Тактик.3

Глава 13 Чужие планы

— Ну, смотри, — я загибал пальцы, — город полностью контролирует Цербер. Армию и гарнизон через воеводу Архая, который его боится. Чиновников, вроде Петурио, через шантаж и заложников. Даже историю он контролирует через запуганного библиотекаря. Король сидит в своем дворце, пьёт вино, смотрит гладиаторские бои и ничего не видит, и не понимает. Из дворца не выходит. С его точки зрения Цербер — его верный пёс. А пёс давно уже этот статус перерос. И вот, на главном древе страны, на глазах у всех, появляется «взрослая» покойная принцесса с вакантным местом для мужа. Ты понимаешь, что это значит?

Рэд долго молчал, его лоб прорезала глубокая морщина. Он не был стратегом, не учился в университетах, но он был умён и обладал звериной интуицией. Он достаточно быстро сложил два и два.

— А Цербер у нас не из простолюдинов? — уточнил он.

— Нет, у него вполне себе лордовское происхождение.

— Ну, значит, — произнёс он наконец, и в его голосе прозвучало мрачное понимание, — Он зарезервировал статус зятя короля под себя.

— Именно! — я почти обрадовался его догадливости. — И теперь главный вопрос: что произойдёт, если прямо сейчас король внезапно умрёт?

Рэд посмотрел на меня, и в его глазах отразился холодный блеск понимания. Он продолжил мою мысль, его голос стал низким и глухим, как рокот далёкого обвала:

— Теоретически, хотя произойдёт не так, если король умрёт… то его сын станет новым королём.

— Мне тоже кажется, что всё пойдёт не по такому пути! — я чувствовал азарт сыщика, который наконец-то распутал сложнейшее дело. — Вот в этом и заключается вся гениальность и вся наглость плана Цербера. По законам и обычаям этого королевства, которые он, без сомнения, знает, наследование идет по старшинству центральной ветви. Сестра Коннэбля, Мирианида, была старше брата. Она не стала королевой, однако её ветвь главнее или равная. И если у неё был муж и, возможно, даже дети, то они имеют на трон больше прав, чем сын Коннэбля.

Рэд смотрел на меня, и я видел, как в его голове рушится старая картина мира и строится новая, куда более печальная для разбалованного принца.

— И если сейчас король умрёт… — медленно повторил он, уже с новым пониманием.

— Именно! — подхватил я, уже не сдерживая возбуждения. — Король умирает. Начинается суматоха. И в этот момент «внезапно» объявляется тайный муж покойной принцессы Мирианиды! Он предъявляет поддельные, но заверенные запуганными жрецами документы о своём тайном браке, заключённом, когда принцессе было, скажем, двадцать лет. Брак был тайным, потому что династия в целом ведёт закрытый образ жизни. Звучит вполне правдоподобно, не так ли? И этот таинственный муж, который по закону является принцем и первым в очереди на трон — это сам Цербер!

Я сделал паузу, давая Рэду осознать весь масштаб замысла.

— После этого сын Коннэбля, единственный, кто мог бы оспорить его права, «случайно» гибнет во время беспорядков или падает с лестницы во дворце. Всё. Шах и мат. Цербер, начальник тайной стражи, становится единственным и полноправным правителем. Не как узурпатор, а как законный наследник. Он убьёт короля руками тех гладиаторов, как я это видел в божественном видении, а потом просто пожнёт плоды, разыграв свою заранее подготовленную партию. И я не удивляюсь, если в отличие от короля, он знает о намерении бойца Хьёрби прикончить монарха, но молчит.

— Как молчит весь город Лемез, — согласился со мной Рэд.

Мы снова замолчали. Теперь все история была на своих местах. Каждая деталь, каждая странность, каждое событие последних лет, всё это было частью одного большого, дьявольски хитрого плана.

— Так значит… — медленно произнес Рэд, — мы думали, что богиня тащит нас организовать государственный переворот…

— А на самом деле, — закончил я за него, — нам нужно просто перехватить уже идущий переворот. Нам нужно использовать план Цербера против него самого. Он подготовил почву, он создал воронку под водоворот событий, он собирается оседлать эту волну. А мы просто выбьем его из седла в последний момент и оседлаем её сами.

В этот самый момент я окончательно понял всю сложность и дьявольскую красоту той игры, которую затеяла Аная.

Она не просто послала нас убить неугодного ей тирана. Она бросила меня в кипящий котёл, откуда-то зная, что я до всего докопаюсь и вмешаюсь привычным мне путём — силовым и вооружённым.

Она столкнула нас не с тупым и жестоким королём, а с умным, расчётливым и безжалостным противником, который сам был мастером интриг. Это была уже не просто силовая операция. Это была партия в политические шахматы на несколько досок одновременно, где каждый ход мог стать последним.

Где-то за рекой, в прибрежных ивах, беззаботно запела какая-то птица. Её чистая, ясная трель прозвучала в этом городе страха и лжи, как вестник из другого, нормального мира.

И я усмехнулся. Птичка пела, не зная, что два человека на берегу только что решили украсть целое королевство.

Раскрыв, хотя я не пытался строить из себя детектива, заговор Цербера, я почувствовал не облегчение, а, напротив, некоторую тяжесть.

Картина стала ясной, но от этого не менее опасной.

Неверно было бы сказать, что мы оказались между молотом и наковальней: с одной стороны — самоубийственный заговор гладиаторов, с другой — хитроумный план начальника тайной стражи.

Мы скорее были тёмной лошадкой, которая должна ворваться в игру и прийти к финишу первой.

И любое неосторожное движение могло привести к тому, что мы просто станем разменной монетой в чужой игре.

Чтобы перехватить управление, нужно было устранить все непредсказуемые переменные. И одной из самых опасных таких переменных была третья сила, таившаяся в подземельях этого города — гильдия воров, настолько пугающая сила, что не боялась Цербера (а платила ему, но это всё равно ближе к коммерческим отношениям) и могла угрожать Петурио, продавливая его на какие-то там подписи и решения.

Они были как стая крыс, живущая в подвале дома, где вот-вот начнётся пожар. Они могли либо сидеть тихо, либо, почуяв запах гари и панику, выскочить и начать растаскивать всё, что плохо лежит, путаясь под ногами у пожарных и мешая тушить огонь.

Я не мог этого допустить. В тот момент, когда в городе начнётся хаос после смерти короля, мне не нужны были шайки бандитов, прекрасно знающие местность и все персоны, способные выкинуть неожиданный фокус.

Они могли сорвать передвижение наших отрядов, спровоцировать лишние жертвы среди мирного населения или, что ещё хуже, случайно наткнуться на одну из наших ключевых групп и поднять тревогу раньше времени.

«Нельзя начинать основной квест, оставив в тылу неконтролируемых агрессивных NPC. Их нужно либо зачистить, либо запереть в их локации».

Я не намеревался заключать с ними союз. Договариваться с ворами — всё равно, что писать контракт на воде. Сегодня они с тобой, а завтра продадут тебя за пару монет тому, кто предложит больше. Цербер, без сомнения, мог предложить им куда больше, чем мы.

Моей целью был ультиматум. Жёсткий, ясный и подкреплённый силой. Простая просьба о невмешательстве. Они должны были запереться в своих норах и не высовываться, пока всё не закончится.

Вечером, в нашем арендованном доме, я изложил свой план Рэду.

Он слушал молча, его лицо было непроницаемо, как гранитная скала.

— Ты предлагаешь пойти в их логово? Вдвоём? — спросил он, когда я закончил.

— Мы возьмём Мурранга и Хрегонна.

— Ну, не вдвоём, а вчетвером против всей гильдии?

— Мы идём поговорить, — уверенности в моём голосе было немного. Один бог воров Перкидай знал, как пойдут переговоры.

Рэд кивнул.

— Я согласен с тем, что надо убедить их засесть в свои норы и не путаться под ногами. Давай попробуем. В крайнем случае свернём переговоры и оставим их в покое, проигнорируем, хотя я такого не люблю. Сколько у нас осталось времени, Рос?

Я вздохнул. С одной стороны, план готов, и мы готовы в полной мере. С другой стороны, богиня точной даты нам не называла.

— Теоретически, — ответил я. — Завтра бой. Может быть, это «тот самый бой». А может и нет. Она не говорила.

Рэд засопел. Неопределённость давила как на него, так и на меня. Но нужно было исходить из худшего, что всё завертится уже завтра.

И мы пошли. Не просто на переговоры. Мы шли на демонстрацию силы. Каждый элемент этой демонстрации был важен. Рэд — как воплощение несокрушимой мощи. Братья-квизы, чей путь со мной начался ещё в «Волчьем броде» — как символ того, что у нас есть ресурсы и мы можем позволить себе нанять лучших телохранителей в отличной броне. Их необычайно высокий для гномов рост и свирепый вид производили должное впечатление. Я же был голосом этой операции, человеком, который говорит от лица этой силы.

Мы готовились к этому визиту, как к рейду.

Гномы-кузнецы по моей просьбе выдали Муррангу и Хрегонну лучшие доспехи, которые у них были.

Не громоздкие латы, а подогнанные по фигуре кирасы из воронёной стали, украшенные рунической вязью.

В их руках были короткие тяжёлые боевые молоты, способные одним ударом проломить и щит, и череп. Рэд надел свою лучшую броню, а на пояс нацепил два меча — прямой и изогнутый. Судя по потёртости рукоятей, он пользовался ими многократно и уверен в них.

Я же облачился в свой чешуйчатый доспех от Анаи и взял короткий гномий меч. Мы не пытались скрывать, что мы воины. Наоборот, мы подчёркивали это. Мы были не просителями, а угрозой.

Перед выходом я ещё раз проинструктировал их:

— Постараемся разыграть так, чтобы не было лишней агрессии. Всё стоят с пугающим видом. Говорить буду я. Ваша задача: подпирать меня, как самоходки танки… Не важно, что это такое. Вы — моя опора, которая излучает опасность. Пусть они смотрят на вас и понимают, что связываться с нами — себе дороже. Мы должны выглядеть настолько уверенными и опасными, что сама мысль о нападении на нас покажется им самоубийством.

Квизы и Рэд молча кивнули.

Мы были готовы. Четыре фигуры, одетые в лучшую сталь, безмолвно выскользнули с территории стройки, куда мы оборудовали, кроме главного прохода, ещё парочку небольших, тайных и направились к рыночной площади, под которой, по информации от вора Зяблика, находилось сердце воровского мира.

Темнота была нашим союзником.

Лемез готовился погрузиться в тревожный, чуткий сон.

Стража не спешила патрулировать улицы, кое-где пьяные крики доносились из работающих таверн.

Мы двигались быстро и бесшумно, как тени, избегая освещённых улиц. Рыночная площадь ночью выглядела как кладбище. Пустые прилавки походили на надгробия, а ветер, гулявший между ними, завывал, как скорбящая вдова.

Вход в катакомбы был там, где нам и сказали, в самом неприметном месте, в заброшенном погребе старой пекарни, где на полу был деревянный щит-крышка.

Рэд одним движением руки откинул крышку. Изнутри пахнуло сыростью, плесенью и чем-то кислым. Вниз вела скользкая каменная лестница. Я пошёл первым, остальные за мной.

Спустившись, мы оказались в узком, едва освещённом туннеле. Через десяток шагов нас остановили. Из боковой ниши вышли двое. Они были одеты в тёмные кожаные куртки, в руках держали короткие мечи. Их лица были скрыты тенями.

— Кто такие? Пароль⁈ — просипел один из них.

— Ночь темна, но кошельки светятся! — негромко ответил я. Уверенности, что странная, попахивающая идиотизмом, фраза — верный пароль, у меня не было.

Воры переглянулись. Пароль был верным, но наш вид явно не соответствовал образу обычных посетителей их логова. Они колебались.

— Нас ждёт Таурус, — добавил я, не давая им времени на раздумья. — И он не любит, когда его заставляют ждать.

Упоминание имени их главаря подействовало. Один из них нехотя кивнул и махнул рукой, указывая нам путь.

Мы шли по лабиринту древних катакомб. Эти туннели были так стары, что кажется, были построены задолго до строительства большей части города и остались, вероятно, с древних времён.

Стены были сложены из огромных, идеально подогнанных каменных блоков. Воздух был тяжёлым и спёртым.

Вскоре мы услышали гул голосов и увидели впереди свет. Туннель вывел нас в обширное, неправильной формы помещение — центральный зал гильдии.

Зал не пустовал, это было похоже на потревоженный муравейник. Десятки воров, наёмников и прочего сброда сидели за грубыми столами, пили, играли в кости, чистили оружие. Наше появление произвело эффект разорвавшейся бомбы. Все разговоры мгновенно стихли. Десятки враждебных, оценивающих взглядов впились в нас.

Атмосфера была настолько напряжённой, что, казалось, её можно было резать ножом. Никто не двинулся с места, но я чувствовал, как напряглись их мышцы, как руки легли на эфесы клинков.

— Здарова, сумеречный народ, — махнул рукой я. — Как бы с Таурусом переговорить?

Я упёрся взглядом в знакомое лицо — вора Зяблика.

Тот несколько секунд соображал, потом нехотя встал и бросил скупое «я провожу».

Он провёл нас через этот молчаливый, полный ненависти зал в небольшую боковую комнату.

Это и был «тронный зал» главы гильдии. На большом боковом стеллаже у стены лежало краденое добро. На полу валялся ковёр, а в углу стояла несколько запертых сундуков. За большим столом, где с неизвестной целью лежала груда одежды, сидел худощавый с бледной кожей старик. Старик смотрел на нас злыми слезящимися глазами. Вероятно, это и был тот самый Таурус по прозвищу Призрак.

Возраст его не угадывался, но он был всё ещё крепкий и жилистый. Его лицо было покрыто сетью морщин и старых шрамов, а маленькие, глубоко посаженные глаза смотрели хитро, жадно и очень внимательно.

При нашем появлении, хотя мы никак не предупреждали и не договаривались, он не выказал ни удивления, ни страха.

Он просто смотрел на нас, поглаживая рукоять кривого клинка, лежавшего перед ним на столе.

— Кому не спится в ночь глухую? Вы, вероятно, хотели меня видеть, — сказал он, его голос был тихим, но уверенным. — Я слушаю. Но сделайте ваш разговор интересным. Мое время дорого стоит.

Я шагнул вперёд, остановившись в паре метров от его стола. Рэд и квизы встали у меня за спиной, образуя живую стену из стали и мускулов. Я смотрел прямо в хитрые глаза Тауруса.

— Мы не займём много твоего времени, — начал я, намеренно используя «ты», чтобы показать, что не считаю его ровней. — Я пришёл сделать тебе предложение, от которого, как я надеюсь, ты не сможешь отказаться.

Таурус усмехнулся, обнажив гнилые зубы.

— Я люблю выгодные предложения. Или когда кто-то умирает.

— Вот что-то в таком духе, — неопределённо согласился я. — В этом городе скоро начнутся, скажем так, некоторые очень важные и драматичные события. Будет шумно, грязно и суетливо. И я хочу, чтобы твоя гильдия в этом не участвовала, не лезла под руку. Вы нам не мешаете, мы вас не трогаем.

Я сделал паузу, давая ему осознать мои слова.

— Вы забираетесь в свои норы и сидите там тихо, пока всё не закончится. Никакого мародёрства, никаких грабежей, никакой самодеятельности. Вы просто исчезаете на пару дней. Взамен, когда в городе снова станет порядок, этот порядок и тот, кто его будет осуществлять, закроет глаза на ваше существование. Вы сможете и дальше заниматься своими делами, но в разумных пределах. Такое у меня предложение.

Таурус слушал меня, и его усмешка становилась все шире.

Он не был идиотом. Он прекрасно понял, что я не гадалка и не предсказываю будущее. Я его создаю. Однако, находясь в своём тронном зале, он чувствовал свою силу. Я бы даже сказал, он её переоценивал.

— Новый порядок… — протянул он, барабаня пальцами по столу. — Интересно. Очень интересно. А вы, значит, те, кто этот порядок наведут? Ну и кого из старого порядка вы собрались «менять»? Вторжение? Или вы решили бросить вызов самому королю? Или, может, даже Церберу?

Он откинулся на спинку своего импровизированного трона и рассмеялся.

— Ты приходишь в мой дом, в окружении десятков моих людей, и ставишь мне ультиматум? Мальчик, ты либо безумно храбр, либо безумно глуп.

Он наклонился вперёд, и его голос стал жёстким и ледяным.

— А теперь послушай моё предложение. Я вижу перед собой четырёх идиотов в броне. Четырёх смертников. И я знаю, сколько Цербер заплатит за ваши головы. Думаю, очень много. Но я человек не жадный. Я готов сохранить вашу маленькую тайну, за определённую плату, разумеется.

Он обвёл взглядом свой «тронный зал».

— Я хочу десять тысяч серебряных марок или эквивалентную сумму по курсу в золотых сестерциях. И чтобы завтра это всё было на моём столе. Хотя нет. В пекло. Сегодня же. А то вы пообещаете, мы посидим тихо, а вы нас кинете. Это плата за моё молчание. Если денег не будет, я лично отправлю к Церберу гонца с вашим подробным описанием и содержанием нашего милого разговора. И тогда посмотрим, кто будет сидеть тихо в своей норе.

Он был абсолютно уверен в своей правоте и в своей силе.

Он видел перед собой всего четверых, пусть и хорошо вооружённых. А за дверью этой комнаты стояли десятки его головорезов, готовых по первому его слову разорвать нас на куски. Он думал, что загнал нас в ловушку. Он начал шантаж, не понимая, что это была его последняя и самая фатальная ошибка. Он принял нашу демонстрацию силы за блеф.

— Нас немного больше, чем четыре, — я смотрел на Тауруса, и на моём лице не дрогнул ни один мускул.

Я ожидал этого. Я знал, что жадность и самоуверенность могут сыграть в нём вместо более разумной осторожности. Однако мой план допускал, что мы не договоримся. Дипломатическая миссия так же способ, чтобы проникнуть в самое сердце вражеского логова и обезглавить гильдию одним ударом.

— Ты делаешь ошибку, Таурус, — тихо сказал я. — Моё предложение — ваши жизни и свобода останутся с вами, и вы продолжите заниматься тем, чем уже занимаетесь. Я даже не прошу платы за предупреждение. Просто взаимная вежливость.

— Нет, мальчик, — оскалился он. — Ошибку сделал ты, когда решил, что можешь мне угрожать, моей жизни. Моей жизни ничего и никто не угрожает. А вежливость Таурусу проявляют через монеты. И если ты не идёшь мне навстречу с деньгами, значит я сам заработаю их… Взять их!

Он крикнул это своим людям за дверью, и в тот же миг я почувствовал магическое вмешательство.

Это не было вмешательство или магия Тауруса, хотя у него определённо были артефакты приглушения шагов и ментального воздействия.