Королевство Русское. Книга третья. Строитель

Глава 9

Событие двадцать пятое

Ничего хорошего в положительных торговых балансах нет. Это ты сжигаешь леса, извлекаешь невосполнимые руды из земли и тупо меняешь их на серебро и золото. И зачем тебе это серебро, если на него нечего купить? В сундуки складывать? Зачем? А, фонд «Будуюсчих поколений». Пусть потомки сами о себе заботятся. А сейчас нужно развивать промышленность и обороноспособность страны крепить. А для этого нужны не серебряные палочки — гривны и даже не золотые обрезанные и потому неровные кругляшки. Нужно свейское железо, легированное никелем и марганцем, нужен свинец. Нужна медь и олово. Если же это лишнее золото раздать воям, увеличив им плату или премию выплатив за победу над погаными, то при отсутствии товара это золото разгонит инфляцию.

— Агафон, — прощаясь с купцом попенял ему Андрей Юрьевич, — свинца ты привёз мало. И ртути мало, и кофе мало, и шёлка мало. Мне не нужно серебро и золото, мне товары нужны. В следующий раз хоть самоцветы привези и слоновую кость, буду дорогие мечи делать.

— Так сбрось цены на свой товар и не будет у тебя серебра, — засмеялся, услышав перевод, купец. Расплачивался Агафон за товары и милиарисиями серебряными, и чуть более крупными монетами гексаграмами, эти весили около семи грамм.

— В следующий раз, осенью, больше товаров привози, особенно свинца и меди с оловом. Я и абсента привезу, и ещё один новый напиток сделаю, а кроме того, из цветного стекла уже не только бусы будут, но и кубки всякие с тарелками. Воска больше будет цветного, — воск с природными красителями ушёл на ура по серебряной монете за кило. Ну, почти пятнадцать византийских серебряных монет за пуд цветного воска. Только чёрный воск купец брать отказался, сказал, что ведьмы такие свечи жгут. Сожгут его на костре за такой товар.

Брезент и палатку генуэзец тоже оценил, даже уговорил Андрея Юрьевича свою палатку продать.

— Больше сделай, князь, у тебя тоже маленькие партии. И как ты эти мечи называешь? Бастарды? Их тоже больше сделай. Их раскупают ещё до того, как я якорь в порту брошу.

В общем, ехал караван в обратную дорогу в основном серебром и золотом загруженный, а не полезными товарами.

Путь предстоял не простой. Не в разбойниках дело, и даже не в плохих дорогах. Дорога как раз была вполне себе. По ней ведь теперь три раза в день дилижансы из Владимира во Львов ездят, и всем селищам и городам, вдоль этой федеральной трассы расположенным, был дан приказ с колеями побороться. У кого хуже получилось, у кого лучше, но в целом дорога стала гораздо лучше, чем осенью была.

А непростой путь предстоял, потому что нужно было Андрею Юрьевичу найти пока несуществующий город Червоноград, в котором будут добывать во времена СССР уголь. Это не коксующийся донецкий, но уголь, не нужно будет вырубать гектарами леса.

Есть проблема. Возить уголь за сотню почти километров до Владимира ещё хуже, чем лес изводить. Придётся все производства переносить туда, в будущий город. Ну, это вторая задача, а сейчас эти залежи угля нужно найти. Ориентир был. Это единственное место было, где дорога из Львова во Владимир или Сокаль подходила к реке. До Сокали после города шахтёров доехали тогда быстро, около десяти километров… Ага, там ещё по мосту пересекали речушку небольшую — правый приток Западного Буга. Перед мостом была табличка с указанием речушки. Сейчас не вспомнить. Андрей Юрьевич закрыл глаза и попытался тот мост увидеть, припомнить. Нет. Ну и ладно. Пока можно ориентироваться на первые подсказки.

Профессор Виноградов выслал вперед десяток дружинников, чтобы они добрались до селища с названием Сокаль и потом проехали около десяти вёрст назад до притока Западного Буга.

К вечеру добрались до селища Солокия и там встретились с возвращающимися от Сокали дружинниками.

— Вот это и есть то место, княже, которое ты искал, — ткнул плетью в довольно большое поселение сотник Ворон. — Как раз десять вёрст от Сокали.

— Значит, здесь остановимся, разбивайте лагерь.

От предложения сотника заночевать в избе старосты Солокии Андрей Юрьевич отказался. Там вонь, клопы, вши и прочие радости, и ещё, наверное, куча маленьких детей, которые будут плакать. Палатку он продал, так что придётся ночевать в фургоне. Ничем в принципе палатки не хуже.

Ночью профессор несколько раз просыпался, лошади начинали ржать и биться, норовя оборвать верёвку и сбежать куда подальше. В результате утром он был невыспавшийся и злой. Причину такого поведения лошадей объяснил тот самый староста Солокии с совсем не церковным именем Любомир.

— Волки. Житья от них не стало. Подмогли бы вои твои, княже?

— Я подумаю. По лесам гоняться за ними сейчас времени нет, а вот как вернусь во Владимир, то желающих поохотиться поищу, — староста был невысок, но кряжист. Голодом не измучен. Такой боровичок, весь рыжей бородой заросший.

— Благодарствую, княже.

— А скажи мне, Любомир, не находили ли вы здесь куски чёрного горючего камня?

— Нет, княже, ничего такого не видели, вот истинный крест, — и бородач стал истово креститься.

— А в колодцах не попадался?

— Так нет у нас колодцев, в реке воду берём. Солокия наша с дюже вкусной водой, — староста махнул в сторону деревянного моста, около которого караван и остановился. Андрей Юрьевич вспомнил, именно по праправнуку этого моста они проезжали тогда в далёком будущем. Так на знаке и было у моста написано: «река Солокия». Тогда ещё подумал, что на имя Солоха похоже из фильма какого-то. Вроде «Вечера на хуторе близь Диканьки».

Про это имя как-то Андрей Юрьевич в интернете прочитал и удивился тогда, зачем же это имя используют, если оно так замарано. Так звали дочь Ирода Антипы, которая в награду за обольстительный танец вытребовала у родителя голову Иоанна Крестителя. Хотя Иудами ведь тоже называли потом мальчиков, как и Адольфами.

Выслушав ответ старосты, Андрей Юрьевич расстроился. По-простому не получилось. Он в душе надеялся, что угольные пласты близко к поверхности и добыча угля сразу наладится. Местные ткнут пальцем и скажут: «Вот, тут копай, княже. Пару саженей и уголь будет». Но нет. Вообще о чёрных камнях ничего эти местные не слышали. Придётся копать шурфы. А если глубина залегания метров под сто, то и распрощаться придётся с этой мечтой. Сейчас это просто недоступные глубины.

Событие двадцать шестое

С хитрованом Любомиром — старостой небольшой деревушки Солокия, Андрей Юрьевич договорился так, прямо с завтрашнего дня крестьяне начинают вот тут на холме, где был лагерь, копать яму диаметром метра четыре — пять. В глубину яма должна быть десять сажен. Для чего им будет выделено совершенно безвозмездно, то есть, даром, три лопаты и одна кирка. Лопаты, к счастью, входили в шанцевый инструмент повозок для перевозки бомб, как и кирка, и их просто не убрали, так и поехали в Галич с этим запасом. Лопаты безвозмездно, а труд, чтобы стимул был, профессор Виноградов обещал оплатить. По серебрушке за каждый метр шурфа. Десять сажен это метров двадцать пять. Двадцать пять грамм серебра, вообще не деньги, но староста, аж светился от радости. Ну, может и не от серебра, а от осознания, что кирка весит больше, чем меч бастард, а значит и стоит, как все его селище. И три лопаты сверху. Привалило богатства. Успевай лопатами откидывать.

Сам же профессор Виноградов по приезду во Владимир развил кипучую деятельность. Уже начали приходить под конвоем стрельцов и дружинников первые отряды военнопленных ордынцев. И их больше тысячи человек. Даже значительно больше. Около трёх сотен остались в Ровно на руднике. Будут добывать известняк и даже немного больше этого, часть добытого белого камня будут превращать в мелкую крошку для асфальтового завода. Это так громко называется большой на двести литров котёл, в котором из остатков после перегонки нефти — гудрона делают сначала битум, продувая расплавленный гудрон воздухом, а потом замешивают с добавлением песка и вот той самой известковой крошки.

Ещё пятьсот человек татаровей Андрей Юрьевич обещал раздать боярам. Их двадцать пять человек бояр в двух княжествах, вот каждому по двадцать ордынцев полагается, что они с ними собираются делать профессора Виноградова не интересовало. Но на то они и эксплуататоры, чтобы знать как людей эксплуатировать. Найдут работу.

Около сотни он собирался отправить в Берестье на добычу торфа и переработку его там на воск с парафином. Производство почти безотходное, топливом при этом служит сам торф после обработки его бензином. Так что расходуется только бензин.

И вот шестьдесят человек Андрей Юрьевич хотел теперь отправить в будущий город Червоноград. Шестьдесят, потому как есть в наличие пока только тридцать лопат и десять кирок. Пусть ордынцы там в две смены работают. Дни сейчас длинные.

Но нельзя же их тупо в голую степь или лес выгнать. Хоть бараки нужно за лето построить. Клозеты опять же. Столовую.

К счастью, есть сформированные бригады плотников, которые рубили дома для милиционеров, огнеупорщиков и потом для ткачих. Опять пришлось их мобилизовывать и выдавать новые топоры и пилы.

Построить настоящую пилораму с приводом от водяного колеса или пары волов было только в планах. Пока имеется только две продольные пилы, зато изготовленные из настоящего булата. На даче у Андрея Юрьевича, которую он купил в деревне под Екатеринбургом, от старого хозяина осталась в сарае пила со странными зубцами. Он как-то попробовал ею работать, нужно было от бруса кусок отпилить, и ничего у него не вышло. Зашёл к соседу спросить, что это за чудовище, а тот смеётся, мол это надо в музей отнести. Должны с радостью взять. Это продольная пила, которой из бревна доски изготавливали. Залез потом профессор в интернет и убедился, что сосед прав. Если у ножовки по дереву зубья в форме «крючков» или по внешнему виду они напоминают косоугольный треугольник, профиль зубьев наклонный, то это ножовка для продольного реза, и рез осуществляется только в одном направлении. Если же форма зубьев ножовки похожа на треугольник равнобедренный, то это ножовка для поперечного реза.

В фильмах Андрей Юрьевич видел, как два мужика вручную доски пилят на лесах таких. Вот нечто подобное и внедрил. Доски, если честно, получались так себе, толщина гуляла прилично и назвать их можно было сороковкой, уже рез не получался. Нужно было какие-то ограничители изобретать, но тогда времени не хватило, все силы были брошены на подготовку к войне. И сейчас опять времени нет, нужно людей расселять.

Так что, первым делом, как вернулся профессор во Владимир, он в новый город Червоноград отправил плотников и пилорамщиков. Потом поваров с большими чугунными котлами. Потом возчиков нанял на полгода. Туда нужно будет возить и возить продукты. Ведь шесть десятков ордынцев будут охранять три десятка воев. Плотники ещё. И всю эту братию нужно будет кормить три раза в день.

Событие двадцать седьмое

Ерёму, если вовремя не остановить, то он изведёт всю соду. А потом изведёт весь оксид свинца. А кто же его остановит, если князь Владимирский в Галиче. Туда три дня ускоренным маршем, назад, никуда не спеша, и разыскивая уголь, пять дён и пять дней в Галиче с Агафоном, ругаясь и торгуясь. Две седмицы прошло. И бывший коваль, потом бывший металлург, потом бывший оружейник, он же бомбы лил, а теперь настоящий… Стеклодув? Так не дует ещё ничего. Стекольщик? Нет, это какая-то другая профессия. Вымершая. Какие стекольщики, когда везде поликарбонат и стеклопакеты? Стеклодел? Звучит так себе. Стекловар? Ещё хуже. Пусть всё же стекольщик будет.

Так этот стекольщик за две недели так и сделал. Он истратил весь, с таким трудом и с такими трудозатратами добытый карбонат натрия или соду, потом истратил весь дорогущий оксид свинца, полученный после купелирования золота, и наварил более тонны цветного стекла. При этом полностью угробив и старую печь и новую. Всё, работать больше не на чем. И ведь ходит довольный. Словно не вредительством занимался, а спас королевство Русское от нашествия орд Батыя.

Андрей Юрьевич на обратной дороге пытался выудить из памяти знания, чем можно красить стекло. На самом-то деле человек в двадцать первом веке получает столько информации из различных источников, что если всё вспомнить, то можно сотню докторских написать.

Но знания и возможности — это разные разности. Что ему даёт знания, что марганцем можно в фиолетовый цвет покрасить? Где тот марганец? В будущем городе Марганец. Ну, туда ещё добраться надо и опять же, а на какой глубине он залегает? Хромом можно в разные цвета красить? И что, в Казахстан за ним ехать? Кобальт? Вот про кобальт можно подумать. Это река Гжелка, где-то под Москвой. И в Москве той не враги пока. Но бог с ним с кобальтом.

Что есть сейчас? Есть два оксида железа и Ероха ими покрасил уже стекло в сине-зелёный и почти зелёный закисью железа FeO и в желто-коричневый и кирпичный окисью железа F2O3. Всё, тут можно только играть концентрацией увеличивая или уменьшая яркость и насыщенность цвета.

Дальше окись меди CuО, которая окрашивает стекло в зеленовато-голубой цвет. Играя концентрациями, можно изменять цвет от синего до красного, как у них и получилось при огромной концентрации. Больше тут ничего нового тоже не получить. Оксид олова окрасит стекло в белый цвет, а полевой шпат в цвет топлёного молока. Вот этим и нужно будет заняться, когда печи новые построят.

В какой цвет окрасит стекло цинк Андрей Юрьевич не знал. Но цинк есть, почему бы и не попробовать?

А ещё остаются чистые металлы. Золото в виде мелкого порошка окрасит стекло в пурпур, и оно останется прозрачным. А небольшая концентрация сделает стекло розовым.

Порошок серебра сделает стекло ярко-жёлтым и тоже оставит его прозрачным.

Всё, баста карапузики, кончились арбузики. Никаких других металлов и оксидов у него нет. Хотя… Может больше и не надо, практически вся палитра и получилась. Нет фиолетового, так как нет марганца. Так и бог с ним.

— Ерофей, а скажи мне, что нам теперь без соды делать? — оценив результаты деятельности этого маньяка, вопросил его профессор Виноградов.

— Так ты говорил, княже, что с оксидом свинца будем опыты ставить, а за это время соды ученики наделают, — выкрутился фанатик пироман.

— А печи?

— И печи построим. Зато смотри, Андрей Юрьевич, сколько бусин уже и мы, и возвягельцы понаделали. А красота какая⁈

Вот тут не поспоришь. Как только не изгалялись над бусинами, какие только цветные вкрапления не вкрапили. Красота, на самом деле. Есть с чем ехать в Краков и Вильно. Можно через Литву и в Москву караван купцов послать. Нужно туда послать разведчиков, и кобальт с этой рекой Гжелкой поискать, но это так, попутно, синий цвет можно и без кобальта получить. Главная же задача провентилировать, чем там люди живут и готовы ли на совместный поход против Орды.

Да, совместные операции пока у него не очень выходят. С Гедимином так себе получилось. А может это он виноват? Просто больно быстро взял Возвягль и Житомель. Нужно было осадить и ждать неделями, а ещё людей гробить, отправляя с короткими лестницами штурмовать городские стены. А он бах и в дамках. Так тут не воюют.

— Понятно всё с вами. Сам печи угробил, сам и озаботься, чтобы быстрее кирпича обожгли нужное количество. А пока продолжайте в обычных горнах бусины делать. Не останавливайтесь, пока всё стекло не истратите.

— А ты, княже, что сейчас делать будешь? — и глаза как у кота из Шрека. Ещё чего нового хочет сделать, прямо кушать не может.

— Хотел хрусталь варить и ещё несколько цветов попробовать… Нда. Теперь не получится. Это недели две пока кирпичей наделают, пока обожгут, пока печи сложат, пока… Ну, две недели. А знаешь, что Ерофей… А давай… В общем так, будем бумагу делать. И для этого мне нужно будет несколько сит. Натяните самой тонкой проволоки, что получится. Для бумаги нужны сита. Размер две пяди на полторы.

— Бумагу варить надо? — потёр руки пироманьяк.

— Варить. Всё. Бусины, пусть помощники твои делают, а ты все силы брось на сита.

— Бегу, княже!