Суженая для Темного. Попаданка из пророчества (СИ)

Глава 17

Мы не меньше часа бродили по пустым улочкам Даргуса — создавалось ощущение, что Хэч магическим способом ищет места, где нет людей, и ведёт именно туда. Мужчина всю дорогу молчал, лишь нежно сжимал мою ладонь, будто успокаивая, и, в конце концов, мне полегчало. А когда начали зажигаться первые огоньки — темнело в этих местах рано, — вернулись в гостиницу.

Шепелявый Борг постарался на славу. Окна спальни были зашторены, повсюду расставлены магические свечи, стол сервирован изобилием вкусняшек и украшен роскошным букетом цветов с крупными лотосоподобными бутонами. Кровать освежили — теперь на ней красовалось новое покрывало золотого цвета. Что же, значит, и бельё чистое. Прям свадебный номер…

Но Хэч, конечно, не остался на ночь.

— Дверь в уборную скрывается за той ширмой, — он указал на гармошку-перегородку в дальнем углу комнаты, — Я поставлю самую мощную защиту из возможных, и ты переночуешь без неприятных происшествий. Верь мне.

— То есть… ты и там, в зале таверны как-то защитил меня, когда ушёл?

— Разумеется, — мягко ответил мужчина, и моё сердце болезненно сжалось, — Никто с дурными намерениями не смог бы приблизиться к тебе.

— Жаль, я не вижу твою защиту.

— Хочешь, чтобы она стала видимой?

Я кивнула и ахнула, потому что в одно мгновение стены комнаты, дверь, пол и потолок расцвели отдельными буквами и целыми письменами, лепестками пылающего огня, закручивающейся фиолетовой спиралью и россыпью непонятных светящихся знаков. И всё это магическое великолепие связывала воедино, пронизывая каждый миллиметр пространства, лениво колышущаяся тьма.

— Это те, что возможно проявить, — уточнил Хэч.

Ничего себе, получается, на самом деле их больше?

— Уверена, что сможешь уснуть? Свет не помешает?

— Нет помешает, так мне спокойнее. Я буду лучше чувствовать твою защиту.

— Хорошей ночи, Эви, — вполголоса произнёс мужчина, и мои щёки зарделись горячим румянцем, — утром я зайду за тобой.

Он глубоко вдохнул, словно укрощая внутреннего зверя и, миновав одним шагом паутину разнокалиберных заклинаний, был таков.

— Привет, Айрис!

Ой. Это же мой дух-хранитель! И не разноцветный, как при расставании, а вполне обычный пушистый красавчик. Его длинные усы смешно шевелились — эх, так и дёрнула бы в наказание за подлый обман!

— Сягур! Ты здесь? Откуда? Почему ты меня бросил? Я же видела, что кахтулы вовсе не впадают в спячку, к чему была эта ложь?

Зверёк вперевалочку подбежал ко мне и по старой доброй традиции запрыгнул на руки. Такой мягкий, пушистый. Пахнет топлёным молоком. Я чуть не задохнулась, с головой погрузившись в поток воспоминаний…

— Тише ты, не кипишуй, — фыркнул Сягур и, словно отрезвляя, дотронулся лапой до моей щеки, — Меня здесь нет, ты сейчас спишь и видишь сон.

Я начала озираться по сторонам. И правда, нахожусь вовсе не в хозяйской спальне «Гордости Даргуса», а в несуразном помещении без окон и дверей. Вокруг ничегошеньки нет. Сплошная пустота, посреди которой одиноким деревцем в поле стою я с кахтулом на руках. Отчего-то стало не по себе.

— Не трясись ты, а то проснёшься от страха, и разговора не выйдет.

— Ты пришёл поговорить? О чём же? О том, как обманул меня?

— Да ла-адно, хватит уже, — досадливо протянул зверёк, — Мне было необходимо на некоторое время вернуться в свой мир.

— В мир духов? Вас же всего трое осталось — твои слова. Или… ты и тогда врал?

— Всё не так, — мотнул плюшевой головой Сягур и дальше говорил медленно, тщательно подбирая каждое слово, — Я почти никогда не врал, я не договаривал. Но это… для твоей же пользы. И… не только для твоей, Айрис… Сейчас слушай внимательно и не задавай глупых вопросов, потому что я не смогу говорить долго. Этот мир делится на три яруса. Загранье расположено в самом низу — скверное место, называется так, потому что находится за Гранью. В Загранье обитают не слишком приятные сущности, и туда же уходят мертвецы из Сердца. Сердце — середина этого мира, здесь живут обычные люди и маги. Сейчас ты находишься в Сердце. Поняла?

— А маги — не люди, что ли?

— Маги — это уже не совсем люди, а иногда и совсем не люди.

Всё веселее и веселее. От изумления голова стала легче воздушного шарика, я начала терять нить беседы и стиснула кахтула, чтобы прийти в себя. Зверёк недовольно закопошился.

— Сосредоточься, Айрис, сосредоточься! Ты, того и гляди, проснёшься! Верхний ярус называется Завесь. Я пришёл оттуда. Завесь… — он помялся, — как бы… охраняет два нижних яруса от… неправильных действий. И сейчас я кое-что скажу, потому что хочу предостеречь. Мне запретили приходить к тебе, но я не согласен с таким решением. Считаю, ты должна знать.

Сягур вздохнул.

— Кое-кто решил объединить три яруса в один цельный мир. Ему объяснили, к чему приведёт его самоуправство, но он не поверил. Так вот, Айрис, опасайся…

И Сягур замолчал.

Я всё ждала, а кахтул всё молчал и таращил бусинки-глазки.

— Да как они посмели! — закричал, наконец, потрясая лапами.

Он спрыгнул на серый пол и забегал кругами, всё больше распаляясь.

— Тебя заблокировали — ладно, я не стал вступать в дискуссии. Но меня! Высшего духа!

Сягур кричал что-то ещё, но я слышала его всё тише и тише, пока, в конце концов, не подскочила на кровати с безумно колотящимся сердцем.

Обрамлённая защитой Хэча комната всё так же мерно сияла.

Выходит, Сягур меня не предавал. Это радует.

Я встала и подошла к двери — захотелось вдруг потрогать сияющие заклинания, почувствовать, что они такое на ощупь. Но едва поднесла руку, как сеть тревожно заколыхалась, а связующая частичка тьмы просочилась внутрь спальни и устремилась ко мне в виде чёрного котёнка с прекрасными тёмно-фиолетовыми глазищами. У зверька были только передние лапки и длинный пушистый хвост. Он обнюхал меня со всех сторон и завис напротив, ярко сверкнув глазищами.

— Какой ты красивый! — восхищённо прошептала я, — Идём спать. На кровати море свободного места!

Тёмный котёнок склонил набок плюшевую головку и беспрекословно последовал за мной. Я улеглась и сразу заснула, а утром моего нового друга рядом не оказалось.

Прямо с порога Хэч устроил мне форменный разнос. Я как раз заканчивала воевать с застёжкой второго башмака, а он вихрем ворвался в комнату, погасил заклятья и ну отчитывать:

— Эви, зачем ты ночью полезла к защите? Разумеется, она не навредила бы тебе, но тьма могла явиться во плоти и напугать своим видом. С магией не следует шутить!

Нет чтобы сказать ласково: «Доброе утро, любимая! Как спалось?»

Ага. Жди.

— Разве маленький котёнок может напугать? — удивилась я.

А вот маг не удивился. Он, что называется, охренел.

— Котёнок? Ты хочешь сказать, что тьма всё же проявилась? И проявилась в виде котёнка?

— Ну да. Хорошенький такой. Мы вместе спали, он очень мило сопел, свернувшись в чёрный клубок.

— Вот как?

Лицо Хэча моментально трансформировалось из недоумевающего в непроницаемую маску. Пора бы мне привыкнуть к подобным метаморфозам, да пока не выходит.

— А чего такого страшного я должна была увидеть? — спросила с любопытством.

— Идём, Эви, завтрак уже подан, — Хэч, как всегда, волевым решением закрыл интересующую меня тему, — До Тонгуса неделя пути, отправляемся через час. Пирожки захватила?

Про тьму-котёнка мы, естественно, больше не вспоминали…

Кроме менестреля, к нашему обозу присоединилась женщина лет тридцати — высокая, подтянутая, с мечом на бедре и потёртой котомкой за широкими плечами. Новички пришли по отдельности, но Арух будто в насмешку разместил обоих в телеге, которая ползла аккурат перед нашей. Хозяин каравана находился в состоянии крайнего раздражения, потому что не сумел набрать в Даргусе достаточно народу, из-за чего ему пришлось оставить там несколько комфортабельных экипажей. Естественно, с немалой платой за содержание, что не могло не сказаться на настроении скупого дельца.

Первый день пути выдался солнечным и безветренным. Широкая, ровная дорога шла от города через поля, засеянные злаками, и дальше, между холмами, поросшими густым кустарником. Галка в очередной раз уважила дочку сказкой про Тёмного принца, а затем без умолку болтала — описала свой забег по магазинчикам Даргуса и случайную встречу с лекарем, который сумел немного помочь Григду, а под конец подробно рассказала, как нашли невесту Тёмного принца. Колдун и впрямь объявил одну из девушек той самой, украденной, но зачем? Странная история…

Из впередиидущей телеги торчала голова длинноволосого, который то и дело бросал на меня заинтересованные взгляды, что не могло не нервировать. Его попутчица всю дорогу мирно спала, завернувшись в красный плащ, а на первой же стоянке они вместе подошли знакомиться с ближайшими соседями, то бишь, с нами. Женщина несла обеденный сухпаёк, который раздавали неподалёку, и бумажный пакет с неизвестным содержимым, а менестрель держал в руках лишь свою балалайку да казённый хлеб с куском сала.

— Ристан, бродячий музыкант, — улыбнулся он, но тут же скривился — видно, глубокая ссадина возле губы дала о себе знать. Хорошо ему всё-таки досталось.

Его попутчица выглядела, как настоящая воительница или амазонка — в боевой экипировке, с коротким ёжиком светлых волос и твёрдым взглядом человека, прошедшего огонь и воду. Но симпатичная.

— Трея. Угощайтесь.

И голос низкий, громоподобный. Она протянула пакет Галке, и та вытряхнула на походную жестяную тарелку вкусно пахнущие булочки с изюмом и маком. Взгляд амазонки на мгновение зацепился за Хэча. Потом она бросила на мага ещё один взгляд, на этот раз осмысленный. И ещё один — долгий и заинтересованный.

Однако, беспардонная мадам! Я почувствовала, что начинаю закипать.

— Галка, — смущённо поклонилась моя соседка по телеге, — а это вот Григд и Лиска.

Муж Галки, подлеченный даргусовским целителем, слегка оклемался и сейчас, зябко ёжась, разводил костёр, хотя во время дневных остановок это не приветствовалось. Девочка во все глаза уставилась на менестреля, в кои-то веки забыв спрятаться за мать.

— А вас как звать-величать, уважаемые? — обратился длинноволосый к нашей паре, попеременно глядя то на меня, то на Хэча, который отстранённо взирал на новых попутчиков. В каменном изваянии и то больше дружелюбия.

Я промолчала, отдав инициативу в руки мага.

— Хэч и Эйвери, — произнёс он после недолгой паузы и махнул рукой, указывая на занявшийся, наконец, костёр. Мол, присаживайтесь к столу.

Менестрель бесцеремонно достал из нашей телеги коврик, бросил его на траву и уселся как ни в чём не бывало. Трея сделала то же самое, продолжая поглядывать на Хэча. Какая наглость!

— Ну что, Лиска, любишь сказки да песенки? — длинноволосый заговорщицки подмигнул девочке.

Та кивнула, расплываясь в улыбке, пухлые щёчки мило порозовели. Все уже что-то жевали, запивая кто водой, кто (в том числе мы с Хэчем) прихваченными из Даргуса напитками в стеклянных бутылочках, а Ристан ударил по струнам и начал петь: «Как любовь слепа, знаю только я…»

Мелодия и слова песни проникали в самую душу, да и голос у исполнителя был что надо, но жевать мы всё же не забывали. Песни как раз хватило на то, чтобы прикончить сухпайки, после чего Галка, Лиска и Григд приступили к булочкам Треи, а мы с Хэчем, не сговариваясь, проигнорировали угощение.

Я смотрела куда угодно, лишь бы не на менестреля, но в тот момент, когда он завершил выступление словами: «Мой огонь любви ты в себе несёшь», почему-то уставилась на него, будто магнитом притянуло. На губах Ристана играла странная улыбка, а в нахальном взгляде синих глаз, направленных на меня, читалась удивительная мешанина из восхищения, обещания чего-то невероятного и совершенно непонятной, первобытной ярости.

Недвусмысленный, откровенно животный призыв мгновенно выбил меня из колеи — внизу живота предательски потеплело, а в голове цветным калейдоскопом замелькали картинки — одна неприличнее другой.

Да что со мной творится? Похоже на дурацкий гипноз! От накатившей злости и невыносимого стыда щёки и уши вспыхнули ярким румянцем. Чтобы не наделать глупостей, я вся сжалась, превратившись в ощетинившегося ёжика, притом что на самом деле хотелось встать и врезать менестрелю смачную пощёчину! Или хотя бы просто сбежать.

Ристан продолжал бессовестно пялиться, причём теперь в плен синих глаз попали мои губы. Как во сне я повернулась к Хэчу и в недоумении растерянно заморгала, увидев суровый, клубящийся тьмой взгляд. Магическая нить дрожала, натягиваясь всё сильнее и сильнее, пока в солнечное сплетение не ударила волна холода, пробивая ознобом, выстуживая, вымораживая внутренности до самых костей.

Весь этот кошмар промелькнул буквально в одно мгновение. Раньше бы я точно испугалась реакции мага, но сейчас вместо того, чтобы отступить, схватила за руку. Похоже, его ревность — это и впрямь нечто запредельное… В воздухе настолько сгустилось ощущение опасности, что смолк птичий щебет и насекомые, перестав жужжать и стрекотать, попрятались по кустам. Григд, Галка и Трея удивлённо переводили глаза с Хэча на Ристана, будто следя за пасами невидимого мяча.

К счастью, ситуацию разрядила ничего не заметившая Лиска.

— Ты класиво поёшь, — с детской непосредственностью заявила она менестрелю, — спой пло Тёмного плинца.

— Хм, про Тёмного принца, — Ристан сделал вид, что задумался, — Будь по-твоему, моя принцесса.

Девочка слегка смутилась, услышав такое обращение, но тут же просияла не хуже утреннего солнца и радостно захлопала в ладоши.

Вторая песня прошла мимо моих ушей. Сначала я пыталась разобраться, откуда возникла столь дикая реакция на длинноволосого музыканта, а потом сгорала от ревности, когда заметила, какими глазами великанша смотрит на невозмутимо восседающего Хэча, тяжёлая аура которого несколько мгновений назад подавила всех присутствующих.

— Эй, слышали? Через пять минут выезжаем! — раздался неподалёку голос Веропа — мужика, который сообщал об отправлении каравана.

Наш кучер уже усаживался на своё место. Менестрель тотчас выдал короткую виртуозную коду и встал.

— На следующей стоянке, моя принцесса, я спою тебе больше песенок. А, может, и сказку расскажу, — подмигнув, пообещал Лиске, которая расплылась в счастливой улыбке, — Благодарю всех за приятную компанию.

Мужчина бросил на меня ещё один откровенный взгляд и, помахивая инструментом, зашагал к повозке. Даже подстилку не убрал, наглец такой.

Трея не спешила следовать за ним. Сидела и нарочито медленно копалась в своей котомке, продолжая исподтишка посматривать на мага, который вдруг резко поднялся и поманил женщину за собой. Глупо заулыбавшись, она подскочила и послушной собачонкой отправилась за ним в сторону леса.

Меня будто обухом по голове стукнули — от нахлынувшей ярости перед глазами всё поплыло, и, чтобы успокоиться, я принялась считать, неотрывно пялясь на деревья, за которыми скрылась парочка. Почти задыхаясь от бешенства, сосчитала до ста двадцати, когда из леса размашистым шагом вышла Трея. Её симпатичное лицо стало пунцовым, руки дрожали, полные губы кривила злая улыбка.

Галка и Григд изумлённо переглядываясь, смотрели на Трею, которая, похватав свои пожитки, ломанулась куда-то сквозь лагерь — хорошо, на пути никого не было, эта громадина снесла бы любого, даже не заметив.

— Чего это она? — тихо спросил Григд жену, но та легонько пожала плечами, явно побаиваясь обсуждать при свидетелях странности попутчиков.

А Хэч-то где? Оглянувшись, увидела его возле Ристана. Менестрель, облокотившись на облучок, слушал мага, который произнёс буквально несколько слов и, не дожидаясь ответа, направился к нам. Ристан после сказанного Хэчем явственно побледнел, со злостью забросил свою балалайку в телегу и запрыгнул сам. К нему как раз подошла Трея.

Вернувшись к нам, маг вскочил на коня.

— Поторопитесь, обоз сейчас тронется, — сказал спокойно, но его слова прозвучали как приказ, который мы незамедлительно выполнили — потушив костёр, собрали имущество и расселись по местам.

На вечерней стоянке ни Ристан, ни Трея к нам не подошли. Разожгли собственный костерок метрах в тридцати от нашего и принялись ужинать. Григду опять нездоровилось, поэтому Галка сперва покормила его припасённым в Даргусе бульоном, а затем начала раскладывать еду для себя и дочери.

— Ма-ам, я хоцю туда, к ним, — заплакала Лиска, поняв, что Галка готовится ужинать рядом с нами.

— Но, Лис…

— Идите, Галия, — с несвойственной мягкостью перебил женщину Хэч.

Музыкант как раз завёл очередную песню, и вокруг него начал потихоньку собираться народ. Неудивительно — это днём у людей нет времени, чтобы бегать по лагерю в поисках развлечений, вечером другое дело, можно и песни послушать и поболтать. То, что Галка хочет присоединиться к компании Ристана и Треи, было заметно и слепому. Получив разрешение, она, старательно пряча глаза, собрала еду и отправилась к соседскому костру, держа за руку подпрыгивающую от нетерпения Лиску. Мы с Хэчем остались вдвоём, и некоторое время молча жевали, слушая, как оттуда раздаётся то громкий смех, то пение, то звуки голосов — слов, правда, было не разобрать.

— Может быть, тоже хочешь к ним? — глянул исподлобья маг.

— Шутишь, что ли? Нет, конечно! Не желаю видеть мадам Каланчу.

— Значит, от созерцания певуна ты бы не отказалась? — в спокойном голосе отчётливо зазвучали собственнические нотки.

Я просияла.

— Ревнуешь?

— Как и ты, — губы Хэча дёрнулись, будто пряча улыбку.

Ага! Признался!

— Что ты ему сказал?

— Чтобы не подходил к тебе.

От радости на секунду перехватило дыхание, а внутри разлилось приятное тепло.

— А ей?

— Это не важно.

— На Трее лица не было.

— Это тоже не важно, — от глубокого бархатного голоса туманился разум и кружилась голова, — Всё не важно, Эви, кроме…

Мужчина резко замолчал, буравя меня мрачным тёмным взглядом, и теперь я могла лишь гадать, какие слова остались невысказанными…

На следующий день Лиска впервые отказалась слушать сказку про Тёмного принца и прожужжала нам все уши расписывая, какой Ристан замечательный да как он «класиво поёт».

— Листан обесял на мне зениться! — выдала она, победоносно оглядывая немногочисленных слушателей, — Листан сказал, сто будет здать, когда я выласту! Но это секлет! — спохватилась девочка, страшно вытаращив глаза.

Даже кучер негромко посмеивался, слушая её лепет.

Имя менестреля, исковерканное детским произношением, звучало преуморительно, да ещё напоминало одну не слишком приятную штуку, поэтому я каждый раз фыркала, когда Лиска его называла.

По вечерам вокруг костра Ристана и Треи собиралось всё больше народу, а мы с Хэчем коротали обеды и ужины вдвоём. Теперь я, не стесняясь, брала мага за руку и так сидела, наслаждаясь спокойствием, которое возникало, стоило прикоснуться к нему. Хэч не сопротивлялся. Казалось, он немного оттаял, хотя я чувствовала напряжённость мужчины, будто его снедали тяжёлые мысли.

На пятый день после выезда из Даргуса обоз медленно полз по колдобинам — хорошая даргусовская дорога давно сменилась на кое-как притоптанную и укатанную грязь. Обеденный перерыв закончился всего полчаса назад, поэтому я насторожилась, когда все повозки разом остановились. Кучер понукал нашу невзрачную лошадку, но она беспокойно прядала ушами и фыркала, не двигаясь с места.

— Эви! — тут же крикнул Хэч, — Что-то не так.

Он подъехал ближе и спрыгнул с коня, который по-прежнему подчинялся своему хозяину.

— Дай-ка руку.

В этот момент откуда-то снизу раздался протяжный гул, громко ахнула Галка, всхлипнула Лиска и наступила кромешная тьма.