Студент на дембель

Глава 10

Товарищ Лигачев отчудил — так отчудил! Председатель Всесоюзного Комитета по Чрезвычайному положению выступил, наконец, через две недели после переворота с посланием к советскому народу и партии, как здесь принято выражаться.

Изучая его речь на первой странице газеты «Правда» не мог отделаться от чувства, что иногда простота хуже воровства. Товарищ Лигачев решил лепить правду-матку, ничего не скрывая. Возможно, у него другого выхода не было, а может, его политическая интуиция сработала лучше мой обывательской, но он выложил в подробностях весь план развала Союза.

Логика в такой стратегии несомненно присутствует: повесить всех собак на Горбачева, свалить все трудности и проблемы в советской экономике на его предательскую и вредительскую деятельность. На этой теме можно года два или даже три успешно выезжать, оправдывая и карточки, и пустые прилавки.

На мой взгляд, Лигачев перестарался, предыдущий генеральный секретарь и половины того, что ему сейчас вменяют не сделал, лишь собирался. Но кашу маслом не испортишь, чем чудовищнее был план развала страны, тем больше уйдет времени на исправление и восстановление.

Не обошлось без популизма: Горбачеву припомнили и неудачную антиалкогольную компанию, и вырубленные виноградники, и самогоноварение, и убытки бюджета. Пожалуй, это единственное, в чем его напрасно обвиняли. Все таки были отдельные положительные моменты в этой компании. Продолжительность жизни у мужиков в этот период реально увеличилась, а потребление спиртного сильно упало.

Основной акцент Лигачев сделал на американских и европейских советниках, создавших сеть агентуры. Причем впервые был введен в публичное обсуждение термин «агент влияния». И даже дано подробное разъяснение, чем он отличается от классического агента или предателя. Это удачная маркетинговая находка — чувствуется рука знакомого мне генерала.

Впервые открыто признали, что советская интеллигенция и журналисты попали под влияние западных спецслужб. Сознательно или неосознанно они должны были поучаствовать в развале страны. Список из двадцати западных институтов и фондов, действовавших в Москве и Ленинграде, а также их подопечных, которых они курировали, произвел впечатление даже на меня. Мне казалось, что их в разы меньше было. Но КГБ постаралось, нарыло с запасом. Впрочем, ради профилактики могли вписать подозреваемых и тех, на кого пока ничего не нашли.

Досталось и современному кинематографу, за разврат и чернуху на экране. Припомнили «Интердевочку» и шведские деньги неизвестного происхождения, на которые сняли фильм. Таких совпадений не бывает, поэтому я сделал вывод, что не только мои послания внимательно изучили, но даже информацию из статьи о старце Исмаиле использовали. О фильме Громову я ничего не говорил, о кинематографе упоминание было только в газете «Азадлыг Далышстана».

Второй пункт обвинения, который предъявили Горбачеву: преднамеренный развал экономики СССР. Именно он загнал Советский Союз в долговую кабалу к капиталистам, назанимав пятьдесят миллиардов долларов. Причем часть денег исчезла «в никуда», даже не дойдя до СССР. На этом моменте я немного завис, не поняв, куда именно должны были дойти доллары, которые по идее никак не могут попасть в СССР кроме как в чемодане. В безналичном виде они всегда находятся на счетах в иностранных банках. Точнее там находится запись о том, чьи это деньги. В конце концов, решил, что это неважно. Если я не понял, то члены Политбюро тем более ничего не поймут, а, значит, и так сойдёт.

Не забыл Лигачев и, не любимые им изначально, кооперативы, раскрыв главную схему хищения государственных средств посредством завышения цен на услуги в десятки раз и выплаты астрономических премий себе любимым. Прозвучала цифра в тридцать миллиардов рублей разворованных через кооперативы за три года.

Подводя итог выступлению товарища Лигачева, могу сказать, что своей цели он добился. Нагнал жути и страхов на соратников из ЦК, изрядно сгустив краски, и обеспечив себе индульгенцию на ближайшие пару лет. Очень удачно свалил все проблемы и трудности на предшественника, справедливости ради — вполне заслуженно.

Другой вопрос: «Какой ценой?». Лигачев тотально засветил перед западными политиками и спецслужбами тот факт, что мы всю их подноготную вычислили. Госдеп, ЦРУ и АНБ до этого момента могли только гадать, что же случилось, и как так произошло, что их прекрасный надежный план провалился с таким эпическим треском. Теперь они четко знают, что нам все известно, и это для них — царский подарок. Сейчас начнут анализировать, найдут ошибки и просчеты, и в следующий раз будут действовать умнее, ударят там, где мы не ждем. Придумывать новые гадости они умеют лучше всего. Понятно, что у Егора Кузьмича сложная обстановка в партии, и этот козырь ему очень нужен, но все равно — ошибка серьезная. С Политбюро и так можно было справиться. Теперь же противник предупрежден, а у нас козырей не осталось совсем.

Вживание в эпоху, между тем, продолжалось. Наверное, человеку выросшему после распада Союза многое здесь показалось бы странным и удивительным, но я-то родом из этой эпохи и поэтому быстро адаптируюсь к реальностям советской жизни. Например, имея на руках хорошую сумму денег прилично одеться весьма непросто. Детям и пенсионерам проще: магазины забиты вещами и обувью, но фасоны не меняются десятилетиями, да и качество оставляет желать лучшего. На фоне достижений советской науки, успехов в космонавтике, авиации и освоении мирного атома легкая промышленность Советского Союза выглядит золушкой-падчерицей у злой мачехи. Госплан и министерства интересует только количество выпущенных пар обуви, а тот факт, что шестьдесят процентов обувной продукции в СССР не продается вообще, а уничтожается через три-четыре года, согласно нормативам. Цифры приводил генерал-майор КГБ Шам в своих воспоминаниях, так что можно им верить в первом приближении, он вроде бы курировал экономические вопросы при Крючкове и поэтому врать не должен был.

Уж насколько я пофигист, но даже мне стыдно облачаться в продукцию Бобруйского швейного комбината или надевать сандалии фабрики «Скороход». Встречают все-таки по одежке, и в этом жутком синтетическом рубище ходить может только убежденный мазохист. Ходить в военной форме тоже не вариант. Иногда, я бы сказал, изредка, Легкая промышленность СССР просыпается от спячки и радует качественными новинками, но они на прилавках не залеживаются, их сметают сразу. Поэтому советский человек вынужден одеваться на «толкучке». Это стихийный рынок, обычно где-нибудь на окраине города, чтобы не мозолить глаза партийному начальству, там спекулянты торгуют приличными шмотками, либо импортными, либо магазинными, но с двойной-тройной накруткой. Занятие это преследуется по закону, и за спекуляцию дают реальные сроки до трех лет включительно, но фарцовщиков и спекулей от этого меньше не становится. Если за день можно срубить две месячных зарплаты, то желающие рискнуть все равно найдутся.

Честно говоря, тащиться на толкучку мне неприятно. Словно занимаешься чем-то постыдным, причем чувство это с детских лет осталось. Лет до восемнадцати я был очень правильным идейным комсомольцем, и всяких спекулянтов и браконьеров на дух не переносил. Я даже икру черную из принципа никогда не ел:) ибо в государственных магазинах она очень дорогая, а дешевая только у бракушей бывает.

Вдобавок, «толкучка» работает только по выходным, а в субботу и воскресенье мы всей семьей ездим на дачу. Та еще каторга, я вам скажу! К тому же финансы поют романсы, пока паспорт не получу — деньги с книжки снять не могу, а в кармане мыши танцуют, рублей семьдесят всего осталось.

Но тем и удивительна советская реальность, что здесь всегда найдётся необычное решение проблемы. Джинсы мне дал «в аренду» Димон Федоров. На неопределенный срок, как братан братану-пограничнику. Причем я не просил, он сам принес, услышал от соседей о моем бедственном положении. Затем Мишка притащил новые венгерские кроссовки, у одноклассника выклянчил для брата-героя. Тому размер не подошел, а мне — как раз. И тоже поносить дал на месяц. Причем продавать наотрез отказался. Футболку импортную мою старую отыскали, я её в девятом классе на физкультуру носил, пока не раскабанел и не раскачался. Натуральная фантасмагория и сюрреализм. Есть что-то удивительно симпатичное и прекрасное в окружающих людях, то что исчезло в следующем веке.