Стародум

Глава 21

Сам Мартын Михайлович догнал воеводу на своём коне.

Новый князь Владимиро-Суздальский потребовал отдать ребёнка.

Глупец.

Нечем угрожать человеку, который уже давно распрощался с жизнью.

Стоит нам выйти на открытую местность, каждый из крестьян замирает в трепете.

Светозара что-то беззвучно шепчет, Никодим смотрит со скептическим молчанием, я же просто стою с каменным лицом, чтобы не выдать крайнего изумления. Все мы слышали об этом месте и все представляли себе как выглядит столица княжества, но никто не мог предсказать, каким Новгород окажется на самом деле.

В наших головах строилась картина большой деревни, как если бы рядом с Вещим появилось ещё несколько таких же сёл, объединённых вместе. Но даже такой образ был слишком невообразимым по сравнению с тем, что мы увидели.

— Совсем не скучал, — произносит Никодим, глядя на столицу. — Вот нисколечки!

— Ты не говорил, что он такой большой, — замечает Светозара.

— Говорил, но никто мне не верил.

Мой друг прав, это надо увидеть, чтобы поверить.

Для деревенского жителя город — всё равно, что дом в небесах. Слишком необычно, слишком сказочно. Мало того, что он огромен и вмещает в себя целую уйму народу, так ещё и выглядит так, словно его строили не люди, а какие-то сверхразумные духи с тысячей конечностей.

По всему периметру Новгорода располагается деревянный частокол с земляными валами, над стенами возвышаются деревянные башни с дозорными. Куча домов самых разных форм и размеров. Ровно по центру его разрезает река — Волхов, через который ведёт один единственный, но очень широкий мост — Великий мост.

На обоих сторонах реки виднеются храмы, притягивающие взор издалека. И это не церквушки, как у нас в Вещем, а большие соборы с крышами-луковицами, массивные, серьёзные. Софийский и Никольский. Один их вид заставляет замереть без слов. Как два дуба, стоящих над низким кустарником.

Много-много лодок на реке.

Жизнь здесь бурлит.

На западной стороне виднеется детинец — ещё более укреплённая часть города, в основе стен уже располагаются камни, а не дерево. Место, где находится правление всей Новгородской земли. До эпохи безумия детинец контролировался архиепископом и боярскими вельможами, в то время как князь ютился на торговой стороне — в отдельном поместье. Он считался «приглашённым» правителем, поэтому не имел права размещать дружину в цитадели города. С приходом эпохи безумия всё везде изменилось, теперь удельный князь, назвав себя Великим, вобрал в себя всю власть окружающих земель, а вече больше не принимало никаких важных решений.

Оказалось, что единоличная сила важнее всех прочих обстоятельств. Когда ты можешь в одиночку уничтожить небольшую армию, никто тебе не указ.

Безумец обосновался в детинце, сместив оттуда других бояр.

И вот теперь мы втроём направляемся в город, чтобы уничтожить такого человека. Того, кто двадцать лет назад получил от леса огромную силу и смог перевернуть историю целого княжества. Но одолеть его мы всё-таки сможем. Пусть безумец и подчиняет себе людей, засовывая им руку в живот, но я сильно сомневаюсь, что он сможет продолжить жить без головы.

Всё, что мне надо — подобраться достаточно близко.

— Добро пожаловать домой, — произносит сотник со своей обыкновенной паскудной ухмылкой. — Это самое лучшее место на всей Руси, здесь всегда можно встретить новых людей, новые языки, новые товары и еду. Вы полюбите это место.

— Вот уж сомневаюсь, — тихо шепчет Никодим. — Худшего места для жизни — не сыскать.

— Ты преувеличиваешь, — возражает Светозара. — Только посмотри, какой он большой.

А город и правда большой. Прокормить его — целая задача. Теперь понятно, почему между городом и деревнями ходит столько торговцев, обменивая еду на произведённые ремесленниками товары.

— Как давно я хотела тут побывать, — продолжает Светозара. — Мне надо тут всё-всё-всё посмотреть.

— Не забывай, что мы вроде как пленники.

— Ай, не надо. Мы можем сбежать как только захотим.

— Да и вообще, мы сюда не отдыхать пришли. Сначала работа, потом развлечения, всё как у нас в селе.

Глядя на разговоры моих друзей, трудно поверить, что они осознают всю сложность задуманного нами. Неужели только я один понимаю, какая это чертовски трудная задача?

Во время эпохи безумия все друг друга стараются убить. Стоит одному человеку получить мало-мальски полезную силу, он тут же старается применить её, чтобы получить что-то для себя. Многие стали разбойниками, грабителями, убийцами. Уверен, безумца за долгие годы множество раз пытались прирезать, отравить, подстеречь в переулке. Но он до сих пор жив, значит и нам не удастся сделать всё так просто.

Но отвлекать друзей не хочется: раз уж они оказались в городе, пусть сполна почувствуют здешнюю жизнь.

Постараюсь всё сделать сам.

— Ну всё, посмотрели и хватит, — сотник обрывает разговоры среди добровольных рабочих. — Пора идти к Юрию Михайловичу.

Одной большой колонной мы направляемся в Новгород, и городские дозорные открывают врата перед нами. Долгое время жители Вещего считали Перепутье городом, но это была лишь кучка домишек, где ничего не происходит, по сравнению с этим местом.

Мы вошли с торговой стороны в разгар дня, поэтому город выглядит как один огромный базар, что отчасти так и есть.

Народу… тьма.

Никогда и представить не мог, что в одном месте может собраться такая толпа. У нас в селе даже во время праздника столько человек не было, а здесь обыкновенный день. Повсюду лица, лица, лица… кто-то в мехах, не смотря на август, кто-то весь бисером увешан.

Все говорят, кричат, спорят.

Столько шума…

Если пробыть здесь несколько дней, можно с ума сойти от обилия людей. Теперь понятно, почему безумец такой безумный: он попросту свихнулся наблюдая за суматохой, где каждый человек что-то делает, куда-то спешит. Каждый — живая душа, теряющаяся в общем гаме.

— Смотри какие волосы, — Светозара указывает на мужчину в стороне. — Чудо какое-то!

— Действительно, — говорю.

Мы с девушкой не отрываясь смотрим на человека, пусть это и не совсем прилично — глазеть вот так открыто. Но это же невообразимо! У него волосы цвета огня, тёмных, догорающих углей.

— Это называется «рыжий», — произносит Веда, сидя у меня на плече. — Припоминаю, что много таких видела.

— Рыжий, — подтверждает Никодим. — У меня друг в детстве был такой.

— И почему у него волосы такого цвета? — спрашивает Светозара.

— Родился таким. Бывает. Что его, из дома теперь выгонять?

Чем дальше мы идём, тем больше теряемся от обилия шума и мелькающих людей. Если бы не стража, направляющая нас, мы очень быстро разбрелись бы по сторонам и потерялись. Так мы доходим до реки и поворачиваем вдоль. Весь берег Волхова — одна большая пристань, возле которой покачивается множество всевозможных судов: и небольшие рыбацкие лодки, и плоскодонные ладьи с низкими бортами, и морские кнорры, картинки которых мы видели в книгах, даже несколько плотов. Повсюду снуют моряки, разгружают и загружают бочки, тюки, ящики.

Дорога усеяна конским навозом, никто его не убирает. Только соломой сверху накрывают, чтобы не испачкаться, но это не очень-то помогает. Воздух гудит как растревоженный улей: крики разносчиков, ругань торговцев, лязг цепей. Над головами сплошные вывески: горшки, доски, рыба, меха. Пахнет дымом, квашеной капустой и чем-то едким, это дубильщики кожу обрабатывают.

И почти все, сука, одеты лучше нас.

Одежда такая же льняная, но ни заплатки, ни порванных промежностей.

Понятно, почему Никодим так не любит этот город. У нас в селе намного спокойнее: не приходится каждый день толкаться и ругаться, когда на ногу наступают. А наступают здесь наверняка очень часто.

Чуть дальше виднеется мост через реку на Софийскую сторону, но мы почему-то проходим мимо. И двигаемся ещё дальше.

Вскоре мы останавливаемся у большого поместья на берегу — Ярославово дворище. Когда-то это было место, где жил князь Новгородский, теперь же обыкновенный постоялый двор для важных гостей.

— Разве… разве нас не должны были отвести вон туда, — Никодим указывает на другую сторону реки. Я… я думал…

— Мне тоже… — говорю. — Казалось…

По какой-то причине стало трудно дышать. Даже говорить получается с трудом.

Мы с остальными похищенными крестьянами внезапно начинаем ослабевать, точно из нас выкачали всю жизненную силу. Ноги подгибаются, люди хватаются друг за друга, чтобы устоять, но самое странное происходит не с телом, а внутри.

Чувствую страх.

Настоящий, первобытный страх.

То самое ощущение, которое испытываешь, когда хватает судорога за ногу посреди реки, и едва выплываешь на поверхность, чтобы вдохнуть. Когда залез на высокое дерево, и резкий порыв ветра раскачивает крону, заставляя тебя хвататься за тонкий ствол, когда ночью выходишь помочиться и видишь в двух шагах от себя наполовину разложившееся умертвие, скалящее зубы.

Не могу понять, чего именно я так испугался, но это чувство целиком овладело всем естеством. Думается очень трудно.

— Что это? — шепчет Никодим. — Я не могу голову поднять…

Парень цепляется за моё плечо, Светозара делает то же самое с другой стороны. Мне приходится идти за нас троих, только я сохраняю достаточно воли, чтобы передвигаться.

— Я уже встречала такое прежде, — проносит Веда, летая возле нас. — Много лет назад.

— Что это? — спрашиваю. — Что это такое?

— Мартын Михайлович, князь Владимиро-Суздальский. Это его сила: безумец заставляет людей служить ему, а людоед делает так, чтобы его боялись все окружающие.

— Как? Что…

Приходится собрать весь свой рассудок в кулак, чтобы продолжать говорить.

— Разве они с безумцем не должны стоять на Волге? Воевать друг с другом?

— Должны. Но раз Мартын Михайлович тут, значит братья уладили свои разногласия. И теперь два Великих князя в Новгороде.

— Тимофей, — шепчет Светозара. — Может, сбежим? Я не хочу идти дальше…

— Я тоже не хочу, но нам нужно. Стражники должны привести нас прямо к безумцу, чтобы нам не пришлось пробиваться к нему своими силами. Это наш шанс оказаться к нему на расстоянии вытянутой руки.

Чем ближе мы подходим к дворищу, тем сильнее ощущается давление ужаса. Крестьяне, стражники, случайные прохожие, все кривятся и трясутся. Самые слабые попадали на землю и лежат на боку, закрыв голову руками. Даже сотник спешился, почти слышно как он стучит зубами.

Удивительно, но сила людоеда не влияет на животных: лошади продолжают идти вперёд как ни в чём не бывало.

Вскоре мы выходим к нужному поместью, где уже собралось больше сотни крестьян и стражи. Как оказалось, мы — не единственные похищенные люди. Люди безумца прошлись ещё и по другим деревням, собрав рабочих для своей крепости по всей Новгородской земле. Всего нас получилось около пятидесяти пленных, которых собрали в дрожащую кучку посреди двора. Их охраняет такая же испуганная городская гвардия, а на отдалении стоит сам князь Владимиро-Суздальский.

Мартын Михайлович.

Людоед.

Одно его присутствие заставляет людей чувствовать смертельный страх, сводящий мышцы, мешающий думать и дышать. Но посмотреть на него кажется совсем невыполнимым. Стоит только подумать, чтобы поднять глаза в его направлении, как всё тело замирает в панике.

Но я человек сильный, как считал всю жизнь.

Сжимаю кулаки, напрягаюсь, кричу у себя в голове… и поднимаю взор на хозяина ужаса.

Людоед оказался пятидесятилетним мужчиной, с большим животом, с лысой макушкой и длинными, висящими до плеч волосами с затылка и боков головы. Ряженый как самый последний щёголь, в пёстрые цвета и необыкновенно узкие штаны, только подчёркивающие его каплевидную фигуру.

Но даже быстрого взгляда в его сторону хватило, чтобы сознание застила чёрная пелена.

Чувствую, как ноги слабеют, а я падаю без сознания на землю.

Просыпаюсь от того, что Никодим бьёт меня по щекам, чтобы я очнулся. Прошло всего несколько мгновений. К счастью, никто не заметил моего падения, поскольку все остальные люди вокруг ведут себя точно так же.

— Не должно быть таких сильных людей, — произносит Светозара. — Просто не должно быть.

— Я уверен, что это не вся его сила, — отвечает Никодим. — Думаю, это лишь её часть, которую он носит с собой постоянно. Он в любой момент может её усилить. Но мне всё равно, я его не боюсь.

— О чём ты? Ты же точно так же трясёшься, как и мы.

— Да, но это не мой разум боится, а тело. В отличие от других людей я понимаю, что это страх извне, а не изнутри. Даже если не получается встать и посмотреть на него, всё равно не боюсь.

Теперь понятно, как братья взяли когда-то и Владимиро-Суздальское княжество, и Новгородскую землю с Ярым острогом и Стародумом. Раньше победу в войне одерживали армии: чем у тебя больше солдат, чем лучше они обучены и вооружены, тем ты сильнее. Сейчас же встречаются люди вроде людоеда, перед которыми даже сотня опытных копейщиков упадёт на колени, не в силах сделать и шага.

Даже не знаю, какая у него ступень… восьмая или девятая. Та самая, от которой дохнут все жабы в округе.

Двадцать лет назад такой человек просто вышел к крепости, держа перед собой щит, и все защитники замка бежали со своих постов, лишь бы не оказаться рядом с ним.

А сопротивляться такой силе сможет только человек такой же ступени, как и он. И только с неимоверно сильной волей. Если у людоеда девятая ступень, то все обладатели седьмой и ниже даже посмотреть на него не смогут, чтобы не потерять сознание. А такой же девятый будет трястись от страха, но хотя бы стоя на ногах.

По всей Руси таких всего несколько человек, и каждый из них с эпохой безумия очень возвысился. Но многие и умерли. Когда ты настолько силён, очень трудно остаться в живых: все завидуют либо тебе, либо твоему положению.

— В последний раз, когда я его видела, он был возле Стародума, — произносит Веда. — Людоед сидел на коне и взирал как его армия штурмует стены. Только тогда он ещё не был людоедом. А безумец не был безумцем.

— Почему нас привели сюда? — спрашиваю. — А не к князю в детинец?

— Скоро мы это узнаем.

Скоро оказалось не таким уж и скоро.

Сотник заставил нас сидеть прямо на земле под горячим августовским солнцем, а сам отправился к людоеду доложить о приведённых людях. Только непонятно, причём тут людоед, если нас вели к безумцу.

Неужели эти двое договорились? Мы так надеялись, что братья перебьют друг друга, или хотя бы отвлекутся на какое-то время, чтобы мы в Вещем поняли, как выбраться из неудобной ситуации. А теперь, оказывается, они не стоят на Волге. Они оба здесь, и скоро займутся проблемами, что есть в их княжествах.

Со дня на день Юрий Михайлович должен направить войско прямо на Вещее.

Так что у нас совсем мало времени.

— Фух, чувствуешь, пропадает? — спрашивает Никодим.

— Точно, — говорю. — Уже не такая слабость в коленях.

Оказалось, что Мартын Михайлович уже уезжает из города. Он и его свита взбираются на коней и строятся в дальнюю дорогу во Владимиро-Суздальское княжество. И чем дальше он от нас находится, тем легче думать и передвигаться.

— Стройся! — командует сотник. — Сейчас вам дадут мешки с едой и в дорогу!

— Какую дорогу? — кричит Никодим. — Мы ведь уже на месте.

— Юрий Михайлович передаёт вас своему брату. Вы будете служить у него.

Ясно, почему у этого сотника была такая паскудная улыбка всё это время. С самого начала нас собирали не для службы в замке безумца. Мы — дань. Люди со всего княжества, отобранные гвардейцами, чтобы направить их к людоеду. Рабы, откупное. Скорее всего безумец проиграл битву и вынужден заплатить за своё поражение вот таким ужасным способом. Передать во владение соседнему правителю горстку своих людей в дополнение к деньгам, землям и чёрт знает чему ещё.

А монетой мне быть ой как не хочется!

Не хочу, чтобы мной расплачивались точно так же, как мы на рынке платим шкурами куниц.

— Пора сбегать, — говорю. — Раз уж нас не доставят к безумцу в покои, придётся пробираться к нему самостоятельно.

— Значит князь Новгородский не повесил своих работников? — спрашивает Светозара.

— Скорее всего повесил, но новых набрал из рядовичей прямо в Новгороде. А нас с вами никогда и не везли ему в услужение. Нас с самого начала хотели передать людоеду.

— Думаешь, Мартын Михайлович собирается нас съесть?

— Не мели чепухи. Скорее всего он однажды съел сердце своего врага, чтобы получить его силу, как это сделал Перун с Поревитом. А его за это навсегда окрестили людоедом. Ты же знаешь какие у нас люди живут: всё приукрашивают, всё додумывают, любые байки сочиняют.

— Я знаю, как нам сбежать, — произносит Никодим. — Доверьтесь мне.

Никодим аккуратно ползёт вбок, между толпы, едва стоящей на ногах. Людоед от нас удалился недостаточно далеко, поэтому его влияние до сих пор ощущается. Соображается туго, взгляд поднять выше уровня земли страшно. К счастью, эта сила направлена не только на пленников, но на всех людей вокруг, даже на стражников.

Сбоку от нас находится один из людей безумца в чёрной маске, преграждает нам путь на свободу.

Создаю в руке красный кинжал, Веда послушно принимает нужную форму.

Однако пускать его в ход даже не потребовалось: стражник с копьём сидит на корточках и смотрит себе под ноги, совсем не обращая внимания на окружающее. У этого типа оказалась совсем слабая воля по сравнению с остальными, поэтому мы без труда обошли его стороной и не прибили по пути.

Остальные стражники оцепления, что должны были охранять пленников, тоже либо сидят на корточках, либо на коленях, никто не смотрит поверх голов. Все борются с внутренними демонами. Удивительное дело: людоед пришёл сюда, чтобы взыскать долги с безумца и увести с собой людей. Но он же послужил причиной, по которой нам удалось так легко улизнуть.

С другой стороны, даже если бы нам не удалось сбежать сегодня, мы ушли бы в одну из ночей по пути во Владимиро-Суздальское княжество. Никто не смог бы нас удержать.

Никодим направил нас прямо в заросли кустарника, после чего мы без труда вышли из Ярославого дворища и оказались на свободе.

— Это место — что-то вроде нашего подворья, — горделиво замечает Никодим. — Когда-то это был дом князя Новгородского, а теперь место, где останавливаются богатые люди. Мы с друзьями сюда почти каждый день пробирались, чтобы в отходах покопаться. Огрызки яблочные доесть, кости высосать. Эх, старые добрые времена!

— Что делаем теперь? — спрашивает Светозара.

— То, ради чего пришли. Нашего удельного князя Фому Сивовича мы уже убили, так что на очереди следующий удельный. Великий князь Новгородский, как он сам себя кличет. В простонародии безумец.

— Но у нас же будет время походить по городу и всё здесь посмотреть?

— Конечно. Перед убийством нужно как следует к нему подготовиться.

Мы выходим на открытую улицу и двигаемся вдоль реки, не переставая удивляться, какой же это большой и густонаселённый город. Жизнь здесь бурлит и мы вместе с ней. Приятно снова чувствовать себя свободным.

До появления крепости Стародум из земли осталось 2 дня.