Стародум

Глава 27

Атакующие нашли чёрный ход, поэтому вслед за ними отправили погоню.

Воевода бежал как мог, но раны давали о себе знать.

Из нас троих только Светозара была без сознания, поэтому она приземлилась хуже всех.

Я отбил колени и локти, Никодим повредил лодыжку, а девушка ударилась головой: свежее пятно крови набухает у неё в волосах. Как будто мало ей было и без этого.

— Что это было? — спрашивает Никодим, прижимая руку к свежей ране на голове Светозары.

— Княжеский защитник, — говорю. — Я видел, как он поднимает руку в нашу сторону, но думал, что он просто указывает. А оказалось, что это сила такая. Меня будто гигантским молотом сшибло — до сих пор в голове звенит.

— Что будем делать? Спрячемся в этой… цитадели?

— Нельзя прятаться — нам нужно найти Федота, чтобы вылечить Светозару.

— Но если мы спустимся вниз к остальным пленникам, безумец нам сразу же головы снимет.

Случайно или нет, но Вихробой исчез ровно в том месте, чтобы мы упали не на землю, где сейчас сидят жители Вещего, а на широкий балкон замка. Только это позволило нам остаться в живых, не быть растерзанными сразу же после приземления.

Отсюда Стародум выглядит ещё больше.

Огроменный, крепкий. Мы сейчас в относительной безопасности, но это ненадолго.

Стоит нам подойти к ограждению балкона, как несколько стрел врезаются в каменные перила и стену замка. Сейчас вся армия князя стоит внизу, задрав головы. Лучники целятся в нас, кто-то уже бежит к замку, чтобы подняться сюда.

А чуть в стороне жители Вещего: испуганные, жмущиеся друг к другу.

Даже не знаю, как поступить. Если спустимся вниз к остальным, то Федот вылечит Светозару, но её тут же казнят вместе со мной и Никодимом. Если останемся в замке, то выживем, но некому будет помочь Светозаре.

Ни одно из решений нам не подходит.

— Давай быть разумными, — говорю.

— Давай, — соглашается Никодим.

— Если мы прямо сейчас спустимся вниз к безумцу, то он тут же нас прикончит.

— Я тоже так думаю. Такие люди не прощают, когда их пытаются убить. Особенно какие-то вонючие крестьяне вроде нас.

— Если же не спускаться, то можно попытаться спрятаться в замке — он большой, наверняка найдётся хороший укромный уголок.

— Но нас всё равно найдут, — возражает Никодим. — Посмотри, какая большая толпа внизу. Эти тысячи людей в каждую мышиную дырку нос засунут. И у них на это не уйдёт много времени.

— Тогда какой у нас ещё остаётся выбор?

— Вы можете поискать сокровищницу, — предлагает Веда. — Там полно чудодейственных вещей, которые принадлежали князю Гориславу. Там точно есть спящие духи оружия вроде меня.

— Ты знаешь, где она?

— Под землёй, но где именно — не представляю. У нас могут уйти дни, чтобы отыскать её.

— Светозара столько не протянет.

Сидим с Никодимом и Ведой на балконе, молчим. Пытаемся понять, какой из всего этого есть выход. Эх, будь у нас чуть больше времени…

Светозара лежит на холодном камне, белая и беспомощная. Мы не можем просто так позволить ей умереть: если есть шанс её спасти, то нужно его использовать. Спустимся вниз, Федот её излечит. А с безумцем как-нибудь разберёмся.

Внезапно Никодим оживляется и смотрит куда-то вниз.

— Эй, а это разве не…

— Это же Снежана! — через чур бодро вскрикивает Веда.

— Она делает какие-то странные жесты рукой.

Выглянув одним глазом между каменными перилами, я гляжу на девушку, от которой у меня дыхание перехватывает. Она такая же, какой я её запомнил: своим присутствием затмевает всех остальных людей вокруг. На ней снова длинный плащ с капюшоном, но уже другой. Сегодня Снежана выглядит более печальной. Оно и понятно… как тут будешь радоваться, находясь рядом с безумцем?

Она стоит позади князя, рядом с каким-то парнишкой наших лет.

Её левая рука повёрнута ладонью вперёд, она без перерыва машет пальцами, будто делает приглашающий жест спуститься к ним. Но из-за того, что окружающие либо носятся, следуя приказам безумца, либо глядят вверх, никто этого жеста не замечает. Только мы.

Даже с большого расстояния я могу видеть, что она смотрит точно на меня. Пристальным, немигающим взглядом, будто хочет что-то сказать, но не может.

— Я принял решение, — говорю.

— Что? — удивлённо спрашивает Никодим.

— Мы со Светозарой спускаемся вниз, где я передам её Федоту, а ты с Ведой пойдёшь вниз и попытаешься найти сокровищницу.

— Скажи мне, ты идиот? Как только ты выйдешь наружу, то всё, конец тебе!

— Сомневаюсь, что это будет так скоро. Безумец наверняка захочет позлорадствовать, поиздеваться. Немного времени у меня есть. К тому же Снежана явно что-то хочет сделать, иначе она не звала бы нас таким способом.

— Ты готов спуститься из-за какого-то дурацкого жеста?

— Я ей доверяю.

— Ты видел её один раз… пьяным…

— Никодим, когда я впервые её увидел, меня будто молнией прошибло. Всё сразу стало понятно, обрело смысл. Причём не только меня, но и её саму — я видел это. Для кого-то другого это может ничего не значить, но не для меня. Я привык доверять своим внутренним позывам и ощущению, что правильно, а что нет. И сейчас я собираюсь сделать то, к чему меня ведёт всё внутреннее естество — потому что так нужно сделать.

Не говоря больше ни слова, я поднимаюсь на ноги, подхватываю Светозару и направляюсь к выходу с балкона.

— Веда, скажи ему, — велит Никодим. — Это же самоубийство! Он идёт прямо в лапы к безумцу!

— Пусть идёт, — отвечает девушка-дух. — Если он чувствует, что так надо, значит так и должно быть.

— Тупицы вы… долбанные тупицы!

Во время пути я открываю металлическую дверь внутрь замка… подумать только, целая дверь из металла! Даже представить не могу, сколько она может стоить. Таких даже у князей нет.

Мы оказываемся в просторной комнате с высоким потолком. Внутри стоят столы, стулья, кресла, полки, шкафы… будто дом, подготовленный к въезду гостей. Откуда всё это взялось? Чудеса творятся в этом мире!

Не задерживаясь, иду дальше.

В коридор и на лестницу, ведущую вниз.

У нас сейчас две задачи. Всего две: найти Федота, чтобы вылечить Светозару, и защититься от безумца. Хотя нет, есть ещё третья задача: узнать, какого чёрта здесь вообще происходит. И желательно как можно скорее.

Никодим со злобным сопением следует за мной: это его манера материться, не говоря ни слова. Он не поддерживает моё решение спуститься вниз, но правильного хода сейчас нет — Светозара умирает, и её нужно спасти. Я за любого из друзей готов жизнь отдать. Пусть меня заживо сварит безумец, если это будет означать, что Никодим со Светозарой будут в порядке.

— Всё тут выглядит знакомым, — произносит девушка-дух. — И одновременно другим. Стародум стал намного больше.

— Как ты узнала, что мои односельчане будут здесь?

— Это сложно…

Мы говорим прямо во время ходьбы, двигаясь по ступеням круглой лестницы.

— Я знала, что Стародум ушёл под землю, потому что была там и сама всё видела. И знала, что он поднимется где-то в ближайшие дни. Так что, когда увидела пустое село, сразу поняла — Волибор всех увёл сюда. Тут должно быть безопасно.

— Не так уж и безопасно, с открытыми-то вратами.

— Может, люди просто не успели их закрыть? Или не смогли понять, как это делается?

Светозаре совсем плохо. Сердцебиение на её шее прощупывается с трудом, будто сердце бьётся через раз. Честное слово, если она покинет нас… хотя нет. Не хочу думать об этом.

Вскоре мы выходим на нужный этаж.

— Вот наши пути и расходятся, — говорю.

— Пока, — мрачно произносит Никодим. — Было приятно с тобой дружить.

— Это не последний раз, когда мы видимся.

— А я уверен, что последний.

Покачав головой, я улыбаюсь и направляюсь к выходу.

Наверное, стоило бы взять с собой Веду, чтобы попытаться убить безумца ещё раз, но она сейчас нужна Никодиму как проводник. Я спасу Светозару и узнаю, что именно хотела Снежана. Никодим найдёт сокровищницу и, если повезёт, полезные волшебные предметы.

Я бы тоже хотел отправиться с ними — это менее опасно. Но Светозаре осталось совсем немного — я не могу бросить её такой.

Сдвигаю вбок массивный металлический засов центральных врат замка и выхожу на улицу.

За то время, пока мы блуждали внутри этой титанической цитадели, успело совсем стемнеть. Ветер на улице успокоился, тучи ушли. Теперь снаружи обыкновенная ночная благодать — даже тепло вернулось.

Я стою прямо напротив входа в замок с девушкой на руках, а в меня со всех сторон направлены копья гвардейцев безумца. Странно, но на их лицах замер испуг. Кажется, величественный замок, подпирающий небеса, напугал их до усрачки.

Приятно видеть.

Двигаюсь к толпе крестьян, сидящих на земле, враги расступаются передо мной, пропуская. Они даже слово вымолвить бояться, только оружие нацелили в молчаливой настороженности. До тех пор, пока не явился князь, воины ведут себя как стая испуганных мышей.

Добравшись до группы пленников, я останавливаюсь со внезапным изнеможением. Волибор, Третий и ещё несколько человек подбегают к нам. Они все что-то говорят, но из-за этого ни одного конкретного слова не разобрать.

— Где Федот? — спрашиваю. — Светозаре очень плохо.

— А, это… — задумчиво тянет Волибор. — Твоего папани здесь нет, он не пришёл.

Стою на месте, пытаясь понять, что только что услышал.

— Что это значит?

— Он сказал, что не хочет бежать ни в какой Стародум, а лучше спрячется с Душаной в лесу неподалёку отсела. Но ты не беспокойся. Думаю, он бродит где-то возле Вещего, целый и невредимый, в отличие от нас…

— Ладно… А Игнатий здесь?

Наш сельский священник обнаружился чуть в стороне, крепко прижимающим ладони друг к другу.

— Как там Никодим? С ним всё в порядке?

— Да, — говорю. — Он внутри замка.

Несмотря на то, что мой друг — приёмный сын, между ним и Игнатием — самая настоящая любовь родителя и ребёнка. На лице мужчины проступает искреннее облегчение. Он делает жест положить Светозару на траву.

Поп не умеет лечить так же хорошо, как Федот, но это всё равно лучше, чем ничего.

Я опускаю Светозару, после чего мужчина закрывает глаза, возведя руки к небу. Я стою напротив с тяжело трясущимся сердцем. Не уверен, что поп сможет помочь Светозаре — всё-таки она из волхвов, что чтят старых богов. У Светозары кровь из ушей идёт, когда Игнатий в колокола бьёт, а сейчас ему нужно её исцелить. Нет никаких сомнений, что поп очень хочет помочь, но неизвестно, как подействует святая сила на язычника.

— Благослови, душа, Господа, и не забывай всех благодеяний Его. Воздаёт он тебе всё исцеление и венчает тебя милосердием и щедротами.

Игнатий прикладывает руки к шее и пояснице Светозары.

— Дух Господень на мне, ибо помазал меня благовествовать нищим, послал меня исцелять сокрушённых сердцем.

Его ладони загораются свечением, но не таким ярким, как когда он лечил других людей. На волхва христианская сила работает хуже.

— Исцели её, Господи, и исцелится. Спаси её, и спасена будет. Ибо ты — хвала её.

Некоторое время мы стоим над Светозарой, но никаких внешних признаков исцеления не видно: раны не зажили, силы не вернулись, она по-прежнему без сознания и никак не реагирует на происходящее.

— Я сделал всё, что мог, — вздыхает Игнатий. — Будь она христианкой, уже встала бы на ноги. А так будем надеяться, что моих сил оказалось достаточно.

— Она справится, — говорю. — Светозара всех нас за пояс заткнёт, если что-то касается упёртости.

Теперь остаётся только надеяться, что она выкарабкается — всё зависит от того, насколько близко она подошла к миру мёртвых, сможет ли отыскать дорогу домой. Но и хуже всё ещё может стать: раны исцелены, но вред уже нанесён.

— Меня тоже исцели. Получил слишком много ран во время сражения со всадниками безумца.

Игнатий накладывает руки мне на спину, на голову. Особенно долго занимается правой ступнёй со сломанными пальцами. Я — крещёный, поэтому на мне его лечение отражается лучше.

Наконец-то наше длинное путешествие окончено.

Я позволяю себе опуститься на землю рядом с девушкой и немного расслабиться. Но ненадолго, поскольку скоро сюда явится сам князь. Много дней назад мы выступили к Ярому острогу, чтобы спасти пленников, которых должны были увести к безумцу, но вместо этого сами отправились в Новгород, чтобы убить его. План провалился и теперь мы здесь, проиграли почти со всех сторон.

Чувствую смертельную усталость, давящую на плечи.

Даже не помню, когда я последний раз спал.

— Что это вообще за место? — спрашиваю у Волибора. — Как оно тут оказалось?

— Очень просто, дружище…

Кажется, у мужчины превосходное настроение, несмотря на то, что мы все — пленники.

— Много лет назад бывший удельный князь оживил Стародум. Он ушёл под землю и всё это время рос, вбирая в себя камни и дерево. А теперь посмотри на него! Большой, красивый!

— Как они вообще пробрались в крепость? Почему все врата открыты?

— Мы с вещинцами не успели добраться до ворот раньше армии безумца. Они проникли сюда вместе с нами. Но ты не думай, что они победили.

Волибор наклоняется поближе с ехидной улыбкой.

— Стародум — на самом деле живое существо. Примерно как Веда. Горислав Лютогостович оживил его, используя редчайший осколок силы. Замок и окружающие стены могут открывать и закрывать двери самостоятельно, превращать лестницы в гладкие спуски, путать коридоры, заставляя незваных гостей бродить по кругу. Понимаешь, к чему я?

— Пока нет…

— Армия безумца сейчас заперта в стенах крепости. Если они прикончат всех нас — Стародум превратит это место в тюрьму. Они никак не смогут выйти наружу и все умрут тут от голода!

— Но мы ведь тоже здесь. Значит мы все умрём вместе.

— Я уверен, что всё закончится хорошо, — заверяет Волибор. — Я уверен, что мы покромсаем всю армию безумца на куски.

— Ты шутишь? Ты на самом деле говоришь о сражении? Их тут несколько тысяч человек, а нас сколько? Тридцать старых воинов?

— Не спеши оценивать кого больше. Знаешь, почему много лет назад Стародум пал?

— Конечно знаю, — говорю. — Наступила эпоха безумия, Юрий и Мартын захватили и суздальское, и новгородское. Не будь они такими болванами, Смоленск с Полоцком тоже оказались бы под ними. Чёрт, да они бы до Чернигова дошли, если бы не схлестнулись на Волге, как идиоты.

— Это не всё. Они захватили Стародум, поскольку смогли отрезать нас от арсенала. Куклы безумца проникли в крепость ещё до начала осады, и отрезали защитников от кладовых. Они сожгли несколько зданий и не дали нам добраться до сокровищницы. Если бы у нас был к ней доступ, эти придурки никогда бы не захватили крепость. Но она всё ещё цела и ждёт нас.

— Это я знаю, — говорю. — Веда рассказала, что где-то под землёй есть сокровищница.

— Если мы доберёмся до неё — то всё, мы победили. Горислав двадцать лет назад проиграл, поскольку защитники не смогли пробраться в неё.

— Что в ней? В этой сокровищнице?

— Оружие, дружище, — с удовольствием покачивая головой, отвечает Волибор. — Такое же, как Веда, но больше. Сотни. И духовные доспехи, которые не пробить никаким оружием, кроме духовного. И всякие вещи, о которых даже я не знаю.

Сотни духовных клинков? Это же оружие, способное победить любую армию! Если бы мы в лесу сражались со всадниками не одним духовным мечом, а тремя, от противников осталась бы только куча тел, порубленных на куски.

— Ну да, осталось только подняться на ноги и дойти до сокровищницы, — говорю. — Уверен, люди безумца нас пропустят…

— Посмотрим, как они поведут себя через несколько дней, когда их желудки начнут урчать от голода.

Только мы упомянули безумца, как появляется он сам. Худой силуэт князя Новгородского появляется между копейщиками. Второй раз мы с ним видимся и второй раз это происходит ночью.

Сегодня он выглядит намного более величественно: на нём больше не тонкий кафтан для похода в туалет, а богато украшенный сюртук, пояс, шапка. Только смотрится всё это по-прежнему нелепо на его сутулом теле. Довольная улыбка озаряет его лицо, но она не вяжется с маленькими, беспокойными глазками.

Даже сейчас, в окружении тысяч подчинённых, он постоянно озирается по сторонам, словно ищет врагов. Не может расслабиться, что-то подозревает, ожидает предательства и удара в спину.

Позади него стоит личный воитель и защитник — здоровенный мужчина с вытянутым лицом и шрамами, прорезающими русые волосы. Этот человек неотрывно глядит на Волибора, а Волибор на него. Эти двое знакомы? Почему я не удивлён?

— Снова ты! — заявляет безумец, сплюнув на землю. — И живой…

— Живой, — говорю.

— Ну, это не надолго. Взять этого скота.

Несколько людей в чёрных масках тут же меня хватают, выводят вперёд и опускают на колени. Светозару волокут за ноги по земле.

— Да, неплохо вас поколотила погоня, — произносит безумец, удовлетворённый несчастным видом девушки. — Но я немного удивлён, что вы вообще ушли. Что это был за конь, на котором вы сюда прилетели?

— Вихробой. Перун дал нам его за хорошую битву.

— Неплохо для каких-то выродков. Но вы всё равно не смогли обогнать мою колымагу, запряжённую призрачными лошадями.

Безумец подходит очень близко, заглядывает в глаза, от него воняет гнилой капустой.

— Хочешь знать, почему я выжил после нашей встречи?

Никодим бы на моём месте ответил что-то вроде «потому что ты — коровья лепёшка, она не сдохнет даже если её разделить на две части». Я же не собираюсь злить человека, который может отнять мою жизнь по щелчку пальца. Когда нужно, я вполне могу вести себя подобострастно, и даже ползать на коленях. Удар надо наносить тогда, когда знаешь, что он будет смертельным.

— Почему? — спрашиваю.

— Потому что ты — всего лишь человек, а я — высшее существо. Такой как ты не может убить меня. Это невозможно. Понимаешь?

Киваю в согласии.

Если спросить меня, то высшее существо — тот здоровяк за спиной безумца. Среди присутствующих не найдётся никого, кто мог бы сравниться с ним в росте. Но раз безумец хочет потешить своё самолюбие — пожалуйста. У каждого человека есть на это право. Кто я такой, чтобы ему мешать.

— Вздёрнуть его! — командует князь.

— Если ты убьёшь нас, Стародум не выпустит тебя наружу. Спроси у своих людей, они уже наверняка заметили, что все врата крепости закрыты и нет ни одной лестницы, чтобы перебраться через стену.

— Вздор!

Огроменный воитель с вытянутым лицом подходит к безумцу и делает несколько жестов руками. Уж не Молчун ли это, о котором столько слышал? Они переговариваются некоторое время, после чего безумец подходит ко мне с задумчивым выражением лица.

— Мне советуют оставить тебя в живых, но я этого не сделаю, — шипит он, чуть ли не плюясь слюной. — Ни одно ничтожество не уйдёт, попытавшись меня убить, понятно? Вы все сдохнете! Вздёрнуть его!

Несколько человек хватают меня за плечи и ведут к ближайшему дереву. Кажется, история повторяется: совсем недавно то же самое пытались сделать разбойники в лесу, а теперь люди самого князя. Да я расту!

Один перекидывает верёвку через ветку, другой ставит внизу пустую деревянную бочку.

Надевают мне петлю на шею.

Безумец стоит рядом, следит за всеми действиями, почёсывает затылок. Я же смотрю на Снежану, которая сжимает в кулаке кулон, прежде висевший не шее. Она явно что-то собирается сделать, но ждёт подходящего момента. Решается.

— Ты мою корову не видел? — спрашивает князь.

— Что? — выдавливаю из себя.

— Я где-то тут корову потерял. Вот, хожу ищу.

Окружающие люди в чёрных масках слышат наш разговор, но никак на него не реагируют.

— Какую ещё корову? — спрашиваю.

— Я каждый день прихожу сюда пасти нашу корову — Молюту. Она не любит ходить с пастухом, поэтому я привязываю её здесь, к колышку. Но сегодня её нет — сбежала, наверное.

Князь принимается ходить из стороны в сторону, заглядывает за дерево, словно там может обнаружиться таинственная корова. Я же стою на бочке, с петлёй на шее, и совсем не понимаю, что за херня происходит.

— Мне нужно найти её до темна, — продолжает Юрий Михайлович. — Она у нас добрая, но глупая совсем. Её же волки сожрут, а она этого и не поймёт. Примет их за своих маленьких серых телят.

— Я… я не видел никаких коров.

— Жаль. Придётся поискать в другом месте.

Как ни в чём ни бывало князь направляется прочь от дерева, под которым я стою. Окружающие люди не шевелятся и ничего не делают. Безумец ходит между воинами и всех спрашивает о пропавшей корове, но никто не отвечает.

В конце концов он идёт к вратам крепости, запертым. Осматривает их, направляется к замку, потом обратно ко мне.

— Ничего не понимаю, — говорит. — Её нигде нет, куда же она могла уйти?

— Может, улетела? — спрашиваю.

— Ты что, совсем спятил? Это же не стрекоза, чтобы по воздуху летать.

— Значит, ты пастух?

— Нет, не пастух, — отвечает князь. — Так, по хозяйству помогаю. Меня Юрой звать — мы с родителями тут живём неподалёку. Переехали как старая деревня сгорела. Дом тут восстанавливаю, корову пастись вывожу…

Кажется, я начинаю что-то понимать.

— Сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

Какое интересное число. Именно столько лет было князю, когда началась эпоха безумия. Мы все знаем, что он был обыкновенным простолюдином до того, как обрёл силу. Именно она позволила ему возвыситься. Значит, вот, кем он был.

За два десятка лет с ним многое произошло, но каким-то образом в его голове сохранился тот самый человек, каким он был до начала эпохи: простаком без претензий на что-либо. Периодически эта версия Юрия Михайловича выходит на поверхность и князь на некоторое время превращается в простого деревенского простофилю.

Теперь понятно, почему его называют безумцем.

По всей видимости, часть его разума не смогла пережить всё, что наделала другая часть. Вот таким образом защитилась от всех ужасов, сотворённых собственными руками. Слабак не готов был получить большую власть, поэтому раскололся прямо у себя в голове.

— Почему этого скота ещё не повесили? — кричит князь в ярости. — Я хочу услышать, как хрустит его шея!

— Слушаюсь! — отвечает ближайший черномасочник.

Ну вот, к нам вернулся старый добрый кровожадный убийца. Я уже начинал скучать.

Человек в маске подбегает, чтобы вытолкнуть бочку из-под ног, но выполнить приказ не успевает.

— Ловите! — кричит Снежана, бросая что-то маленькое в толпу пленных крестьян.

Предмет подлетает в воздух, светясь в ночи как маленькая звёздочка. Осколок силы! Именно таким его описывали путешественники, проходящие через наше подворье. Предмет, проглотив который, можно ненадолго стать всемогущим.

Люди из армии безумца подпрыгивают в воздух, чтобы дотянуться до летящего осколка, но тот слишком высоко. Он приземляется на плечо Ярополка, отскакивает в сторону, ударяется о пузо Игнатия и падает точно на шею бессознательной Светозары.

Маленький камешек впитывается в кожу девушки, как капля воды в сухую почву. Мгновение, и его больше нет.

Светозара широко открывает глаза.