Стиратель границ. Том 1 (СИ)

Глава 12 Большая политика маленьких людей

— А со мной что? — спросил я лекаря.

— У тебя порез по всем ребрам, хороший, глубокий. Плюс проникающее одно. Крови потерял столько, что похож цветом на простыню, — ответил он.

— Так а это кто лежит у двери? — отчаянно держась в сознании, продолжил я расспросы.

— Севолап. Правая рука Миолина, — процедил Фелиппен сквозь зубы. — Зря ты так, Бавлер.

— Если он и правда работал с Миолином, он поймет, — я и пошевелиться не смог, а когда скинул с себя простыню, увидел, что мне всю грудь замотали, причем очень туго: — То есть, вставать мне пока нельзя.

— Нельзя, — строго приказал Фелиппен.

— Тогда я полежу, а ты пока приведи в чувство нашего гостя. Конральд, — обратился я к наемнику. — К тебе особая просьба: найти мне охрану со снаряжением. Четыре человека на посменную работу.

— Я бы хотел…

— Сам? — перебил я наемника. — Только рад буду, но ты больше нужен здесь, чтобы в случае нападения врага город мог оказать достойное сопротивление.

— Найду, — сожаление в голосе Конральду удалось скрыть, но на лице — нет. — Что-то еще?

— Вардо тоже приведи. Фелиппен прав, — когда я говорил, лекарь уже пытался привести в чувство Севолапа, а услышав мои слова, поднялся на ноги. — Мне требуется что-то большее, чем такая избушка. Более солидное. Но я еще не придумал, сколько всего туда придется включить. Скорее, посоветоваться его приведи.

— Сейчас? — уточнил наемник. В его вопросе я почувствовал подвох.

— Ночь? — задал я встречный вопрос. — Тогда как сможешь, я его с удовольствием приму. Иногольдом занимается Перт?

— Еще как занимается, — ухмыльнулся Конральд. — Так занимается, что тот лишь говорить и сможет.

— Без подробностей, пожалуйста, — поморщился я. — Но ему следует знать, что убийства в Рассвете не проходят бесследно для тех, кто решил их устроить. И попытки убийства тоже.

Конральд оставил нас с Фелиппеном наедине.

— И сколько я провалялся на этот раз?

— Как ни странно, но меньше. Вероятно, кровопотеря сказывается не так сильно, как шок после глубокой раны, — лекарь старательно приводил в себя Севолапа, но после мощного удара молнии тот едва шевелился и только стонал.

К моему удивлению зашел Вардо, спокойно перешагнул через правую руку Миолина и приблизился к кровати:

— Скоро тебя будут называть героем, — сообщил он мне. — Жители Рассвета в это неспокойное время только и говорят о том, что на тебя постоянно нападают. Некоторые даже взялись искать людей, что это сделали, пока им не показали два тела. Про Иногольда молчат. Как и он сам. Конральд сказал, что ты хотел посоветоваться со мной насчет нового жилища?

— Да, потому что не уверен, что именно мне требуется.

— Жилище правителя всегда должно быть внушительным, — первым делом ответил Вардо. — Это загородная усадьба у тебя может быть небольшой, чтобы ты выбрался из Рассвета, передохнул от шума и толкотни, а потом вернулся обратно, полный сил. В Рассвете тебе надо быть готовым ко всему. Поэтому прежде всего, твой дом — это твоя крепость.

— Мне переехать в форт? — пошутил я.

— Необязательно, — тут же ответил Вардо, — в твоей ситуации обилие солдат вокруг, если кого-то из них смогут подкупить, лишь усугубит твое положение. Причем сделает это быстро и безвозвратно.

— Понял, убьют меня и там, и тут. Что бы ты предложил? Перебраться на остров?

— Ты же нанял себе охрану? Конральд что-то говорил об этом. Четыре человека. Вот и отталкивайся от этого.

— Так в этом мне и нужна помощь, — проговорил я, предварительно прощупав рану. — Вот, например, лекарь мне понадобится, скорее всего. Зашивать во мне дыры.

— Допустим, лекарь, четыре стражника. Или телохранителя? — уточнил Вардо.

— Именно что телохранителя, — поправил я его.

— Тогда и для работы в самом твоем доме тебе тоже потребуется охрана. Еще человек пять. Вероятно — шесть. Уже десять.

— Так, — вздохнул я. — Собственные казармы.

— Именно, потому что это — еще не предел. Личная охрана — это очень важно. Их надо тренировать. Стрелок, мечник. Им нужно готовить. Кто-то должен заниматься лошадьми. Уже четырнадцать человек. Всем надо где-то жить. И тебе самому нужны покои личные, приемные.

— Мы же как-то хотели целые палаты ставить, — что-то шевельнулось у меня в памяти.

— Бавлер, в нашем Рассвете столько всего меняется, что сложно предугадать, где и когда наступят следующие изменения. Вероятнее всего, сейчас наши палаты смысла не имеют. Ты посмотри сам на ситуацию в городе.

— Беспокойно, — сказал я, даже не думая над ответом.

— Именно что. Люди хотели стабильности, отчасти ее получили, а теперь у них опять все нестабильно. На правителя нападают, его не видно. Но могу сказать, что выздоровления тебе желают. Так что поддержка жителей у тебя имеется. Вернемся к твоему жилью, Бавлер. Получается, что только для тебя одного надо два помещения, плюс обеденная. Плюс такие же помещения для твоих людей — спальни и обеденные. Раздельно мужские и женские. Что получается?

— Семь? — почему-то спросил, а не ответил утвердительно я.

— Причем жилые помещения должны быть больше, чем жилые для семьи, — проговорил Вардо. — Если ты хочешь максимально упростить конструкцию, чтобы ее успели возвести до сильных морозов, тогда тебе понадобится делать обширный дом в форме буквы «П». В одном крыле будешь жить ты сам и решать будешь там же дела Рассвета. А в другом — твои люди.

— И если середину кто-то займет, меня убьют, — вздохнул я.

— Тогда сам подумай, как тебе лучше всего сделать. Может твои необычные решения подойдут тебе лучше, чем какие-то стандартные, — разочарованно добавил Вардо.

— Прямоугольник. С внутренним двором, — предложил я. — Чтобы охрана могла добраться с разных сторон.

— Как и нападающие, — сказал Фелиппен. Вардо тут же поддакнул:

— Везде есть плюсы, которые становятся минусами, стоит врагу подойти ближе.

— Почему мне не использовать обычный дом вроде тех, что уже стоят в Рассвете? — спросил я. — В одном помещении я живу, в другом работаю — на втором этаже. На первом живет охрана.

— Интересное видение. Значит, можно заложить под тебя еще один дом? — спросил Вардо.

— Да, было бы удобно. В конце концов, у нас все из дерева — сжечь меня смогут как в маленьком доме, так и в большом, — ответил я.

— Я подумаю над тем, что можно сделать, — кивнул перед уходом Вардо.

— Господин лекарь, — я приподнялся на локтях, охнул и лег обратно. — Как поживает наш гость?

— Севолап решил отдохнуть, — Фелиппен встал на ноги. — И все же я не понимаю тебя, Бавлер. Твоей скромности.

— Так Миолин вообще в палатке жил почти месяц, — ответил я. — Мне-то куда!

— Ты так авторитет не заработаешь, — заявил лекарь. — Надо жить так, чтобы люди понимали, кто тут главный. И стабильность видели.

В отличие от Отшельника, который говорил совсем иначе, Фелиппен внезапно выдал мне информацию, которая накрепко засела у меня в голове.

— Стабильность — в хорошем доме правителя? — переспросил я.

— У Миолина дворец, у Совета — дворец. Каменные дома. Тебе минимум нужен такой же, пусть из дерева, но нужен, потому что иначе все приходят и спрашивают — где живет правитель? Что я им покажу?

— У тебя тоже спрашивали?

— Бавлер, к тебе каждый день кто-то приходит! — почти закричал Фелиппен. — Приходят, приезжают, с телегами, имуществом, семьями! Спасаются под крылом надежного человека, хорошего правителя, а у него… даже дома нормального нет!

Я подумал, что спор с Фелиппеном сейчас совсем не то, что мне требуется. И оставил эту тему, для вида согласившись с лекарем:

— Хорошо, стабильность так стабильность, — устало проговорил я. — А это точно Севолап? — я присмотрелся получше и мне показалось, что человек, который лежит у дверей, не такой большой и грозный, как мне рисовало воображение. Более того, он казался больше Конральда, но и сам наемник не был гигантом.

— Точно, — коротко ответил Фелиппен. — Абсолютно точно.

Он вернулся к помощнику Миолина, еще немного поколдовал над ним, а потом выпрямился, шумно выдохнув. Сам Севолап заворчал, потом начал ерзать, а вскоре уперся руками в пол и поднялся. Только потом он заговорил, но у меня было ощущение, что он еще не до конца пришел в себя — смотрел он на меня, а как будто куда-то в сторону.

— Бавлер, — произнес он единственное слово и замолчал.

— Думаешь, не извиниться ли тебе? — спросил я сухо.

— Не думаю, — ответил тот.

— Тогда тебе здесь не рады, — я попробовал подняться повыше в постели и внезапно всем телом ощутил правоту Фелиппена.

Напротив меня у дверей стоял обычный коротышка, который был выше меня. Пусть я в сидячем положении смотрелся бы куда более эффектно, но сейчас при таком ранении и лежа в кровати хотелось бы больше солидности — которой в данный момент я иметь не мог просто физически.

— Мне не нужно радоваться, — отозвался Севолап и сделал пару шагов к моей кровати. Когда он приблизился, я заметил, что один его глаз мутный, как вода в кружке из-под молока, а другой косит. Вероятно, это и было причиной его странного внешнего вида, когда он смотрел не на меня, а в сторону.

— После смерти Миолина вообще едва ли чему-то можно радоваться, — прокомментировал я.

— Его власть и так уже порядочно рассыпалась, так что называть его правителем сложно. Или ты так не считаешь, Бавлер? Или ты здесь тоже упиваешься остаточной властью над парой деревушек и считаешь себя князем, королем древних времен или кем почище?

Фелиппен в это время тихо удалился, и я заметно начал нервничать.

— Если бы я хотел тебя убить, то не стал бы подсылать этих недоразвитых, — сообщил он. — К тому же сейчас мне нужен тыл, которого я лишился. И не только мне.

— Тогда, быть может, стоит более уважительно относиться к человеку, который может его тебе предоставить?

— Возможно. Но пока я не уверен в том, что здесь вообще что-то можно сделать, — хмыкнул Севолап. — Хочу заметить, что в действительности у тебя проблем здесь еще больше, чем было в Пакшене, однако молодое государство нужно поддерживать, чтобы оно стабилизировалось.

— Лучше, чем новостями, ты это государство ничем не поддержишь, — почти злобно ответил я

— Может быть, у меня получится это сделать при помощи денег?

— Едва ли. У нас деньги не в ходу были до недавнего времени.

— Но я видел рынок… или у вас в ходу простой обмен? Тогда могу пообещать тебе, что рано или поздно твоя экономика упрется в очень неприятный и жесткий потолок. Потому что без денег — это не экономика.

— Мне нужны новости, Севолап, — по-прежнему настроенный против нового гостя, который повел себя совсем не так, как я того ожидал, я старательно сдерживался, чтобы не начать совсем уж явно грубить ему. Ведь от него могла быть какая-то поддержка.

— Военные или политические? — сразу же спросил меня помощник Миолина.

— Сперва о том, что происходит в Пакшене. Положение нестабильное, при этом очень много солдат подчиняются Пакшену.

— Совет пока что ведет переговоры сам с собой.

— Это еще как? — нахмурился я.

— У нас есть люди, которые намерены отдать остатки земель Мордину, потому то если все пойдет совсем плохо, то территории распополамят между собой Улерин и Мордин. Это создаст новый конфликт, а Совет желает мира. Мир в данном случае допустим лишь в том случае, когда кто-то один будет выгодоприобретателем, что удвоит мощь одного из государств. Улерин страстно хочет получить эти земли, но на самом деле он — лишь небольшой прямоугольник земли, густо населенный и слишком близко лежащий к Северному Союзу. Поэтому, если Мордин получит большую часть земель Пакшена и объявит о своем протекторате над этой территорией, то Улерину не останется ничего иного, кроме как ждать печальной участи.

— Присоединиться к Мордину? — продолжил я вопросом.

— Именно. Такое предложение непременно поступит, потому что альтернатива весьма печальна — Улерин раздавят. Но предложение это не сразу будет объявлено. Должны пройти годы до того, как три города снова станут едины.

— А если Северный Союз не позволит?

— Он не позволил бы и земли забрать, однако у нас сейчас такие дробления идут, — театральным тоном поговорил Севолап. — Сам понимаешь.

— Это все… нарочно? — ахнул я. — И Поляны?

— И людей тебе мы не просто так посылаем, — криво улыбнулся он. Настолько криво, будто его лицо когда-то было изрезано вдоль и поперек. — Мы создаем видимость того, что Пакшен распадается на части. Миолин отдал тебе войска, думая, что он помогает тебе — ведь он действительно хотел тебе помочь, полагая, что люди, ушедшие к тебе, сохранят тебе лояльность и уже ТЫ сможешь их использовать, чтобы подчинить Мордин Пакшену. Миолин был патриотом, — тихо добавил Севолап. — И, я боюсь, именно это его и убило.

— Помощник Неогона…

— Неогон! Знаешь ли ты, скольким людям Миолин перешел дорогу? — воскликнул Севолап. — Ну и ну, да ты действительно не понимаешь, что здесь происходит!

— Пожалуй, — вздохнул я. — Ваша ситуация меня не радует. Я ожидал иного.

— Теперь и я тебя с удовольствием послушаю. Расскажи, Бавлер, — опуская слово «правитель», попросил меня Севолап, — Расскажи, чего ты ожидал услышать от меня? Что Пакшен продолжит отдавать тебе всех своих людей, ослабит земли?

— Не то чтобы прям так, но война же, люди бегут, — настороженно отозвался я.

— Люди бегут, я даже и спорить с тобой не буду. Но от чего они бегут? От линии фронта да от войны. Посмотри, сколько людей тебе просто так отдал Миолин. Отрядом в двести человек при наличии пары камнеметных машин можно за неделю-другую взять Поляны. Или то, что от них останется. Такую силу тебе бы просто так точно никто не отдал, Бавлер. Сейчас у тебя должно быть около двух-трех тысяч человек. Это даже не город Пакшен, если что.

— Люди бежали еще и до вашей деятельности. Да и Миолин говорил, что Пакшен должен…

— Пакшен никому ничего не должен, — отрезал Севолап. — И его люди — тоже не должны никому и ничего. Если они хотят остаться и помогать — они остаются и помогают. Ушедшие к тебе — пытаются помогать тебе и создают иллюзию того, что у тебя все в порядке. Только вот все думают, что цели разные. Люди у тебя спасаются, живут в мире и согласии. Пока я не был уверен в том, что ты не дерешь с них налоги и не отнимаешь имущество, которое тебе не принадлежит, я не собирал большие партии беженцев и не направлял сюда.

— Так вы действительно хотите продаться Мордину! — вскричал я.

— Ты не понял ровным счетом ничего, — вздохнул Севолап. — Мы сохраняем ключевые посты, за нами остается власть, которая поможет нам оставить за собой город и до последнего момента Пакшен останется силой, с которой будут считаться везде. При этом в будущем есть вероятность, что мы сможем преодолеть сопротивление мординских правителей и сделать Пакшен столицей обоих государств. А теперь можно перейти к делам военным.

Я крутил в голове все, что мне сказал Севолап. Текущая картина мира переворачивалась на противоположную. Да, у меня были подозрения, что все это не просто так, что люди неспроста идут ко мне. Но теперь помощник Миолина обрисовал мне картину просто жуткую. Людей используют до сих пор. Используют у меня и с моей помощью. Более того, эти люди после, вероятнее всего, попадут обратно в тот же самый мир, из которого они сбежали.

Сбежала часть, допустим. Но мне надо будет переговорить со всеми, кто сейчас представляет собой хоть какую-то власть у меня в Рассвете, чтобы понять, насколько прав этот маленький человек большой политики. Ведь в случае, если он прав, тогда мне с моими тремя тысячами жителей будет очень сложно противостоять всему Пакшену. И уж тем более Мордину, если тот направит все войска против меня.

— Для начала, — строго начал Севолап, — тебе надо отозвать Анарея.