Тактик.3

Глава 4 Решение, отправляющее в путь

Прошло два дня.

Два дня тишины, ожидания и скрытого напряжения. Поскольку богиня не выставляла конкретных сроков, то я тоже не видел особенных причин для спешки.

И уж тем более я не торопил Оливера Рэда. Давить на человека, которому только что на голову свалили восемнадцатилетнюю дочь (или около того, паспорт я не проверял, но судя по их историям, примерно так) и божественный ультиматум имени богини с тьмой вместо головы, было бы глупо и контрпродуктивно.

У него и без моих понуканий было о чём подумать. К тому же, я был уверен, что Аная не из тех, кто оставляет дела на самотёк. Её «методы убеждения», скорее всего, не ограничивались одними молитвами.

Я использовал это время с пользой. Вместо того, чтобы сидеть сложа руки, я влился в жизнь лагеря. Мои новые знакомые, Мурранг и Хрегонн, быстро нашли общий язык с местными воинами, особенно после того, как в дружеском поединке Мурранг голыми руками поднял и перевернул самого здоровенного орка из шайки Рэда. Этот простой акт демонстрации силы мгновенно обеспечил нам уважение.

Я свою удаль молодецкую не проверял, всё больше наблюдал. Присутствовал на тренировках, которые здесь проходили ежедневно.

То, что я видел, впечатляло и настораживало одновременно. Индивидуальная подготовка у большинства бойцов была на высоте. Они владели мечами, топорами, луками, ножами. Двигались быстро, легко ориентировались на пересечённой местности, били сильно.

Это были опытные бойцы, прошедшие не одну стычку. Но как только дело доходило до группового взаимодействия, начинался хаос.

Никакого строя, никакой тактики, кроме «беги и руби». Полное отсутствие строевой дисциплины. Каждый был сам за себя. Сборище сильных одиночек, а не армия. В открытом поле их бы размотала любая плохонькая регулярная рота, просто за счет организации. Впрочем, для партизанской войны в лесу этого, возможно, было достаточно.

Я прикинул, что, если дело дойдёт до сражения, мне придется провести ускоренный курс «Тактика для чайников», начиная с самых азов. Мысленно я уже начал составлять план тренировок.

Оливер Рэд сам нашёл меня вечером второго дня. Я сидел у небольшого костра, который развёл на отшибе лагеря, и смазывал оружейной смазкой гномий меч и клевец.

Атаман, несмотря на приличный возраст, подошел бесшумно и сел напротив. Он сильно изменился за эти два дня. Куда-то исчезла былая расслабленность лесного хозяина. Его лицо стало с одной стороны одухотворённым, а с другой, в ней появилась мрачная решимость человека, который принял решение, и это решение ему не нравится, но другого пути нет.

Он долго молчал, глядя пространство около меня. Я тоже молчал, давая ему возможность начать разговор.

— Она приходила, — наконец глухо произнёс он, не глядя на меня и не поясняя, кто такая «она».

— Я не сомневался, — кивнул в ответ.

— Разговор был коротким. А предложение… из тех, от которых не отказываются.

В его голосе не было особенной радости или энтузиазма. Только тяжесть принятого на себя груза. Он не хотел этого «приключения». Он бы хотел тихо-мирно жить в лесу с новообретённой дочерью.

Но богиня решила иначе.

— Я согласился. И тебе я тоже скажу, что согласен, — сказал он, наконец подняв на меня глаза.

В них плескалась холодная ярость. Ярость не на меня, а на судьбу, на богов, на весь этот мир, который не оставлял ему выбора.

— И мои люди пойдут за мной, хотя они и вольные стрелки, но пойдут, куда бы я их ни повёл.

Я молча кивнул. Слова были излишни. Сделка была заключена. Не со мной. А с той силой, которой мы оба теперь служили. Каждый по своим причинам.

На рассвете, когда первый бледный луч солнца пробился сквозь густые кроны деревьев, лагерь ожил. Но это было не обычное сонное пробуждение. По поселению, как электрический разряд, пронеслась команда Рэда. И то, что началось потом, поразило меня до глубины души.

Я ожидал увидеть хаотичные сборы, крики, споры, суету. Вместо этого я стал свидетелем идеально отлаженного механизма. Люди, орки, гномы — все действовали с поразительной скоростью и слаженностью. Каждый знал свой манёвр. За несколько часов лагерь, который казался мне постоянным, обжитым поселением, просто исчез.

Деревянные дома и землянки разбирались на составные части, которые аккуратно укладывались на повозки, запряжённые выносливыми мулами. Навесы сворачивались, костры тушились и засыпались землёй. Часовые снимались с постов и присоединялись к общей работе. Специальный отряд методично заметал следы, разбрасывая старую листву и ветки так, что через пару дней даже самый опытный следопыт не нашёл бы здесь ничего, кроме обычной лесной поляны.

Мужья прощались с жёнами и детьми. Все рассматривали эту операцию как рейд, в котором не участвует обоз. Но все верили в своего атамана, человека немолодого и надёжного. Осознав это, я непроизвольно сжал зубы и поставил себе задачу провернуть без потерь задание богини, которая рассматривала людей и других разумных как пешки, которые слетают с доски, не удостоившись даже взгляда.

Всё это происходило почти в полной тишине. Команды отдавались вполголоса или жестами. Никакой паники, никакой суеты. Это была работа профессионалов, которые проделывали подобное не в первый раз.

Я стоял в стороне вместе с Муррангом и Хрегонном, наблюдая за этим муравейником, и моё уважение к Оливеру Рэду и его людям росло с каждой минутой. Я понял, что это не просто сброд разбойников. Это была настоящая партизанская армия со своей, пусть и примитивной, но чертовски эффективной логистикой и железной дисциплиной. Они были как кочевники, способные за несколько часов свернуть свой город и раствориться в лесу без следа.

Дайре была здесь же, рядом с отцом.

Она была одета в простую, но добротную дорожную одежду, которую ей, видимо, подобрали женщины из лагеря. На её лице была сложная смесь эмоций: страх перед неизвестностью, радость от того, что она рядом с отцом, и детский восторг от масштаба происходящего. Вчера она была рабыней в грязном трактире, а сегодня — дочь атамана целой армии, отправляющейся на войну. Перемены в её жизни происходили со скоростью лавины. И в отличие от других женщин лагеря, она ехала с отцом. Не знаю уж, что они там по этому поводу друг другу говорили, не моё дело лезть во взаимоотношения отца и дочери, но дела обстояли именно так. Женщины (почти все) и дети отправлялись в какие-то другие поселения, а мужчины — в поход.

К полудню всё было кончено. На месте оживлённого поселения осталась лишь пустая поляна. Вся банда, около трёхсот бойцов, плюс минимальный набор личного имущества, превратилась в длинную походную колонну, готовую к маршу.

Рэд подошёл ко мне.

— Ну что, пошли?

Я кивнул. Первый этап квеста был завершён. Начинался второй — скрытное вторжение.

Мы двинулись на восток. Колонна растянулась по лесной тропе, но двигалась на удивление тихо и организованно. Впереди шёл отряд разведчиков, по бокам — дозоры. Рэд ехал во главе, рядом с ним — я и Дайре, за нами — мои верные гномы-телохранители. Атаман был сосредоточен и молчалив, и я его не трогал.

Он переваривал своё решение.

Чтобы как-то разрядить обстановку и, как я понял, донести до меня какую-то важную мысль, он вдруг заговорил.

— Ты знаешь, что находится к востоку отсюда, Рос? Королевство Катав. Своеобразное место, тихое и законопослушное, но так было не всегда. Триста лет назад там правил король Иорганг. Жестокий, самовлюблённый и уверенный в своей полной безнаказанности дурак. Однажды ему приглянулась молодая эльфийка. Он осыпал её подарками, оказывал знаки внимания, но она его отвергла.

Рэд сделал паузу, его взгляд стал жёстким.

— Король взбесился. Как это так, ему, королю, кто-то смеет отказывать⁈ Он приказал схватить её. Девять дней и ночей он держал её у себя и насиловал, а когда она умерла, приказал выбросить тело в городской ров. Он был уверен, что ему, королю, средоточию закона и власти, за это ничего не будет. Но он ошибался. Осквернённая им девушка была младшей сестрой эльфийского принца по имени Наэрэль. Не самого, скажем так, гуманного и всепрощающего эльфа.

Я слушал внимательно. Это была не просто байка у костра. Это была местная история.

— Наэрэль собрал отряд. Никто не знает, сколько их было. Может, сотня, может, десять. Вместе они прошли сотни километров от своих лесов до столицы Катава, и никто их не заметил. Ни один патруль, ни один дозор, крестьянин, пасущий коров или там, охотник у костра. Потрясающая скрытность, то, чему мы учимся, но не можем достичь. Однажды на рассвете они оказались внутри городских стен столицы. И даже внутри королевского дворца. Они устроили там резню. Жестокую, тотальную. Они вырезали короля, всю его семью, всех его родственников, слуг, министров, гвардейцев, чиновников и тех, кто просто оказался на пути. Всех. Они перебили почти половину жителей столицы. Когда утром королевские войска, стоявшие гарнизоном в пригороде, попытались штурмовать город и выбить эльфов, эльфы не стали прятаться за стенами. Гонимые жаждой мести, они вышли из ворот и атаковали первыми. Они и тогда убили всех, кто не успел сбежать. К вечеру в Катаве не осталось государственной власти.

Даже для этого жестокого мира история звучала жутко.

— И тогда Наэрэль, который к тому времени, видимо, немного остыл, решил, что раз уж так вышло, то он и его эльфы станут тут новой властью. Они основали Орден Сияющего Орлана и начали править. И, что самое смешное, правили они настолько хорошо и справедливо, что к ним стали перебираться жители из соседних королевств. Простым людям нравился порядок, низкие налоги, отсутствие коррупции и хорошие законы. А вот соседним королям это, конечно же, не понравилось. Они объявили Ордену войну, напали… и проиграли. Все до единого. Потому что воины Ордена Сияющего Орлана денно и нощно занимаются только одним — военной подготовкой. Никто не может с ними сравниться.

Он помолчал, давая мне осознать услышанное.

— И вот уже триста лет любой король, любой герцог или военачальник не может просто отмахнуться, если к нему прибывают послы Ордена и требуют прекратить какую-то войну или изменить государственную политику. Потому что все знают: если не договориться, то однажды ночью в твоей спальне появятся несколько сотен эльфийских убийц и вырежут тебя, твою гвардию и всех, кто встанет у них на пути. Этих эльфов ненавидят. Но их боятся. И слушают.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

— Я это к чему, Рос. Чтобы сменить режим, мало просто силы. Нужна легенда, идеологическая основа, если желаешь и готовность идти до конца. Без жалости и без сомнений. Ты готов к этому?

Я понял его намёк. Он спрашивал, готов ли я стать для этого королевства своего рода Наэрэлем.

— Я готов сделать то, что должно быть сделано, — ответил я. — А легенды… Что же, доводилось и легенды подтягивать задним числом. Так сказать, с лёгкой руки.

Рэд удовлетворённо кивнул. Кажется, он получил ответ, который хотел услышать.

Через два дня пути мы подошли к границе королевства Южный Инзер — владений того самого короля Коннэбля, которого нам предстояло «подвинуть». Лес здесь редел, переходя в болотистые низины и труднопроходимые чащобы. Впереди, по донесениям разведчиков, начинались патрулируемые дороги и сторожевые посты.

Я ожидал, что Рэд будет прорываться с боем или, по крайней мере, попытается дать крюк в несколько десятков километров. Но он снова меня удивил. Он даже не думал о силовом варианте.

— Прорываться — значит поднять тревогу, — пояснил он мне, изучая карту, набросанную на куске коры. — Нас начнут искать. А нам нужно проникнуть в самое сердце королевства тихо, как змея в нору.

Он повёл свой отряд не в обход, а напрямик. Через самые гибельные места — топи, болота и почти непроходимые заросли. Он использовал старые, малозаметные и неочевидные контрабандистские тропы, причём такие, которые заведомо не мог знать, а обнаруживал как опытный следопыт по мере продвижения.

Переход начался с наступлением темноты. Это было настоящее испытание. Мы шли по незнакомой и неприятной местности, временами утопая в вязкой, чавкающей грязи. Комары одолевали, да и в целом двигаться большой колонной ночью — то ещё приключение.

Но что меня поразило — это дисциплина. Колонна двигалась почти бесшумно. Никто не зажигал огня. Команды передавались шёпотом по цепочке или условными жестами, едва различимыми в лунном свете. Люди Рэда, казалось, всегда были готовы к прогулкам по болотам. Они двигались уверенно, помогая друг другу, подстраховывая на особо опасных участках.

В пути часто приходилось идти пешком, ведя своего Грома под уздцы. Лошади от всего этого перехода приходили в ужас, и всё же поддавались общему настроению и шли. Кроме того, на узких участках застревали телеги, запряжённые мулами и люди протаскивали их вручную.

Я шёл в авангарде, рядом с Рэдом. Он ориентировался в этом хаосе с какой-то сверхъестественной точностью, находя едва заметные приметы: надломленную ветку, особый мох на дереве, камень странной формы. Я снова убедился, что имею дело не с простым разбойником, а с высококлассным специалистом по тайным операциям. Его лесное братство было идеальным инструментом для диверсионной войны.

Переход занял всю ночь. Это были тяжёлые, изматывающие часы. Но к утру, когда первые лучи солнца окрасили восток, мы были уже на другой стороне. На территории вражеского королевства. Мы не оставили следов, не подняли тревоги. Для пограничной стражи короля Коннэбля прошедшая ночь была такой же спокойной, как и все предыдущие. Они и не подозревали, что в их тыл только что проник отряд из трёхсот профессиональных головорезов.

Мы шли ещё полдня, несмотря на изрядную усталость, люди продолжали движение, пока углубились на много километров в лес и нашли идеальное место для нового временного лагеря — укромную, заросшую густым кустарником лощину, скрытую от посторонних глаз холмами. Люди, измотанные ночным переходом, тут же принялись обустраиваться, но делали это все так же тихо и споро, как и при сборке предыдущего лагеря.

Едва мы успели выставить дозоры и развести несколько бездымных костров, как произошло нечто неожиданное. Из-за деревьев, не таясь, вышел гоблин. Старый, морщинистый, с длинным носом и хитрыми, как у лисы, глазками. Он был одет в рваные шкуры, а в руке держал корявый посох. За ним, на почтительном расстоянии, маячило ещё с десяток его сородичей с копьями и самодельными луками.

Люди Рэда тут же схватились за оружие, но атаман остановил их жестом. Он спокойно шагнул навстречу гоблину. И тут я услышал то, чего никак не ожидал.

Рэд заговорил на гоблинском. Его речь была гортанной, полной щелкающих и шипящих звуков, но старый гоблин, очевидно, его прекрасно понимал. Я тоже кое-что разбирал. Мой «перк» на знание языков, полученный при попадании в этот мир, был заточен под орочий, но гоблинский, как оказалось, был его дальним и сильно искажённым «родственником». Я улавливал только суть разговора.

Рэд не угрожал и не требовал. Он вёл переговоры. Он представился вождём клана «странствующих торговцев», которые ищут место для временной стоянки. Он клялся, что его люди не причинят вреда племени гоблинов, не будут охотиться на их землях и трогать их запасы. Более того, он предложил сделку. Торговлю. Металл, инструменты, ткани в обмен на информацию и право прохода.

В качестве жеста доброй воли он протянул старому гоблину небольшой, но тяжёлый мешочек. Тот развязал его, заглянул внутрь, и его хитрые глазки жадно блеснули. Там были серебряные монеты.

Рэд объяснил, что они, как и гоблины, не в восторге от короля Коннэбля и его сборщиков налогов, которые обирают всех без разбора. Он говорил о взаимной выгоде, об общем враге.

Старый гоблин, вождь местного племени, оказался не дураком. Он быстро оценил ситуацию. Перед ним стоял не враг и конкурент, а потенциальный союзник. Сильный, хорошо вооружённый союзник, который не требует, а предлагает. И платит серебром. Выбор был очевиден.

Он что-то прошамкал своим сородичам, и те опустили оружие. Сделка состоялась. Гоблин клятвенно пообещал, что ни одна живая душа не узнает о нашем присутствии в этом лесу. Первая дипломатическая победа на новой земле была одержана.

Я смотрел на Рэда с новым уважением. Он был совсем не головорезом, который полагался бы на силу оружия и угрозы. Он был ещё и тонким дипломатом, способным найти общий язык с кем угодно. Мой потенциал для свержения неугодного богине монарха обрастал всё более интересными подробностями.