Королевство Русское. Книга третья. Строитель

Глава 5

Событие тринадцатое

Сейчас Королевство Русское похоже на карте на трапецию. С запада от Берестье или Бреста на севере до Мукачево с Ужгородом на юге около пятисот километров. С востока от Возвягля на севере до реки Днестр или города Каменца на юге где-то двести пятьдесят километров. А от Бреста до Возвягля и от Ужгорода до Каменца по три сотни километров. Совсем даже не маленькая землица получается.

Все эти города и дороги нанесены на схему или плохонькую карту разведчиками. На востоке почти год этими измерениями занимался главный разведчик Федор Кашин, а по югу и западу ездили, считая вёрсты, Антон Птица и его брат Кирилл. Всем троим Андрей Юрьевич изготовил водные компаса. Иголка обычная с намагниченным концом вставлена в пробку, и та в блюдечке с водой плавает. Расстояния же считают пока почти на глаз. Примерно посчитали в шагах сколько лошадь у каждого неспешной рысью пробегает за то время, которое проходит пока хозяин до трёх тысяч шестиста досчитает. Как бы за час. На карту эту реки нанесены, дороги и города. Всё, никаких высот и низменностей. Это пока даже не в планах у профессора Виноградова. Как определять высоту? По ртутному барометру? Ну, это стеклянную трубку нужно. Не простое мероприятие с учётом того, что стекла нет.

Работу разведчики — картографы не закончили. Продолжают зигзаги нарезать по земле и уточнять карты. Теперь и селища наносят и мосты через реки или броды. Работы впереди у них полно.

Андрей Юрьевич сидел сейчас над картой и вглядывался в самый юго-запад. Там был город Ужгород по одну сторону Карпат и Перемышль по другую. На юге по договору с королём Венгрии Шаробером граница проходит по реке Уж. Вот сюда сейчас в основном и смотрел Андрей Юрьевич. Если, честно, то смотреть было почти не на что. Сплошное белое пятно. Туда Кирилл Птица ездил, успел нанести только сам Ужгород и схематично реку. Где южная граница Русского королевства переходит в западную не сильно понятно.

Смотрел на карту профессор не просто так. Вчера его выцепил митрополит Афанасий, затащил к себе во Владимирский собор и там познакомил с новым епископом ужгородским тоже Афанасием.

— Спасать православных, княже, надобно! — сразу забасил епископ.

В результате наводящих вопросов выяснилось следующее. Теоретически там граница с Венгерским королевством. Только сейчас Венгрия — это монстр, который подмял под себя кучу славянских народов. В том числе и Словакию будущую. Вот по реке Уж и проходит граница с будущей Словакией. И за рекой живёт примерно километров на сто, или вёрст точнее, до крупного города Кошице славянское население. И они православные в основном. А дальше уже в большинстве католики хоть и тоже славяне.

Спасать же нужно этих православных потому, что папские кардиналы пытаются этот кусок православной земли окатоличить. Притесняют по-всякому священников, захватывают церкви и монастыри, даже организовывают отряды целые, которые грабят православные храмы. Ну, и по-всякому выкручивают руки землевладельцам и городской верхушке, чтобы те и сами переходили в католическую веру и своих холопов или смердов, или арендаторов за собой перетаскивали.

— И что ты, владыко Афанасий, предлагаешь сделать мне? — выслушав сбивчивую речь про зверства католиков, поинтересовался Андрей Юрьевич.

— Вступиться за истинную веру?!! — сурово эдак глянул на него епископ.

— Как?

— А как хочешь! А только оборони християн от папистов.

— Ты, княже, разумен вельми, сам придумай, а я и вся церковь православная тебе подсобит, чем сможет, — перекрестил князя Владимирского митрополит, почти до этого не вмешивающийся в разговор. Андрей Юрьевич его игру раскусил. Мол, сам это ты князь Владимирский решил подмогнуть православным братьям. За это будет тебе счастье в… Раю.

Андрей Юрьевич отключился от бубнежа епископа ужгородского и задумался. Теоретически навалять, надавать по сусальнику, отбуцкать и отчихвостить, венграм можно ещё раз. И отобрать этот в целом небольшой кусочек земли. Сто километров на запад и километров сто, а может и поменьше с севера на юг.

— А чем, Ваше Высокопреосвященство, там люди занимаются? Землю пашут? Ремёсла есть какие-нибудь? — война прямо сейчас просто невозможна, нужно делать стволы для орудий, нужно порох производить. Опять же потом могут в Ватикане возбудиться и крестовый поход организовать на схизматиков. Одно дело законную землю — Мукачево и Ужгород забрать, и совсем другое — покуситься на территорию уже два века Венгрии принадлежащую. Тут католикос всех армян… тьфу, всех католиков точно возбудится. Если уж впрягаться в такую бойню, то хоть знать за что.

— У Ужгорода земля орают, уголь жгут, а дальше в горах шахт много, железо добывают и медь…

— Вона чё!!! Хорошо, владыко, заберём этих людей под себя. К осени. Подготовиться нужно.

— Что же людям православным полгода страдать и кровью умываться⁈ — возопил епископ Афанасий.

— Подумай, княже, чем зараз помочь можем, — менее яростно, но настойчиво насел и митрополит.

— Захватывают храмы? Ну, в эту игру можно вдвоём играть…

— Не игра это! Это жизни християн! — не унимался епископ.

— Всё. Услышал я вас, Ваше Высокопреосвященство. Как только Санька с людьми вернутся, так дам им неделю отдыха и отправлю туда. Диверсанты им устроят маленький блицкриг, отобьют охоту на время храмы захватывать, а к осени армию двину туда. Так устроит?

Вот сейчас сидел над картой профессор и ждал братьев картографов. Они сейчас во Владимире, хотел их отправить Болоховское княжество наносить на карту, но видимо придётся отправлять в противоположную сторону. Железо и медь — это в тысячи раз ценнее проса, что в Болоховских землях в мизерных количествах выращивают.

Событие четырнадцатое

Золото очень мягкий металл. Даже то золото, что продают в магазинах 585-й пробы, где золота всего 58,5 — 59 %, а остальное серебро и медь, и то мягкий сплав. Как-то купил себе профессор Виноградов золотые часы с золотым же браслетом. И через год чуть не потерял. Хорошо это случилось в здании университета, шёл по коридору и часы, упав на мраморные плитки, громко довольно звякнули. Услышал тогда Андрей Юрьевич и поднял. В мастерской ювелирной сказали, что перетёрлось ушко и нужно вставлять железное, но перетрётся и соседнее, так, что не выеживайтесь, дорогой товарищ, покупайте кожаный ремешок или стальной браслет.

Сейчас, настало время Андрею Юрьевичу подумать над тем, что же ему делать с тем золотом, что добыли в шахтах в Карпатах. Пока шла войнушка целый месяц, да пока он разбирался с навалившимися в связи с его отсутствием делами, боярин Ботонд Вида — тот самый венгр, что со своей земли под Ужгородом уходить не захотел вслед за королём Карлом I Ро́бертом Шаробером, и спокойно принёс клятву верности князю Владимирскому, и который владел тремя золотыми шахтами и одной сфалеритовой, к тем пяти возам золотой руды и десяти возам цинковой руды — сфалерита привёз ещё три воза золотой руды и пять цинковой. Не сам привёз. Сам вместе со своей дружиной воевал. Привёз управляющий. А Ботонд был в числе тех бояр, что пошёл с Гедимином на Киев. Пока они ещё не вернулись. Как и те стрельцы и диверсанты, что были отправлены преследовать убегающих к себе в степи ордынцев под командованием главдиверсанта Саньки.

Дума была такая. Получение чистого золота — это опять очень энергозатратный процесс. Сначала купелированием в расплаве свинца, при этом свинца надо в два раза больше, чем самой руды. Если у него сейчас восемь возов руды килограмм по триста, то есть, две с половиной тонны, то ему надо пять тонн свинца. Нет столько. Даже половины нет. И нет месторождений свинцовых в его землях, даже с учётом приращений. Плюс был в этом методе, в конце получался оксид свинца, и именно он нужен для производства хрусталя. Безотходное производство. Ещё бы добыть такое количество свинца.

Минусов два. Первый — свинец ядовитый металл. И всё вокруг им отравлять не хотелось. Второй минус в том, что серебро после купелирования останется с золотом. Уйдёт только медь и другие примеси. Потом самый простой способ разделить золото и серебро — обработать полученный сплав азотной кислотой. Золото останется, а серебро перейдёт в раствор. Откуда его потом легко извлечь. Нужно просто испарить лишнее, а осадок нагреть до трех сотен пятидесяти градусов Цельсия.

2AgNO3 = 2Ag + 2NO2 + O2

Только это опять огромный расход древесного угля. Сначала на получение азотной кислоты, а потом на испарение и нагрев.

В результате получится очень мягкий металл, который можно пальцами гнуть при толщине монеты в пару миллиметров.

Может, лучше выпускать монеты сразу из металла 585-й пробы. И делать либо монеты в два раза больше по весу, либо номинал указывать в два раза меньше. И на монете писать, что золота 60%. Такие монеты будут твёрже. И себестоимость их будет в разы меньше. Просто один раз эту операцию проделать, выяснить состав, а потом тупо переплавлять руду, при необходимости серебро, медь или золото добавляя, и раскатывать в листы для чеканки монет.

Будут ли такие монеты брать люди в оборот? Ну, в своих княжествах это можно и указом внедрить. Медные бунты возникли именно из-за того, что монет лишку напечатали и нельзя было обменять золото и серебро на медь. А если одновременно с такими половинными монеты будут и серебряные, и золотые, и медные, и они в банках будут свободно меняться, то после небольшого ажиотажа к монете привыкнут. Никто же в двадцатом веке бунты не устраивает, что в кольце или серьгах золото 585-й пробы. Привыкли.

Но это в своих княжествах, а дальше? В Польше, Венгрии, в Мазовии, те же генуэзцы как к такой монете отнесутся? Если не будут брать, то в банках просто все настоящие золотые деньги поменяют на половинчатые и будет золотой бунт вместо медного, когда золотые монеты закончатся.

Вывод Андрей Юрьевич после долгих раздумий сделал такой. Пока, сколько есть свинца, разделить руду на золото, серебро и примеси. Из полученного золота и серебра монет начеканить, но для пробы начеканить и немного половинчатых монет. А потом предложить их генуэзцам, ляхам и венграм. Будут брать — хорошо. Нет, так нет, придётся купцам из Генуи заказывать огромное количество свинца, никуда не денешься.

Ага, а ещё нужно ртути заказать. Не для гремучей. Гремучее серебро проще изготавливать и сырьё не ядовито. Для термометров и барометров ртуть нужна, начнёт же он в конце-то концов выплавлять стекло. Тем более, вскоре подъедут кузнецы из Возвягля этому учиться.

Вызванный Андреем Юрьевичем бывший кузнец, а теперь главный металлург Ероха прослушал лекцию про превращение руды в чистое золото, помотал головой и попросил повторить ещё раз.

— Сложно больно, княже, не запомнил, — и всё в оспинах от ожогов лицо сморщил как ребёнок обиженный.

— Конечно. И я сам приду на первое купелирование. Ну, слушай. Повторение — мать учения. Измельчённую золотую руду смешивают с оксидом свинца и древесным углем… можно ещё с мукой. Главное, чтобы углерод был, а затем нагревают. Металлический свинец, образованный восстановлением оксида, будет внутри себя содержать растворенный благородный металл. Расплавленный металл будет стекать на дно поддона. Оттуда его нужно перелить в купель. Это такой пористый тигель, который мы сделаем из костной золы, и нагревают, обеспечивая доступ воздуха. Мехами будем работать. У нас опять свинец превратится в оксид. Окисляются также примеси других металлов, там и олово будет и медь, а раз там рядом цинк добывают, то и он тоже. По мере выгорания свинца и примесей концентрация благородного металла неуклонно увеличивается во время окисления, пока весь свинец не превратится в оксид свинца, к этому времени и все примеси будут окислены. Из-за более низкого поверхностного натяжения оксидного расплава он поглощается чашей, в то время как драгоценный металл остается в виде маленькой сверкающей лужицы.

— Ох, боженька! Сложно как. Княже, лучше на деле покажи, — начал креститься самый продвинутый в мире на сегодня металлург.

— О-хо-хо. Конечно. Готовься, завтра будем кости жечь. Ну, и тигель потом делать.

Событие пятнадцатое

Санька с Емелей и Горыней прибыли во Владимир через десять дней. Андрей Юрьевич даже волноваться начал. Всё же ордынцев сбежало с поля боя более полутора тысяч, а он отправил вдогонку только сотню диверсантов и пять сотен стрельцов. Явно сила на стороне ордынцев.

А нельзя было больше послать… Не так, послать можно было хоть пять тысяч, толку только не будет. Главное оружие против отступающих татаровей будет лук. Лук у многих есть. Стрел нет. Всё что можно у народа изъяли, даже из трупов людей и лошадей вырезали, чтобы наконечник не повредить. Кроме того, все стрельцы прошлись по полю боя, собирая стрелы, что полетели мимо и упали или впились в землю. В сумме собрали тринадцать тысяч стрел. Остальные либо переломаны, либо лишились наконечников или оперения. При таком раскладе пять сотен стрельцов и сто диверсантов всего получили мизер — по двадцать стрел на человека. Да есть сабли у воев, да есть десяток прашников, которые и без стрел сила, но всё равно почти безоружных шесть сотен против полутора тысяч ордынцев.

— Рассказывай, Санька, — Андрей Юрьевич был в кузнице, когда диверсанты прибыли, вышел к ним на свет весь в саже и глине перемазанный. Делал из глины и золы от костей купель эту.

— Прости, княже, упустили мы Бабу-оглу, — развёл руками черный от усталости и переживаний сотник.

— Баба — огулу, — поправил Саньку профессор на автомате, — Подробнее можно? — ну, а чего, не биться же головой об стену.

— В первую ночь мы их настигли у реки Ирпень, на полдороге к Юрьеву. Мы одни пошли без стрельцов, пращники им одну гранату запустили, и когда они проснулись и метаться между кострами начали, мы и стали в них стрелы метать. Отошли, когда их много за нами погнались и навели на стрельцов. Под утро начали, уже светало, так что били наверняка. Поганые поняли, что попали в засаду и повернули. Потом посчитали убитых, когда ордынцы убрались, почти шесть сотен полегло поганых, а у нас меньше десятка. Они все с луками были. Без доспехов почти.

— А тяжеловооружённые? — Андрей Юрьевич цифрой вполне остался доволен.

— А мы в ту ночь почти стрельцов у них всех и выбили, остались одоспешенные с мечами и щитами. Они заслоны стали выставлять. Ну, мы-то не дурни. Всегда разведка впереди. Обойдём заслон и с тылу или флангов стрелами закидаем. Много стрел уходило. Все в кольчугах поганые и сами и кони. Так мы потом приноровились перед тем, как дальше двигать, стрелы собирали.

— Как же они ушли, вы что не могли вперёд выслать людей в засаду? — вроде об этом несколько раз повторял им профессор, когда отпускал преследовать ордынцев.

— Эх! Выслали, княже, конечно выслали. А только за десять вёрст от Переяславля поганые обманули нас. Они у Козина Днепр вброд перешли мы туда сотню и отправили и все-все последние стрелы им отдали. А оказалось, что Баба-огулу обманул нас. Он с парой десятков ближников чуть ниже переплыли Днепр, за гривы коней держась. Ну, это потом выяснили. Когда всех поганых на переправе побили. Нам рыбак об этих хитрецах рассказал, он там невод бросал и их издали увидел и в камыши залез.

— А остальные?

— Нет остальных, всех на переправе положили. Своих семьдесят человек потеряли. Пятеро из моей сотне. И Гаврила десятник пращников погиб.

— Плохо. Второго такого не найти.

— Царствие ему небесное. Ну, зато теперь татаровья будут знать, как на нашу землю ходить, от двух туменов два десятка осталось. Мы погнались потом за ними, но они в Переяславле заперлись, ворота закрыли и сверху нас с башни стрелами переяславцы закидали. Ну, хорошо обошлось, мы близко-то не лезли.

Посоветовались мы, с Горыней и Емелей и решили возвращаться. Города нам не взять. Там стены каменные. Там ров вырыт. А у нас даже стрел нет. Да и лестниц нет. И мало нас. Вернуться решили. Пусть Гедимин Переяславль берёт.

— Добыча?

— Добыча знатная. Богатые были вои в окружении Баба-огулу. Собрали всё. Возчики под охраной стрельцов везут. Они отстали, а мы коней гнали шесть дней. Может выслать дружину Переяславль взять, княже.

— Нет. Молодцы. Хорошо повоевали. Гаврилу помяните, в баньке попартесь, завтра подробнее расскажите. А что упустили Бабу эту, так может и хорошо, будет кому хана Узбека напугать.