Суд истины

34

АДРИАННА

Р

ейден ведет меня к нашей личной палатке, которая была установлена посреди всех остальных, и я падаю на кровать-гамак, позволяя мягкому покачиванию взад-вперед успокаивать меня, пока я смотрю на свой мобильный телефон. Ребята снаружи, они дают мне уединение, о котором я не просила, но знаю, что мне это нужно, и я бесконечно благодарна за это.

В групповом чате с моими Криптонитами есть приличная куча сообщений, но я оставляю их на потом, просматривая свои ограниченные контакты, пока не появляется имя моего отца.

Я не знаю, что сказать, я не знаю, что делать, но я никогда не почувствую себя лучше, если буду просто лежать здесь, уставившись на устройство, вместо того, чтобы что-то делать.

Прежде чем струсить, я нажимаю на его имя на экране, и звенящий звук мгновенно отдается эхом в моих ушах. Мое дыхание сбивается, когда я пытаюсь вдыхать медленно и выдыхать резче, чем необходимо, в попытке сохранить как можно больше спокойствия и собранности.

Пять гудков, и шум прекращается, мгновение спустя воздух наполняет звук его голоса. — Эй, Адди, девочка, это ты?

Я глубже зарываюсь в ткань гамака, мои веки закрываются, когда его голос мгновенно успокаивает мой взбудораженный разум.

— Привет, папа.

Между нами повисает пауза молчания, и я знаю, что это из-за тяжести моего тона. Вероятно, он уже чувствует, что я в замешательстве. Никто не знает меня лучше, чем этот человек, и теперь он должен найти в себе силы помочь мне пережить эту бойню.

— Поговори со мной.

Трех слов, сказанных с такой добротой, с таким пониманием, что этого достаточно, чтобы у меня перехватило горло, когда я сдерживаю ненужный всхлип.

— Я не знаю, что делать, папа, — признаюсь я, снова чувствуя себя подростком, когда смотрю в потолок, пытаясь собрать воедино слова, которые могут хотя бы начать передавать мои чувства. Он не давит и не требует ответов. Он ничего не делает, позволяя тишине растянуться между нами, пока я веду себя по лабиринту, который сформировался в моем сознании. — Я потерялась во всем этом хаосе. Я не знаю, какой путь ведет наверх, и мне кажется, что я делаю каждый шаг в неверном направлении. Я не знаю, как со всем этим бороться. — Слова срываются с моих губ, сотрясая воздух, когда я произношу их вслух, а он по-прежнему молчит.

Крепко зажмурив глаза, я плотно сжимаю губы. Плотина эмоций в моем сознании прорвана, я готова сорваться со скал водопада, к которому они несутся.

— Она на шаг впереди, папа. На. Каждом. шагу. Я ничего не могу сделать правильно, не вызвав еще большей резни тем или иным способом. Потери растут, ущерб невыносим, и вера в меня тает.

— Вера других или твоя вера в себя? — Его слова заставляют меня замереть, поскольку они прокручиваются в моей голове снова и снова.

Дерьмовый вопрос, и мы оба это знаем. Может, и нет. Может быть, в его словах есть доля правды, и я просто не хочу признавать, что он прав.

— Неважно, что именно, — начинаю я, но его вздох быстро заставляет меня замолчать.

— Не заставляй меня называть тебя полным именем и читать лекцию. Я не хочу, но я сделаю это, — предупреждает он, угроза похожа на ту, которую я слышала много раз раньше, но никогда не ставила на карту так много. — Ты должна чувствовать все эти эмоции, Адди. Все. Из. Них, — произносит он твердым голосом по телефону. — Давай разберемся с ними, снимем их все с твоей души, а затем сможем вернуться к ним с более логичным подходом.

Сжимая губы, я понимаю, что его слова имеют смысл, но это не заставляет меня захотеть сделать это. Не тогда, когда моя изначальная боль всё ещё кружится вокруг меня, отчаянно пытаясь укорениться, но если я позволю ей остаться, если позволю удерживать меня в плену, то никогда не найду выхода.

— Ты здесь единственная, кто контролирует ситуацию, Адди. Ты. Сосредоточься. Все в порядке. Я рядом. У тебя есть поддержка целого королевства, ты просто не можешь видеть это сквозь сомнения, которые сама же и создаешь, и это тоже нормально. Препятствия, с которыми ты сталкиваешься, становятся все выше, но я видел, как ты прыгаешь; ты можешь преодолеть их все.

В его похвале есть что-то такое, что обжигает меня изнутри, сжигая сомнения и освобождая место для… надежды.

— Черт возьми, пап, — ворчу я, представляя, как он улыбается по телефону, пока что-то напевает.

— Вот и моя девочка. А теперь порази меня этим, и не говори, что ты думаешь о ситуации, мне нужны факты. Имей в виду, я получаю новости от Арло, так что большую часть я уже знаю, я просто хочу услышать, как ты это признаешь.

Вздохнув, я прокручиваю в уме прошедшие тридцать шесть часов. С того момента, как я приехала в Саммер-Оук, и по сей момент. — Я добилась единства в Саммер-Оуке. Их командир очень заботится о деревне, и моя помощь была оправдана и оценена по достоинству. Не то чтобы я этого добивалась, но это так, — объясняю я, облизывая губы, когда вспоминаю памятник, который я сделала для их павших. Стеклянный взгляд командира Норта. Все это. — Мы разделились, когда до нас дошли новости о втором нападении, но когда я прибыла сюда, я не получила хороших новостей. На стене города была написана ужасная угроза. Магам не нужна моя помощь, и если я уговорю их позволить мне помочь, или если я продолжу пытаться найти ее, она обрушит еще больший ад на этих людей, и все это будет по моей вине.

Такова реальность. Таков вес ее угрозы.

Ничего не делай, и она разобьет это королевство на миллион осколков, пока не раздробит меня вместе с ним, чтобы забрать корону. Сделай что-нибудь, и она оставит после себя еще больше боли и разрушений.

Я загнана в угол. Я знаю это. Она знает это. Как, черт возьми, мне с этим справиться?

— Клементина всегда обладала способностью заставлять людей чувствовать себя беззащитными. Я все понимаю, Адди. Что тебе нужно понять в этот момент, так это то, что ты позволяешь боли своего народа поглощать тебя. Я бы хотел, чтобы тебе никогда не пришлось испытать это чувство, но ты испытываешь, и я ничего не могу с этим поделать. Я вижу причину этого, и мне нужно, чтобы ты тоже обратила на это внимание. Тебе сейчас больно, потому что тебе не все равно. Ты заботишься о своем королевстве, о каждой его части. О тех, кого ты встретила, о тех, кого ты любишь, и о тех, с кем твои пути никогда не пересекались. Это то, чего Клементина никогда не поймет и не почувствует, потому что ей не хватает сострадания, сопереживания и симпатии.

— Папа, — выдыхаю я, это слово звучит мольбой на моем языке, когда внутри меня поднимается буря эмоций.

— Ты — всё, чем она не является. Это нормально, если маги не нуждаются в твоей помощи. Уважая их желания, ты укрепляешь свою роль как королевы. Они могут справиться с этим сами. Нормально вернуться домой, Адди. Нормально сделать шаг назад и пересмотреть ситуацию, особенно когда она водит тебя за нос по всему королевству. Тур может подождать более подходящего времени. Ты должна делать то, что правильно, не только для королевства или народа, но и для тебя самой. Так что же это для тебя?

Свесив ноги с края гамака, я напрягаюсь, чтобы не потерять равновесие. Мне надоело валяться без дела и хандрить. Я устала позволять ей подавлять мои эмоции и отнимать у меня силы, когда мне это нужно сейчас больше, чем когда-либо.

Мой отец прав.

Если я хочу быть лучшим выбором для этого королевства, я должна учитывать и то, что правильно для меня. Принятие того, что маги не нуждаются в моей помощи, не значит, что я признаю поражение. Совсем нет.

— Спасибо, папа. — В моем голосе появилась сила, которой раньше не было, я слышу это сама, и по интонации его одобрительного хмыканья понимаю, что он тоже это заметил.

— Будь осторожна, Адди, девочка, увидимся, когда ты вернешься домой, — предлагает он, и я бормочу слова благодарности, прежде чем звонок заканчивается.

В тот момент, когда я кладу свой мобильный телефон, комната заполняется тремя моими мужчинами. Они — мои якоря, столпы моей силы, и один этот факт вызывает улыбку на моем лице.

— Ты выглядишь лучше, — заявляет Броуди, медленно приближаясь ко мне, и я киваю.

— И чувствую себя также, — признаюсь я, отмечая спокойствие в своей груди по мере того, как тревога спадает.

— Какой у нас план? — Спрашивает Рейден, проводя большим пальцем по моей щеке, когда подходит ко мне, и я пожимаю плечами.

— Я думаю, что лучший план для нас — отдохнуть сегодня вечером и отправиться домой утром.

Он кивает в знак согласия. — Арло тоже так подумал, но он хотел, чтобы решение исходило от тебя.

Конечно, он так подумал. — Где он?

— Он готовит для нас еду. — Мой желудок выбирает этот момент, чтобы заурчать, раздражая меня, но мне действительно нужно поесть.

— Какие у нас планы на потом? — Спрашиваю я, чувствуя, как в комнате что-то меняется, когда Крилл прочищает горло.

— Мы подумали, что тебе было бы неплохо отдохнуть с девочками сегодня вечером. Ослабить стресс.

Звучит немного заманчиво, но идея свернуться калачиком и ни с чем не сталкиваться кажется еще лучше. В голову приходит мысль. — Почему? Что вы, ребята, задумали?

Они обмениваются взглядом, прежде чем Рейден останавливает движение большим пальцем, приподнимая мой подбородок, чтобы вместо этого встретиться с ним глазами. — Мы собираемся помочь смыть кровь. — Он говорит это так буднично, что первоначальная боль, вызванная его словами, быстро проходит.

— Полагаю, они предпочли бы, чтобы я не помогала, — заявляю я, получая кивок от моего вампира. Я ненавижу это, но понимаю. — Тогда ночь в палатке хороший вариант, — добавляю я, когда материал импровизированной двери раздвигается и появляются еще две головы.

— Отлично. Пришло время девочек, — объявляет Флора, хлопая в ладоши, в то время как Джейни пытается помахать парням рукой указывая им за дверь.

Ухмылка расползается по ее лицу, когда она рассматривает меня, прежде чем подмигнуть. — У кого нет киски, убирайся нахуй!