Бабье царство-4. Тайными тропами

Глава 14 Во всем виноваты бабы

Торопливая городская ночь опять затопила улицы Керенборга. И лишь одинокий масляный фонарь освещал сделанную из деревянной доски вывеску аптеки. Аптека пахла разными травами, а из неё доносился мерный стук пестика, толкущего в дубовой ступке сухие листья, и тихие вздыхания аптекаря. Так уж повелось, что искусство алхимии и аптекарства, не требующие большой силы, лишь усидчивости и внимательности, были уделом мужчин.

Перворождённые сёстры, натянув поглубже людские широкополые шляпы с перьями, шли по грубой мостовой серебряных улиц, где проживали имеющие деньги горожане средней руки — ремесленники, мастера тонких ремёсел, мелкие торговцы, простые стражницы и прочий неленивый люд. Улицы золотые, где селилась знать, были мощены куда ровнее, но даже здесь между булыжниками виднелись белые и слегка поблёскивающие во мраке «кошачьи глазки», а сама дорога посередине ниже, чем по краям — чтоб ливневые воды не подтапливали дома, а беспрепятственно освобождали кварталы. Бедные же улицы, названные чёрными, вымощены лишь местами, а зачастую просто засыпаны смешанной с песком галькой, и когда вода падала с неба, словно то прохудилось, как старая дырявая бочка, улицы местами превращались в долго не высыхающие пруды, хоть бобров и раков запускай.

Колдунья с именем Огнекрылая Гусыня встала на перекрёстке и огляделась.

— Ненавижу человеческие города, — пробурчала она. — Построят каменные дебри и радуются смраду, духоте и тесноте. И куда нам идти?

Вторая, та, чьё имя было взято у серебряной куницы, остановилась рядом с сестрой и закрыла глаза, а затем вытянула перед собой руку с пальцами, сложенными в знаке совы. Полезное в густом лесу и горах умение пригодилось и здесь, а когда между пальцев вспыхнул зеленоватый знак, лишние звуки, в том числе эхо, притихли, а нужные, напротив, стали чётче. Здесь главное — знать, что ищешь, и Куница знала.

— Нам туда, — вынесла она в вердикт, указав рукой, и побежала по проулкам.

Путь лежал в сторону восточных ворот, и чем больше они приближались, тем громче становился непривычный звук, похожий на рык неведомого зверя.

Сёстры бежали, боясь опоздать, а когда выскочили к воротам, где домики слегка раздвинула в разные стороны небольшая площадь, увидели искомое: пришлого, ехавшего верхом на двухколёсной повозке. Именно она так громко рычала и вдобавок отвратительно пахла земляным жиром.

Огнекрылая Гусыня даже немного запыхалась, но оно того стоило — пришлый остановился у таверны, и его повозка смолкла. Перворождённые сёстры приметили этого самозванца вчера, когда он уезжал поздно ночью, но тогда не успели поймать. Сейчас же упускать свой шанс были не намеренны, решив, что пришлый вполне мог быстро вернуться.

— Я сама, — проговорила Куница и быстро пошла в сторону самозванца, приковавшего свою повозку цепью к перилам.

— Не справишься, — пробурчала за её спиной сестра.

— Справлюсь, — прошептал Куница-Агрифирет и подняла руку, а затем громко прокричала, привлекая внимание самозванца: — Эй, подождите!

— Дура, — прорычала Огнекрылая Цитифур. Но сестру уж было не остановить.

Пришлый сперва, готовый вот-вот войти в таверну, замер, а затем опустил со лба на глаза хитрый ободок с большими стеклянными глазищами. И что самое удивительное, глазища изнутри вспыхнули зелёным светом, сочащимся из щёлочек по углам ободка. И, должно быть, свет сейчас слепил человека, но тот, напротив, вёл себя так, словно прекрасно видел в кромешном мраке ночного города, где даже тусклый свет жировых свечей и масляных ламп, бьющий из остеклённых окон таверны, еле-еле разгонял духов темноты.

Увидев нежданных гостий, самозванец быстро схватился за дверную ручку и потянул на себя. Но открыть не получилось.

— Сама она, — передразнила сестру Цитифур, которая сжала кулак и согнула руку в локте, натягивая незримые нити. От этих нитей и не поддавалась человеку деревянная дверь.

— Что вам надо? — громко произнёс пришлый, попятившись и сунув руку за пазуху.

— Хочу купить рог единорога, — проговорила Куница, быстро приближаясь к человеку.

Пришлый извлёк из-за пазухи небольшой пистоль и направил на приближающуюся женщину.

— Стоять! Ни шагу дальше! Нет у меня никакого рога!

Агрифирет остановилась, а её сестра дёрнула рукой. Дверь с силой распахнулась, ударив человека, пальцы коего судорожно сжались на пистоле. В ночной темноте грянул непомерно громкой после долгой тишины выстрел. И дозорная перворождённых рванула вперёд, вытянув перед собой руку с выпрямленными и сложенными вместе указательным и средним пальцами.

— Спать! — проронила она, едва коснулась лица человека, и тот мгновенно обмяк, упав на мостовую. А из двери таверны на грохот выскочили женщины, вооружённые кто чем: дубинками, кухонными ножами и топорами. А одна даже с лавочкой.

Сестра дозорной была не простой ведьмой и умела не только колдовать, но правильно использовать зелья и травы — она сложила руки щепотью и с силой подула на кончики пальцев. Воздух перед таверной наполнился жгучей пылью, заставив вывалившихся на улицу баб сильно кашлять и остервенело тереть глаза.

Пользуясь суматохой, дозорная взвалила пришлого на плечи и бросилась в темноту. Следом за ней побежала и сестра, скрываясь из виду.

— Товарищ генерал! — проорал сильно запыхавшийся дежурный. — Там это… там курьера похитили!

— Как похитили? — встрепенулся Пётр Алексеевич, оторвавшись от папки с документами.

Он быстро встал и замер, осмысливая произошедшее. Нет, в этом мире похищения не были чем-то особенным. Курьеров, геологов, этнографов и прочий земной люд иногда бывало, захватывали в плен разные местные отморо́зыни и отморозе́ссы, если применять феминитивы к бандиткам женского пола. Чаще всего с целью выкупа, реже для продажи в рабство, которое хоть и не сильно распространено, но имело место, особенно в нобийских краях.

Но как любое другое чрезвычайное происшествие, похищение внесено в перечень плановых мероприятий, которые регулярно отрабатываются персоналом базы. И потому сейчас наверняка уже подняты по тревоге ночные охотницы, а гонцы спешат к местным власть имущим, чтоб просить содействия. К тому же курьер снабжён маячком, по которому, учитывая особенности здешней атмосферы, давящей сигналы, можно прочёсывать местность.

— С чего взяли, что похитили? Может, просто погиб, — хмуро проговорил генерал, глядя на дежурного.

— У нас свидетель. Он как раз здесь. Я попросил, чтоб подождал, — отозвался дежурный.

— Веди, — быстро проронил генерал, вскочил с места и схватил фуражку с золотым орлом. И орёл был действительно золотым, пусть и не высшей пробы — местные подделку не поймут — им не понять, как это, барон и с фальшивым золотом. Пришлось покупать за свой счёт, зато можно потом на полочку с мемуарами как сувенир положить.

Генерал выскочил из кабинета. База уже гудела. В казармах включён свет, и солдаты экипи́ровались на случай, если надо будет прочёсывать местность поисковыми отрядами. Казарма местных наёмниц не была исключением, но те встали, лишь когда поднялся шум и гам.

Быстро миновав ярко освещённый плац, Пётр Алексеевич оказался на пропускном пункте, где имелась комната посетителей. Впрочем, комнаты две: одна для ВИП персон, вторая для всех остальных. Вот в общей его и ждал немного горбящийся паренёк лет тринадцати. Он был низкий, как и все местные мужчины — не выше метра шестидесяти, скромно одет и мял толстый кухонный фартук, в котором примчался известить о пропаже.

При виде генерала паренёк рухнул на колени и затараторил:

— Ваша милость, я со всех ног бежал. Матушка послала. Иди, говорит, скажи халумари, что одного из них украли. Прямо у таверны украли. И магия была. Сильная магия. Небесной Парой клянусь.

Генерал оглядел комнатку, дотянулся до ближайшего стула, подвинул к себе и сел посреди помещения.

— Почему ты решил, что магия и к тому же сильная?

— Ну так, наши амулеты сверкали ярче свечей, — промямлил паренёк, бросая робкий взгляд исподлобья.

— А может нечисть?

— Ваша милость, я их сам видел. Люди людьми. А потом как вдруг горло, нос и глаза жечь огнём стало. Не иначе гильдии магов. А может, и не гильдии, — тут же поправился он, начав ещё сильнее мять фартук. За клевету можно и языка лишиться.

Генерал потёр виски. Голова гудела до боли и тошноты.

— А что он делал в таверне?

— Так, ему матушка благоволила, ваша милость. Она, несмотря что у неё нас четверо, очень красива собой. Вот к ней и ходит отужинать ваш человек. Вечером придёт, утром уйдёт.

— Отужинать, — вздохнул генерал и достал из кармана полновесный золотой, который протянул пареньку. Тот быстро схватил монету и стал много кланяться.

— Хватит, — прорычал Пётр Алексеевич и продолжил расспрос: — А почему бы не быть, например, ревнивому ухажёру? Был кто у матушки, кто ещё хотел её благосклонности?

— Нет, ваша милость, — закачал головой парень. — А если и был бы, матушка бы его за шиворот взяла да из дому вынесла, как собачонку. Она в вашем человеке утонула любовью. Другой ей был не нужен.

— А если кто среди магов?

— У гильдейских свои любовные забавы, они до простых горожан не опустятся, — залепетал паренёк.

Генерал со всей злости стукнул кулаком по столу и продолжил по-русски:

— Вернётся, отправлю домой этого ловеласа, нахрен и под трибунал! Это же надо, нарушил все требования и правила, засранец! Дежурный! Срочно выяснить, сдавал ли он на хранение корреспонденцию!

— Не сдавал, — тут же пробурчал хмурый подполковник. — О прибытии в Керенборг из Галлипоса тоже не отмечался.

— Уволить! На кол посадить! — заорал Пётр Алексеевич.

Местный паренёк, не понимая, что кричит халумарсикй барон, вжал голову в плечи и при каждом ударе кулаком по столу плотно жмурился. Со знати станется повесить гонца с плохими новостями, или как минимум высечь.

Но барон достал ещё одну золотую монету и с силой звякнул перед мальчишкой, а затем встал, подошёл к окну и опёрся на подоконник. На горизонте темнели на фоне звёздного неба башни Керенборга, притягивая взор и ум.

— Дежурный, дай циркулярный опрос, по местонахождению групп, — прорычал генерал, глянув на отражение подполковника в стекле.

— Уже сделал. Всё в порядке. Попыток напасть не обнаружено.

— А участники операции «жар-птица»?

— Гнилой Березняк прошли. Сейчас в гостинице. Был инцидент с нечистью, сейчас улажен.

Генерал вздохнул и снова посмотрел на шпили далёкого средневекового города. В груди, под сердцем, прикинувшись личинкой киношного чужого, нестерпимо свербело нехорошее предчувствие. Почему-то казалось, что все недавние события, произошедшие с базой — звенья одной цепи. И мертвяк, и нападение на магистрат, и вот это похищение.

— Не нравится мне это, — прошептал Пётр Алексеевич и отвернулся от темнеющего ночью стекла. Взгляд его тут же упёрся в замершего и старающегося быть тише мыши мальчонку. Пришлось улыбнуться и подманить парня к себе. Когда растерянный паренёк приблизился, генерал заговорил на местном, кивнув на дежурного:

— Расскажи вот этому доброму сквайру, где тебя можно найти, если захотим ещё что-то спросить. А если что-то сам услышишь, беги быстрее сюда, получишь много серебра, а если это поможет найти нашего человека, то и золота. И друзьям своим скажи, что заплатим за любой слух чеканной монетой. А теперь иди.

— Ваша милость, — зашептал парень. — Дозвольте, я здесь переночую. Я много места не займу. Я вон там, в уголочке, на пол лягу. Я и по хозяйству помочь могу, чтоб не просто так.

— Дозволяю, — кивнул генерал, а сам снова посмотрел на ночной Керенборг. — Дежурный, к шести утра приготовить карету. Со мной отправятся дознаватель, командир комендантского взвода. Сценарий — представительский. Барон со свитой. И замполита ко мне живо, нахрен! У него тут бойцы с бабами хороводятся, а он бездельничает!

Утро застало Дмитрия не только бесящими до невозможности лучами Небесной Пары, но и невыспавшимся. Нет, никакого сладострастия не случилось. Он просто всю ночь таращился в потолок или ворочался. Заснуть не получалось совершенно, и причин тут несколько. Во-первых, стоило закрыть глаза, как тут же мерещились чудовища, а во-вторых, рядом лежала девушка, недавно представшая перед ним совсем голой. Образы были взаимоисключающие, а ударная доза адреналина, от которой сердце долго колотилось на форсаже, до сих пор не выветрилась и мешала расслабиться.

Мысли, как им и полагалось, перекатывались волнами и превращались друг в друга. Когда опасения возвращения нечисти на время отступали, их место в мыслях вновь занимала рыжая баронета, которая была весьма подтянутая и совсем не похожая на некоторых местных шпалоукладчиц. Если надеть на неё юбку и топик, вполне сойдёт за студентку третьего курса физкультурного факультета, играющую в институтской сборной по волейболу. Рост у неё вполне подходящий — метр восемьдесят с копейками. Плечи чуточку широковаты, как и полагается спортсменкам, но аристократическая изящность и звериная грация, вкупе с упругой попкой и грудью уверенного второго размера, сглаживали этот недостаток. Да и девичья мордашка не была похожа на лошадиную морду, опять же, как у некоторых местных девах.

Однако утро застало Дмитрия не только с мыслями о тварях и бабах. Оно скрипело дверью и половицами и шептало голосом прапора, который посреди ночи забирался на крышку и, тихо матерясь, ловил сигнал сети. Он так и выражался, что хрен поймаешь, а когда поймал, аппарат тихо попискивал переданными и принятыми сообщениями.

Вот и сейчас со стороны двери донеслось:

— Командир, уже утро.

— Знаю, что утро, — огрызнулся капитан и приподнял голову.

— Командир, у нас график — двадцатку кэмэ в день, не меньше. А эти рогатые падлы тащат телеги медленнее пешехода и потом очень долго заряжают свои животные аккумуляторы травой.

Дмитрий глянул на Аврору, которая сейчас пребывала в простой льняной ночнушке с небольшими рюшками на коротких рукавах. Она тоже открыла глаза и теперь лежала, глядя в потолок. При этом ладонь баронеты легла на разделяющий девушку и капитана клинок.

— Везунчик, — пробормотал прапор, смерив взглядом телохранительницу, — только я обязан буду доложить, что нарушаешь распоряжения.

— Не было ничего, — снова пробурчал Дмитрий, хотя глупо перешёптываться, когда никто уже не спит.

— Ага, вы просто так в одной кровати спите в нижнем белье.

— Мне кажется, товарищ прапорщик, вы лезете не в своё дело, — зло процедил Дмитрий. — Или вам завидно?

— Я вас понял, товарищ капитан, — пробурчал Сизов, скрипнув зубами, а затем продолжил: — Но учтите, что ночью по циркуляру пришло распоряжение строжайше исключить личные контакты с местными в служебное время. Я обязан подать рапорт о вашей ситуации. И если будете срывать график движения, тоже немедленно извещу руководство… Эх, первым делом, первым делом самолёты, ну а девушки — а девушки потом, — пропел прапор куплет из старинной песни и неспешно прикрыл дверь, оставив Дмитрия наедине с Авророй и собственными мыслями.

А мысли были нехорошие. Либо Сизову поставлены альтернативные приказы, и подчиняется он напрямую генералу, что весьма вероятно, либо он слишком много о себе возомнил, что не отменяет пункт один. Причём обе версии, как кот Шрёдингера — их не проверишь, пока не вернёшься на базу.

— Слуга двух господ, — пробурчал Дмитрий на местном языке и сел на краю кровати, ибо возникшие вопросы требуют их решения, независимо от того, как себя позиционирует прапор. Во-первых, график. Этот вопрос действительно стоит во главе угла. Но вопрос решается обычным планированием, и уж у него, как у нормального штабного работника, навык планирования прокачан.

Во-вторых, женский вопрос. И здесь его беспокоил, в отличие от прапора, не срыв графика из-за интриг. Он вообще не был против интрижки. Беспокоило то, что, по сути, он — барон самозваный, и неизвестно, как отреагирует девушка, стоит ей узнать, что уделила внимание простолюдину. А то вдруг обяжут перед богами зажёниться, а за когда обман вскроется клятвы, нашлют чуму, импотенцию и гильотину.

В общем, дистанция и самоконтроль, то есть строить из себя недотрогу, как бы ни звенели спрятанные в гульфике бубенчики. Он хоть и временно, но барон — ему можно и нос позадирать.

В-третьих — опять нечисть, но здесь всё решается методом заранее непредсказуемого научного тыка.

Вздохнув, Дмитрий стал наблюдать, как Аврора вскочила с кровати и, схватив тяжёлую шпагу, сделала несколько выпадов и под конец размашистым движением срезала самый верх у стоящей на столе свечи.

Да уж, у всех свои проблемы, вот у девушки — предстоящая дуэль с весьма серьёзным противником.

Однако скоро сказка сказывается, но не скоро дело делается, и надо собираться в дорогу, чтоб не отставать от проклятого графика. К тому же за окном драли горло петухи, чирикали стрижи, а сквозь тихо поскрипывающий под ногами пол слышались голоса трактирщицы и поварихи под быстрое постукивание ножа по разделочной доске и шкварчание чего-то на сковороде. Пахло яичницей, беконом, сыром и жареным луком, намекая на ранний средневековый завтрак.

А прапора, если уж пошла такая петрушка, методически грамотно заломаем. Зря, что ли, в военном училище учился?

И незаконнорождённый капитан-барон Дмитрий злорадно улыбнулся.