Тактик.3

Глава 6 Столпы Тирании

— Боюсь, мои дела здесь надолго, — мягко ответил я, отодвигаясь. — И мой путь очень опасен. Я не могу рисковать ещё и тобой.

Она вздохнула, но, кажется, всё поняла.

— Жаль, — сказала она без обиды. — Но я всё равно буду надеяться.

Эта короткая встреча, этот разговор у костра, стали для меня чем-то важным. Напоминанием о том, за что, собственно, я ввязался в эту авантюру. Не за богиню, не за деньги. А за то, чтобы у людей была возможность жить так, как рассказывала Лиана. Свободно и без страха.

Ещё через день пути мы увидели столицу королевства, город Лемез. Он раскинулся в широкой долине, окружённый высокой каменной стеной с массивными башнями. Издали город выглядел внушительно, как и подобает столице. Но чем ближе мы подъезжали, тем сильнее это впечатление рассеивалось.

Стены, хоть и были крепкими, местами обветшали, кладка осыпалась. Поля вокруг были запущены, а немногочисленные деревни выглядели убого и бедно. У городских ворот царил хаос. Десятки повозок, крестьянских телег и пеших путников толпились в ожидании, создавая огромную пробку.

Стражники на воротах вели себя как хозяева жизни. Грубые, наглые, в грязных доспехах, они не столько проверяли въезжающих, сколько занимались откровенным вымогательством. Они придирались к каждой мелочи, заставляли распаковывать тюки, и пропускали быстрее лишь тех, кто совал им в руку монету.

Наш караван не стал исключением. Старший стражник, капрал с бычьей шеей и багровым от пьянства лицом, долго и придирчиво осматривал наши повозки.

— Вино? Масло? — хмыкнул он, заглядывая под полог. — Товары подакцизные. Пошлина — десять серебряных.

— У нас есть все документы! — возмутился было Алано.

— Документы подотрут задницу твоему ослу, — нагло заявил капрал. — Или плати, или разворачивайся. А можешь остаться здесь. В долговой яме. Места там много.

Алано сжал кулаки, но Лиана остановила его, положив руку на плечо. Спорить с этими людьми было бесполезно и опасно. Она молча отсчитала монеты и протянула стражнику. Тот сграбастал их и, не пересчитывая, сунул в свой кошель.

— Проезжайте, — буркнул он и переключился на следующую жертву.

Мы въехали в город.

Внутри Лемез производил ещё более гнетущее впечатление, чем снаружи. Широкие центральные улицы были относительно чистыми, но стоило свернуть в переулок, как ты попадал в царство грязи, вони и нищеты.

Часть домов стояли обшарпанные, с пустыми глазницами и явными признаками запустения и разрухи.

По улицам бродили толпы оборванцев и нищих. И повсюду были стражники. Они ходили патрулями по двое-трое, заглядывали в таверны, сгоняли торговцев с площадей. Их присутствие было гнетущим, оно пропитывало сам воздух этого города.

Караван остановился на постоялом дворе недалеко от рыночной площади. Пришло время прощаться.

Я спешился и оказался рядом с Лианой, которая одарила меня долгим и слегка грустным взглядом.

— Спасибо тебе и Оливеру, — искренне сказал Алано, который поймал мою руку в мягкое рукопожатие и какое-то время удерживал, словно желая продлить моё присутствие. — Без вас мы бы сюда не добрались.

— Мы пробудем в городе четыре дня, — добавила Лиана, глядя мне прямо в глаза. В её взгляде была и благодарность, и надежда. — Если что, вы знаете, где нас найти.

— Я запомню эти слова, — поклонился я, но вкладывал в них совсем другой смысл. Это означало что «боевые действия» не начнутся, пока караван Лианы и Алано не покинет город.

— Удачи вам с торговлей, — сказал я. — Прощайте.

Я намеренно сказал «прощайте», а не «до свидания», давая ей понять, что наша встреча окончена. Она вздохнула, но кивнула.

Мы с Рэдом взяли под уздцы коней и, не оглядываясь, шагнули в гущу городской толпы. Мы растворились в ней, стали двумя безликими фигурками в сером море людей.

Мы были в самом сердце королевства, в городе, который намеревались перевернуть вверх дном.

Разведка началась.

Оставив девушку за спиной, я немного расслабился. Всё же одно дело рисковать своей, местами бронированной шкурой, а другое — ею.

Мы с Рэдом растворились в толпе, став двумя серыми, ничем не примечательными фигурами.

Первое время мы не говорили и не строили планов.

Мы просто бродили по улочкам. Шли по улицам Лемеза, впитывая его больную, гнетущую атмосферу, как губка впитывает грязную воду. Это была разведка на самом базовом уровне — сенсорная. Я должен был почувствовать город, понять его ритм, его дыхание, прежде чем пытаться вонзить в его сердце нож.

Лемез был городом контрастов.

Городом былого величия и нынешнего упадка. Широкие, мощёные камнем проспекты, по которым когда-то, наверное, двигались пышные процессии, теперь были разбиты, а в щелях между плитами пробивалась сорная трава. Добротные каменные дома богатых купцов и знати стояли с облупившейся штукатуркой и грязными, замутнёнными окнами, похожими на слепые глаза стариков. Фасады, некогда украшенные искусной резьбой, были покрыты слоем копоти и пыли. Город болел. Медленно, но верно, он умирал изнутри, и эта болезнь проявлялась во всём.

Но главным симптомом были люди.

Лица прохожих были угрюмы, настороженны, как у зверей, которые ждут удара. Они шли, опустив плечи и втянув головы, стараясь не привлекать к себе внимания. На улицах не улыбались. Никто не смеялся. Горожане двигались быстрыми, семенящими шагами, стараясь не встречаться взглядами ни друг с другом, ни, упаси боги, со стражниками.

А стражников было много.

Слишком много для мирного города. Они патрулировали улицы, стояли на перекрестках, лениво опираясь на алебарды, и вели себя не как защитники порядка, а как оккупанты на захваченной территории.

Они были грубы, наглы и абсолютно уверены в своей безнаказанности. Мы видели, как один из них грубо оттолкнул старика, который не успел уступить ему дорогу. Видели, как на рынке другой патрульный, не говоря ни слова, взял с лотка торговки несколько яблок и, ухмыляясь, пошёл дальше, не заплатив. Торговка лишь молча сглотнула, не смея возразить.

Мы с Рэдом не вмешивались, а просто смотрели. Каждая такая сцена была штрихом к общей картине, фрагментом паззла, который я собирал в своей голове. Страх. Вот на чём держалась власть в этом городе. Всепроникающий, липкий, унизительный.

Мы методично обходили ключевые точки, которые я наметил для исследования хотя бы издалека.

Вот мрачные, когда-то величественные, похожие на небольшую цитадель, казармы городской стражи. Вот ратуша, с которой, по идее, должно было осуществляться управление городом, но сейчас она выглядела пустынной и заброшенной.

Вот главный храм — огромное, величественное здание, посвящённое богу Парганасу, но даже у его входа не было толпы верующих, лишь несколько нищих просили подаяние.

И, наконец, мы увидели его. Королевский дворец, он стоял на холме, возвышаясь над городом, как хищная птица над своей добычей. Высокие, неприступные стены, узкие окна-бойницы, массивные башни.

Дворец не был похож на резиденцию монарха. Он был похож на крепость, построенную не для защиты от внешних врагов, а для защиты от собственного народа.

В старом центре города виднелось ещё одно зловещее строение — круглое, приземистое здание без окон. Арена. Что там за арена в мире, где не изобретён футбол, ещё предстояло выяснить.

Место, где король устраивал свои кровавые развлечения.

— Пошли в кабак, — совершенно серьёзно предложил Рэд. — Послушаем голоса города.

Выбор правильного питейного заведения для сбора информации — это целое искусство. Сунешься в самый дорогой трактир, где собирается знать и богатые купцы, и на тебя посмотрят, как на грязь под ногтями, а в лучшем случае ты услышишь лишь светские сплетни о том, чья любовница носит более дорогие побрякушки. Зайдешь в самую дешёвую дыру на окраине и рискуешь получить нож под ребро раньше, чем успеешь заказать кружку пива. Информации там тоже ноль, только пьяный бред и ругань.

Нам нужна была золотая середина. Место, где пересекаются разные социальные слои, где языки развязываются от выпивки, а уши всегда найдут, что услышать.

Мы долго бродили по боковым улочкам, присматриваясь и прицениваясь. Наконец, наш выбор пал на заведение с непритязательной вывеской «Чёрный Кабан».

Оно располагалось в ремесленном квартале и выглядело именно так, как нам было нужно. Достаточно большое, чтобы в нём можно было затеряться, достаточно шумное, чтобы наш разговор никто не подслушал, и с подходящей публикой. Судя по тем, кто входил и выходил, здесь собирались местные мастера, мелкие торговцы, клерки из городской управы и, что самое важное, стражники не при исполнении служебных обязанностей.

Срез общества Лемеза.

Мы вошли внутрь. Обстановка была простой: десяток грубо сколоченных столов, длинная стойка и чадящий очаг. Пахло кислым пивом, дымом и жареным салом. Воздух гудел от десятков голосов. То, что надо.

Мы выбрали самый тёмный и незаметный столик в углу, откуда, тем не менее, хорошо просматривался весь зал. К нам подошла сонная служанка, и я заказал две кружки самого дешёвого пива и тарелку тушёной капусты с рубленым мясом. Мы не должны были выделяться. Мы — такие же уставшие путники или местные работяги, решившие пропустить кружечку после тяжёлого дня.

Пиво оказалось отвратительным, сильно разбавленным водой, но это было неважно. Мы пришли сюда не пить. Мы пришли слушать. Я откинулся на спинку жёсткой лавки, сделал маленький глоток кислой жижи и превратился в одно большое ухо. Рэд сделал то же самое. Наша охота за информацией началась.

Кабак жил своей жизнью, и эта жизнь выплёскивалась наружу в виде обрывков фраз, пьяных выкриков и тихих жалоб. Мы сидели, лениво ковыряя капусту, и фильтровали этот информационный шум, вылавливая из него крупицы ценных сведений.

За соседним столом трое бородатых мужчин, судя по всему, кузнецы или оружейники, вполголоса, постоянно оглядываясь, ругали новые налоги.

— … опять налог на горн ввели, сволочи! — шипел один. — Скоро за воздух платить заставит! Как работать, я вас спрашиваю?

— Тише ты, — осаживал его второй. — Услышит кто, и загремишь в подвалы к Церберу. Оттуда ещё никто не возвращался.

Имя «Цербер» прозвучало впервые. Я мысленно поставил галочку. Это явно была важная фигура.

В другом углу зала сидел хорошо одетый, но совершенно пьяный мужчина, похожий на мелкого купца. Он тупо смотрел в свою пустую кружку и бормотал себе под нос.

— … разорил… всё забрал… Петурио, чтоб ему пусто было… всё подсчитал, каждую монетку… ни капли совести…

«Петурио». Второе имя. И если Цербера поминали со страхом и ненавистью, то этого с каким-то усталым, бессильным раздражением. Как будто речь шла не о человеке, а о стихийном бедствии, вроде засухи или наводнения. Ещё одна галочка в моем ментальном блокноте.

Так, из обрывков фраз, пьяных откровений, жалоб и хвастовства, передо мной начала вырисовываться структура власти в этом прогнившем королевстве.

У любой власти была структура, ключевые точки, была система и закономерности её функционирования.

У этого королевства были два столпа, два имени, которые люди произносили чаще всего, вкладывая в них всю свою боль, страх и ненависть.

Цербер и Петурио.

Наше пассивное наблюдение дало первые плоды, но мне нужна была конкретика. Нужен был кто-то, кто сможет связать все эти слухи воедино. И вскоре объект для получения информации нарисовался сам собой.

За столиком недалеко от нас сидел одинокий мужчина. Судя по потёртому, но некогда добротному камзолу и чернильным пятнам на пальцах, это был писарь, клерк или какой-то мелкий чиновник, который пришёл сюда выпить после службы.

Он был слегка пьян, но не буйно, а как-то тоскливо и депрессивно. Он делал знаки официантке, но та его игнорировала, а он просто вздыхал.

— Я займусь, — улыбнулся Рэд, который шагнул к бару и заказал три тёмных портера.

Атаман, с его лесным обаянием, жизненным опытом и умением находить общий язык с кем угодно, подходил для этой роли куда лучше меня. Рэд взял две кружки пива, подошел к столику чиновника и с обезоруживающей улыбкой спросил:

— Не возражаете, если мы с другом составим вам компанию? А то в одиночку пить — только тоску нагонять.

Чиновник поднял на него мутные глаза и неопределённо махнул рукой. Рэд сел, пододвинул ему полную кружку. Слово за слово, и через десять минут усталый писарь, размякший от неожиданного внимания и бесплатной выпивки, уже изливал душу новому знакомому. Я сидел за своим столом, делая вид, что дремлю, но не упускал ни слова.

И история, которую он рассказал, была куда интереснее и сложнее, чем я предполагал.

Оказалось, что королевство Южный Инзер до недавних пор состояло из трёх полуавтономных частей. На севере — лесистые холмы Югда, где люди испокон веков жили в мире с гоблинскими племенами, торгуя и даже заключая союзы. Там же был и наш скрытый лагерь, где ждали своего часа разбойники.

В центре — плодородные земли вдоль реки Тавач, житница королевства. В середине этого региона и была столица Лемез.

А на юге — широкие степи, где кочевал гордый народ гуруй, люди с сильной примесью орочьей крови, чьи тучные стада были главным богатством тех земель. Все три народа подчинялись королю, но имели своих правителей — герцогов, баронов и вождей, которые пользовались значительной автономией.

— А потом началось, — икнув, продолжал чиновник. — За последние пять лет герцоги приречных земель один за другим скоропостижно скончались от каких-то странных болезней. Вожди холмов тоже как-то внезапно состарились и умерли, а их наследники, как один, отказались от власти в пользу короля. Странные совпадения, не находите?

И мне, и Рэду эти «совпадения» показались донельзя подозрительными. Это была планомерная, методичная централизация власти путём устранения неугодных.

— Только степняки-гуруй остались, — бормотал пьяница. — Гордый народ, непокорный. И тогда король Коннэбль… он собрал армию и просто вырезал их. Совершил рейд, напал на их стойбища, перебил большую часть мужчин, женщин и детей угнал в рабство, скот забрал себе. Их вождя убили, а его сына, Хьёрби, лучшего лучника и конника во всех степях, взяли в плен.

Чиновник осушил кружку и продолжил, его голос стал ниже и злее.

— Теперь у нашего короля есть любимая игрушка, Арена Ворона. Древний амфитеатр, остался ещё с тех времен, когда боги ходили по земле. Там он устраивает бои. На потеху себе и своей семейке. И Хьёрби, сын вождя, теперь главная звезда этой арены. Он одержал уже шестнадцать побед на выживание. Народ его полюбил. А королю это совсем не нравится. Ходят слухи, что он назначил огромную награду тому, кто убьет Хьёрби на арене. Деньги и свободу.

— Какому богу поклонялись степняки? — спросил я, не выдержав и подсаживаясь к их столу.

Чиновник удивлённо посмотрел на меня.

— А тебе какое дело? Ну… Хранительнице. Анае. Той, что в лесах и горах живет. Старая вера.

Я не удивился. Все сходилось. Коннэбль не просто захватывал власть. Он вёл религиозную войну, уничтожая последователей Анаи. Хьёрби был не просто пленником. Он был символом сопротивления и символом старой, неугодной королю веры.

А ещё, хотя местные жители не знают слова «гладиаторы», но на арене происходят натуральные гладиаторские бои.

— Но король — это шпиль башни, однако боится народ не его, — выдохнул чиновник, окончательно пьянея. — Вся власть в городе у двоих. Рерс Файзеркосс, начальник тайной стражи. Прозвище Цербер. Он — это страх. Доносы, пытки, тайные казни. Его боятся все. А второй — советник Петурио Дегри. Он не знатный, простолюдин, но с мозгами. На нем вся экономика, все налоги, вся администрация. Он тот, кто заставляет эту проклятую машину работать, пока король развлекается, а Цербер всех запугивает. Убери их и всё, король пойдёт по миру с протянутой рукой.

Чиновник договорил и, издав тихий стон, уронил голову на стол, мгновенно заснув. В кабаке по-прежнему было шумно, но за нашим столом воцарилась тишина. Рэд медленно допил свое пиво и посмотрел на меня. Его взгляд был серьёзным и внимательным.

— Я тебя знаю не очень давно, рыцарь Рос, — негромко сказал он. — Но мне сейчас показалось, что у тебя в глазах демоны пляшут. Как у волка, который увидел одинокую овцу.