Судьба в зеркалах

Глава 16

Пока шли, Радим прикидывал, как еще можно озадачить рогатых. Вспышка — хорошо, их клинок — тоже зашибись, но нужно что-то довеском. И тут он вспомнил, как убитому им демону не понравился шарик соли, который он тогда зарядил тому в шею. Нет, как двойники он пеплом не осыпался, но ему было явно неприятно, а значит… Он провел рукой по двум хлопушкам, которые покоились на поясе в подсумках с левой стороны. Выдастся возможность, зарядит противнику прямо в рожу, может, даже не одного зацепит, хлопушка-то мощная, соль забита крупная, не шрапнель, но летит метров на десять, создавая неплохую завесу.

Двести метров позади, на них ноль внимания. Пиндосы лезли к пролому, второй отряд штурмовал разрушенные ворота, но надвратная башня завалилась крайне неудачно, полностью перекрыв проход. Третий отряд лениво швырялся рунами от подножья и что-то готовил. Все силы атакующих были собраны на участке в две сотни метров. Эх, знай они о проломе с той стороны, что их войск там уже нет, попытались бы послать туда еще бойцов, чтобы усилить натиск и растянуть оборону. Вообще, если честно, этот штурм выглядел на диво нелепо. И если бы не демоны, наглосаксов уже давно бы перебили, да еще гарнизон ослаблен.

— Страна непуганых идиотов, — прошипел себе под нос идущий на шаг позади Шаров.

Сто метров, на них ноль внимания. Пятьдесят — вспышка в вышине, и с неба на склон льется огненный дождь. Плотность так себе, но для местных, наверное, нереально круто. Да и наводчик лажанул — порядки противника накрыли лишь краем. Пяток фигур в темно-зеленых хламидах вспыхнули, факелы заметались по склону, крик сгорающих заживо людей разнесся над полем боя. Потом они почти разом упали и покатились вниз, вот только пламя, которое их охватило, сбить было нереально, пока до состояния углей не прожарятся, не потухнут. Еще несколько человек, попавших под удар, укрылись под зачарованными щитами. Им повезло, ударь заклятие метров на двадцать левее, и сразу человек тридцать бы зацепило, щиты там тоже были, но немного.

Сорок метров… Вяземский накачал энергией руну поиска сокрытого на маске ищущего. Надо сказать, вышло довольно бюджетно, процентов пять от имеющегося. Правда, и хватило всего ничего, но этого было достаточно, чтобы разглядеть тонкий мутноватый щит вокруг демонов, плюс дополнительно каждого из них окружал еще один, повторяющий контуры тела. Неприятно, но чего-то такого Дикий и ожидал. И было у него предчувствие, что вспышка света в упор сметет эту персональную защиту, как селевой поток одинокую сосну на склоне.

Двадцать метров…

— Падай, — скомандовал Вяземский Шарову, и тот послушно залег в высокой траве.

Радим же продолжал идти. Чем ближе подойдет, тем меньше отщипнет от резерва прожорливая руна сокрытия. Десять шагов… Он растаял в воздухе, став невидимым. В левой руке начал тлеть светляк, который под вливанием приличных объемов энергии рос все больше. Шаг, вот и чужой щит, он пропускает Радима совсем беспрепятственно, так, легкое сопротивление, словно через несильный водопад прошел. Совсем незаметно не вышло, видимо, была какая-то сигналка у рогатых. Все шестеро резко обернулись и завертели головами, выискивая, кто потревожил их защиту. Но Вяземскому это уже никак помешать не могло. Благодаря боевому трансу он был собран, чувства остались где-то там, его потом все догонит — и волнение, и страх, а пока он машина. Демоны стояли довольно тесно, не плечом к плечу, но фронт был всего метров семь. Были они тощими, но в росте на голову превосходили людей.

Больше всего Радим сожалел о невозможности работать из сокрытия оружием, тогда бы он их просто вырезал секунд за сорок. Хорошо, что еще руны можно применять. Плотно зажмурив глаза, Дикий поднял руку вверх и свистнул. Демоны и их охранники разом обернулись на звук, выискивая источник. Именно в этот момент Вяземский разрядил руну. Полыхнуло знатно, не так, как у неизвестного, который атаковал до этого, но метров на пятьдесят точно. Открыв глаза, Радим оценил нанесенный им ущерб. Да уж, вышло как надо, и даже лучше. Если снаружи щит представлял для света непреодолимую преграду, то изнутри оказался слаб. Он лопнул, словно мыльный пузырь. Охранники рогатых катались по земле, слепо шаря вокруг руками. Индивидуальные щиты демонов тоже снесло, они защитили хозяев от ожогов, но не смогли спасти глаза, которые невидяще пялились в пустоту. Двое размахивали своими длинными руками, словно пытаясь кого-то поймать, сильные враги стали абсолютно беспомощными. Вой тварей понесся над поселком так, что у Радима заложило уши, и, похоже, в правом не выдержала барабанная перепонка, во всяком случае, на несколько секунд он оглох, и что-то липкое и теплое потекло по шее. Но амулет с такой пустяковиной справился быстро, да он и не обратил внимания на это. Демоны были дезориентированы и угрозы не представляли. Действовать вслепую решился только один. Он швырнул в сторону Дикого какое-то темное и довольно шустро летящее облако, но из-за отсутствия зрения промазал, то пролетело мимо и угодило в слепо бредущего в противоположную от поля боя сторону охранника.

Крик человека, с которого заживо сдирают кожу, разнесся далеко. Остальные демоны развернулись в ту же сторону, и Радим атаковал. Сейчас даже не было нужды в рунах, его противник был беззащитен, и пока это так, нужно действовать. Зайдя за спину инициативному, Вяземский всадил тесак в сердце рогатого. Вернее, туда, где у человека должно быть сердце, вдруг у этих нелюдей оно справа, или вообще по центру, да и есть ли оно вообще? Рукоять демонического кинжала потеплела. Интересно, это была реакция на убийство бывших хозяев, или он все же что-то поглощал? Пока Вяземский никаких изменений не видел. Противник зарычал, отшатнулся, вытащив из своей груди трофейный бебут. Радим шагнул вперед и нанес еще один удар в шею, и вот после этого рогатый заткнулся.

В этот момент в дальнего от него противника, который размахивал руками и что-то бормотал на своем демоническом, прилетел болт. Хорошо так прилетел, арбалет у Ворота был помощнее, чем у Радима, и стрела вошла как надо, точно в глазницу. Да и как тут не попасть? И оптика, и дистанция всего двадцать метров. Прошлый раз после выстрела Дикого демон выжил, хотя он тоже зарядил в глаз, этот нет, болт прошел насквозь, выставив зазубренный наконечник из затылка, и мертвое тело без единого звука опрокинулось назад. Почему Вяземский решил, что тот мертв? Да все просто, он начал гореть еще в падении, морду охватило темное пламя, которое перекинулось на одежду. То же самое постигло и его жертву. Остались четверо. Да, тактика была выбрана правильная. Перед ним оказался новый демон, похоже, он уже почти оклемался, поскольку нанес довольно быстрый и почти точный удар когтистой лапой, но все же слепота еще не до конца его опустила, видел он только силуэт и атаковал. Накачанный рунами поддержки Дикий пригнулся, пропуская лапищу над собой, и всадил в центр груди твари демонический кинжал, рукоять которого снова нагрелась. Надо сказать, это было не слишком приятно, поскольку тактические перчатки защищали только ладонь, а вот сами пальцы нет. На этот раз Радим понял, что попал как надо. Рогатый вздрогнул и вспыхнул, а вот кинжал почему-то застрял, пришлось ударить ногой демона в живот, сбрасывая того с клинка. Остались трое. И они к этому моменту уже пришли в себя. Радим обернулся и принял на клинок летящий в него меч, хотя, скорее, приличный кинжал, очень похожий на монгольский — длиной сантиметров пятьдесят, может, чуть больше, небольшой изгиб, как у сабли, ребро жесткости, таким удобно рубить и колоть, клинок из неизвестного ему металла, сам черный и в россыпи едва мерцающих багровых звездочек. Все это Радим заметил, отбивая его в сторону, и далось это довольно тяжело, словно усталость навалилась, пришлось выкладываться по полной, чтобы отразить удар. Понимая, что следующего он не переживет, Радим разрядил в морду демона созданный ранее мощный светляк, но тот, видимо, окончательно оклемался, поэтому руна налетела на восстановившуюся защиту. Полыхнуло знатно. Снова ее обнулив, Дикий даже видел, как она расползается, словно сгорающий спирт. Рогатый отпрянул, и Радим воспользовался шансом, всадив бебут ему в солнышко. Видимо, это была очень уязвимая точка, а брони эти гады почему-то не носили, так что третий на его счету сдулся.

Радим завертел башкой, остался последний. Он стоял в пяти шагах напротив Вяземского, с вытянутой рукой, как-то странно скрючив пальцы, явно готовясь зарядить в обнаглевшего человека какой-то гадостью. Краем глаза Радим заметил напарника, тот бился в судорогах в высокой траве, вырывая куски дерна. Правда, все он это делал молча. Дикий нашел взглядом еще одного сгоревшего демона, в шейных позвонках которого застрял арбалетный болт, Ворот и второй раз попал удачно, а потом последний рогатый в него чем-то зарядил. Дикий ничем не мог помочь напарнику, единственный его шанс — дожить до момента, пока он не завалит тварь.

— У тебя разрушитель тел, — на плохом английском выдал демон, — значит, ты убил нашего младшего брата.

— Моя твоя не понимай, — снова однообразно схохмил Радим, не отводя взгляда от противника, готовя атаку руной разрушения. Да, она сожрет половину от того, что осталось, но сейчас надо все делать очень быстро, у него еще была надежда помочь скулящему Шарову.

— Ты убил ловца душ, — выдал демон на совсем корявом, но вполне понятном русском.

— Ага, а сейчас убью тебя, — ответил Радим, заканчивая создавать руну.

Они атаковали одновременно. Вяземский ударил черным лучом, противник какой-то багровой искрой. Попали оба. Он попал точно в грудь, опрокинув врага, тот зарядил ему в левую руку, которая мгновенно отнялась, возникло ощущение, что ее окунули в кипяток, и это расползалось по всему телу. Рогатый начал подниматься, но медленно, словно после контузии, и Радим, размахнувшись, отправил демонический кинжал в полет. Тот вошел точно в центр груди, возвращая демона на землю. Он дернулся и окутался пламенем. Радим же кинулся к Шарову, старлей был еще жив, но в отрубе, его тело покрывала черная паутина, которая стянула его в кокон, похоже, его всего лишь схомутали, чтобы потом допросить.

Левая рука не повиновалась, она горела огнем так, что Вяземский с трудом сохранял возможность мыслить, огонь распространялся уже по плечу и полз в сторону сердца. Еще немного, и он отрубится, и тогда точно конец.

На грани потери сознания Дикий создал мощный светляк, на который ушел весь оставшийся резерв. И оказался прав, даже самому слегка полегчало. Нити паутины, удерживающие Шарова, задрожав, стали расползаться. Не прошло и тридцати секунд, как напарник открыл глаза.

— У тебя лицо почернело, — расширившимися от ужаса глазами воскликнул Ворот, резко садясь.

И тут то, что поразило Вяземского, добралось до сердца. Радим стал медленно заваливаться на бок, его тело горело огнем, было больно, но он даже не мог кричать. А потом пришла тьма, но она не принесла облегчения, он продолжал гореть.

Сколько прошло времени он не знал, просто огонь вдруг начал уходить, и вскоре сменился на лютый холод. Но, к счастью, ненадолго. Холод исчез, осталась только пустота, и вскоре тьма начала таять. Она медленно исчезала, уступая место каким-то силуэтам и образам. Тело ломило, словно его только что с дыбы сняли, но это было неважно, оклемается, подлечится. Главное, что он начал видеть, и первое, что ему удалось разглядеть — потолочную балку из впечатляющего бруса, и почти черные доски с очень красивым и ярко выраженным узором. А в голове билось только одно — жив. Он слышал голоса в другой комнате, хотел кого-то позвать, но изо рта вырвался только хрип.

Минут через десять Радим смог вертеть головой, и теперь имел возможность осмотреться. Пустая комната, небольшая, три на три, одно окно, стул в ногах, узкая кровать, на которой он лежал, какие-то склянки на плоском трехногом табурете, за окном темно. Он прислушался к себе, чтобы оценить резерв, и понял, что тот заполнен на две трети, что было неплохо. Кое-как с пятой попытки и с огромным трудом он сотворил руну здоровья, та почти мгновенно сожрала половину имеющегося, но стало куда легче. Слабость медленно отступала, уходила ломота, захотелось спать, веки смыкались, он потерял концентрацию, и руна растаяла, исчерпав вложенное в нее. Когда Радим проснулся, то на улице было уже светло, в окно бил холодный свет расколотого мира. На стуле, что стоял у кровати, дремал Шаров. Радим медленно сел и, обнаружив на полу глиняный кувшин с водой, взял за ручку и, не без труда подняв, присосался, выхлебав сразу треть.

— Это для умывания, — услышал он заспанный голос напарника. — Как ты, Дикий?

— Нормально, Ворот. Поем, и вообще хорошо будет. Кстати, где мы, и долго ли я валялся?

— Мы в поселке русов, называется он Новая Руса, неоригинально, зато логично. Мы с тобой вроде как местные герои. А в отрубе ты провел чуть меньше суток, сейчас утро следующего дня. Ты, похоже, вечером пришел в себя и создал руну, потом снова отрубился, хотя, скорее, заснул. Мария — местная знахарка или лекарка, как она себя зовет, не сразу почувствовала всплеск силы, долго понять не могла, откуда ощущение пришло, а когда поняла и пошла тебя проверить, ты уже спал.

— Понятно, — подвел итог Радим, — с этим разобрались. — Сделав еще десяток глотков, он поставил кувшин на пол. — А теперь давай подробно, что я пропустил, чем замес кончился, и что дальше?

— С гибелью демонов америкосы посыпались. Те, похоже, их нехило обрабатывали в ментальном плане, за своих хозяев они бы и в огонь, и в воду. Но когда мы положили этих костлявых уродов, они побежали. Я в один заход спалил огненной волной десяток охранников, которые пришли в себя и поперли на меня с мечами, при этом пытался реанимировать тебя. Ты словил то же проклятие, что и Беглый, но он его купировал, а ты бросил все силы на мое спасение. Спалив гадов, я раздел тебя, залил светом, наложил руну изгнания. Вот на этом все и застопорилось, тебя словно окутало чужим темным силуэтом, и руна развоплощения сущности не помогла. Единственное, что я смог сделать, это поддерживать тебя, снова погрузив в свет. Потом пришли местные и понесли в крепость, прямо в дом Марии. Она-то и сняла с тебя чужую сущность. Ты забылся, бредил, звал Ольгу, потом вроде бы отпустило. Кстати, ты ей приглянулся, я не я, если это не любовь с первого взгляда. Она как слышала, как ты Ольгу звал, зеленела от ревности. Все выпытывала у меня, кто такая, и как у вас с ней. Радим, объясни мне, чего на тебя бабы западают? Кстати, она эффектная, невысокая, щуплая, как девчонка, с рыжей косой и темными, почти черными глазами.

— Понятия не имею, чего они во мне находят, — спуская ноги на пол и осторожно вставая, прокомментировал Радим. Его слегка мотнуло, но не настолько, чтобы возвращаться в постель, так, легкое недомогание, которое на ногах пройдет быстрее, чем лежа. — Но мне, кроме Ольги, других не нужно, в каком бы мире они не жили, — продолжил он свою мысль, направляясь к тазу, стоящему на табуретке в углу. — Один раз уже налетел, и только смерть развязала этот узел, который потихоньку затягивался вокруг моей шеи. Польешь?

Шаров поднялся и, подхватив кувшин, направился к Вяземскому. Радим не ограничился чистой рожей, от него смердело потом и болезнью, и от этого следовало избавиться как можно быстрее. Намочив полотенце, он принялся растираться. Именно в этом момент едва слышно скрипнула дверь, и в комнату вошла женщина лет тридцати с рыжей толстой косой и темными глазами. Замерев на пороге, она заинтересованно и оценивающе уставилась на голого Радима.

— Доброе утро, хозяйка, — продолжив растираться мокрым полотенцем, поприветствовал Радим женщину. — Извини, что встречаю в таком виде, но как вышло. Меня зовут Дикий, и я наемник.

— Здравствуй, Дикий, я — Мария, лекарка, — ничуть не смутившись, поздоровалась она. — Но кто тебе разрешил вставать? — в голосе женщины прорезались командирские нотки.

— Здоровье, — улыбнулся Вяземский, — я в полном порядке. Так что, хозяйка, если накормишь завтраком, буду благодарен, после чего мы тебя оставим, дел у нас много. Ты только скажи, чего хочешь за свою помощь в вытаскивании меня с того света?

— Ничего ты мне не должен, — с ледком в голосе произнесла рыжая, видимо, обидел ее вопрос Вяземского.

— Ну, извини, — повинился Радим и, закончив вытираться, окинул взглядом комнату, в поисках своих вещей и одежды.

— Шмотки свои не ищи, — подал голос Матвей, который так и стоял с кувшином у таза. — Куртку срезать пришлось, как и белье, броню твою я стянул, ботинки с той стороны кровати вместе с рюкзаком и сумкой, штаны в стирку забрали, обещали вернуть утром. После купания в луже, они были похожи на тряпку, которой машины моют.

— Ну, вот и хорошо, — обрадовался Вяземский и, сверкая голым задом, протопал к окну.

— Ой, — раздалось удивленное и одновременно возмущенное снаружи, и прочь метнулась чья-то тень. Голос был женским, вернее девчачьим. Вяземский мог поспорить на что угодно, что его обладательнице лет тринадцать, может, четырнадцать.

Радим на это только хмыкнул и зарылся в рюкзак в поисках запасного белья. Через пару минут он стоял одетый, обутый. Броню пока держал в правой руке, рюкзак в левой.

— Да оставь ты тут пока, — развеселилась Мария, — не украдут. Да и кто у героя воровать будет? Пошли есть, печь я раскочегарила, так что сейчас вам быстренько яишенки пожарю, да и хлеб, наверное, подошел.

Радим кинул рюкзак и броню на пол и вышел в большую комнату. Тут пахло свежим хлебом, деревом и немного дымом. Горница, если по-старому, условно была разделена на кухню и жилую зону. Между ними стоял стол из половины здоровенного дерева, черный, лакированный, массивный. Очень захотелось курить, но он решил сначала поесть, а то долбанет сигарета по мозгам, нехорошо получится.

— Молоко будете? — поинтересовалась лекарка.

— Будем, — ответил за обоих Вяземский, занимая место лицом к двери, Шаров расположился по правую руку. — Ворот, теперь о главном, что по трофеям?

— Полный порядок, — он мотнул головой в сторону дивана, возле которого стоял его рюкзак и три внушительных баула цвета хаки. — Там все, и головы демонов, и кое-какие кости, мне тут местный артефактор пару рецептов дал, как их можно использовать. Короче, все, что наше, я сложил. Большинство, конечно, твое, руны и бошки с костями и демоническое оружие вон в тех двух крайних баулах, там же руны с тел шестерок рогатых, которых у пролома положил. Их оружие и броню с миродитом я сменял на слитки, чтобы лишнее железо не тащить. Моя доля в третьем, ну и в рюкзаке.

— Куда вы собрались? — крикнула с кухни Мария, которая прекрасно слышала разговор. — Чего вы там на своих островах забыли? Здесь большими людьми станете. Вы — рунники могучие, даже сильнее князя, он сам признал. Часть он сам видел, поскольку на стене был, часть ему Храм и Короб рассказали. Дома вам дадут, многие опустели после вчерашнего, — в голосе лекарки появилась грусть.

Радим посмотрел на Шарова, и тот как-то неуверенно заерзал.

— Хочешь остаться? — спросил он напарника. — Если да, не буду неволить, большим человеком станешь, а Старосте, — сократив фамилию главы отдела, — скажу, потерялся ты, сгинул в портале. Ну, или, что погиб.

Матвей покраснел, но, подняв глаза, с вызовом посмотрел на Радима.

— Зачем обижаешь, командир? Там мой дом, служба. Куда я без этого? Тут, конечно, здорово, вон молоко из-под коровы, которую только час назад подоили, хлеб из печи, яишенка с дымком, но я другой, сам понимаешь.

— Странные вы какие-то, — снова подала голос Мария, бабой она была умной, и сразу уловила недосказанность. — Словно новички, которые тут пару дней бродят. Тут везде так. Нет, есть, конечно, чудаки, которые в старых квартирах живут, что в домах высотных, буржуйками топятся, в ванной моются, разведя под ней костер. Но их немного, во всяком случае, рядом с нами. Везде так, люди общинами живут, большими или малыми, строятся или занимают поселки. Вы издалека?

— Издалека, — подтвердил Радим. — Меня сюда в гости Панкрат звал, мы с ним случайно столкнулись, когда я заказ выполнял, вот я с другом и решил прогуляться, мосты навести, а у вас тут войнушка с демонами. Вы все же соотечественники, живете правильно, вот мы и решили вписаться, трофеев поднять, авторитет заработать.

— Это вам удалось, — хмыкнула Мария, снимая с конфорки печи огромную сковородку на десяток яиц и подставку из небольшого спила, после чего поставила ее перед мужчинами, затем вернулась с двумя глиняными кружками, полными молока, и тарелкой ароматного пористого хлеба.

Живот Радима призывно заурчал, оно и понятно, сутки не жрамши.

Вилки и ножи были самыми обычными. А чему удивляться? Много тут островов с современными домами, прошелся по квартирам, да и набрал, что для быта нужно. Радим оторвал кусок хлеба и, обмакнув в желток, отправил в рот, зажмурившись от удовольствия.

Мария, сидящая напротив, подперев щеку кулаком, с нежностью за ним наблюдала.

Вяземский, стараясь не обращать внимания на эти сияющие темные глаза, принялся за еду. И что в нем бабы находят? Влада, Лирея, Ольга, теперь вот Мария. Но ему только Ольга нужна, гарем — штука хорошая, но очень затратная, как финансово, так и физически. А еще есть аспект менталитета, не уживутся русские бабы на одной кухне. Нет, ну на хрен, они за неделю ему мозг вытрахают. Да и не пойдет Бушуева на такое, собственница, хорошо хоть в разумных пределах. Отринув мысли о куче баб, в которой одна варит, другая жарит, третья детей воспитывает, он быстро расправился со своей половиной сковороды, все вымакав хлебом, залпом допил молоко и блаженно откинулся на спинку.

— Какой план, Дикий? — прикончив последний желток, поинтересовался Шаров.

— А какие соображения? — спросил в ответ Радим.

— Князь местный, цельный генерал, экс морпех, нас на аудиенцию завал, как ты в себя придешь. За жизнь поговорить желает. Меня долго вопросами донимал. Я сказал, что ты старший, и ты будешь разговор вести. А я так, на подхвате.

— Ну, значит, пойдем к князю. Потреплемся, потом хватаем мешки и к родным островам, а там видно будет.

Он поднялся из-за стола.

— Спасибо за хлеб, за соль, хозяйка. Мы вещи у тебя подержим, пока с князем беседу ведем. — А сам подумал, что в этой деревенской обстановке он скатывается на какой-то русско-народный деревенский стиль.

Мария неожиданно резко встала и в два шага подошла к Радиму, после чего уткнулась ему лбом в грудь и тихо произнесла:

— Не уходи, глянулся ты мне, оставайся, мужем тебя назову.

— Нет, Маш, — проведя рукой по волосам, твердо ответил Вяземский, бросив взгляд на Шарова, который, подмигнув, отвернулся, уставившись в окно. — Я — не твой мужчина, у меня уже есть женщина, которую я люблю, и которая скоро станет моей женой. Прости. — Он слегка отстранил ее от себя и, вытащив из кармана зажигалку и пачку сигарет, не оборачиваясь вышел на улицу. — Ольге ни слова, — погрозил он Матвею кулаком.

— Конечно, командир, — тут же ответил Ворот. — Что было в расколотом мире, остается здесь.

— Ну, тогда веди к князю, по-быстрому порешаем, договоримся о мире и сотрудничестве, если, конечно, получится, и домой. Похоже, к паукам мы в этот раз не пойдем, слишком большую добычу взяли, будет обидно ее никуда не донести.

— Правильно, Дикий, ты все решил, не стоит испытывать судьбу, у нас и так большая удача. Я, кстати, у местных взял полный список демонических рун, про которые они знают. Так что к Стефану не придется обращаться, если только не найдутся руны, про которые тут не в курсе. Но князь сотрудничает с исследователями, и у него довольно точные данные. Кстати, нам вот по той улице, — махнул рукой Ворот, — метров двести.

Радим прикурил и пошел в указанном направлении.