Суд истины

14

АДРИАННА

З

десь полный бардак. Мой разум разрывается от воспоминаний, которые все еще крутятся на повторе, и я бы не сказала, что я трусиха, но когда Рейден предложил мне скрыться, я согласилась.

Теперь, когда он тянет меня к выходу, я не могу не задаться вопросом, что происходит, поскольку ощущение срочности, стоящее за его мощными шагами, интригует меня больше всего.

Неужели я отвлекаюсь от того, что важно? ДА.

Как королева королевства, должна ли я вместо этого сосредоточиться на всем остальном? Также, да.

Но под всем этим я по-прежнему просто женщина, теряющая почву под ногами, и мне нужна минутка, чтобы отдышаться.

Когда мы выходим на ночной воздух, я мысленно отмечаю, что завтра нужно больше времени провести на улице, так как всё, что я вижу, — это тьма. Она поглощает меня во всех возможных смыслах и совсем не помогает моему состоянию. Я хочу почувствовать лёгкий ветерок на лице, солнце на коже и ту надежду в воздухе, которую может дать только сильная порция витамина D.

— Куда мы идем? — Наконец спрашиваю я, хмурясь, когда Рейден тянет меня к карете, стоящей у ступеней.

— Мы собираемся сделать то, о чем я фантазировал уже несколько дней. То, что я хотел сделать, когда начал искать тебя некоторое время назад. То, что я все еще намерен сделать с тобой сейчас, — заявляет он твердым голосом со смесью разочарования и усталости, но когда его глаза встречаются с моими, в них отражаются только тепло и потребность.

— Рейден? — Спрашиваю я, в моих словах слышится замешательство, но он не отвечает, молча открывает дверцу экипажа и машет мне, чтобы я садилась внутрь.

Я оглядываюсь через плечо на дверь, из которой мы только что вышли, ожидая, что кто-нибудь выбежит в любой момент, но, похоже, его потребности были услышаны на кухне, и нас только двое. Поворачиваясь обратно к моему вампиру, я поражена, видя, как от него исходит терпение, когда он поджимает губы.

— После тебя, Бунтарка.

Мое прозвище в его устах вселяет в меня уверенность, что с ним все в порядке, и с этими словами я забираюсь внутрь, наблюдая, как он следует за мной, прежде чем закрыть за собой дверьцу, и мы внезапно трогаемся с места.

Я смотрю на него, приподняв брови, но он просто пожимает плечами, плюхается на сиденье рядом со мной, обнимает меня за плечи и притягивает к себе.

Я жду, что он заговорит, сбросит груз, что угодно, но между нами повисает тишина, пока экипаж медленно движется по дорожке. У меня вертится на кончике языка задать ему вопрос, но я передумываю, прижимаясь к нему и наслаждаясь моментом.

Время проходит как в тумане вокруг нас, пока мы остаемся в карете. Наше дыхание становится единым, ритм сердцебиения становится синхронным, и мы вдвоем расслабляемся.

Расслабится.

Я даже забыла, что это слово вообще значит, но последнее место, где я ожидала его найти, — это заднее сиденье экипажа.

— Карета едет куда-то конкретно? — Спрашиваю я, и он качает головой.

— Сейчас слишком опасно покидать территорию, поэтому мы просто объезжаем замок по периметру, — объясняет он, заставляя меня недоверчиво усмехнуться.

— Значит, мы просто ездим по кругу без цели? — Я размышляю, и в моей груди поселяется легкость, когда он мычит в знак согласия.

— О, у меня есть цель, — заявляет он, его веки закрываются, а на губах появляется мягкая улыбка.

— Какая же это?

Он приоткрывает один глаз, ухмыляясь мне так, что мои бедра сжимаются еще до того, как он заговаривает. — Твоя сладкая киска.

Мой язык скользит по нижней губе, когда я моргаю, глядя на него, наблюдая, как преображается его выражение лица. В его глазах горит темный огонек, челюсть подергивается, и его окружает атмосфера высокомерия.

Классический Рейден. Классический вампир.

— На заднем сиденье этого экипажа? — Уточняю я, и он даже не кивает мне.

— Я не могу забрать тебя с территории замка, а там рискую тем, что мне придется делить тебя, — ворчит он, уголок его губ приподнимается в усмешке. — Сегодня был долгий гребаный день, слишком долгий, если хочешь знать мое мнение, и я подумал про себя: «Что сделает его лучше? Как я могу сбежать и обрести покой, хотя бы на минуту?» И ответ, черт возьми, как всегда, — это ты. — Он протягивает мне руку ладонью вверх, оставаясь откинутым на спинку сиденья.

— Ты хочешь трахнуть меня, лишь бы отвлечься? — Спрашиваю я, ничуть не смущенная этой мыслью, больше заинтригованная тем, что у него на уме.

— А если бы это было так, разве это что-то изменило бы?

— Совсем немного. Просто хочу знать, — отвечаю я честно, и он смотрит на меня какое-то время, прежде чем дать ответ.

— Трахнуть тебя, чтобы отвлечься, не было бы так продуманно, как сейчас. Я бы не парился насчёт кареты. Я бы не сидел здесь, готовый действовать, переживая, что с тобой что-то не так после того, что там произошло. Если бы это было лишь отвлечением, я бы трахнул тебя прямо на обеденном столе, не думая ни о ком, и ни о чем больше.

Я ухмыляюсь. Мне нравится видеть эту сторону Рейдена. Это редкость, но вызывает привыкание.

Его слова не такие ровные, как у хорошо подготовленной речи, его эмоции цепляются за каждое слово, а сердце бьется все быстрее и быстрее — это то, чего я никогда не испытывала до появления моих волчьих способностей. Несмотря на все это, я ощущаю, как он притягивает меня через нашу связь судьбоносных партнеров.

— А что, если это отвлечение для меня? — Я вздыхаю, слова пронизаны правдой, когда я нервно прикусываю губу.

На его лице расплывается ухмылка, как будто этот факт может его взволновать. — Адрианна, я никогда не откажусь от возможности войти в тебя, но мы оба знаем, что это не отвлечение. — Его рука все еще протянута, в ожидании моей ладони.

Воздух становится гуще, напряжение растет, и, прежде чем я осознаю это, мои пальцы переплетаются с его.

Я оказываюсь у него на коленях прежде, чем успеваю сделать следующий вдох.

— Сними одежду, Адрианна, — рычит он, хватая меня за бедра, когда мои колени оказываются по обе стороны от его бедер.

Мое дыхание сбивается в груди по его команде, и я тянусь к молнии своей облегающей куртки, звук эхом отдается в экипаже, когда я снимаю ее с рук и отбрасываю в сторону. Следующей идет моя футболка, и он смотрит на черное кружево, прикрывающее мою грудь, как на подарок.

Его левая рука поднимается, обводя выпуклость моей груди, вдоль края материала, и я не могу унять мурашки, поднимающиеся у меня по коже.

Черт.

Тень улыбки задерживается на его лице, когда его палец спускается по моему животу, кружит вокруг пупка, прежде чем подразнить пояс моих брюк.

— Ты готова? — спрашивает он, в его голосе слышится веселье, но он не дает мне шанса ответить, прежде чем я приподнимаюсь на несколько дюймов, скорость ошеломляет меня даже сейчас, прежде чем я падаю обратно к нему на колени в одном лифчике и кружевных трусиках в тон.

— Ты тоже собираешься снять одежду? — Спрашиваю я, приподнимая бровь, и он хмыкает.

— Это моя фантазия, помнишь?

По моему телу пробегают мурашки, когда я смотрю на него, мои мышцы напрягаются от предвкушения, пока он продолжает ласкать меня своими страстными глазами.

— Тогда разыграй ее для меня, — подбадриваю я, страстно желая чувствовать его повсюду.

Наконец он садится прямо, мы прижимаемся грудь к груди, и я протягиваю руку, чтобы провести большим пальцем по его губам.

— Только фантазию с каретой?

— У тебя их больше одной? — Спрашиваю я, мое сердце эхом отдается в ушах, когда он кивает, его нос соприкасается с моим при этом движении.

— Когда дело касается тебя, список бесконечен. — Мои соски напрягаются от его хриплых слов. — Большинство из них связано с тем, чтобы трахать тебя, вонзая зубы в твоё горло, но я не хочу тебя напугать, — признается он, и я чувствую, как моя кожа горит от желания, пронизывающего меня.

Воспоминания о ночи в комнате Броуди, когда он пил из моего запястья, когда…

Черт.

— Почему это должно меня напугать? — Я дышу, дрожь желания слышна в моем голосе, и его глаза темнеют, когда он оценивает меня.

— Потому что ты невероятная фейри, о которой я мечтал всю свою жизнь, а я большой, плохой вампир, который не хочет тебя сломать.

Двойной ебать.

Его рука скользит к моему горлу, в то время как другая сжимается вокруг моей талии, удерживая меня на месте.

— Я не сделана из стекла. Ты никогда не относился ко мне, как к таковой, так что не начинай сейчас, — хриплю я, двигаясь на его члене, который слишком заметен под его штанами.

— Ты сделана из бриллианта, Адрианна. Редкая, потрясающая и неразрушимая, но я чертовски люблю тебя, и мысль о том, чтобы повредить хоть одну клетку в твоём теле, сжигает мою душу.

Я не могу дышать. Я едва вижу. Всё, что я могу, это слышать его слова и ощущать шершавость его пальцев на своей коже.

Поглощающий.

Захватывает дух.

Мой.

Я прижимаюсь своими губами к его губам, жар усиливается, когда мои пальцы запускаются в его волосы, отчаянно желая отдать ему все, так же, как он дает мне, и я падаю, снова и снова, в него, с ним, для него.

Этого слишком много и одновременно недостаточно.

Его губы на моих жадны и требовательны, но я хочу большего, мне нужно больше.

Вцепившись в его рубашку, я не знаю, хочу ли я сорвать ее с его тела или использовать, чтобы сохранить свою жизнь.

И то, и другое.

Грохот движущегося экипажа затихает, все мое окружение растворяется в ничто, когда я цепляюсь за него, отчаянная и желающая. Пока он не исчезает.

Все мое тело дрожит от учащенного пульса, пока я ищу его широко раскрытыми глазами. Он больше не подо мной. Он сидит на другой стороне кареты, его грудь вздымается так же сильно, как и моя, и он смотрит на меня дикими глазами.

Они черные. Чернее черного. Бездонные. Обжигающие мою плоть, даже несмотря на небольшое расстояние между нами.

— Черт возьми, Адрианна. — Его слова — не более чем шипение на языке, когда его клыки удлиняются. — Ты сводишь меня с ума.

Я качаю головой, пребывая в бреду во всех смыслах этого слова. — Нет. Ты всегда был сумасшедшим, и я люблю тебя за это, — парирую я, моя кожа зудит от желания снять нижнее белье, которое осталось на моем теле. Даже тонкая ткань душит мою кожу и температура моего тела зашкаливает.

Или это все он?

Возможно.

Вероятно.

Он с глухим стуком падает на колени, карета под нами качается, когда его пальцы скользят по моим бедрам.

Определенно.

Я стону, наслаждаясь его прикосновениями, в которых так отчаянно нуждаюсь, но он снова исчезает, прежде чем я успеваю извлечь из этого максимум пользы.

— Рейден, — я рычу, хрипло умоляя, когда он тянется к пуговице брюк, со стоном обнажая свой член, как будто ему больно держать его в ловушке под тканью.

— Ты кончишь на мой член, — заявляет он таким мрачным голосом, что это убивает, когда его бесконечные омуты встречаются с моими. — Тогда, и только тогда, я попробую тебя на вкус, по-настоящему попробую тебя. Тебе это понравится, ты будешь умолять о большем, и твоя маленькая тугая киска будет так плотно сжиматься вокруг моего члена, что ты кончишь снова, заставляя меня последовать за тобой. Поняла?

На самом деле это не вопрос. Это даже не обещание. Каждое его слово пронизано приказом, и я более чем готова следовать его приказам.

Я не отвечаю словами. В них нет необходимости. Вместо этого я просовываю пальцы под кружево трусиков и дергаю, материал скользит по полу, когда я раздвигаю бедра, являя ему свою сердцевину.

Его глаза умудряются стать еще темнее. Как? Я никогда не узнаю, но цоканье его языка на следующем вдохе пугает меня, заставляя мою спину выгнуться дугой, когда хриплый стон срывается с моих губ.

— И лифчик тоже, Бунтарка, — ворчит он, расстегивая застежку у меня меж грудей и оставляя его висеть по бокам.

Черт.

Он проводит большим пальцем по упругой плоти моих сосков, когда они умоляют о его внимании, в то время как его язык возвращается к ласкам моего клитора. Его зубы все еще длинные, они задевают мою плоть, на грани боли, которая быстро переходит в удовольствие с каждым движением его языка.

Я чувствую, что готова взорваться. Все, что ему нужно сделать, это нажать на спусковой крючок, и я перестану существовать.

Словно чувствуя мою неминуемую кончину, он посасывает мой клитор, вдавливая свои острые зубы в мои складочки, и я вскрикиваю от желания. Я готова вспыхнуть, а он продлевает ощущение, за которым отчаянно гонится мое тело в своем стремлении развалиться на части.

— Рейден, пожалуйста. Черт, пожалуйста, — умоляю я, не смущаясь и нуждаясь в нем, когда он смотрит на меня из-под длинных ресниц, в его глазах пляшет веселье. Я готова пнуть его в ответ и кончить сама, факт, который он, должно быть, чувствует по моим напрягшимся мышцам, потому что он не теряет ни секунды, используя свою вампирскую скорость, чтобы притянуть меня еще ниже на сиденье и выровнять свой член с моим входом.

Он замолкает, кончик его члена прижимается к моему отверстию, глаза прикованы к моим.

Мои пальцы сжимаются вокруг края сиденья, мышцы напрягаются в ожидании толчка, когда он медленно проникает глубже в мое лоно. Каждый дюйм крадет мое дыхание, мои легкие готовы разорваться, когда он врезается в меня.

Крик, вырывающийся из моих легких, вызывает эйфорию, почти демоническую, и ему это нравится.

Слезы покалывают уголки моих глаз.

Наполненность.

Удовлетворение.

Облегчение.

Мне не хватает слов, когда я пытаюсь заставить его двигаться, сдвигая бедра с учетом того небольшого пространства, которое у меня есть, но мои страстные желания только заставляют его губы изогнуться.

— Ты не готова, Адрианна, — выдыхает он, проводя языком по зубам, и я дрожу, энергично кивая. — Но давай посмотрим на это, хорошо? — добавляет он. Я беру себя в руки, но ничто, ни одна вещь во всем мире не может подготовить меня к той силе, с которой он врезается в меня.

Не просто с какой-то силой.

Вампирской силой.

Отводя бедра, он погружается глубоко в меня со своей вампирской скоростью, и силой, и я таю на мягком сиденье.

Я не могу выкрикивать сильнее или быстрее. Это невозможно.

Он отдает и принимает свои неумолимые толчки, повелевая мной, и все, что я могу делать, это чувствовать.

Покалывание начинается в пальцах ног, поднимается по ногам и судорогой пробегает по рукам. Каждая клеточка моего тела оживает, танцуя в его ритме, пока он не щелкает выключателем внутри меня и не запускает мое свободное падение, заставляя меня бесконтрольно кружиться в экстазе.

Волна за волной эйфория прокатывается по моим костям, вызывая самый блаженный оргазм в моих конечностях.

Лучше и быть не может.

Я не могу чувствовать ничего более волнующего.

Пока он не доказывает обратного.

Боль разрывает мое горло, острая, пронзительная боль, которая заставляет мои глаза расширяться, когда я задыхаюсь, дыхание застревает в груди. Темнота, застилающая мое зрение, быстро взрывается фейерверком, всевозможные цвета вспыхивают в моих глазах, когда боль превращается в удовольствие.

Мое тело напрягается, волны моего оргазма возвращаются к жизни, когда я сжимаюсь вокруг него, как он и обещал.

У меня кружится голова.

В исступлении.

Обнаженная.

Уязвимая.

Его.

Ощущение в моем горле ослабевает, мгновение спустя его язык кружит по моему горлу, слизывая кровь с моей плоти, прежде чем его губы завладевают моими.

Он замирает внутри меня, его толчки, наконец, ослабевают, когда я чувствую, как его член пульсирует в тисках моей киски, вызывая еще одну волну экстаза по моему телу, когда мой нескончаемый оргазм отражается от быстро приближающихся граней моего рассудка.

Я запускаю пальцы в его волосы, прижимаюсь к нему, пытаясь отдышаться, и он утыкается лицом мне в шею.

Удары сердца эхом отдаются в моих ушах. Не только моего. Его тоже. И он нежно целует меня в плечо, прежде чем встретиться со мной взглядом.

— Ты в порядке? — хрипло спрашивает он, и я качаю головой, все еще задыхаясь, и улыбаюсь ему.

— Нет. Я просто такая же сумасшедшая, как и ты.