Тактик.3

Глава 11 Министерский портфель

С того момента, как последняя партия гномьих арбалетов и курток со скрытыми пластинами была бесшумно, как тени, под покровом ночи переправлена на территорию базы повстанцев, которую наивный и алчный купец Киприан считал стройплощадкой, операция перешла в новую, тихую и самую изматывающую фазу.

Фазу охоты. Нашей первой целью был не Цербер — бить в лоб по самому опасному и защищённому элементу системы было бы тактическим самоубийством.

«Нельзя агрить рейд-босса, не зачистив сначала его лейтенантов и не сняв баффы».

Нашей целью был второй столп, на котором держалась тирания Коннэбля, — королевский советник Петурио Дегри. Администратор. Мозг. Человек-функция, заставлявший этот прогнивший механизм работать.

Мы с Рэдом несколько дней вели за ним скрытное, методичное наблюдение.

Это была нудная, кропотливая работа, требующая ангельского терпения и железной задницы. Мы становились тенью, частью серого, унылого городского пейзажа. Мы часами сидели в вонючих тавернах, где подавали кислое пиво, но из грязных, засиженных мухами окон которых просматривалась дорога от дома Петурио до ратуши.

Никто не обращал на нас внимания. В городе, где каждый боялся собственной тени, два незаметных иногородних бедолаги были ниже уровня радаров тайной стражи.

Петурио оказался не совсем таким, каким я его себе представлял первоначально.

Я думал, он алчный, властолюбивый, упрямый, жестокий, принципиальный и вообще — деспот.

От этого списка по мере «наблюдения» осталось только упрямый.

Петурио был человек-рутина. Невысокий, сухой, как осенний лист, с усталым, пергаментным лицом и вечно озабоченным взглядом. Он был одет в добротную, но скромную одежду тёмных тонов — наряд не аристократа, а скорее богатого купца или учёного.

Он не был рыцарем, происходил из семьи торговцев и жрецов, и это было видно во всём. Он не ходил, а семенил, словно боясь не успеть, словно за ним гналась сама жизнь. Его существование было маятником, качающимся между двумя точками: его скромным, но крепким домом в квартале ремесленников и величественным зданием ратуши, где он, по сути, в одиночку тащил на себе всё управление королевством.

Как мы и выяснили, первый советник, какой-то дальний и ленивый родственник короля, был фигурой номинальной. Он появлялся в ратуше раз в неделю, чтобы подписать бумаги и, как шептались в городе, украсть очередную сумму из казны.

Вся реальная власть, все нити управления были в руках Петурио. Он с трудом собирал налоги, хаотично организовывал поставки для армии, решал городские вопросы и затыкал дыры в бюджете, причём эта работа, судя по всему, была примерно в стиле «затыкание дырочек в решете».

Государственный аппарат сыпался, чиновники воровали, крестьяне отказывались платить завышенные налоги, купцы нищали из-за безжалостной коррупции охамевших стражников.

Он был даже не винтиком, а скорее «фиксиком», без которого вся эта горе-машина давно бы развалилась.

И, как это часто бывает с самыми важными винтиками/фиксиками, его никто не ценил. Для знати он был выскочкой, для короля — удобным инструментом.

Охраны у него практически не было. Два вялых стражника у входа в дом и ещё пара у дверей его кабинета в ратуше. Он передвигался по городу один. Либо он был слишком уверен в своей незначительности, либо, что более вероятно, считал, что лучшая защита — это не привлекать к себе внимания.

Несколько дней мы изучали его маршрут, хронометрируя каждый шаг.

Дом-ратуша, ратуша-дом. Всегда по одному и тому же пути.

Скучно, предсказуемо, идеально для нашей цели. Но на третий день я заметил аномалию. Небольшое, но важное отклонение от рутины. Возвращаясь вечером домой, Петурио всегда делал небольшой крюк. Он сворачивал в тихий, заброшенный сквер, в центре которого стояла старая, давно не работающая часовая башня. Он подходил к ней, останавливался на несколько минут, глядя на её остановившиеся стрелки, и стоял так в полном одиночестве. Он словно чего-то или кого-то ждал. Потом, тяжело вздохнув, он разворачивался и продолжал свой путь домой.

«Обнаружен сбой в скрипте NPC. Это не баг, а фича. Скрытый триггер для побочного квеста».

Это было оно. Ключ. Лазейка в его броне из привычек и рутины. Люди не делают бессмысленных вещей. Этот крюк, эта пауза у башни что-то значили. Это было место, связанное с сильными эмоциями. Скорее всего значение этих эмоций знал только он.

В любом случае это место психологически обезоруживало его, делало более уязвимым.

Я решил, что наш разговор состоится именно там.

Мы ждали его на четвёртый день.

Вечер опускался на Лемез, окрашивая небо в грязно-лиловые тона. Запах дыма от очагов смешивался с вечной вонью нечистот. Мы с Рэдом заняли позицию в тёмном, заросшем бурьяном переулке, который вёл прямо к скверу с часовой башней. Мы не прятались. Мы просто стояли в тени, сливаясь с ней, как два каменных изваяния, терпеливые и неподвижные.

Вскоре на дорожке показалась знакомая ссутулившаяся фигура.

Петурио шёл своей обычной быстрой, нервной походкой, прижимая к груди портфель с бумагами. С документами он работал и дома, вечерами.

Как и в прошлые дни, он свернул к башне. Подошёл, задрал голову, остановился и посмотрел на мёртвый циферблат. В его позе было столько застарелой, безысходной тоски, что я почти почувствовал её на вкус. Он постоял так минуту, может, две, и эта минута показалась мне вечностью, наполненной его молчаливым горем. Затем, как всегда, тяжело вздохнув, он опустил голову и побрёл прочь.

В этот момент мы вышли ему наперерез.

Мы не крались и не прыгали из-за кустов. Мы просто шагнули из переулка и молча преградили ему путь. Два тёмных, безликих силуэта против заката.

Эффект был именно таким, как я и рассчитывал. Петурио резко остановился, наткнувшись на нас, как на невидимую стену.

Он не закричал, не позвал на помощь. Что-то в нём было такое, не паническое. Он всегда был спокоен и выглядел как человек, который сроду не кричит.

Его лицо, и без того серое, стало пепельным. К его вечному спокойствию примешался страх.

— Я… я всё вашим людям подписал, — пролепетал он, его голос дрожал. Портфель выпал из его ослабевших рук и глухо стукнулся о землю. — У меня есть договорённость… с Цербером… Вы не можете…

Ну приехали, он решил, что мы из гильдии воров, ещё и пришли ему угрожать. Видимо у них там какие-то свои странные договорённости и действия. Ладно, всему своё время.

Рэд сделал шаг вперёд. Он не сказал ни слова. Он просто положил свою огромную, тяжёлую руку на плечо советника. Петурио вздрогнул, как от удара, и обмяк. Рэд мягко, но с неотвратимой силой, развернул его и повёл к ближайшей скамье, стоявшей в самой тёмной части уединённого сквера, под сенью старых, плакучих ив. Он усадил советника на скамью, а сам встал за его спиной, отрезая все пути к отступлению. Я поднял его портфель, отряхнул с него пыль и сел рядом.

« Квест: „Вербовка министра“. Фаза 1: „Установление контакта“. Успешно».

Петурио сидел, вжав голову в плечи, и не смел поднять на меня взгляд. Он не мог определить, кто мы, ожидал требований, угроз или нападения.

Я же дал ему время, позволив тишине и страху сделать свою работу. Ветер шелестел в листве старых ив, и этот звук походил на шёпот призраков.

— Успокойтесь, советник, — наконец начал я, мой голос был тихим и ровным, почти деловым. — Мы определённо не из гильдии воров. И, нас определённо не интересует Ваш кошелек.

Он медленно поднял на меня глаза. В них плескался страх, смешанный с крайним недоумением.

— Если не воры, то кто?

— Давайте я начну с того, что, быть может, покажется Вам неприятным. А может и наоборот. Словом, первоначально я планировал Вас устранить.

— Убить? — моргнул Петурио.

— Да, если называть вещи своими именами. Но по мере изучения Вашей персоны существенным образом поменял точку зрения, хотя наши и Ваши действия всё ещё должны укладываться в рамки плана.

— Какого плана? Кто вы такие?

— Не важно какого плана. Мы, скажем так, доброжелатели, — продолжил я, наслаждаясь его растерянностью. — Инвесторы. Нас не устраивает текущий политический курс в этом королевстве. Мы считаем, что режим короля Коннэбля исчерпал себя и ведёт страну к краху. И мы ищем людей, которые разделяют нашу точку зрения. Людей, заинтересованных в… смене руководства.

При этих словах Петурио пару раз моргнул и вздрогнул так, словно его ударили. Он даже без прямых слов понял, что всё гораздо хуже, чем если бы мы были грабителями. Мы заговорщики. И мы пытаемся втянуть его в свои игры.

— Я не понимаю, о чём вы, — прошептал он, его губы едва двигались. — Я верный слуга короля.

— Да и нет. Мы знаем, — кивнул я. — Что Вы служите ему верой и правдой. И что Вы получаете взамен? Презрение знати, неблагодарность монарха и постоянный страх перед начальником тайной стражи Цербером? Вы — рабочая лошадка, которую бьют кнутом и почти не кормят. А ведь Вы могли бы быть первым.

Я сделал паузу, давая словам впитаться.

— Мы предлагаем Вам сделку, Петурио. Простую и выгодную. Мы… устраняем нынешний режим. Убираем с доски короля, его алчных сынков и, самое главное, Цербера. А Вы… Вы остаетесь у власти.

— Я? Остаюсь?

— Да. Вы становитесь первым советником. Регентом при новом, более сговорчивом правителе. Вы получаете реальную власть. Возможность управлять так, как считаете нужным. Вы снижаете налоги для ремесленников, даёте свободу гильдиям и ремёслам, снижаете нагрузку на крестьян, реформируете госаппарат. И, — я добавил последний, важный для меня штрих, — Вы восстанавливаете старый храм на рыночной площади. Храм богини Анаи, который этот король превратил в бордель.

Петурио слушал меня с выражением чистого, незамутнённого ужаса на лице. Он смотрел на меня, как на сумасшедшего.

— Какой ещё храм? Вы безумцы, — выдохнул он. — Меня казнят только за один этот разговор! Если Цербер узнает…

— Цербер не узнает.

— Я маленький человек! Я ничего не решаю! Я просто выполняю приказы! — он пытался отказаться, умоляя, чтобы его оставили в покое. Он был похож на человека, которому предлагают прыгнуть в пропасть, обещая, что внизу его ждут золотые горы.

Но он видел только пропасть.

Я понимал его. Страх перед Цербером был тотальным. Он парализовал волю, заставлял людей совершать немыслимые поступки и предавать самих себя. Простые уговоры и обещания будущей власти здесь не сработают. Нужно было что-то более весомое. Нужно было надавить на его настоящую болевую точку.

Я наклонился к нему ближе, понижая голос до доверительного шёпота. Атмосфера нашего «делового предложения» сменилась на допрос.

— Мы все понимаем, Петурио. Ваш страх, Вашу осторожность. Но давайте поговорим начистоту. Мы ведь не просто так выбрали для разговора именно это место.

Он вздрогнул и бросил испуганный взгляд на тёмный силуэт часовой башни, который чернел на фоне догорающего неба.

— Вы ведь приходите сюда каждый день, верно? — продолжил я мягко. — Приходите, чтобы вспомнить. Чтобы посмотреть на часы, которые остановились в тот самый день. В тот день, когда арестовали Вашего сына.

Лицо Петурио исказилось от боли. Это был удар под дых. Вся его броня из страха и осторожности рассыпалась в прах, обнажив кровоточащую рану.

— Мы знаем о Вашем сыне, Кноссе, — тихо, но отчётливо произнес я.

Это, конечно, нечестный ход, но я тут и не в Олимпиаду играю. Я знал это потому, что обратился к богине. Она и рассказала.

Каждое слово было тяжёлым арбалетным болтом, бьющим точно в цель.

— Мы знаем, что он уже полгода сидит в подвалах Цербера. По ложному, сфабрикованному обвинению в коррупции. Мы знаем, что Ваш сын, если опять-таки, называть вещи своими именами — его личный заложник. Причина, по которой Вы продолжаете служить этому режиму, который ненавидите всем сердцем. Он — цепь, которая приковывает Вас к вёслам этой галеры.

Петурио молчал.

Он просто смотрел в землю, и по его щеке медленно скатилась слеза. Одна, скупая, мужская слеза, в которой было больше боли, чем в криках сотен людей.

— И Вы думаете, Вы один такой? — продолжил я, развивая атаку. — У Цербера полон сундук таких рычагов давления. Компромат на каждого знатного лорда, заложники из семей каждого важного чиновника. Он держит всю знать этого королевства за горло. И они молчат и терпят, потому что боятся. Но, я считаю, что страх — плохой мотиватор для свободного человека. Он заставляет подчиняться, но он не рождает верности. Он рождает лишь ненависть и ожидание момента для удара в спину.

Я снова сделал паузу, а затем сделал своё предложение.

— А теперь представьте, Петурио. Что, если Ваш сын вдруг окажется на свободе? Живой и невредимый. Просто выйдет из ворот тюрьмы и придёт к Вам домой. В обмен не на Ваше участие в заговоре. Нет, мы не просим Вас рисковать. А в обмен на Ваше молчание. И, скажем так, на Вашу лояльность в нужный момент. Когда всё начнется, Вы просто… не будете нам мешать. Ну, может, поможете в какой малости. От Вас не потребуется подносить к глотке короля чащу с ядом. Фактически Вы вообще не будете принимать ни в чём участия. Мы всё организуем так, что Вы до последнего момента сможете говорить — не знал, не мог знать, впервые слышу. Проще говоря, мы Вас не подставим.

Рэд, все это время молча стоявший за спиной, шагнул вперёд и добавил своим низким, веским голосом:

— Мы не уподобляемся этому Вашему Рерсу Файзеркоссу по прозвищу Цербер. Мы не берём в заложники детей, чтобы управлять отцами. Мы предлагаем Вам достойное партнёрство. Судя по Вашей работе, Вы чуть ли не последний, кому не плевать на будущее королевства. Мы возвращаем Вам сына. Вы просто продолжаете делать свою работу, но только с куда более разумным функционалом и помогаете нам построить на руинах этой тирании что-то более справедливое. По-моему, хорошая сделка.

Это был наш главный козырь. Мы предлагали ему не просто власть или деньги. Мы предлагали ему то, ради чего он жил и страдал все эти года. А ещё мы предлагали ему надежду на свободу сына.

Петурио был сломлен.

Я видел это по тому, как поникли его плечи, как он сгорбился, будто под тяжестью невидимого груза. В нём боролись два величайших чувства: всепоглощающий страх перед Цербером и внезапно вспыхнувшая, отчаянная надежда на спасение сына. Эта борьба была титанической, и она происходила прямо у меня на глазах.

Он долго молчал, глядя на свои сцепленные в замок руки. Потом он поднял на меня взгляд. В его глазах уже не было того первобытного ужаса. В них была бесконечная усталость и тень зарождающейся решимости.

Он не дал прямого согласия. Он был слишком умён и осторожен для этого. Сказать «да» означало подписать себе смертный приговор, если бы мы оказались провокаторами Цербера.

Вместо этого он устало произнёс:

— Даже если… даже если вы сможете это сделать… вы не понимаете, во что ввязываетесь. Есть Цербер. Никто не смеет спросить, не он ли нарисовал новую ветвь на древе династии? Но есть и другие. Есть воевода Архай, командующий армией короля. Он наполовину степняк, честный служака, он презирает Цербера, но боится его и будет до последнего защищать корону, потому что давал ей присягу. Есть начальник личной охраны короля, Ирит. Хитрый и жестокий бастард-полуэльф, который держится за свою должность обеими руками и является ближайшим другом и союзником Цербера. Убить или пленить короля технически сложно, но это не разрушит его власти. И что хуже, это не остановит Цербера, скорее, наоборот. Вас просто раздавят, как и тех, кто вам станет помогать.

Он говорил это не для того, чтобы нас отговорить. Он говорил это, чтобы предупредить. Чтобы показать, что он обдумал наше предложение и оценивает риски. И это было лучшим ответом, на который я мог рассчитывать. Он не сказал «нет». Он не вскочил и не побежал к страже. Он принял правила игры и начал делиться информацией. «Новые цели квеста добавлены: Архай, Ирит. Анализ противников начат».

— Как мы уже говорили, Вам не придётся нам особенно помогать. Большую часть времени Вы можете делать вид, что не знаете о нашем существовании. И Вашу информацию мы тоже учтём, — коротко кивнул я. — Буду считать это советом и информационной поддержкой нашего дела.

— Я буду молчать, — сказал он наконец, и это было его негласное согласие. Его обещание. — Я ничего не видел и ничего не слышал. Этот разговор никогда не происходил.

Для меня этого было более чем достаточно.

Я знал, что семя сомнения и надежды было посеяно. А когда его сын Кносс действительно окажется на свободе, у Петурио просто не останется выбора, кроме как встать на нашу сторону. Он будет привязан к нам не страхом, а благодарностью. А это — куда более прочные узы.

— Разумное решение, советник, — сказал я, поднимаясь со скамьи. — Нам пора расходится, раз уж мы не встречались.

Мы с Рэдом отступили в тень переулка, позволяя ему уйти. Петурио медленно поднялся и, не оглядываясь, побрёл по дорожке, но уже не в сторону своего дома. Он снова пошёл к часовой башне. Но теперь в его походке не было прежней безысходности. В ней появилось что-то новое. Какая-то цель.

А мы исчезли в ночи. Первый столп тирании был не сломлен, потому что я посчитал плохим тоном убивать хорошего человека. Но этот столп больше не поддерживает короля и его окружение.

Пусть это и не видно глазу, но фундамент дал трещину. И теперь нам предстояло взяться за второй, куда более кровавый и опасный столп. За Цербера. Но это будет совсем другая история.