. Раньше на этой террасе располагались сады, заполненные ухоженными кустами и красивейшими деревьями, что покоились в красоте Ультрамарской архитектуры под защитой специальных стеклянных панелей. На данный момент вся терраса была устлана бетонной пылью. Трава почернела, бассейны и фонтаны опустели, а благородные деревья не подавали никаких признаков жизни. На одном из деревьев висел одинокий зелёный лист, что постоянно дёргался из стороны в сторону. Это дерево выжило. Пока оно живо, Тирос всё ещё может возродиться. Он молился о том, чтобы так и произошло.

‘Майор, ’ – сказал Сикариус. Он указал своим закованным в керамитовую перчатку пальцем вниз.

Деворус моргнул. Лист потерял для него любое значение. Он тут же посмотрел туда, куда показал капитан.

В этот момент они рассматривали сердце города. Собор был самым впечатляющим зданием во всём поселении, чей двуглавый орёл гордо взирал на полуразрушенные постройки. Потолок нефа обрушился практически по всей его площади, а одна из башен собора превратилась в руины, но орёл выстоял. Гордый и непоколебимый, его клювы метили в небо, а крылья укрывали стены собора в оберегающих объятиях.

Деворус видел, как погибает эта площадь. Как только он прибыл на Парменио, это место было апогеем порядка. На нём также произрастало множество деревьев, под которыми в солнечные дни для занятий могли собираться ученики схолы. Он видел, как первые бомбы уничтожили всё это величие. Он видел, как стреляющие по врагам лазерные батареи освещают это место в ночное время. Он видел, как бомбы пробивали крышу собора и заполняли помещение огнём.

Теперь же эта некогда величественная постройка выглядела совершенно иначе. Её окружали такие же изуродованные здания с выбитыми окнами. Война стёрла труды человека в мгновение ока. Мраморные плиты отвалились со стен, оголив мрачную и уродливую правду. В городе, что находился в самом сердце войны, любой предмет или существо являл своё истинное лицо.

Площадь вновь претерпевала изменения. На ней толпились десятки тысяч людей. Истощённое население вновь шагало под открытым небом без страха смерти. Небо было укрыто облаками, но это были обычные облака, что приносили с собой дождь, а не отравляющую слизь. Люди стояли на больших грудах бетонных обломков, держа в руках свечи и фонари, что делали их похожими на тысячи звёзд, находящихся под охраной богов. Перед фасадом в виде аквилы на золотом троне восседала девочка, что была окружена почётной стражей из Сестёр Битвы. Толпа молчалива наблюдала за ней. Война не изменила её так, как она изменила всех остальных людей. Взрывы и стрельба на Гекатоне утихли, а воздушные суда улетали прочь, будто не желая прерывать церемонию рокотом своих двигателей.

Девочка сидела на троне с крайне уставшим видом. Одна из Сестёр начала говорить. Иоланта? Она стояла слишком далеко от него, чтобы он мог разглядеть её лицо, но её голос, подобный кличу ястреба, был слышен на расстоянии многих километров.

Иоланта говорила о спасении.

‘Это та девочка? ’ – спросил Сикариус. Его рычащий голос заставил Деворуса занервничать.

Он не мог говорить, ибо чувствовал себя в ловушке. Он едва кивнул.

Сестра Битвы не смогла закончить свою речь – девочка прервала её своим жестом и начала говорить. Она прервала её речь так, будто она совсем не слушала всё то, о чём говорила воительница, вместо этого выискивая кого-то в тишине.

Иоланта резко остановилась. Девочка встала с трона и указала рукой на кого-то из толпы.

‘Среди нас есть один человек, ’ – сказала она. Её голос был практически неуловим, но все слышали её слова своими сердцами. ‘Среди нас есть тот, кто спустился со звездного неба и принёс надежду. ’ Деворус сопротивлялся желанию упасть на колени. Он понял, что совершение подобного поступка могло быть крайне опрометчивым перед его компаньонами.

‘Он здесь, ’ – сказала девочка.

Толпа расступилась перед мужчиной, оставив его стоять в одиночестве. Для Деворуса он был всего лишь очередным бедолагой в оборванных одеждах. Он повернул свою голову чтобы взглянуть на реакцию Космических Десантников.

Сикариус напрягся. Его броня начала отражать всю ту агрессию, что зарождалась в нём.

Толпа расступилась перед мужчиной, что начал идти в сторону кучи камней, на которой стоял трон. Он склонился перед девочкой, что встала и прикоснулась к макушке его головы своей рукой.

От этих действий мужчины и девочки вся толпа начала перешёптываться. Нарушая тишину лишь шорохом своих лохмотьев, люди со свечами склонились вслед за избранным.

‘Император защищает, ’ – произнесла она.

‘Император защищает, ’ – повторила за ней толпа. Их слова больше походили на какое-то бормотание, что было переполнено жалостью и тоской.

Мужчина поднялся на ноги, после чего повернулся к толпе.

‘Меня зовут Фратер Матьё, ’ – начал он, говоря голосом таким же чистым, что и у Иоланты. ‘Я – милитант-апостол на службе Примарха Робаута Гиллимана, последнего, Мстящего Сына, Лорда Командующего Империума и Имперского Регента. ’ Он глубоко вдохнул. Даже на таком расстоянии Деворус мог почувствовать переполняющую его радость. Этот мужчина хотел поделиться ей.

‘Я узрел чудо, ’ – сказал он, после чего указал на девочку. ‘Император здесь. ’

Сикариус усмехнулся, нарушив накрывшую их тишину. Деворус вытирал слёзы, что текли из его глаз.

‘Примарху это понравится, ’ – сказал Сикариус.