Королевство Русское. Книга третья. Строитель

Глава 12

Событие тридцать четвёртое

У Саньки Юрьева — командира диверсантов разделить отряд на два, как они планировали с князем Владимирским, не получилось. Наоборот, он даже сожалел, что мало луков в запас взял. Отряд можно было существенно увеличить. С ним ведь те же самые возчики поехали, что и сопровождали их войско на войну с погаными. Повоевать, не повоевать, но поучаствовать пришлось мужичкам. Они и трофеи собирали с воев Святослава Киевского, и потом изображали всадников во время битвы с погаными. Ну и снова сбор трофеев с татаровей. А там раненых иногда добивать приходилось. Обстрелянные и не робкого десятка возчики. И их почти два десятка с ними. Совсем эти два десятка оказались бы не лишними.

Началось всё с боя на таможне у реки Уж. Непонятно с чего это десяток венгров решил, что может с неполной сотней справиться, пришлось их отправить, как любит говорить Андрей Юрьевич, в места вечной охоты. Началось там, а продолжилось буквально на следующее утро. Заезжают они в небольшой городок Загор, а там шум, люди по посаду носятся, кто с вилами деревянными, кто с топорами. А пару человек и с саблями в окровавленных кольчугах. Но раз так прытко носятся, то, стало быть, кровь-то не своя, а кольчуга и сабля трофейные.

Движется вся эта кричащая толпа к детинцу. Крепостца небольшая, но каменные стены и четыре башни по углам вполне высокие, явно обзор с них хорош и стрелять из луков можно далеко.

— Митя, вылови вон того дедулю с оглоблей, нужно узнать, что тут творится, — кивнул десятнику Саньку, показывая подбородком на странного персонажа, семенящего мимо них к детинцу.

На дедульке была разорвана рубаха, он был мал ростом и щуплый, явно недоедает. Борода сивая и голова почти седая. Всё это всклокочено в грязи и крови, но это ладно, а вот оружие в его руках с фигуркой боевого дедульки не вязалось. Он тащил на плече и даже время от времени потрясал самой настоящей оглоблей. Метра три в длину и приличного такого диаметра. И весит должно почти как сам оглобленосец.

Десятник, с ещё одним диверсантом из старых, резво соскочили с коней и пошли дедку наперерез, а тот увидел препятствие, оценил прикид диверсантов, остановился, поплевал на руки поочерёдно и оглоблю поудобнее перехватил. Даже размахнулся. Ну, шалишь, тренировались они против разного оружия и именно против оглобли в том числе. Митька кувыркнулся, уходя от удара, а когда дрын над головой просвистел, в два прыжка преодолел разделяющие их расстояние и подсечку классическую на боевом дедке продемонстрировал. Бамс и воитель лежит на земле, а дубина народной войны, по смешному выражению Андрея Юрьевича, при падении ему по лбу брякает.

Двое диверсантов подхватили обвисшего деда и притащили в проулок, где их караван остановился.

— Ей, старинушка, живой? — похлопал по щеке воителя Санька.

— Антонианцы⁈ — дедок попытался вырваться.

— Да, угомонись ты, старый. Кто такие антонианцы? Что тут у вас происходит? — ухватил сотник деда за бороду козлиную, останавливая его попытки вырваться из рук Митьки.

Дедок услышал неродную речь и перестал извиваться, как глист.

— Русы? — он попытался махнуть рукой на восток.

— Русы. Так что у вас тут творится?

Вообще язык, конечно, отличался, не сильно, понять можно, но как только дедок переходил на речитатив, так смысл начинал исчезать. Приходилось останавливать и просить говорить медленнее и чётче. В результате через пять минут ситуация почти прояснилась. Их храм православный захватили монахи ордена святого Антония или антонианцы. Паписты! Католики! Местный батюшка и двое служек пытались отстоять церкву и тогда приехавшие с антонианцами стражники из воев пана Штефана Чеха или комеса Голичского (Stephanus comes de Holicz) убили одного служку, а отца Фому и второго служку потащили в замок, где собираются повесить за подстрекательство к бунту и нанесение побоев воям самого комеса. Вот народ, что мог, похватал и встал на защиту своего священника. Трёх стражников убили, но и они успели пятерых горожан насмерть зарубить.

— И много воев у этого Штефана Чеха? — что ж, ведь именно защищать православных священников их сюда и отправили.

— Пять десятков и плюс в самом детинце у пана Януша было три десятка дружина.

— И вы с дубьём пошли на сотню воев почти⁈ — хмыкнул Санька Юрьев.

Дедок его веселье не разделил, дёрнулся, вырываясь.

— Батюшку спасать треба! Вы же православные, подмогните!

— Да, легко. За этим и прибыли. А что в замке вашем ворота сейчас закрыты?

— Ворота? А вы правда поможете? — дедок бороду из рук Саньки вырвал.

— Поможем. Так что ворота? — Санька отряхнул руки, пока вырывался оглобленосец половину седых волос в руке у сотника оставил.

— Я ход знаю в цитадель.

— Подземный?

— Нет, подводный.

— Это как? — плавать их Андрей Юрьевич научил. Но ведь только их, а сейчас у него в отряде половина новички. Ну, и сила на стороне этого Чеха.

— Там так хитро замок построен, что в него ручей втекает, чтобы вода была всегда при осаде. Но… Я и строил эту хитрость. Там из кирпича сделан ход под стеною, а сверху кусты ракиты посажены и камышом заросло, не видно, вроде просто ручей мимо протекает, — дедок рукой махнул в сторону деревьев, что отделяли детинец от посада, — А только спешить надо, а то повесят отца Фому и инока Мефодия.

— Луки замочим?

— У вас ведь сабли востры! — ухватил за рукав Саньку дедок.

— Ну, пошли.

Событие тридцать пятое

Едет Емеля — ждать его неделю.

Пословицы В. И. Даль

Емеля же, как сформировал свой отряд, так сразу и отправился в Овруч. Город только завоёван Гедимином и там сейчас безвластие, скорее всего. Ну, это так Андрей Юрьевич думал. Мол, Гедимин явно туда тиуна или князя не поставил ещё, не до того ему. А баскака и старого князя или тиуна уже турнули, не могли не турнуть, город же приступом брали.

В общем, как самому хозяйственному из командиров диверсантов Емеле нужно было попытаться там эти месторождения алюмосиликатов красных к рукам прибрать. Собирался стрелец туда тщательно. Даже не сомневался, что ему там понадобится. Великий князь Гедимин в отличие от Андрея Юрьевича, как князь и предполагал, и как выяснилось в Житомеле, ни магазинов продовольственных не создал зимой, ни огромного обоза с продовольствием и фуражом с собой не взял. Потому, даже и сомневаться не стоит, в Овруче сейчас голод. Всё, что смогли, вои Гедиминаса у народа отняли, как в самом городе, так и окрестных селищах.

Вот и прихватил с собой Емеля приличный обоз с продовольствием. Муки взял десять возов, рыбы копчёной… Сейчас на княжьих коптильнях и холодного копчения делают и горячего. Да и не только рыбу, и мясо коптят, и курицу. Всю эту копчёность и прихватил стрелец. Обычное-то мясо и рыба протухнут, а тут явно довезут не попортив.

Весной-то чего ещё с собой возьмёшь? Все овощи — фрукты подъели, а до новых далеко.

Ещё взяли пять возов гречки и пару возов проса. Каши будут варить.

На покупку, если придётся каменоломен или шахт Андрей Юрьевич выделил Емеле двадцать гривен серебра.

— Овруч отходит по договору Гедимину. Не знаю, как там именно в этом городе будет, но слышал, что брат мой Гедиминас у бояр и купцов из захваченных земель ничего не отбирает. Как при старом князе жили, так и продолжают. Так что смотри, если можно по-хорошему те сланцы отжать, то постарайся это без крови и войны сделать. Но помни, что они принесут нам… принесут мне огромные деньги.

— Сделаем, княже, чай не дурные, — пообещал перед началом похода Емеля.

Путь привычный. Сначала до Луцка, потом Ровно, дальше теперь уже свой Возвягль. Там два дня отряд мылся и отсыпался. А Емеля с князем Болоховским разговоры разговаривал. Он ему письмо от Андрея Юрьевича передал, в котором Ивану Романовичу предписывалось со всех своих и брата городов выделить по три воя для учебы в школе милиции, а ещё по три боярских сынка от города или богатых горожан в возрасте семи лет для учёбы в новой школе. Там отроков греки будут языкам учить и математики, а монаси наши письму, чтению и закону божию.

А кроме того, предлагал Андрей Юрьевич пошукать по Болоховской земли детей травниц или коновалов и прочих целителей за лето, и к первому сентября прислать десяток таких в новую Медицинскую академию, которую сейчас строят во Владимире. Можно мальчиков, можно девочек в возрасте от тринадцати до пятнадцати годков. Содержание их князь Владимирский на себя берёт, и по окончании через три года учёбы отправит домой уже как доктуросов с бумагой, что лечить имеют право.

— Есть ли уже такие школы у вас? — поинтересовался князь Болоховский у Емели, когда ему монашек письмо зачёл. Сам-то не грамотным Иван Романович оказался.

— Нас всех грамоте обучили, — хмыкнул Емеля, — и даже плавать научили. И один раз умение то уже пригодилось, когда поганых истребляли. Милиционеров учат. Во Владимире они такой порядок навели, что лихие люди и всякие тати за сто вёрст город стороной обходят. Металл плавить учит князь вьюношей со всего княжества. И как черепицу делать. Да много чего. А Академию и школу из камня точно начали уже строить. Сам Андрей Юрьевич первый камень в фундамент закладывал.

— Фундамет? — поморщился Иван Романович.

— Основание. Чтобы стену не порвало. Хитро придумано. На специальном растворе и битумом залито…

— Битумом?

— Эх. Чего словами говорить. Съезди князь, выбери седмицу. Не пожалеешь.

— Ну, вот Гедимин уберётся к себе и съезжу.

Дальше был тот самый Искоростень, где ранили шибко зятя княжьего и сына Гедимина Димитрия. В город заезжать не стали. Нет, не из страха. Если что, они и от пары сотен княжьей дружины отобьются. А только прав Иван Романович. Пока Гедимин не уберётся к себе в Литву особо тут привлекать к себе внимание не стоит. По договору Искоростень Гедимину отходит, вот пусть он там и наводит порядок после боёв.

К Овручу подъехали на третий день после отъезда из Возвягля. Подъехали к вечеру и тоже решили пока в город всем отрядом не переться. Остановились в лесу на берегу реки Норинь в семи верстах к юго-западу от города.

Сначала решил утром пару воев выслать к городу на разведку. А то сунешься в западню. Разбили на поляне в лесу лагерь, поставили палатки, окружили телегами и нарубили мелких сосен, чтобы промежутки между телегами перекрыть, лагерь не малый получился. Больше сотни людей и лошадей стоко же.

Утром чуть свет на разведку ускакали два диверсанта из первого ещё набора, пока их всего десяток был. Два Ивана. Большой и ещё больше. Второго князь Шварцем кличет. Мол, чёрный это по-немецки. Так он не сильно и чёрный. Каштановые волосы у богатыря. А! Этого князя, вообще не понять, когда он шутит, а когда серьёзно говорит.

Вернулись парни под вечер и все в крови. Понятно в чужой. Но и сами потрёпаны. У Шварца кольчуга перерублена на груди и повязка под ней, тоже ранили, а у Ивана Большого шелома нет. Стрелой сбили.

— Умойтесь, поешьте, потом расскажите. Чувствую, не к спеху. Надолго мы здесь, — прервал доклад Шварца десятник, — Шварц к лекарю подойти, пусть перевяжет как следует.

Событие тридцать шестое

Пробыл в Червонограде Андрей Юрьевич три дня. И не дела не отпускали, а хорошие новости. На второй день, только он кофий утренний выпил, как примчался Любомир, подпрыгивая, как целая стая павианов, и так же улюлюкая. Оказалось, что и его односельчане докопались в своей второй шахте, пусть будет, до слоя угля. Получилось у них сорок четыре метра глубина. Выходит, пласт от реки чуть понижается или глубже, правильнее, уходит.

Профессор Виноградов не поленился и в эту ямину тоже спустился. Да, уголёк, ни с чем не спутаешь. Не антрацит, не блестит чернотой на солнце. Бурый уголь. Выходит коксоваться не будет и зольность повыше будет, но ему это пока до лампочки. Даже в мыслях пока не было коксовую батарею строить. Не те сейчас технологии. Не потянуть в одиночку. Да и залежей железа пока в его землях не нашли, а на привозной руде и переплавке чужого плохого железа металлургию не развернёшь. Вот присоеденит если Словакию с её рудниками, тогда и о коксе нужно будет думать.

Выдав старосте Любомиру обещанную премия в виде бруска серебра, Андрей Юрьевич, остановил пытающегося убежать делиться с сельчанами новостью хитрована.

— Любомир… М… А давай ту шахту, что бросили возле вашего селища продолжим копать. Там ведь не сломали крышу и подъёмник. Продолжайте. До пятидесяти мет… ай, до двадцати саженей докопайте. Я как обещал, повышенную цену заплачу.

— А если будет уголёк, то примя будет? — а рожа рыжая и конопатая, ну, совершенно бесстрастная, да и не интересно, мол, мне, у нас этого гуталина, то бишь серебра как… ну, до фига.

— Премия. Вознаграждение. Будет. Всё в силе. Более того. Если найдёте уголь, то эта шахта вашей станет. Можете себе там уголёк рубить и зимой печи топить али для кузни вашей, чтобы не платить за древесный уголь.

— Бум копать пока не докопаем! Спаси тя боже, княже! — и усвистал.

Только стал Андрей Юрьевич снова в дорогу собираться, как и в третьем шурфе докопались до угля. На этот раз на глубине сорок семь метров ордынцы до него дорылись.

На третий день профессор Виноградов решил, что копать на этом прекращать нельзя и выбрал место ещё дальше от реки. Есть пока время пусть границы залегания угольного пласта определят. Опять же проще их будет потом соединить, чтобы хоть какая вентиляция была, а то взорвутся от шахтных газов или задохнутся.

Вечером же он вызвал Петра Ворона и обрисовал ему перспективы развития Червонограда.

— Пётр… Как тебя по батюшке?

— Так невместно…

— Ну, я решаю. Что у тебя отца нет?

— Егором кличут. Есть отец. Лавку держит на торгу.

— Вот и хорошо. Итак, Пётр Егорович, воин ты знатный. Вои хорошие мне нужны. Но в сто раз нужнее управители городов. Ты тут хорошо справлялся, давай пока войны нет и дальше попробуешь.

— Ох, княже, устаёшь за день, будто после битвы хорошей, — закрутил головой новый мэр.

— Привыкнешь, помощника заведёшь. Смотри, что я планирую тут построить. Сразу как приеду во Владимир, я сюда всех каменщиков армянских и ребят, что им в ученики даны, сюда отправлю. И камнерезов с их учениками тоже. Будут тут строить каменный храм красивый со всякими узорами на тех камнях. Тебе нужно подготовить шесть небольших домов на первое время для мастеров, и две большие казармы начнёшь потом строить для учеников. Пока я палатки пошлю. Брезентовых нет ещё в достатке. Пока отправлю те, что мы с собой к Житомелю брали, из парусины.

— Ещё бы пару пил, что доски пилят и пару бригад плотников. Быстрее бы дела пошли, — предложил Ворон.

— Сам уже думал. Так и сделаем. Ладно, дальше давай. Для этих каменщиков и камнерезов построй отдельно столовую… ну, навес сделай. И я кухарок пару пришлю и два котла больших. Пусть пока все вместе питаются. Ну и подумаю я, может для них дивчуль поискать или рабынь купить. Ну, подумаю. Пусть плодятся и богатеют. Мастера нам нужны.

Дальше. Сюда будут для храма камни возить из-под Львова. Там песчаника много. Из него храм и будем строить. И ещё из Ровно белый камень привезём для облицовки. Так вот, все осколки и крошку собирай и потом этим дорогу будем отсыпать. Я сюда дорожных строителей пошлю. Им тоже жильё понадобится. Будем навстречу друг другу дорогу гнать. Мы сюда из Владимира, а ты нам навстречу. Глядишь, за пару лет и закончим лучшую на Руси дорогу.

Ещё есть у меня в плане здесь построить завод… м… много кузниц и домниц. Будут тут хорошую сталь варить. Теперь топливо тут есть. А железо всё одно привозное и большая часть через Львов идет. Нечего сотням телег туда-сюда груз тягать. Раз тут уголь, то и металлургия тут будет. Я как план составлю и с Ерохой всё согласую, так весточку пошлю… Ага. Ещё тут школу вечернюю нужно строить. Как барак. Нужно и воев всех грамоте и счёту учить, и всех рабочих. Ну, окромя ордынцев.

Да, тут у вас народу будет всё пребывать. Нужно и больницу делать… и школу санитаров. Ну, лекарей не очень умелых. Понятно и настоящие лекари приедут. Им хорошие дома нужно строить с печами на несколько горниц.

— Княже, поставь кого другого! Не справлюсь я с такой прорвой дел! — бухнулся на колени сотник.

— А кому сейчас легко? Мне вон нужно завтра срочно выезжать. Колёса ведь для часов башенных начнём отливать. Запорят ещё без меня.