Судьба в зеркалах

Глава 9

Погорячился Платов с фразой «закончили», еще два часа пришлось торчать возле туши алого медведя, накрытой брезентом, чтобы его на сувениры не растащили.

С помощью недо-БАТа, который пригнали рогвардейцы, расчистили посадочную площадку, на которую спустя два с половиной часа села транспортная вертушка. Солдаты на руках, с помощью подручных средств дотащили неведомого зверя до борта, загрузили четверых своих раненых, которых мишка сильно помял, ну и Платова с парнями, и уже через пару минут, подняв в воздух тонну пыли и камней, МИ8 устремился вверх, оставив Радима одного на импровизированной взлетке.

Он устало добрел до Тигра и, усевшись на порог, раскочегарил электронку.

— Что дальше, товщ лейтенант? — глядя на ободранного, изгвазданного ФСБшника, робко поинтересовался водила.

— Верните, откуда взяли, — попросил Вяземский, — и дальше наши дороги расходятся.

— Принято. Докуривайте, и поедем, пятнадцать минут, и вы на месте.

Радим кивнул и прикрыл глаза. Надо сказать, демоническая кровавая жизнь показала себя на пять с плюсом. Он сильно сомневался, что мужики смогли бы его вытащить, даже с тремя рунами здоровья, слив в них весь резерв. Вот только крови для нее требовалось много, он ведь Шарова едва не выпил, тому за полминуты так поплохело, что он все два часа до вертушки в себя приходил.

Отшвырнув стик в сторону, Радим забрался в салон. Теперь, когда он остался один, нужды в десантном отсеке больше было. Увидев сидение, покрытое обычной пленкой, он только усмехнулся, и спокойно уселся на шуршащий целлофан. Ну а что, изгваздался он смачно, а бойцу потом отмывать, так что его можно понять. А так, пленочку скрутил, и под сиденьице убрал, на будущее, вдруг еще каких грязнуль повезет.

— Товщ лейтенант, — не выдержал парень, — а что там за зверь такой был? Пыж, — он мотнул головой в сторону сидящего рядом бойца, — по нему всю ленту двенашки бронебойно-зажигательной до последней железки прямо в бок положил, а ему хоть бы хны. Да что двенашка, я видел, как тридцатимиллиметровка рикошет дала.

— Боец, ты же знаешь, что я отвечу?

— Не твоего ума дело, — обреченно вздохнув, отозвался парень. — Но попытаться можно было.

— Ну, вот видишь, ты сам все знаешь, — прикрыв глаза, ответил Радим. — За попытку расширить кругозор и унять любопытство, зачет.

— Как вы его грохнули, тоже не скажете?

— Конечно, нет, — отозвался Вяземский. Дальше ехали молча.

Выгрузившись у уже почти родной калитки, Радим, пошарив в траве, нашел ключи и прошел внутрь. Ящики с оружием из прихожей уже исчезли, на кухне тоже было чисто, посуду вымыли еще ночью. Радим быстро достал из рюкзака свою одежду, грязный, рваный штурмовой костюм запихнул в мусорный мешок. Приняв ледяной душ, который его хорошо так взбодрил, он переоделся и, оставив на столе записку с благодарностью за гостеприимство, пять тысяч и ключи, с помощью руны сокрытия прошел сквозь дверь. Правда, вот калитку ему никак не запереть, но тут уж ничего не поделать. Выгнав свой вранглер на дорогу, он, заперев ворота, кирпичом поджал дверцу, чтобы не открылась.

— Домой, — усаживаясь за руль, довольно бодро произнес он.

Спустя час его вездеход уже заезжал в ворота загородной усадьбы.

Прежде чем бухаться в кровать, он достал мобильник и набрал генерала Гладких, тот ответил почти мгновенно.

— Здравия желаю, — поприветствовал Радим номинальное начальство.

— И тебе, лейтенант, не хворать. Я уже все знаю, доклады целый день идут. Зомби? Целый город зомби?

— Да, — подтвердил Вяземский. — Выживших, кроме кошаков, нет. Ведьма самоуничтожилась, и больше проблемой не является.

— Ты зачем город разрушил? — с какой-то грустью пошутил генерал.

— Я случайно, ваше благородие, — отшутился Радим, — обещаю, больше не повторится. А вообще все пошло по такому плохому сценарию, что чудо, что мы не получили куда больше проблем. Все, Олег Петрович, я спать, многое сложилось неудачно, и, наверное, в этом есть отчасти моя вина, но что сделано, то сделано.

— Отдыхай. Мне уже звонили из Москвы, сам директор набрал, велено тебя не пытать. Дело по деревням опустевшим закрыть, в связи с отсутствием состава преступления, экология во всем виновата, мрут людишки.

— Что-то вроде этого я и ожидал, — согласился Радим и, достав из холодильника бутылку пива, свернул крышку. — Доброго дня, Олег Петрович.

— И тебе, — ответил генерал, после чего в трубке повисла тишина.

Радим отнес вещи в дом, изорванный штурмовой костюм он спалил в чаше для костра на улице, просто запустив туда небольшим огнешаром. Попивая пиво и закусывая его холодными сосисками, он быстро нарисовал портрет ведьмы, которая хулиганила в зазеркальном Заринске. Получилось недурно. Отправив его Старостину и Светане с просьбой пробить, кто такая, набрал Ольгу.

— Живой, — чуть ли не ревя, в трубку выдала она, не дав сказать ему даже слова.

— Ты чего? — удивился Радим. — Не понимаю, откуда такая реакция?

— Я ж в прямо эфире видела, как этот зверь тебя сшиб, как кровь у тебя изо рта текла, как мужики колдовали. Тут Старостин меня заметил и выгнал из переговорной, потом, правда, прислал сообщение, что все в порядке, ты жив. Издергалась, места себе не находила, на Пряхина сорвалась, когда он сунулся ко мне с рунами. Потом Платов с командой вернулся, я Шарова к стенке прижала, и все из него выбила. Он поначалу запирался, но потом сдался и сказал, что здорово тебя поломало, половина травм несовместимые с жизнью, вторая половина — готовый инвалид. Я места себе не находила, а ты все не звонишь, я бы сама тебя набрала, но полковник запретил беспокоить.

— Я Шарову точно язык отрежу, или руну немоты наложу, пусть недельку походит, болтун, блин.

— Не надо, я не оставила ему шансов, — заступилась за старлея Ольга. — Я так испугалась за тебя… — ее голос дрогнул.

— Ну, все-все, видишь, живой я, и даже здоровый. А насчет звонка, я же не знал, что ты в курсе. Жив, и ладно. Все, милая, проехали. Как твой день прошел?

Спать Вяземский все же решил днем не ложиться. Закончив разговор с Ольгой, он спустился в подвал и принялся колдовать над амариилом, пытаясь нанести на него руну разрушения и запечатать ее так же, как было на том, что вставлен в кукри. Но не получалось, держалась полчаса, потом исчезала, и камень становился гладким, как и был до этого. Похоже, ему не хватало какого-то знания. Взгляд Вяземского упал на стену, на которой висел забытый металлоискатель.

— А почему бы и нет? — произнес он вслух в пустоту подвала. Достав телефон, улыбнулся, через два дня будет ровно год, как он нашел зеркало фрейлины, подходил к концу май, завтра у матери година, а послезавтра у него день рождения.

Нажав кнопку вызова и дождавшись ответа, он с улыбкой произнес:

— Милая, привет. Слушай, я знаю, что у тебя на послезавтра были планы, вот чую, что ты задумала какой-то сюрприз, но я прошу, отмени его. У меня есть традиция, я провожу его всегда один, в поле. Глянул сегодня на металлоискатель, вспомнил, с чего все началось, и решил, что то, что я стал зеркальщиком, не повод что-то менять. Так что завтра утром я уезжаю за город на пару дней, к выходным вернусь. Замариную шашлык, куплю много всяких вкусностей, соберем друзей и отметим. Как тебе такой план?

Весь его монолог Ольга выслушала, не перебивая.

— Хорошо, как скажешь, любимый, — вполне легко согласилась она. — Это твой день. Я возьму денек, можно сказать, отгул, и вернусь в Энск в пятницу. Думаю, Старостин пойдет мне навстречу, он и так говорит, что по темпам обучения я превосхожу всех, кто учился в отделе. Закуплюсь, дом приберу и начну готовить, а в субботу будем встречать гостей. Я всех обзвоню, и все организую.

— Спасибо, милая, я рад, что ты поняла меня. Люблю тебя.

— И я тебя, будь осторожен.

— Буду, — заверил он и оборвал разговор, после чего вздохнул и набрал майора Кочнева. — Здравия желаю, Евгений Владимирович, — с холодком поприветствовал он своего куратора. Звоню сообщить, что на три дня уезжаю из города, меня дергать, только если точно мой профиль. Вернусь в пятницу утром.

— Слишком воли много взял, — буркнул майор, — даже не отпрашиваешься, а так, перед фактом ставишь.

— А не пошел бы ты на хер, майор. Я — вольный зеркальщик. Выгодно вашей конторе, чтобы я в ней числился, я числюсь, меня это устраивает. Но я тебе в первый день, майор, сказал, не вздумай меня строить, я — сам по себе, вольный ветер, захотел уехал, просто решил из вежливости тебя в известность поставить. А теперь адью, буду в пятницу утром.

— Ладно, — буркнул тот, прекрасно понимая, что ничего сделать с Вяземским не может. — Там хоть связь есть?

— Есть, но плохая, так что, лучше СМСкой, и то, если что-то важное и срочное, вроде той ведьмы, что в Заринске жесть творила. А теперь отбой, мне подготовиться к поездке надо.

Спустя пять минут Радим уже собирал вещи, сгонял в магазин, купил продуктов. По традиции взял пару стейков, создал для сумки-холодильника простенький морозный артефакт, к одиннадцати вечера вранглер был загружен. Все вещи были старые, из прошлой жизни — спальник, лопата, чайник, рюкзак и берцы, только вот горка новая, та, в которой он ходил в поле целых три года, не пережила его новую суматошную жизнь.

А на рассвете Радим ехал на восток, навстречу поднимающемуся из-за горизонта солнцу. Местом для копа он выбрал ту самую деревню, в которой было найдено зеркало фрейлины Медичи, так резко изменившее его жизнь. Через полтора часа он свернул на заросшую грунтовку, еще через тридцать минут остановился на том же самом месте, где останавливался год назад. Несмотря на то, что недавно прошел дождь, проехал легко. Выбравшись из вранглера, Радим полной грудью вдохнул свежий воздух.

— Как же мне этого не хватало, — мысленно произнес он. — Не копа, черт с ним, в деньгах не нуждаюсь, а вот этой тишины, одиночества, покоя.

Радим прошел на место старого лагеря. За час он поставил новый навес, после чего разжег костер. Через пять минут там закипал старый медный закопченный чайник. Заварив кофе, он несколько минут сидел, грея руки о слегка помятую стальную чашку, после чего быстро выпил и, вытащив из багажника металлоискатель, пошел обходить те места, до которых не добрался в прошлый раз.

Надо сказать, это был удачный коп, даже не ожидал. В фундаменте одного из домов нашлась нычка с двумя золотыми монетами. Стоимость прикидывать было бесполезно, это к Фаберу, но на сотню тысяч он точно поднялся. Правда, одна была не в очень хорошем состоянии. Но не беда, не за этим приехал. К концу дня и спустя три ямы он нашел золотой перстень с приличным рубином и нательный крест, правда, из серебра, но массивный, грамм на сто. На этом удача кончилась. Но это было уже не важно. Вечером, сидя на бревне со стаканом, в котором плескалось грамм пятьдесят чиваса, он помянул покойную матушку, вспоминая связанные с ней светлые моменты. Сварил себе банальных макарон с тушенкой, хоть, вроде и недавно жрал сухпайки, но сегодня почему-то это было особенно вкусно. Как ни странно, его никто не беспокоил, ни одного звонка за весь день, все словно договорились дать ему продых. Уже засыпая в спальнике, глядя на темное небо, где горели тусклые далекие звезды, он понял, что его отпускает напряжение последних месяцев.

— Всем, кто ложится спать, спокойного сна, — пропел он тихонько и закрыл глаза.

Это были два замечательных дня. На следующий день он много ходил, много копал, но ничего кроме пары серебряных монеток, очень старых и очень недорогих, не нашел. Как и год назад, он сидел на бревне, смотрел на закипающий чайник, переворачивал стейк, но никто его не беспокоил, стервозная скандальная Марина дано исчезла из его жизни, да и из памяти, и вспомнилась она только потому, что в прошлый раз нарушила его уединение. Друзья и Ольга поздравили еще днем, написав сообщения, поэтому он с чистой совестью просто, на всякий случай, отключил звук на телефоне. Отрезая кусок стейка, и отправляя его в рот, он блаженно зажмурился и тихо в пустоту произнес:

— Я живой.

Утром пятницы, сходив на могилу зеркальной ведьмы Забавы, которая открыла ему дорогу в зазеркалье, он принялся паковать вещи. Дикий все ждал, что что-то пойдет не так, сработает закон подлости, появятся чужаки, нарушая его уединение, ветра в вышине принесут жуткую грозу, а то и снег. Но нет, тишина, спокойствие, ясное небо. За эти два дня он набрался сил, составил план на дальнейшие действия: отгулять днюху, встретиться с друзьями, с которыми не виделся чуть ли не с нового года. Затем сходить в зазеркалье, поспрашивать про ведьму, да Лирею повидать можно, уже две недели не заглядывал, соскучилась, наверное, хоть и не вместе, но с ней хорошо просто рядом посидеть. А затем готовить рейд в расколотый мир, отделу не помешают плашки, да и ему тоже. Все же надо к русам сходить, пообщаться. Да и портал, что он нашел в паучьем логове, покоя не давал, очень уж интересно, что там, на той стороне. А ведь еще майор Кочнев, может какой геморрой надыбать, пока вроде молчит, но он туповат, мог все проморгать.

На трассу выбрался без проблем, и до города домчал без приключений. И вот тут он испытал дежавю. Взмах полосатого жезла, и к его машине спешит не кто иной, как старый знакомый — капитан Кучков. Тот самый, что долгие годы пытался найти у него что-то ценное с копа.

— Здравствуйте, Евгений Павлович, — опуская стекло, весело поприветствовал гаишника Радим.

— Ба, какие люди! Куда машинку свою приметную дел? — вполне искренне обрадовался страж дороги. — С копа едешь?

— А как вы догадались? — веселился Вяземский.

— Ну, тогда пошли, будем искать то, что ты нарыл.

Вяземский выбрался из машины и открыл багажник.

— А где подковы? — удивился капитан.

— Не нарыл, бедный сегодня улов. Давай, ищи, что тебе надо, я тебе корочки покажу, и дальше поеду.

ДПСник, уже сунувшийся в багажник, остановился, и пристально посмотрел на Радима.

— Какие корочки?

— Вот эти. — И Дикий развернул перед ним служебное удостоверение.

Кучков прочитал текст, потом мотнул головой и прочитал снова.

— Ты знаешь, что бывает за подделку документов? Какой из тебя лейтенант ФСБ?

— Ну, запроси управление, на тебе номер, — протягивая визитку, — это майор Кочнев. Он тебе все подтвердит. Могу номер дежурного дать, чтобы сомнений не осталось.

Кучков был человеком принципиальным, служил не за страх, а за совесть, за что Вяземский его уважал. Взяв визитку, он набрал номер, после чего отошел на пару шагов, разговор не занял и пары минут.

— Прошу прощения, товарищ лейтенант, — возвращая карточку, произнес он. — Слушай, Радим, а у тебя эти корочки всегда были? Почему раньше не показывал?

— Не было, — честно ответил Вяземский, — все изменилось год назад. А теперь мне пора, удачи тебе, капитан.

— И тебе, лейтенант.

И, козырнув, Кучков вернулся к своему напарнику, который все это время стоял в дверях будки, мацая без дела свой автомат.

Стоило Вяземскому переступить порог дома, как он едва не был сбит с ног бросившейся ему на шею Ольгой. Долгий поцелуй, руки выпустили металлоискатель и рюкзак и легли ей на бедра. Так они стояли минут пять, и хоть виделись всего несколько дней назад, но именно сейчас Радим ощущал, как соскучился по своей женщине.

— Когда приехала? — проведя рукой по черным, слегка вьющимся волосам, спросил он.

— Вечером, на поезде, семь часов дороги, и к одиннадцати тут была. Тебя беспокоить не стала, решила сюрприз сделать. Правда, проспала, всего двадцать минут назад встала. И вообще, вали мыться, от тебя костром и потом несет, никакого доступа к телу, пока от походного запаха не избавишься. Как съездил?

— Замечательно, — ответил Радим. — Держи сувенир. — Он порылся в кармане и вытащил золотую монету времен Николая второго. — Но это не главное, главное, что я хорошо отдохнул, зарядился и теперь полон позитива.

Ольга еще раз его поцеловала.

— Все, марш мыться, горку в стиралку, чуть попозже машинку запущу. Хотя, надо отметить, что в доме довольно чисто, я думала, меня тут берлога холостяцкая ждет, которую я полдня разгребать буду. А тут ни гор белья, ни грязной посуды в мойке, даже пол относительно чистый.

— Ну, так всего чуть больше трех недель с момента твоего отъезда прошло, не успел засрать, — бросил Радим и, поцеловав Ольгу в щеку, пошел в подвал, сгружать вещи.

Радим скинул пропахшую костром горку в машину и забрался в душевую кабину, сейчас надо быстро сполоснуться и начинать организовывать завтрашний праздник.

Он слышал, как Ольга вошла, но не стал оборачиваться. Ее руки легли на бедра, она прижалась к нему грудью, замерла.

— Ты так меня напугал, — прошептала она. — Хуже мне было только, когда ты пропал. Но тогда была неопределенность, а три дня назад я видела, как ты умирал.

Радим развернулся и обнял ее за талию, крепко прижав к себе.

— Мне нечего сказать, — шепнул он ей на ухо, после чего поцеловал в нос, а затем в губы.

Ольга вздрогнула, после чего, подпрыгнув, оседлала его, обхватив бедра своими длинными ногами. Радим же, подхватив ее под ягодицы, развернулся к стене, чтобы у Бушуевой была опора.

Это был быстрый страстный секс под струями тропического дождя, который с силой колотил их по плечам. Ольга кричала в голос, но падающая сверху вода заглушала ее, да и кого им было стесняться в собственном доме?

А потом они наяривали друг друга мочалками, стоя в просторной душевой кабинке, словно два сугроба.

— Может, ну ее к черту, эту Москву? — бросила Ольга, когда они в халатах, вооружившись айкосами, устроились на заднем крыльце, глядя на не слишком далекий лес. — Основа у меня есть, дальше ты доработаешь.

— Мы уже об этом говорили, тебе придется пройти этот путь до конца и получить кукри от Старостина. Плюс практика. Я не смогу закончить твое обучение. И останешься ты неучем, а это опасно. А уж что-что, а отдельские умеют учить. Как твоя рукопашка?

Ольга обреченно вздохнула.

— Скиф говорит прилично, но я не выиграла у него еще ни одной схватки, и даже не приблизилась к этому. А ведь он не зеркальщик, он просто инструктор.

— Вот поэтому ты будешь продолжать обучение, — отрезал Радим. — Я сам начал давать ему отпор только к концу второго месяца. Так что, вперед.

— Какие у тебя планы? — поинтересовалась Ольга. — И я не про сегодня — завтра.

— Нужно искать ведьму, которая устроила жертвоприношение в зазеркалье, нужно связаться со Старостиным, узнать результаты по Мириону. Еще понять, что за зверя к нам запустили, который меня едва не ушатал.

Ольга поморщилась, но ничего не сказала, только протянула руку и, положив ладошку на его предплечье, тихонько сжала.

— Старостин обещал часть трофеев с него, — продолжил Радим, — уж больно крепкая броня у зверушки оказалась. Сделаем из нее для тебя защиту. Сходить в зазеркалье, наведаться в клан Хорн, узнать новости. Но если не зовут, то значит, и важного ничего нет.

При словах о клане губы Ольги сжались в тонкую линию, как бы она не убеждала, что все в порядке, но Лирея надолго станет призраком их семьи. Радим сделал вид, что ничего не заметил, и продолжил вещать о планах.

— Ну и на сладкое — надо будет идти в расколотый мир. Пока вроде все.

— А я в этих планах есть? — ревниво поинтересовалась Ольга.

— А ты, любимая, будешь учиться, — отрезал Вяземский, — но эти выходные мы проведем вместе, правда, в компании, но вместе. А теперь докуривай, и пошли собираться в гипермаркет, нужно много всего докупить. Людей, кто останется на ночь, устраивать придется, мясо, алкоголь, да и просто много всего на стол.

Ольга кивнула и, бросив добитый стик в пепельницу, оправилась сушить волосы и приводить себя в порядок.

Хоть Радим и ненавидел муравейники, так он именовал гигантские магазины, но там было все, что нужно — и надувные матрасы, и постельное белье, и продукты, и выпивка, и товары для дома. Багажник вранглера оказался забит под крышу, и то, не все влезло.

— Ребята на машинах приедут, я гостевой доступ оформила, — произнесла Ольга, оторвавшись от планшета.

— Хорошо, — улыбнулся Радим, ему предстояло нарезать пять килограммов шашлыка и почти два килограмма лука.

Ну, что сказать? Обревелся, лук оказался ядреным, слезы градом лились.

— Теперь я понял, — наконец, выбравшись с кухни на свежий воздух, произнес он, — какой самой главной руны у меня нет. Высшие руны — фигня, вот великой, чтобы не плакать, когда режешь лук, не хватает.

Ольга задорно рассмеялась, подошла, поцеловала.

— Это тебе приз за стойкость, и благодарность, что меня не заставил этим заниматься.

— Тебе еще рыбу разделывать, — напомнил Вяземский. — А потом коптильню запустим, не зря же мы еще килограмм грудинки купили. Выбирая между рыбой и луком, я выбираю лук.

— Я знаю, — проведя рукой по его коротким волосам, шепнула Бушуева и ушла в дом.

А потом был тихий вечер у камина, живой огонь, красное сухое для леди, виски для джентльмена.

Утро и первая часть дня вышли суматошными, готовили, сервировали, в беседке собирали стол, первую часть дня решили провести там, возле мангала, потом уже перебраться в дом.

Друзья появились с небольшим опозданием, и только на двух машинах. Стас, как самый хитрый, прыгнул на хвоста Сереге.

— Ни хрена себе особняк отхватил, — паркуя машины во дворе, выдал Темыч, выбираясь из-за баранки. — С днем рождения, друг, рад видеть тебя в добром здравии.

Радим краем глаза заметил, как по лицу Ольги, которая стояла рядом, пробежала тень, еще несколько дней назад ее любимый человек имел все шансы отправиться на тот свет, и это она не забудет еще очень долго. Но она промолчала. Подполковник Бушуева знала цену словам и секретам.

— Радим, а ты мог найти менее пафосное место жительства? — поинтересовалась Света. — Не поверишь, на въезде нас попросили открыть багажники, заглянули в салон, пересчитали по головам, записали имена и фамилии. Предупредили, что доступ гостевой, и действует ровно сутки.

— Да, брат, поддерживаю вопрос жены, — подал голос Тема.

— Мог бы, — заверил всех Радим. — Одна беда, в них нет такого дома. Увидел и влюбился. А теперь пойдемте, покажу дом, а затем за стол, он уже накрыт, будем в беседке у мангала тусить, погода отличная, солнышко, ветерок свежий, не слишком жарко. Так что вперед, на экскурсию, а потом кушать, пить, чествовать меня.

Все засмеялись и направились следом за Вяземским и Ольгой.

Дом понравился. Света забрала свои слова назад и заявила, что ради такого она бы тоже сюда переехала, и плевать на пафос.

Так, смеясь, они вышли на задний двор, расположившись за большим массивным столом. Радим, как всегда отогнав всех от мангала, крутил шашлыки, рядом Стас запекал овощи.

— Слушай, — произнес он тихо, — Радим, я после того утра, когда Галку похитили, много думал, как ты ее нашел, как ты все это узнал?

Радим бросил на него быстрый взгляд, он ожидал чего-то такого.

— Знаю, что ты скажешь, — тихо произнес друг, — государева тайна. Я не прошу подробностей, но за прошлый год ты сильно изменился, и теперь используешь свои способности. Я видел тебя у зеркала в том доме, когда мы твою днюху отмечали, ты меня не заметил, ты тогда удочки взял и хотел идти рыбачить, потом вдруг остановился, приложил пальцы к стеклу и тихо произнес — покажи мне. А потом я прочел, что там проститутку убили, а убийц нашли только после того, как мы там побывали. Ты что-то видишь в зеркалах?

— Да, друг, — шепотом ответил Радим. — Но на этом разговор закончен. Это и вправду тайна.

— Спасибо. А то грызло меня это, не давало покоя. Все, забыли и закрыли, от меня не утечет. О, у меня почти все готово.

— И у меня, — надрезая кусок мяса, уверенно заявил Дикий, — снимаем, и за стол.

Это был замечательный день, так хотелось, чтобы он не кончался. Были тосты, были танцы. Вечером все сидели на первом этаже у камина. Темыч привез гитару, так что очень душевно попели. Домой никто не собрался, уже за полночь надули матрасы и устроили ложа, комнатку для гостей разыграли мужчины в камень ножницы бумага. Выиграл Стас.

— Как мне не хватало таких вечеров, — уже лежа в кровати на втором этаже, положив голову на плечо, тихо произнесла Ольга.

— Мне тоже, — ответил Вяземский и вырубился.