Темный феникс. Возрожденный. Том 3

Глава 22

— Знаешь, я уверен, что ни одно моё знакомство хоть с кем-нибудь не было случайным, — ответил я бабушке. — К тому же род Кожевниковых был связан с Мироновыми древним договором, который Анна отрабатывала на испытании, изображая служанку княжны Мироновой.

— Это даже не ловушка, это хуже… они хотят столкнуть нас лбами со всеми, с кем у нас хотя бы раз в жизни был конфликт или намёк на него, — со злостью сказала бабушка, бросив конверт обратно на журнальный стол. — Я понимаю, зачем приглашены Мироновы и даже остатки рода Давыдовых. Но Бартеневы, Денисовы и Сафроновы там каким боком?

— Ты права, это очень похоже на западню, — сказал я, растерев лицо ладонями. Усталость после рейда накатывала волнами, и больше всего мне сейчас хотелось лечь на подушку и закрыть глаза. — Они хотят выманить нас из дома всех разом. Останутся только дети и гвардия. Идеальный момент для удара.

— Удара по поместью? — с тревогой спросила Юлиана.

— Или по нам в дороге, — холодно сказал я. — Это же самая очевидная демонстрация силы. Они показывают, что могут достать нас где угодно и прятаться бессмысленно.

— Значит, решили проверить нас на прочность? — бабушка мрачно усмехнулась. — Похоже, пора стряхнуть пыль с моих доспехов. Мы ведь не будем разочаровывать наших недоброжелателей?

— Нет, конечно, наш отказ воспримут как слабость, — я встал с кресла и хрустнул шеей. — Одного не могу понять, зачем князьям так демонстративно показывать своё отношение. Что они задумали? Вряд ли Бартенев с Денисовым посещают провинциальные приёмы графских родов.

— Вот это и странно, — качнула головой бабушка. — Если они задумали провокацию на приёме, то это должно быть что-то такое, от чего уже не отмыться.

— В чём нас могут обвинить? — задумчиво спросил я. — Только в том, что мы укрываем истребителей, которых могут признать предателями. Тогда мы станем пособниками и предателями.

— Но для этого им придётся признать при всех, что они в курсе, где находятся беглые истребители, — хмыкнула Юлия Сергеевна. — В итоге они только себя и подставят. Кстати, ты не в курсе, почему решили пригласить декана целительского факультета магической академии? Что-то я не припомню, чтобы у нас с ним или кем-то из его рода были конфликты.

— Это самое интересное, бабушка, — я перевёл взгляд на Юлиану и вздохнул. — Вы не знаете, но все светлые маги, в том числе и целители, становятся сильнее, когда поглощают теневую энергию.

— Мне можешь не рассказывать, я в Особом Корпусе насмотрелась на этих светлячков, — бабушка скривилась. — Да и потом, в полевых условиях, хватило впечатлений.

— Я одна не понимаю, о чём речь? — спросила Юлиана, нахмурив брови. — Что означает поглощение теневой энергии?

— Это означает, что светлячки перерабатывают тень и становятся сильнее, — охотно пояснила бабушка.

— И при чём тут декан целительского факультета? — уже с недовольством спросила моя невеста. Ей явно не нравилось, что она не понимает сути разговора.

— При том, что именно он обучает юных целителей кромсать теневых созданий, — сказал я. — Любых теневых созданий. Как монстров, так и людей с даром тени, но последнее маловероятно.

— Что? — ахнула Юлиана. Рядом с ней подавилась воздухом бабушка. Похоже, об этом маленьком нюансе она тоже не знала.

— Именно так обстоят дела. Это закрытая информация, которой ни один светлый маг не станет делиться с кем-либо, — сказал я и глянул на часы. — Время уже позднее, а мне после рейда не помешало бы отдохнуть. Приём состоится через четыре дня, так что готовьтесь.

— Завтра же с утра позвоню Кеше, пусть бросает все дела и едет к нам, — жёстко проговорила бабушка. — Мы с Юлианой должны выглядеть так, чтобы все княгини захлебнулись слюной от зависти.

— В таком случае, до завтра, — я вышел из гостиной и направился к себе.

Была у меня мысль заняться чертежами деда-некромансера, но от усталости слипались глаза. Решив, что одна ночь ничего не изменит, я лёг спать и моментально вырубился.

Когда я проснулся, часы показывали шесть утра. Не став тратить время, я направился в свой кабинет и развернул свёрток с чертежами Дмитрия Шаховского. Нужно найти хоть какую-то зацепку, которая сможет объяснить, как тёмный маг его уровня мог пойти на предательство братьев по крови и дару.

В моём мире ритуалы осквернения души выглядели, как кровавый бред сумасшедшего: истерзанные души, вырванные сердца, боль и кровь. Некромансерами становились от отчаяния и ненависти ко всему живому. Все выбравшие этот путь тёмные маги были доведены до того состояния, когда у них не оставалось иного пути.

Но здесь, в дневниках деда, я увидел не наброски безумца, а выверенные чертежи, напоминающие схемы сложных механизмов. Это не было похоже на кровавый хаос, скорее уж на научные изыскания, когда сам факт открытия становится выше любой цены. Вместо описания ритуалов я увидел схемы переплетения энергетических каналов и пометки о назначении каждого ответвления.

Я листал страницы, всё больше приходя к мысли, что подходы в этом мире отличаются от прошлого. Некромансеры моего мира черпали силу напрямую из энергии распада, они оскверняли смерть, используя её как топливо для своей силы. А в этом мире, судя по чертежам деда, сила черпалась изнутри тёмного мага.

Ритуал обмена собственной души был похож на перековку магического источника. Вместо привлечения энергии смерти, местные некромансеры сжимали свой источник в инертный кристалл. Все записи деда были инструкцией по созданию искусственного сердца, которое заполнялось энергией жизни мага.

Дед подробно расписал «плюсы» ритуала, которые получал тёмный маг «перешедший на новый уровень силы». Первым пунктом значилась неуязвимость, которой он назвал возросшую плотность энергоканалов и кожных покровов. Вторым — стабильность магического источника, вынесенного за пределы тела. Ну и третьим пунктом дед обозначил абсолютную связь с тенью.

Да, все некромансеры получали усиленную связь с изнанкой, но эта связь была неправильной. Со временем тень поглощает всё больше энергии мага, подчиняя его волю. Поэтому-то я старался убивать некромансеров, пока они не начинали вырезать целые сёла и города, чтобы насытить голодную до энергии изнанку.

Дмитрий Шаховский показывал очень глубокие познания алгоритма перехода тёмных магов на некротическую энергию. Ковка ложного ядра, ингибиция волевого центра, симбиоз с тленом — все эти пункты он расписал очень подробно, будто проводил исследования долгие годы.

Хотя теперь я был уверен, что именно этим он и занимался. Возможно — именно в той лаборатории, которую мы обнаружили. Или в любой другой.

Причём он обосновывал такую трансформацию тем, что это единственный способ обрести независимость от резерва магического источника и от клятв императору. Дмитрий Шаховский верил, что светлые маги разработали инструменты для подавления и контроля тёмных магов.

Если судить с этой точки зрения, то отчасти я понимал его мотивы. Пойманный в капкан зверь отгрызает себе лапу, чтобы вырваться на волю. А дед решил, что таким образом сможет подарить спасение остальным тёмным. Кто бы ни предложил ему этот путь, он был очень убедительным. Некромансеры этого мира считают, что не предают тьму, а убивают в себе всё, что делало их слабыми.

Я откинулся на спинку кресла и потёр виски, ноющие от боли. Интересно, сколько тёмных уже перешли на сторону силы, потеряв душу? Я уничтожил четыре поддельных сердца, ещё одно находится у деда, и теперь я знаю о бароне Воронове. Но на самом деле их могут быть уже десятки.

Вот же демоны бездны!

Меньше всего мне хотелось ехать на приём и смотреть в лица людей, которые замешаны в уничтожении тёмных. Как бы они ни называли процесс трансформации в некромансеров, это именно уничтожение.

Чем больше тёмных меняют тьму на тлен, тем более хрупким становится баланс сил. И если сейчас аномальных очагов всего с десяток во всём мире, то через несколько лет разрывы реальности начнут происходить вообще везде.

В городах посреди оживлённых улиц, в лесах и полях, во дворцах правителей. Начнётся хаос, спасения от которого не будет. Даже вернув свою силу, один я не управлюсь с такими масштабами.

Создавать в этом мире новый Орден Фениксов? Обучать птенцов и привязывать их жизни к Сердцу? Можно было бы, но у меня осталась всего одна попытка прожить жизнь.

Никакого возрождения для меня не будет, а тренировать птенцов придётся даже не годами, а десятилетиями. И что в итоге? Я скорее состарюсь, чем успею подготовить новых фениксов для очищения этого мира.

Ладно, размышлять об этом можно сколько угодно, но пока я тут раздумываю о судьбе мира, враги не дремлют. Значит и мне нужно сделать всё, чтобы быть готовым к любой угрозе.

И для начала мне нужно отвести Бориса в очаг. Не знаю, что задумали враги, пригласив нас на приём, но может случиться что угодно, и лучше мне провести брата через его первый бой, пока это не сделал кто-то другой.

Я вышел из кабинета, принял холодный душ и оделся. Привычная рутина сработала как якорь, возвращающий в реальность. Ошибки деда я уже не исправлю, а будущее всегда неопределённо.

Сначала нужно выжить сегодня, потом подумать о завтрашнем дне. А там, глядишь, и до спасения мира очередь дойдёт.

— Хозяин грустный, — сказала Агата, когда я вышел из гардеробной. — Охота и свежее мясо поднимут настроение.

— Ты голодная? — спросил я у кошки, склонившись над её любимым креслом. Она заметно подросла после рейда и, кажется, стала немного сильнее. Значит моя тактика для её развития сработала.

— Не очень, — она выгнула спину, подставляясь под мою ладонь. — Не люблю, когда хозяину грустно.

— Мне пока не до охоты, но скорее всего после обеда отправимся в очаг, — сказал я, проводя рукой по мягкой шерсти. — Как там Грох?

— У Гроха всё хорошо, — каркнул кутхар, высунув клюв из тени. — А те бумаги тебе лучше сжечь, пока дети не нашли.

— Мой кабинет закрыт для посторонних, — я выпрямился и посмотрел на питомца. — Без моего разрешения туда войти можете только вы с Агатой.

— Приятно знать, что ты нам доверяешь, — протянул Грох с довольным видом.

— Иначе вас бы здесь не было, — я пожал плечами. — Что интересного расскажешь?

— Последил я за твоим новым гостем, — кутхар вышел из тени полностью, встав рядом со мной. — Дёрганый он, шарахается от каждой тени, а ведь я даже не показывался ему.

— Ещё бы ему не дёргаться, если я изнанку для него закрыл, — хмыкнул я. — Что с истребителями?

— Эти ведут себя так, будто знают, что я за ними подсматриваю, — Грох недовольно щёлкнул клювом. — Воду в ванной включают для шума и шепчутся там.

— Но ты же всё равно их слышишь? — уточнил я.

— Конечно слышу, — кутхар хихикнул. — Им твоя бабушка намекнула, что можно клятву снять. Вот они и обсуждают, насколько сильно хотят сменить господина.

— И зачем им это делать? — удивился я. — Это же был их выбор — служить императору. Как они вообще представляют службу провинциальному графу после предательства его величества? Нас же всех вместе за измену казнят.

— Так ведь погибших истребителей никто искать не станет, — Грох наклонил голову вбок и посмотрел на меня одним глазом.

— Понятно, ну пусть обсуждают, — сказал я, направляясь к выходу из спальни. — Вот когда решат, тогда можно будет уже думать, насколько их затея может быть проблемной для меня.

На завтрак я спускался в сопровождении Воронова, комнату которого охранял Пётр Быков. Гвардеец поприветствовал меня и ушёл сдавать смену, раз уж я взял гостя под свой контроль. Представив Романа родне, я спокойно позавтракал в тишине и уже собрался поговорить с Борисом о сегодняшней вылазке, как слово взяла бабушка.

— Костик, я договорилась с Виноградовым, он приедет через несколько часов, — сказала она. — Мы с Юлианой закажем не только парадные платья для приёма, но и полный гардероб, если ты не возражаешь.

— Не возражаю, — я промокнул губы салфеткой. — Сегодня мы с Борисом отправимся в очаг, но я бы хотел, чтобы портные взяли мерки с него тоже. Впрочем, Виктории тоже следует обновить гардероб, она заметно подросла.

— Сегодня? — не сдержавшись, вскрикнул Борис. — Ты не шутишь?

— Нет, не шучу, — я глянул на Воронова, который явно чувствовал себя лишним за семейным столом. — Через четыре дня мы уедем на приём в Тюмень. Не хочу оставлять незавершённые дела, а тебе уже пора провести свой первый бой.

— Подожди, но я хотел, чтобы Вика поехала с нами, — Боря повернулся к сестре, которая в последнее время начала вести себя как взрослая, подражая Юлиане. — А если она будет выбирать платья, то не сможет пойти в очаг…

— Думаю, нам стоит спросить у неё, — я улыбнулся и посмотрел на девочку. — Что скажешь, Виктория? Останешься в поместье или отправишься с нами в очаг?

— Если ты подождёшь, пока с меня снимут мерки, то я быстренько выберу что-то и поеду с вами, — сказала она, сбившись в конце фразы со взрослого тона на детский. Я видел, что она очень хочет в очаг, но при этом не может отказаться от выбора платьев. — Так же можно, да?

— Хорошо, тогда так и поступим, — я кивнул бабушке, подтверждая, что Вика и Боря должны быть в приоритете у портных.

Я встал из-за стола и направился к себе, но у лестницы наткнулся на троицу истребителей, которые уже поели в своей комнате и ждали меня для разговора. Оглянувшись, я заметил бабушку и кивком головы позвал её с собой. Раз уж она эту кашу заварила, то пусть помогает расхлёбывать, мне обвинения в измене точно не нужны.

Разместившись в кабинете, я посмотрел на серьёзные лица истребителей и вздохнул. Вот надо же было Юлии Сергеевне рассказывать им о том, что можно избавиться от клятвы.

— Слушаю вас, — сказал я, когда понял, что тишина затянулась.

— Феникс, — начал Сыч, сделав шаг вперёд. — Мы тут посовещались и поняли, что возвращаться нам некуда. В Канцелярии неспокойно, Лутковский может вот-вот потерять должность и связываться с ним сейчас опасно — мы подставим и себя, и его, — он обвёл взглядом своих товарищей, и те молча кивнули. — Мы видели, как ты воюешь и как относишься к своим. Для тебя люди — не пушечное мясо.

— Мы свои долги отдаём, Феникс, — пробасил Лось, встав рядом с Сычом. — Ты нам жизни спас, а потом ещё и с заданием помог. Дал нам крышу над головой, когда свои нас уже списали.

— Мы хотим служить тебе, — закончил их речь Лист, сжав кулаки.

Я медленно откинулся на спинку кресла и оглядел мужчин. Похоже, это не порыв благодарности, а расчётливый и взвешенный выбор солдат, которые перестали доверять своим господам. Они предлагали мне то единственное, что у них осталось, — свою верность. И я уважал их за прямоту, но принять эту самую верность пока не мог — слишком много политических нюансов и возможностей для врагов я оставлю.

— Вы понимаете, что даже этот разговор уже сам по себе является изменой его величеству? — спросил я. — И что вы втягиваете в эту измену меня?

— Всё мы понимаем, но сам подумай, — Сыч развёл руки в стороны. — Если бы мы предательство или измену задумали, нас бы уже скрутило тут. Мы верны императору всем сердцем и душой, но приказы нам отдаёт не он, а крысы, затаившиеся в Тайной Канцелярии.

— Вы дали клятву его величеству, — спокойно сказал я. — Она вплетена в вашу душу, в плоть и в энергоканалы. Единственный вариант, который я могу предложить вам, — выжечь эту клятву. По сути, я заменю одну магическую печать на другую.

Я встал и обошёл стол, чтобы оказаться напротив истребителей. Я не собирался смягчать свои слова, как и не собирался лгать.

— Это будет больно и совсем не похоже на боль от ран, — сказал я, вглядываясь по очереди в их лица. — Ваши души обнажатся и будут гореть в пламени, и вам придётся пройти через эту боль, не сломавшись. Не каждый может выдержать такое.

Заметив, что ни один из них не дрогнул, я сделал глубокий вдох и перевёл взгляд на бабушку. Она слушала меня очень внимательно, ведь когда я сжигал её клятву никаких разговоров не было, как не было и другого выбора. Она отреклась от императора, и магическая печать начала убивать её.

— На вас останется моё клеймо, — продолжил я. — Не просто шрам или магическая метка. Это ваша связь со мной. Я всегда буду чувствовать вас, всегда смогу найти, где бы вы ни были. Это ваш якорь и ваш поводок, которым вы навсегда будете связаны со мной.

Вот теперь истребителей проняло — до них начало доходить, что просто так от клятвы они не избавятся. Неприятно, наверное, сначала поверить, что есть шанс стать свободным, а потом выяснить, что ничего не изменится, кроме имени того, кому будешь служить.

— И самое главное, если вы сделаете то, что я расценю как предательство или угрозу для меня или моих близких, — я посмотрел им в глаза. — Я могу отдать вам приказ, против которого вы не сможете пойти. Готовы ли вы к такой цене?

Я видел, как мрачнеют их взгляды, в которых появилось осознание. Первым взгляд отвёл Сыч, сжав кулаки и уставившись в стену позади меня. Лось дёрнул кадыком и опустил плечи. Лист же остался стоять неподвижно, продолжая смотреть мне в глаза.

— Это немного не то, на что мы рассчитывали, — хрипло сказал Сыч, продолжая смотреть в стену. — Ты прав, Феникс, решать такое сгоряча не стоит.

— У вас есть время до моего возвращения с приёма, который устраивают Кожевниковы, — кивнул я. — Осталось три дня, в течение которых я узнаю у юриста о возможных сложностях вашей «гибели в сибирском очаге».

Истребители развернулись и молча вышли из кабинета. Их шаги уже не были такими уверенными, как несколько минут назад. Когда за ними закрылась дверь, бабушка осталась сидеть на диване.

— И что же такого ты прикажешь сделать мне? — спросила она, прищурившись.

— Я не стану отдавать тебе приказы, — я покачал головой, глядя на бабушку. — Пока ты предана мне и роду — ты моя семья.

— Ты не подумай, я прекрасно понимаю, кто ты. И я вижу, что ты делаешь для рода, для детей, — она встала с дивана и выпрямилась. — Даже если бы ты не выжег клятву, а я осталась дряхлой старухой, я всё равно поддержала бы тебя. Свой выбор я сделала.

— Тогда к чему эти вопросы? — спросил я, оценив её искренность.

— Просто хотела сказать, что ты можешь положиться на меня безо всяких приказов, — она ткнула указательным пальцем себе в висок. — Здесь больше нет никого. Ни шёпота, ни криков, ни чужих липких мыслей. Только мои собственные.

Она замолчала на несколько мгновений, глядя на меня открытым взглядом, а потом вздохнула, будто решив что-то для себя.

— Но, если я снова начну слышать их, уж лучше выполнять твои приказы, чем тех, кто однажды уже пытался сломать меня.

— Я тебя услышал, — медленно сказал я, принимая её слова.

Юлия Сергеевна только что призналась, что предпочтёт быть зависимой от моих приказов, чем вернётся в то состояние безумия, в котором находилась последние годы. Это было сильное заявление, но оно не было мне нужно. Я точно знал, что голоса не вернутся, а психика женщины очень скоро восстановится.

— Кстати, я заказала Боре и Вике телефоны, — сказала она, меняя тему и возвращаясь к привычной роли бабушки. — Они достаточно взрослые для личных средств связи. Ещё я передала секретарю Савелия Ярошинского твои замеры, которые мне передал Иннокентий Виноградов.

— Вот за это спасибо, а то я тут забегался, всё руки не доходили, — я благодарно улыбнулся.

— Ты ведь скрываешь от меня что-то, связанное с Борисом? — спросила она с лукавой улыбкой. — Поэтому поведёшь его в очаг до приёма?

— Да, есть то, что тебе пока знать не следует, — коротко ответил я. — Но это касается твоего наследия. Точнее твоей крови.

— Не может быть? — бабушка отшатнулась и побледнела. — В нём тоже проснулась их кровь?

— Именно, — кивнул я. — И мне нужно разобраться с этим вопросом как можно скорее. Мы не знаем, что задумали Кожевниковы, точнее те, кто стоит за ними. Если нас задержат в Тюмени, мы можем потерять Бориса навсегда.

— А то, что ты сделаешь с ним… — она сбилась на полуслове. — Это поможет ему?

— Это обезопасит его и сделает бесполезным для других людей, — сказал я, и увидел в глазах бабушки явное облегчение.

— Тогда не буду отвлекать, собирайся в рейд, а я займусь всем остальным, — Юлия Сергеевна расправила плечи. — Мы ещё покажем этому сборищу снобов, чего стоят тёмные маги из рода Шаховских.

Она вышла из кабинета, а я начал накидывать в голове план действий в очаге. Мне нужно сначала провести короткую тренировку с Борисом, чтобы оценить его навыки и рефлексы. Заодно проверю, чему бабушка и Юлиана успели научить Вику. Её помощь в очаге не понадобится, но лучше заранее убедиться, что она не станет нарушать приказы во время боя.

Я уже собрался идти на полигон с детьми, как в мою дверь постучали.

— Не помешала? — спросила Юлиана, после того как я разрешил войти.

— Нет, всё в порядке, — улыбнулся ей я. — Что ты хотела?

— Я должна рассказать тебе кое-что, — она сжала пальцы и посмотрела мне в глаза. — Это по поводу вчерашнего разговора.

— Мы много о чём говорили, — проговорил я, глядя на побледневшее лицо девушки. — О целителях и светлых магах, о бароне Воронове, твоём отце и твоём брате.

— Это касается моего брата, — Юлиана сделала глубокий вдох. — Ты был прав, я действительно не была с тобой честна, когда приехала в твой дом.