Танец Грехов

Глава XXX. Жизнь всегда берёт плату

Дверь лениво скрипнула и отворилась. Щёлк. Тёплый,но слишком тусклый свет пролился по крохотной квартире. Она сбросила сапоги, отставиласумку, сняла лёгкую весеннюю курточку и, еле перебирая ногами, дошаркала докровати.

По потолку разбежались трещинки, окно залопачено исовсем старое — зимний ветер задувает в щели и в крохотной спальне, где толькоумещается кровать да древний телевизор, становится жуть как холодно. Нуничего, говорила она себе, могло быть и хуже. Хотя куда уж мне.

— А с вами передача «Серебряные вести» и с вами еёведущий, я, Александр… — Она с трудом нашарила пульт и переключила. —«Инквизитор 24» мы узнаём самые горячие новости из мира демонов и охотников… —Щёлк. Нужен другой канал. — Премьера! Долгожданный сериал от Tenflix: «Андерсон ХристоваПуля — благословлён Всевышним!» Смотреть с 15 мая, в озвучке… — Щёлк. Щёлк.Щёлк.

Каждый день, каждый раз одно и то же. Утро —паршивое, с головными болями от ужасного, сбитого сна, день — каторга уборщицейв дерьмовом баре «Серебро». Кристину даже не взяли официанткой — мол, еёпрошлое слишком позорит их заведение и вообще, надо бы сказать им огромноеспасибо, за то, что они её такую шлюху, терпят.

— Спасибо, — говорила она каждый раз, когда старый,обрюзгший владелец бара, напоминал Кристине о её месте. — Спасибо.

Можно, конечно, было пойти и проституткой, торговатьсвоим красивым телом не в этих богом забытых северных кварталах Ленинскогорайона, а ближе к левому берегу, быть может, где-то у центра. Что-то, аоблегающая одежда на ней заставляет всякого, даже с виду крепкого мужчинухватать себя между ног. Но гордость, а вернее, её остатки — не позволяли Кристинепродать себя окончательно. Мысли покончить с жизнью призраками преследовали еёпо ночам, её снилось, как она набрасывает на себя верёвку или ложится вхолодную ванну, как делает решающий шаг с крыши, как разом выпивает разом кучутаблеток, но всегда она просыпается в холодном поту и больше не хочет дажедумать об этом. Уж лучше жалкое, нищее и бессмысленное существование, чемхолодная и страшная смерть. Она не могла представить, как сама на себянакладывает руки, хотя сны показывали обратное.

«Уж лучше меня убьют, — говорила она себе, — ужлучше схватят и не дадут вырваться, чтобы я была спокойна в том, что сделалавсё, что от меня зависело. Лучше так, чем самой…»

Но никто её не замечал и не видел после того дня. Нищие,насильники и наркоманы не в счёт — если бы даже эти маргиналы не пытались нанеё напрыгнуть, это означало бы то, что она совсем никто. А так можно тешитьостатки самолюбие тем, что она осталась женственной. Она поджала ноги к своимрукам и положила на них голову, бессмысленно вглядываясь в дыру на старом,пыльном ковре. Квартира эта старая, тараканов ней куча, соседи — алкоголики, тунеядцыи наркоманы, вечно кричат за стеной, бьются за выпивку, а утром Кристинанаходит их опьяневшие тела в луже собственных испражнений.

«Вы исключены из рядов Святой Инквизиции и вчастности, специального корпуса “Зима”, — прозвенели слова в памяти. —Собирайте вещи, вы свободны».

— Но что я сделала? — подобно ребёнку запищалаКристина и слёзы навернулись на её глазах. «Будь сильной». — Почему вы меняисключаете?

— Слушай, девка, ты хочешь отправиться в «Лёд» или«Князь»? Там, дорогуша, твои одёжки изорвут, тебя оттрахают, а потом бросят вснег и пойдёшь ты на корм воронам…

Вороны. Она теперь ненавидела этих птиц, онинапоминали о той ночи, когда она продала и предала себя. И всё пошло прахом!Пришлось собирать вещи, с понурой головой, сдерживая слёзы и дрожь в теле. Кудаей было идти? Ни семьи, ничего у неё не было. Только надежда быть защитникомслабых от демонов, грела её хрупкую душу. А что же теперь? Вокруг только тьма, холоди лёд. Те деньги, которые ей выплатили до инцидента с Одноруким, Инквизициязабрала в качестве штрафа за халатное поведение и содействию убийства патриархаАшера, а также за попытку устроить теракт с потусторонними силами первогопорядка. Она помнила выговор так хорошо и благодарила Бога за то, что ей невбили штраф втрое больше её выплат или, того хуже, не отправили в «Лёд».

Человек в чёрном изнасиловал её, а она, дурочка,повелась на его обман. Этот ублюдок и мразь обещал Кристине, что после этого…Однорукого и Витю освободят и не дадут убить. «Завтра вы сможете встретиться иобняться», — сказала тьма Кристине тогда, когда девушка сгнивала заживо в камере,ожидая своей незавидной участи.

Но это был обман. Ложь, в которую она поверила. Этотзагадочный ублюдок, сделал почти всё, что обещал, но с оговорками, какие всегдабывают в такого рода делах. Её вороний человек высвободил, но затем выбросил изИнквизиции, её боевых товарищей он отвёл от «Льда» и верной смерти, отправив в дивизион«Князь» — месте, где, как слышала Кристина, бывают вещи похуже смерти. Там этиязычники, эти лесные чудовища и её товарищей отправили туда!

Она долго рыдала и горе не отпускало её. Она отдалавсю себя, чтобы спасти других, но жизнь вернула ей только боль. Жизнь всегдаберёт плату — слова тирана-отца звенели в голове, как отбойный молот.

И что же теперь с Одноруким? Что с Витей? Наверное,они уже погибли, прошло ведь столько времени. Кристина видела их ещё в прошломгоду, холодной зимой. Это было в казино «Azartus», когда Витя провёл еёпо тому тесному, мглистому коридору, когда она увидела, впервые увидела демонапервого порядка! А потом туман… Она себя не чувствовала и проснулась сначала вбольнице, а потом её увели люди в чёрных плащах. И больше ни Витю, ниОднорукого, Кристина не видела.

«Они мертвы, дура, — Девушка ударила себя по коленками дёрнула хвостом серебряных волос. Из глаз пошли слёзы. — Мертвы. Мертвы.Мертвы. Не надо к ним было привязываться, сама виновата».

Кристина не хотела привязываться. С трудом поступивсюда и попутно выслушивая, что «бабы в Инквизиции — как макаки за квантовымкомпьютером», она твёрдо решила, что будет сильной и не будет ни от когозависеть. Самостоятельно, она твёрдо хотела стать одной из немногих женщин,которые станут цветом не только корпуса «Зима», но и всей Святой Инквизиции,как это сделала Жанна Д’Арк.

— Её сожгли, дура, — сказал Кристине однаждыОднорукий, — сожгли, потому что это Жанночка, была полнейшей дурой, разпозволила это сделать. Дурой, такой же, как и ты.

Этот болван ничего не понимал. И вообще, Однорукийчасто подшучивал над Кристиной, а когда она злилась и пыхтела — заливалсякраской. Он хотел девушку, это ясно, но при всей его взбалмошности — параженских хитростей делали из этого непоседы испуганного щенка, растерянного иглупого. Однорукий, в то время, ещё до знакомства с Виктором Зверевым,постоянно строил ей глазки. Подшучивал, разыгрывал её, когда успевал вырыватьсяиз своего отряда, но дело до конца не доводил и это её расстраивало. Несмотряна твёрдое решение не вступать ни с кем в контакты, её женственность требоваламужских рук и твёрдости.

— Вы, девчонки, не ждите от меня снисходительности.Тот факт, что между ног у вас щель, ещё не даёт вам скидки. Будете херачить,как папа Карло, — жёстко чеканил безногий калека с протезом. Имени этогопреподавателя она не знала, но все звали его Пиратом ещё и за отсутствие глазаи кисти на правой руке.

Кристина упорствовала как могла, стирала себе руки вкровь, набивала шишки, терпела кровавые мозоли от беспрестанных тренировок,мучилась от головной боли, пока сидела за книгами по принципам работы демоническойи освящённой энергии. И теперь, всё её упорство, все знания и труды пошли котупод хвост. Её выгнали и все надежды стать сильной и независимой женщиной,которая сможет постоять за себя, обернулись прахом. Кристина вспоминала, как частоони с Виктором и Одноруким пытались правильно сложить знаки и сотворить вернуютехнику, как они убегали от случайно призванного парка, как Витя однажды едване спалил укреплённую деревяную площадку для интенсивных тренировок. Однорукий,не питавший способностей и желания заниматься техниками, натаскивал девушку вовладении клинком, попутно с ней заигрывая. Да, он сам был новичком, но умениеорудовать холодным оружием давалось ему легко, и он быстро выучился. Витя же,наоборот, больше душой лежал к книгам и техникам, а потому частенько тащил Кристинув библиотеку или в закрытую площадку для тренировок (не знала она, где онотыскивал ключ), показывая, как применяется та или иная техника, знак илипечать. Он много говорил, рассказывал истории, демонологии и ангелологии, простымисловами говорил то, о чём Соломон — старый скряга бубнил часами. Витя однаждыпоказал ей, что обучился Барьеру, но она, хрупкая девушка, пробила этот барьервместе с носом Вити. Тот покраснел — и от крови, и от стыда, но попыток неотставил. Кристина часто смеялась, когда он не мог высечь простого знака иупорствовал часами, пока что-то приемлемое не выходило из его рук.

«Но настоящий талант у него был к лечению, —Кристина сжалась сильнее, — когда я на тренировках с Одноруким едва не отрезаласебе левый палец, он мигом обработал рану и каким-то знаком вернулчувствительность пальцу».

Она чмокнула его в щёку, крепко обняла и почувствовала,как тот дрожит от возбуждения. Ей нравилось ощущать себя желанной и защищённой— с этими двумя, в отличии от серой массы остальных, было весело. Навыквладения клинком Однорукого и знания Виктора в вопросах энергии, могли слитьсявоедино, прямо в ней. Она, Кристина, могла бы стать первоклассным охотником,которая бы сочетала в себе преимущества своих боевых товарищей.

— Я их спасла, — сказала она себе, бездумно щёлкаяпо пульту, — хотя бы попыталась…

Всё испортил этот чёртов Однорукий. Он попёрся вказино и их весёлым денькам пришёл конец. Конечно, были и дурные моменты —вспомнить вот хотя бы, как она едва не сошла с ума в заброшенной школе, но ведьВитя её спас. И в казино спас. Он всегда её спасал, даже когда Кристина этогоне хотела. Однажды она сама смогла призвать демона-парка, чтобы отточить своинавыки, но этот зануда прикончил его своим чёрным пламенем ещё до того, как онаобнажила серебро!

Но теперь её никто не защищает. Теперь она совсемодна и одинока. Её унижают на работе, она живёт в клоповнике и с каждым днёмвсе больше видит перспектив в том, чтобы торговать телом на улицах.

Щёлк. Щёлк. Щёлк.

— Срочные новости! — Она не успела нажать на пульт ирешила бросить это дело. Вокруг сплошной трёп про эту Инквизицию, который какяд льётся ей в душу. Она теперь никто. Шлюха, пустое место, «Спасибо» — небольше. Кристина обессиленно припала к кровати, твёрдой и жёсткой. — СРОЧНЫЕновости! Совсем ещё юный, только достигший дееспособности парень, получилзвание кардинала Святой Инквизиции! — На экране перемежались планы церкви имениСвятого Азриэля. «Тоже мне, крутой. У кого-то жизнь льётся мёдом, пока я тутсгниваю», — вздохнула девушка, грустно смотря в небольшой экран телевизора. —Только что прошла церемония награждения новичков именами и у нас с вами естьуникальная возможность встретиться с виновником торжества!

Репортёр отошёл на несколько метров вправо, где,стоя в мрачном чёрном кителе, но с улыбкой до ушей стоял парень, с бандажом,удерживающем руку. Глаза жёлтые, словно кошачьи, голова белая, как снег, а лицов шрамах и ожогах.

— Однорукий?! — вскрикнула Кристина и подорвалась наместе. — Что?!

— Скажите, каким именем вас наградили святейшие?

— Отныне моё имя — Левий, — гордо произнёс парень ипомахал камерам. — Вдобавок, теперь я кардинал, между прочим, самый молодойталант почти что из всей «Зимы», — Однорукий громко рассмеялся. —Представляете, мне даже обещали именной клинок.

— Это правда он, — сказала Кристина сама себе иподползла к телевизору поближе, приложившись руками к лицу, — точно, его рожа.

— Скажите, как вам удалось уничтожить демона первогопорядка в таком юном возрасте! Немногие опытные инквизиторы даже раз за жизньсовершают такой, не побоюсь этого слова, подвиг.

— Дело ума и клинка, — сказал Однорукий, пафосновстав в позу. «Скоморох недоделанный. Но слава богу, он жив! Жив! Витя, значит,тоже живой…» Сердце её затрепетало от радости, и она помотала головой, не верясобственным ушам. — Знаете, в детстве я любил смотреть «Кровь и вино», фильм,по мотивам восхождения нашего Аристарха к вершине и тогда, в критическиймомент, я только и думал, что очень хочу быть на него похож.

— Прекрасно, что такие фильмы вдохновляют нашемолодое поколение! — рассмеялся ведущий. — Скажите, а правда, что вы ещё убилиэтого предателя... Владимира Звеньева, кажется?

«Он про Витю! Ну что же, Однорукий, говори! Говори,где он!»

— Виктор Зверев, — подтвердил мысли девушки парень,— я раньше с ним по глупости своей водился, но он оказался последней крысой, ужизвините за выражение. Этот болван сотрудничал с демонами, так я его в процессебитвы с этими демонами и прикончил. Отрезал голову этому кретину, а потомпредъявил в качестве доказательства.

Она слышала эти слова, как будто они были где-тодалеко. Слова эти звенели в её голове, и она не поняла, как разревелась,зарывшись в подушку.

Жизнь всегда берёт плату.

— Мы слышали, что этот человек был очень опасным.Скажите, это правда?

— Брехня, — махнул рабочей рукой парень, — когдаклинок вгрызся в его шею не таким он уж был и страшным. А без головы и вовсевыглядел потешно…

— Скажите, а в какой орден вы планируете…

Щёлк. Телевизор умолк, но Кристине будто нож вживоте провернули. Она сжалась в клубок, обняла подушку и разрыдалась.

«Что случилось? Почему… он… нет, он убил его…»В голове сменялись кадры, один за другим. Кристина всегда считала Виктора хорошимдругом, а когда у того был лишний вес — часто над ним издевалась и шутила, нопотом… Последний раз, когда она ощутила его тепло, когда он защитил её, онаснова стала испуганной девочкой, которая нуждалась в чьей-то защите. А теперь,неведение рассеялось и всё оказалось ещё хуже, чем она могла подумать.

Он отрезал ему голову… Ублюдок.Однорукий, как он мог? Этого быть не может, ведь Витя его спас!

Девушка незаметно для себя провалилось сон. В нёмОднорукий отрезал голову Вите большой пилой и из шеи несчастного струилисьпросто фонтаны крови. Кристина кричала, пыталась остановить беловолосого, нотот только смеялся и продолжал своё кровавое дело. После всё растаяло и онаосталась одна, прижав срезанную голову к себе. Слёзы наполнили её глаза и всёпомеркло.

Следующий день и последующая за ним неделя, как ивесь месяц, прошли в тумане и серости. Она мало ела, ещё меньше спала и скаждым днём угасала всё больше. Одно время Кристина решила отыскать Однорукого,попытаться с ним поговорить и всё выяснить, но над ней только зло посмеивалисьи предлагали информацию в обмен на тёплое гнёздышко между её ног. Однажды еёедва не схватили одержимые, но она только чудом отбилась. Теперь на рукекрасовался длинный змеистый шрам, испортивший её кожу. Хотя, какая Кристинетеперь разница? Мысли пойти в шлюхи стали настолько близки к реальности, чтоона уже отыскала «агентство», где положительно высказались о её кандидатуре.

Минул ещё месяц, последние копейки вышли, а с работыдевушку прогнали за то, что она не оттёрла туалеты до блеска. Зарплату Кристинетак и не выдали и поэтому, она, рыдая и дрожа, уже ехала в такси к своемупервому клиенту. «Что же, хуже уже не будет, — рассудила она, стараясь неплакать. — Я мечтала стать инквизитором и защищать людей от боли, чтобы им непришлось страдать как мне, а теперь я стала проституткой и должна держатькокетливую улыбку, раздвинув ноги пошире…»

Кристина, нехотя, но оделась как подобает женщине еёпрофессии: чёрное, облегающее платье с глубоким декольте, высокие туфли,напудренное лицо, скрывшее бледность и сухость кожи, розовые, как атлас, губы,острые чёрные ресницы, контрастирующие с завязанными в хвост белыми,отливающими серебром, волосами.

Такси выплюнуло её и она, пошатываясь, зашагала кдомофону. Это был левый берег города Невска — неоновые огни пульсировали вночном сумраке, дорогие машины разъезжали по выглаженным, чистым дорогам, а людиносили дорогие элитные костюмы и деловито держали себя даже под ночным мраком.Было людно, но на неё даже никто не обратил внимания. Видимо, такие женщины вэтом месте не редкость.

Дом был большим, частное трёхэтажное здание, поставленноеиз тёмного и красного дерева, остроконечная крыша с чёрными черепицамикаскадной крыши. Окон много, но все они завешаны, оттуда слышится музыка ивеселье.

«Будь вежлива с клиентом и никогда неотказывай, если клиент платит. Терпи всё, что они делают, если они платят, —сказал тучный брыластый начальник. — Поняла?»

«Поняла, — кивнула Кристина, — спасибо».

Она робко постучала в массивную дубовую дверь и встала,ожидая своей участи.

«Ниже некуда, — сказала она себе, — хуже некуда. Ятеперь никто и ничто, просто товар. Это даже не я. Это кто-то другой».

Дверь растворил какой-то бугай, в очках и чёрноймайке. Бородища чёрная, тело широкое и сильное.

— Шлюха?

Она хотела убежать, но кивнула.

— Заходи.

Бугай провёл через винтажную, роскошно отделаннуюлестницу, через коридор, усеянный гобеленами и картинами и остановился передбелой дверью. Три стука. Кристина слышала за этой дверью женские стоны, смешкии мужские маты.

— Ох, девочки, к нам ещё красавица приехала! —крикнул голос из-за двери, и она отворилась. В проёме показался опухший,красный и пьяный в стельку молодой парень с кошачьими глазами. — Шуруй,Здоровяк, я дальше сам.

— Так точно, босс, — сказал бугай и растворился.

— Ну что, красавица, готова веселиться? — Он взялКристину за грудь, так бесцеремонно и быстро, что она даже ахнуть не успела. Головуона опустила к полу и не смела её поднять. Раньше она бы ударила негодяя ираскричалась, но не теперь. Теперь она никогда не отказывает, есликлиент платит. Это надо запомнить. — Ох какие формы, ну не бойся! Заходи, ятебе покажу, что может моя железная рука.

«Железная?»

Она только сейчас увидела, что у клиента на руке —инкрустированный серебром и золотом стальной протез. Не может этого быть.

Она на секунду вспомнила свою прошлую жизнь,вывернула руку клиенту так, что тот взвыл.

— Ты что делаешь, шлюха?! Охрана!

— Совсем охренел, Однорукий?

— Ты что… — Он вперил в неё свои кошачьи глаза ипобледнел. Точно он. — К-кристина?

Позади неё возникли тени и мгновение спустя девушкузаломали, уронив на колени. Она не отводила взгляд от Однорукого. Он располнел,обвешался цепями и перстнями, пустил короткую щетину по своему обожжённомулицу, но эти глаза она узнала бы из тысячи.

— Вот уж не думал тебя встретить, — сказал он,завязывая пояс на шёлковом халате, — как ты… Как ты здесь очутилась?

— Что ты сделал с Витей? — прошипела она и дёрнулась,норовя выдрать глаза его телохранителям. — Отвечай!

Однорукий приложил протезированную руку ко лбу игромко выругался.

— Отпустите её, парни. Это не шлюха, а моя давняяподруга. И, кажется, нам есть, что обсудить…

Они сидели в спальне. Кристина заметила, что кругомразбросано женское бельё разного рода целостности — кофточки, платья, юбки, бюстгальтеры,колготки и ещё много прочих мелочей… В воздухе пахло крепким алкоголем,вперемешку с бельём валялись бутылки от вина, шампанского, пива, рома…

«А в “Зиме” этот кретин жаловался, что ему ниодна баба не даёт. Теперь развлекается, козлина!»

Однорукий сидел на кровати, подмяв под себя ногиболтал в бокале свой розоватый напиток. Невдалеке, на резной тумбочке, стоялоблюдце с фруктами: яблоки, бананы, апельсины, мандарины, гранат, груши —устанешь всё перечислять. Беловолосый лениво, по-кошачьи, потянулся к долькеяблока, понюхал свой напиток, опустошил залпом бокал и умял яблоко. Краска налице выступила ярче прежнего.

— Рассказывай. Всё.

— Слушай, Крис, я понимаю, мы с тобой люди не чужие,но некрасиво было прогонять моих девочек в самый разгар веселья, — Однорукийприложил свой обновлённый премиальный протез ко лбу. — Ты хоть представляешь, сколькостоит час с элитными куртизанками?

— Рассказывай, — повторила она, сжав губы. — Не то ятвои бубенцы сейчас самолично урежу и засуну их тебе в задницу.

— Некоторые за такие эксперименты платят бешеныебабки, — ухмыльнулся белыми, как снег зубами, Однорукий. — Но, знаешь ли, разуж ты приковыляла сюда на своих высоких каблуках, то сначала сама расскажи, какдокатилась до жизни такой.

Она хотела послать его, но удержалась и рассказалавсё, что с ней случилось, не тая от этого беловолосого козлины ни крохи правды.Кристина надеялась обменять правду на правду. Да и чего ей теперь скрывать? Жизньвсегда берёт плату… И играет в кости.

— Да, вот это жизнь вышучивается, — хохотнулОднорукий и приложился уже к недопитой бутылке вина. Он пил так жадно, будто скиталсяпо Сахаре сорок лет. — Кто знал, что такая красотка как ты подастся в шлюхи?

Кристина сдержала себя от навалившейся злости. Дакак он смеет, выродок! В корпусе таскался за мной и за другими девками, вымаливалзачёты на предметах, а теперь говорит со мной как царь с рабыней!

— Кто знал, что ты станешь убийцей, — промолчавнедолго, ответила девушка и стукнула каблуком. — То, что ты трепал на церемонииВозрождения — правда?

— Правда, — мотнул головой Однорукий. Тяжестьвыпитого спиртного едва не давила его к полу, — всё правда.

Кристине будто нож провернули в желудке, после чегозапустили туда крыс. Она твёрдо решила не плакать, но слёзы сами по себенаворачивались на щеках.

— А что ты думала, Крис? — Однорукий взглянул на неёхищным взглядом, как будто норовил её сожрать. — Жизнь — это не розовая сказкадля маленьких девочек, где тот, на кого у тебя течёт, побеждает и становитсялюбимым героем. Нет, — Однорукий сделал пару больших глотков да таких, что винополилось у него из носа. Он небрежно отбросил бутылку, и та с треском разбиласьо стену. — Нет, нет и нет. Жизнь — это место, где тебя каждый день, каждый час,каждую минуту ломают. И если ты слишком слаб, чтобы выдержать давление — то оттебя останется размазанный по стене понос.

«Мне ли этого не знать, беловолосый ты ублюдок».

— Виктор оказался последним выродком, который водили меня и тебя за нос, — Однорукий откупорил бутылку коньяка и приложился кгорлышку. Располневший подбородок нервно дёргался, поглощая жидкость. — Онводился с демонами, приносил им свои жертвы и потому оказался таким способным, —продолжил Однорукий, как только отставил бутылку, — а потом, когда нас сослалив «Князь», этот подонок показал своё истинное лицо. Ты сама всё слышала,Кристин, он сорвал крупную операцию «Капкан», подставил меня под удар, а потомсбежал в леса, к демону первого порядка. И если бы тогда умер я, а не он, то тебебыло сейчас намного хуже. Хотя, кто его знает, может ты была бы не прочьподставить свою щель этому предателю-демону, а? Кто знает, какие у тебя фетиши?

Кристина вспыхнула, подскочила со стула изамахнулась, но теперь Однорукий без труда остановил её хрупкую руку своейстальной. Она почувствовала, как по телу проходит боль и вскрикнула.

— Первую выходку я тебе простил, — сказал Однорукий,впиваясь в девушку глазами, — но второй раз не выйдет, сука дрянная.

— Что ты делаешь, урод?!

— И почему ты хочешь лечь под него, под этого лжецаи самозванца, а не под героя, который спас кучу народа от потенциальной катастрофыв лице Виктора Зверева?

Стальная рука сжимала её собственную все крепче. Слёзыструились по ещё щекам, но она не опускала головы. Она видела располневшее обожжённоелицо, видела хищные, злые глаза, видела его злой оскал. «Когда он успел превратитьсяв чудовище?» От Однорукого несло алкоголем, сам он шатался и едва перебиралязыком. Сейчас за него говорит выпивка, подумала она, так пустьвыскажет мне всё, что раньше скрывал! Остаётся только ему подыграть…

— Потому что в отличие от тебя, он был умным и храбрым,— сказала Кристина, пытаясь высвободиться из хватки, — а ты только и делал, чтокатил свои шары к кому попало!

— Неужели ты не оценила моих ухаживаний?

— Честно сказать, меня тошнило от тебя всегда, —теперь уже за неё говорили эмоции. Они обрушились на неё и весь расчётливыйплан пошёл коту под хвост. — Ты всегда был хвостом Вити. И как ты, лицемер,смеешь говорить о нём плохо, если Витя спас тебе жизнь! Он вытащил из тебя иглыи без него, остался бы ты до конца своих дней несчастным калекой! Ты жалок!

Он вывернул ей руку и другой саданул по лицу. Кровьбрызнула у неё из губы и потекла по белой, напудренной коже.

— Я бы и всю руку сохранил, если бы ты, стерва, невмешалась тогда.

— Отпусти, козлина, — выругалась девушка, понимая,что он её не отпустит. Жизнь всегда берёт плату.

— О, дорогая, я тебя теперь никуда не отпущу, —Однорукий наклонился к её лицу и впился в её влажные губы своими. Она хотела вырваться,но он держал её слишком крепко. — Я ведь за тебя заплатил, — засмеялся он,когда отпрянул от неё. Разве тебя не учили, что если клиент платит, то нужнотерпеть?

Она почувствовала, как сталь впивается в её грудь,как швы на платье рвутся и как её губы касаются его губ. Стало жарко, онаначала вздыхать и плакать, но её никто не слышал. Весь мир сузился до этой комнаты,до холодных стальных пальцев, до ухмылок и усмешек Однорукого. Она почувствовалаего касания, ахнула, но уже ничего не могла сделать.

Мир растворился, сознание помутнело, миражи смешалисьс реальностью. Какая я неудачница, дура, глупая и наивная дура, горькодумала Кристина, растворяясь во тьме. Мира больше не существовало, боль,копьём, проникла в неё, и она обхватила руками своё лицо, громко разрыдавшись.

«Спаси, — говорила Кристина и видела перед собойголубоглазого юношу, со скорбным, удручённым лицом, — спаси меня! Я не хочуоставаться одна… в этой темноте…»

Мрак оплёл её своими щупальцами, и никто не пришёлей на помощь.