Старкрафтер

Атака

— Ну и какой у нас план? — спросил крифф.

Леонид пожал плечами:

— Как по мне, все просто: тарги лезут внутрь во все щели, а мы косим их из всех стволов. Ну, это если цалларунга не придумают какую-нибудь новую тактику боя вместо заваливания нас трупами.

— Бесхитростно, — заметил крифф, — но мне нравится.

На его крокодильем лице появилось странное выражение.

Командовать подготовкой к бою взялся радалгаст, вероятно, тот самый, которого в самом начале андроиды не пустили через КПП. Небоевой персонал был отправлен в бункер, операторы оборонительных систем принялись запускать боевые протоколы, а бойцы — «земляне», криффы, несколько радалгастов и взвод сссла — в две смены принялись облачаться в самые тяжелые доспехи и доставать самое мощное оружие.

Леонид по коммуникатору отдал распоряжения Синкаю, а сам остался на командном пункте, чтобы следить за развитием событий.

А события практически сразу приняли крайне серьезный поворот. Офицер-сссла получил более полный рапорт с лунной базы перехватчиков: оказалось, что «диверсия» — это на самом деле корабль, который протаранил ворота ангара, скрытого под поверхностью, и перекрыл их похлеще, чем танкер в Суэцком канале.

— Ну и как так вышло⁈ — охренел от этой новости Касс.

Неизвестный корабль, визуально напоминающий примитивный звездолет одной из младших рас, появился возле лунной базы, неся на себе следы повреждений и подавая сигнал бедствия. Командование лунной базы несколько насторожил тот факт, что этот самый корабль не был замечен у здешнего солнца: самый безопасный способ звездоплавания заключается в полете через подпространство, в которое входят в зените или надире одной звезды и выходят из аналогичной точки у другой. Именно звезды, будучи самым большим средточием массы в системе, обеспечивают простой и безопасный способ построить подространственный маршрут-тоннель от одного зенита или надира к другому, войти в него тут и выйти в точке назначения.

Вход в подпространство, конечно, возможен откуда угодно, но чем дальше от зенита или надира звезды — тем сложнее вход и опаснее полет, тем выше требования к мастерству навигатора корабля и совершенству его оборудования. Если прыгать не к целевой звезде, а сразу к одной из планет — можно либо врезаться в планету, либо выйти черт знает где, в том числе в межзвездной пустоте во многих световых годах от ближайшей системы. Корабль, который занесло так далеко, скорей всего не сможет создать подпространственный тоннель снова, что обрекает его команду на смерть от голода и навечное попадание в списки пропавших безвести: на маршевом двигателе световой год придется лететь минимум пять лет. А если до звезды десять световых лет — этот корабль уже точно никто никогда не найдет.

Именно поэтому корабли, выходящие из подпространства не у звезды, делятся всего на две группы. Первая — это те, которые хотят избежать обнаружения, то есть контрабандисты, враги, пираты и прочие нежелательные элементы, для которых огромный риск — меньшее из зол. Вторая — это корабли, у которых полет пошел по нештатному сценарию.

На лунной базе обнаружили терпящий бедствие корабль и принялись готовить спасательный челнок. Поведение корабля не вызвало больших подозрений: летит, медленно кувыркаясь, мимо луны, сразу видно, что там серьезные проблемы.

Однако в определенный момент, пролетая аккурат мимо базы и будучи будто бы случайно направленным носом в ее сторону, корабль врубил маршевый двигатель. По нему открыли огонь и моментально окончательно вывели из строя, но заданного вектора движения оказалось достаточно: корабль врезался в массивные двери ангара и повредил их. Сразу же стало ясно, что корабль по своей внутренней конструкции явно постройки цалларунга, да к тому же гружен балластом под завязку. В общем, несколько эскадрилий орбитальных аэрокосмических перехватчиков оказались заперты на собственной базе.

Вскоре неподалеку выпрыгнули из подпространства еще два тяжелых крейсера, один устремился к лунной базе, второй — прямиком к колонии, и ориентировочное время подлета — минут восемь.

— А ведь рисковали цалларунга, — заметил Касс. — Атака вслепую, они ведь не могли узнать, что их диверсия с кораблем-обманкой удалась. Пилот-тарг мог бы не справиться, я уверен, что смертника среди мозгоглазых не нашлось… Да он мог просто не выйти где надо.

— Там рядом уже болтается второй «терпящий бедствие», — хмыкнул его сородич, — и я бы поспорил, что всего кораблей таких было отправлено штук пять с малым интервалом. Два вышли, три пропали — нормальная статистика для таких выкрутасов.

— Меня больше волнует сверхтяж, который прет к нам, — сказал Леонид. — Есть подозрение, что попытается бомбить.

Синелицый офицер начал ухмыляться.

— Да пожалуйста. Над нами — цементированная керамосплавная броня с макромолекулярным внешним слоем, потом двадцать пять метров гранита, потом двадцать пять метров базальта, потом еще один такой же слой брони и только потом мы. Рельсотронами долго ковырять.

— Могут просто ядерную бомбу сбросить, и не одну, прямо перед главными воротами.

— Вообще плевать. Наш конвертерный реактор распространяет ингибиторное поле километров на двадцать вокруг себя.

— Какое такое поле?

Касс закатил глаза:

— Моя вина, друг. Не объяснил Леониду такие тонкости. В общем, конвертер заставлет топливо внутри распадаться и превращаться в энергию, даже если оно не радиоактивно, специальным «катализаторным полем», но наружу излучает «обратное» поле, ингибиторное, в пределах которого даже радиоактивные элементы распадаться прекращают. Ядерное оружие вышло из употребления не столько потому, что варварство, а больше оттого, что не работает. Чтоб ты понимал, даже небольшой реактор нашего корабля излучает ингибиторное поле километра на четыре. Вот так.

— Ладно, успокоил. Так рельсотронами точно не пробьют?

— Ну, может и пробьют, но…

И тут по всей базе прокатилась мощная вибрация.

— Твою ж мать!

— Это выстрелил наш рельсотрон, — сообщил второй сссла.

Дуэль между крейсером на орбите и рельсотронной батареей длилась минуты три. Несколько болванок с орбиты с оглушительным грохотом упали в пределах километра от рельсотронной батареи, расположенной в пятистах метрах от базы, но затем батарейная обслуга принялась за дело. Несмотря на весь свой комичный вид, артиллеристы-сафатхи быстро оправдали свой «гвардейский» статус делом: хоть попасть по крейсеру на орбите им не удалось, несколько очень близких «пролетов» отрезвили командира крейсера и заставили ретироваться на более высокую орбиту.

Собственно, обмен выстрелами при этом не прекратился, но теперь огненные стрелы с небес стали падать в круг диаметром более пяти километров, о прицельной бомбардировке базы речь уже не идет.

— Жаль, не попали, — вздохнул Леонид.

— Ну, тут дело такое, крейсер в четырех сотнях километров на орбите — мишень очень уж маленькая.

— А мы — большая, да еще и неподвижная…

— Зато нам надо всего одно попадание. Наши рельсотроны под землей и закрыты двадцатиметровой керамосплавной броней. Поразить батарею можно только через орудийный порт, и это уничтожит только один рельсотрон из четырех. Нет, у крейсера шансы совсем никакие. Меня больше беспокоит, что там высаживается из тех транспортов.

Леонид криво ухмыльнулся:

— Толпень таргов, что ж еще? Только этот номер у мозгоглазых не прокатил еще на Чоданге, где нас было восемьдесят всего. А теперь нас тут намного больше… и не только мы одни тут. Но я, конечно же, не жду, что будет легко, цалларунга явно идут ва-банк. Ладно, ты оставайся тут и следи за обстановкой, а я пойду к отряду. Штурм может начаться в любую минуту.

Тут заговорил радалгаст:

— Максимум через десять минут. Радары уже засекли десантные капсулы с орбиты. Бой будет очень жарким и быстрым… У нас в надире стоял пакетбот, и он уже ушел к ближайшей базе балларанского флота. Подмога придет примерно через четыре часа, так что цалларунга придется действовать очень быстро.

— Понятно, — кивнул Леонид. — Эх, как же невовремя улетел корабль с легатом и его управляемыми роботами… Повезло мозгоглазым, ну или расчет.

— Он летит обратно, — сообщил оператор-балларанец. — Будет через два часа, он уже был у надира и готовился к прыжку. Так что мозгоглазым как раз не повезло: у нас будет подмога.

— Крейсер может уничтожить транспорт?

Балларанец издал короткий смешок.

— Этот транспорт когда-то был линкором-носителем. Теперь вместо истребителей возит легата и его машины, но вооружение по большей части на месте. Балларанский «транспорт» или два крейсера цалларунга? Я ставлю на транспорт.

— Он сможет нас поддержать огнем?

— Напрямую — нет. Линкоры слишком велики, чтобы спускаться с орбиты в поле притяжения планеты, а самое тяжелое наступательное вооружение с него снято.

— Ну ладно, придется самим. Не в первой.

Леонид двинулся в свой арсенал и надел боевой костюм. Командующий Билорса не поскупился: «псов» оснастили лучшими персональными доспехами, какие только есть у балларан. Специально для него даже оснастили его личный костюм жесткими боевыми перчатками: как-то так вышло, что высокие технологии высокими технологиями, а три боя из четырех почему-то заканчиваются варварской рукопашной.

На выходе Леонид столкнулся с Синкаем, который собрал и привел весь их отряд и к тому же сам успел облачиться в доспех. При этом его фамильная катана — за поясом, в руках — два персональных тактических щита с силовым генератором.

— А ты куда вырядился? — удивился Леонид. — Ты даже ни разу в руках импульсную винтовку не держал.

Катана пожал плечами:

— Ясно, что не держал, клятва есть клятва.

— Ну и зачем ты приперся в таком случае?

Японец криво улыбнулся:

— Хоть я и поклялся не брать в руки оружие — но не перестал быть воином. Как говорится, самурай без меча — это как самурай с мечом, только без меча. Быть воином значит жить, когда нужно жить, и умереть, когда нужно умереть. Это место, как я понимаю, очень важно для будущего всей галактики, а значит, и для Японии. И значит, если сегодня я умру — умру за Японию, как это сделали за последние двести лет многие из моего рода. И мне даже не нужно оружие — я встану в самом центре строя, в самом первом ряду, с двумя щитами и прикрою тех, кто будет стрелять. Все равно мы по части стрельбы роботам не ровня.

Леонид вздохнул.

— Ну это все я понимаю, только наша задача в том, чтобы защитить колонию, а не умереть за нее.

— Естественно, — кивнул Синкай, — я как бы не рвусь в храм Ясукуни[1], но… Ты знаешь, Леон, мои последние дни перед нашей встречей были отравлены осознанием того, что я прожил недостойную жизнь, и больше всего мне хотелось искупить ее достойной смертью. Так что если теперь такая возможность мне выпадет — бегать от нее не стану. У меня к тебе только одна просьба, Леон. Если ты переживешь этот день, а я нет — у меня в комнате на столе лежат три конверта, они подписаны как «0», «1» и «2». Когда вернешься на Землю — нулевой конверт предназначен для моего троюродного брата, а первый — для моей родины. Окажи мне услугу, верни в Японию эти два конверта и мой меч. А тот, который номер два — уничтожь, не вскрывая.

— Ладно, — согласился Леонид, — но ты постарайся не лезть на рожон.

— Конечно.

Затем он связался по интеркому с Лаш, находящейся внизу, и осведомился, как там обстоят дела.

— Неважно обстоят, — сказала она. — Жители напуганы, поскольку чувствуют себя беспомощными. Боевых таргов у них нет, а сами по себе цалларунга так себе воины. Если до них доберутся их неадекватные сородичи — будет бойня.

— Хрен там они доберутся. Так этим вот и передай… Хы-хы. А ведь не думал я, что буду утешать цалларунга.

— Береги себя, Лео.

— Ну это само собой.

— Я люблю тебя.

— И я тебя. Бегу, потом поговорим.

Когда Леонид вернулся в командный центр, то узнал, что дела стали еще хуже: примерно на полпути между звездой и планетой выпрыгнули еще два крупных крейсера и приближаются полным ходом.

— Шесть крейсеров, мать их за ногу, — сказал Леонид, — из них внизу два, наверху четыре. Может статься, транспорт с легатом к нам не долетит…

— Они идут к нам, а не на перехват транспорта, — ответил офицер-сссла. — Похоже, цалларунга делают ставку на наземную атаку, это вполне в их духе.

Полчаса спустя система внешнего наблюдения показала, что два транспорта и два крейсера, которые выпрыгнули у самой планеты, разгрузились в пятнадцати километрах ниже по склону плато, причем крейсера высадили пехотный десант из нескольких тысяч таргов, а транспорты выгрузили две поистине колоссальные боевые машины, которые оказались еще больше того танка-щитоносца, с которым Леониду уже приходилось иметь дело.

— М-да, с каждым разом они выкатывают все большие и большие танки, эти вот уже с трехэтажный дом размером… По-моему, у мозгоглазых комплекс неполноценности.

Еще через полчаса наземные силы противника подошли на расстояние в несколько километров, а затем произошла молниеносная атака высадивших их крейсеров.

Крейсера появились, идя на предельно малой высоте — метров сто. Завязалась молниеносная перестрелка между зенитными комплексами базы и бортовым вооружением крейсеров, и всего три минуты спустя один крейсер выбросил несколько спасательных капсул, а сам упал в километре от базы и взорвался. Второй, набрав скорость, стремительно ушел от огневого контакта, прижимаясь к земле и оставляя дымный шлейф.

— Они лососнули тунца? — поинтересовался Леонид по интеркому у балларанца, который был командиром группы операторов оборонительных систем.

— Ага. Только у меня странное чувство, что это был их план.

— Почему?

— Они нанесли нам громадный ущерб. У нас все еще остается половина ракетных систем, но такое впечатление, что цалларунга концентрировали свой огонь на всем, кроме них. Мелкокалиберное вооружение выбито почти в ноль, хотя именно оно крейсеру представляло минимальную угрозу.

У Леонида появилось нехорошее предчувствие. Две минуты спустя он понял, что не ошибся.

Небо буквально позеленело: по какой-то причине цалларунга делают купола парашютов из зеленого материала. Два крейсера, появившихся позднее всех, выбросили десант прямо с орбиты, причем такой, что искусственный интеллект базы сосчитать не смог: десантных капсул было настолько много, что когда они вошли в атмосферу и начали тормозить, то их парашюты просто заслонили небо в несколько слоев.

Тут-то странный выбор целей крейсерами и стал понятен: ракетные установки, способные сбить крейсер, совершенно бесполезны против десантных капсул, выброшенных в таком количестве. Операторы уничтожили еще несколько самых крупных капсул, но воспрепятствовать полчищам таргов и куче малых боевых машин высадиться не смогли.

В этот момент осажденным несколько помогла погода: воздушные потоки отнесли все эти спускающиеся массы на пару километров в сторону от базы, потому десант спустился не прямо «на голову» и ему потребовалось некоторое время, чтобы перегруппироваться и достичь базы.

Заодно гарнизон сделал свой первый успех: один из двух крейсеров, сбросивших десант, на отходе получил прямое попадание из рельсотрона. Со спутника удалось заснять пробитый навылет крейсер, стремительно распыляющий в пустоту воздух, обломки и тела экипажа и безвольно падающий обратно. Минутой спустя он, совершенно неуправляемый, просто сгорел в атмосфере.

Впрочем, Леонид себя не обманывает: этот малый успех мало чем им поможет, бой будет тяжелый.

— Искин, подключи меня к общему каналу.

«Готово».

— Внимание всем, — сказал он. — Через пять-семь минут начнется наземный штурм, и заварушка будет еще та. Я хочу сказать вам всем одну вещь… В следующие два-три часа здесь будет писаться история галактики на тысячелетия вперед. Мозгоглазым не нравится наша модель галактического сообщества, в котором есть место всем, и потому они хотят написать свою историю, в которой останутся только сами мозгоглазые. Чтобы галактика в будущем была устроена так, как это хочется им. Историю пишет победитель, и потому здесь и сейчас мы должны приложить все силы, чтобы именно наш вариант истории будущего стал истинным. Здесь и сейчас — поворотная точка. Пусть каждый сделает, что в его силах, и впишет столько буковок в эту историю, сколько сможет. Все вместе мы напишем историю правильного будущего. У меня все.

Эта короткая речь вызвала определенное воодушевление, причем больше всех в общий канал пищали сафатхи. И в этот раз уже никто не стал насмехаться, что от самых мелких «воителей» больше всего шума: хомякролики уже что-то сделали, записав на свой счет сбитый крейсер, в то время как остальным только предстоит вносить свою лепту в общую борьбу.

Леонид вызвал на свой канал командира криффов, находящегося здесь же, и лидера операторов обороны.

— У меня есть план, — сказал он. — У нас же есть ангары с самоходными турельными установками? План такой, нужно одну из установок облить легковоспламеняющейся жидкостью. Сейчас по космодрому подойдет первая волна таргов — мы выдвигаем им навстречу самоходные турели. Ту, что облита, останавливаем аккурат под поднимающейся дверью. В процессе перестрелки она сразу же загорится от первого попадания и будет выглядеть подбитой, если прекратит стрелять. За остальными турелями двери закрываются, а за этой — нет, турель блокирует. Мозгоглазые радуются, что пробили брешь в обороне, и посылают таргов внутрь, да побольше. А мы сразу за ними турель назад или вперед и бронедверь бац — и закрыли. Таргов в замкнутом помещении ангара мы перебьем легко и тем самым одержим первую тактическую победу.

— Дельно, — согласился балларанец.

— Но надо сделать это очень быстро, времени осталось минуты три.

— Сделаем, — ответил тот, — ангар номер три.

— Принято, — сказал Леонид и кивнул криффу: — от тебя бы человек десять с базуками.

Тот довольно заурчал:

— Это с радостью.

Первая волна таргов нахлынула, словно океанский прилив, и сенсоры быстро разобрали, что это все сплошь тарги-киборги, переделанные, перекроенные, изуродованные донельзя имплантами, но при этом наиболее эффективные из пушечного мяса цалларунга. Причем на этот раз мозгоглазые бросили в бой самых совершенных из них, защищенных достаточно действенными силовыми щитами.

— Вон те группы явно тащат к главным воротам плазменные заряды, — сказал Касс коллеге.

— Было бы странно, если б не тащили.

Пушки самоходных турелей выдвинулись из открывшихся ниш в скале и открыли шквальный огонь. Потоки снарядов буквально смели первые ряды таргов, против скорострельных пушек с фугасными снарядами калибра около тридцати миллиметров персональные щиты таргов заметной защиты не обеспечили. Однако в следующий момент тарги открыли огонь из ракетометов и моментально взорвали одну из турелей. Приманкаосталась функционирующей, но в первые же секунды боя загорелась, как это и было задумано.

План сработал довольно неплохо: турели были уничтожены спустя полминуты, но выкосили пару сотен таргов, пройдясь в том числе и по подрывникам. Потому на приманку в виде заблокированной турелью двери командиры цалларунга клюнули, как миленькие, и погнали внутрь целую толпу своих безропотных солдат. В самый ключевой момент, когда следом пролез один из мозгоглазых в своем четырехногом экзоскелете, турель выдала свою последнюю очередь и выдвинулась наружу, позволяя двери закрыться.

Леонид и сорок бойцов синхронно метнули гранаты, а затем открыли огонь, стреляя из каждой двери, которая только была в этом ангаре, и с сервисных балконов второго этажа. Рослые криффы дали залп из базук, стреляя по пять сразу, а затем ушли на перезарядку, давая место пяти заряженным.

Ангар заволокло дымом и пламенем. Ответная стрельба таргов оказалась неэффективной, потому что ни о какой координации огня речи даже не шло. «Псы», перекрыв все пять выходов стенами щитов по четыре в ряд и четыре стрелка за щитоносцами, косили таргов в сорок стволов, временами бахали мощными фугасами криффы. Тихая смерть в виде сорока импульсных винтовок да мощное уханье гранатометов очистили зал быстро и без проблем. Тарги, захлебнувшись в раскаленных иглах и разрывах, гибли молча, многие даже не успевали открыть огонь из пулеметов. И только в конце послышался пронзительный и отчаянный визг командира-цалларунга, осознавшего, что выхода из этой смертельной ловушки нет.

Гарнизон базы выиграл эту первую стычку, не понеся ни единой потери: четыре щита, поставленные в ряд, своими силовыми полями перекрывают друг друга, и пробить такое можно лишь концентрированным огнем. У таргов, попавших под перекрестный расстрел, такой возможности не было. Правда, половина щитов при этом исчерпала свою энергию, так что Леонид поспешно отошел на резервный рубеж и там взял новые.

Чего-чего, а снаряги балларанцы не пожалели, и тарги такими темпами кончатся раньше, чем у гарнизона — боеприпасы и защита. Главное — удержать инициативу, что в условиях осады не так-то просто сделать.

Цалларунга, полностью облажавшись в первые же минуты сражения, не пали духом: у них масса безвольных солдат, которых не жалко, и им все равно, сколькими из них придется заплатить за победу. Вторая волна таргов подошла к главным воротам под огнем оставшихся зенитных турелей, которые удалось перенацелить на плац космодрома, подавила огнем большую их часть и принялась закладывать плазменные заряды.

В этот момент операторы систем защиты выбросили свой последний козырь, подняв в воздух несколько десятков небольших вооруженных дронов, и атаковали таргов у самых ворот, метя по командирам-цалларунга и по взрывникам, а также по зарядам. Им удалось спутать планы противника, и из четырех плазменных зарядов три были уничтожены.

— Все, — сообщил лидер операторов, — у нас больше не осталось ничего, кроме внутренних турельных установок. У ворот еще один заряд, и скоро они его взорвут. Готовьтесь встречать противника сразу за главными воротами.

— Принято, — ответил Леонид и сказал по рации Синкаю: — выдвигаемся.

К воротам стянули основные силы: четыре десятка криффов с их базуками и тяжелыми пулеметами, весь спецназ сссла — тридцать человек — и все «псы войны», а также четыре тяжелых шагающих дредноута.

Касс-р-Кинн на правах «великого героя» возглавил своих сородичей, и появление в их рядах того, кто заслужил вставку «-р-» еще при жизни, заметно воодушевило их.

— Ничего личного, Леонид, — сказал он, — просто я снова на часик стану спецназовцем своего народа. К тому же, среди них я принесу больше пользы, так пусть же мой трижды проклятый титул хоть раз сослужит добрую службу. А то мне он только горя принес полный ковш.

Леонид, прекрасно зная историю своего компаньона, понимающе кивнул.

Они перегородили главный «вестибюль» от стены до стены щитами и двумя рядами стволов, с тяжелыми дредноутами, возвышающимися, словно бастионы. Вспомогательный персонал с винтовками разместился на балконах второго этажа, опоясывающих весь зал.

— Сейчас будет подрыв, — протрещало в наушнике, — по твоему сигналу я включу главный барьерный щит, но проработает он только двадцать четыре секунды.

— Принято. Ну что же, всем приготовиться!

— Мы готовы, — безмятежно отозвался Синкай, стоя в самом центре в первом ряду.

Рвануло, но не как взрывчатка, а как-то иначе, с шипением. Часть бронированных ворот вспыхнула и испарилась, образовав полукруглую дыру радиусом метра три, полетели брызги металла, не причинившие никому вреда, но несколько задымившие большой зал.

В проеме показались неясные тени, по которым немедленно открыли огонь из всех стволов. Первый натиск таргов захлебнулся в плазменных иглах импульсных винтовок, затем наружу полетели, оставляя дымные следы, ракеты из криффских ракетометов.

И тут все стихло.

За брешью — только дым и никакого движения. Атака прекратилась.

— Все, что ли? — удивился Синкай.

— Хрен там. Просто поняли, что в такую маленькую дыру им не прорваться, теперь будут искать другой путь.

— Или этот расчистят, — проурчал крифф-командир.

Его слова оказались практически вещими: две минуты спустя цалларунга смогли принести к воротам еще несколько плазменных зарядов и взорвали их, практически полностью уничтожив ворота.

Внутрь бесконечной толпой хлынули тарги в сопровождении шагающих боевых машин того же класса и веса, что и свои дредноуты. Минуты на три Леонид забыл обо всем на свете, кроме стрельбы и перезарядки. Впрочем, больше от него ничего и не требовалось: враги прут сомкнутыми рядами безостановочно. Командовать нечего, делать нечего — только стрелять.

Криффы довольно быстро выбили наступающие боевые машины своими ракетами, а затем взялись за пулеметы, когда носимый боекомплект к базукам иссяк. Мертвые тарги образовали целый вал, и Леонид понял, что история повторяется: им снова предстоит сражаться, стоя на вершине горы трупов.

— Вперед! — скомандовал он. — Мы должны взять гребень вала!

Им удалось забросать таргов на той стороне гранатами, а затем Леонид скомандовал включить барьерный щит. Прозрачное красноватое поле перегородило зал, разделив наступающих таргов, и целых двадцать секунд андроиды косили врагов практически безнаказанно, так как пули и снаряды таргов не могли преодолеть силовое поле, стреляли только те, которые проходили внутрь. Затем бой внезапно стих: наступающие погибли, идя на смерть бездумно и без колебаний, их командиры сбежали.

Передышка.

Зал за воротами оказался основательно завален трупами и сгоревшими дредноутами. Эта промежуточная победа далась не задаром: все четыре дредноута вышли из строя, пилот одного из них погиб, остальные отделались ранами, так что сссла поспешно эвакуировали их во внутренние помещения. Криффы потеряли убитыми троих, сам Леонид лишился всего одного бойца: тарги концентрировали свой огонь на самых больших целях, а ими как раз и оказались трехметровые дредноуты и двухметровые криффы.

— Ворота потеряны, но теперь у нас все равно хорошая оборонительная позиция, — заметил Касс. — Тут, за кучей разбитой техники, полно укрытий.

— Угу. Синкай, ты где?

— Тут. У меня сдохли оба щита.

— Возьми пятерых и принеси нам новые щиты. Тут все щиты подохли, включая мой.

Принесли портативный генератор и принялись заряжать персональные силовые щиты, потащили боеприпасы. Передышка может оказаться короткой, нужно спешить.

— План такой, — изложил находившийся на балконе радалгаст. — Мы держимся тут, сколько получится, а потом отступаем из внешнего зала во внутренний. Стены тут не взорвать, а тарги будут вынуждены просачиваться сквозь двое малых грузовых ворот и несколько дверей. При этом захламленность этого зала попросту не даст им наладить мощный поток живой силы. И я бегом на ремонт, у меня перегрелись и заклинили оба ствола.

— Мы не можем дать ему запасную винтовку? — спросил Синкай.

— Это радалгаст же. У него оружие встроено в его биокостюм, собственными пальцами держать оружие они не умеют, хе-хе.

Цалларунга проявили благоразумие и временно прекратили атаку. Причины этого вскоре стали ясны: транспорт вернулся и сбросил с орбиты механическое войско легата, а затем принялся гонять вражеские крейсера. С одной стороны, толком он ничего не добился, так как за крейсером поди угонись. С другой — как и предсказал балларанец, крейсера, хоть их и было четверо на одного, предпочли не связываться с «бывшим линкором», который перевешивал по массе их всех, вместе взятых, и благополучно убежали от него вокруг планеты. Тому поспособствовал и тот факт, что крейсер, пытавшийся атаковать лунную базу, получил основательную трепку от защитного вооружения базы и едва-едва упетлял, а один из двух, сбросивших десант, получил прямое попадание космоторпеды, потерял один из маршевых двигателей и ушел в подпространство, предпочтя рискованный перелет встрече с «линкором в отставке». Три крейсера и один потрепанный предпочли боя избежать.

— Что ж, орбитальной бомбардировки не будет, это плюс, — сказал Леонид. — А что там истребители?

— Глухо, — махнул рукой сссла. — Корабль-затычка заклинил в проходе так, что его придется на части резать. Это на пару недель работы.

Вскоре стала ясна причина промедления цалларунга: легат Кирсан атаковал их с тыла, стремясь прорваться к двум здоровенным «танкам», и отвлек на себя значительные силы. К тому же мозгоглазые, оценив сложности штурма через ворота, где их ждут с распростертыми объятиями, сделали ставку на те самые два танка.

— Там такое дело, — сказал командир криффов, — эти, кхм, «катающиеся дома», на самом деле, горняцкая техника. У них там установлены излучатели протонов, от них течет что камень, что металл. Только дальность всего метров пятьдесят. Они подкатят поближе и просто прожгут проход таргам.

— Да я знаю, — кивнул Леонид, — уже имел с таким дело, но тот был поменьше. И то, мы его никак не смогли пробить, пока один из нас не забежал к нему под днище с бомбой…

— Угу. Они, по сути, на половину состоят из генератора барьерного щита и реактора. Как подойдут на три километра — угостим противотанковыми ракетами, но шансов мало.

— Брось, мы тогда не могли пробить его даже зенитными ракетами.

— Мы пробьем. Наши ракеты летят медленно и скозь щит пройдут беспрепятственно. Сработают уже за барьером, но… Понимаешь, они рассчитаны на поражение танка. Ударное взрывоформируемое ядро хорошо пробивает броню, но заброневое действие маленькое. Оно прямо поражает важные узлы, экипаж, боекомплект, энергоблок и все такое — благо в танке или дредноуте все очень компактно внутри устроено. Куда ни попади — что-то да сломаешь. А вот этот ездящий город — ты сам видишь размеры. Внутри куча экипажа, узлы все дублированы, броня толстая — одиночное попадание что укол иголкой. Мы-то сделаем, что можем, но я не рассчитываю, что нам удастся уничтожить хоть один.

— И какой у нас план, если не получится?

Крифф приподнял гребень на голове, что равнозначно пожатию плечами.

— Спрячемся под землю на минус первый или второй уровень и примем бой там. Сверху тут цалларунга все сожгут на тридцать-сорок метров от ворот, потому что внутрь эти «дома на колесах» не заедут… В общем, план, где расставить заслоны, чтобы нам ни по какому коридору в спину не зашли, у нас давно есть, но будет труднее, чем тут.

Леонид кивнул и позвал Касса и нескольких старших офицеров:

— Давайте заскочим в штаб и там на тактическом столе согласуем план, если остановить эти громадины не удастся.

Пока они совещались, рядовые криффы под прикрытием спецназа сссла выдвинулись к разрушенным воротам и оттуда начали обстрел приближающихся вражеских сил. Как и предсказал их командир, громадные щитоносцы просто не почувствовали попаданий, хотя несколько легких боевых машин и пару четырехногих дредноутов они подбили. Спецназ неплохо поработал по таргам, но несколько десятков убитых — ничто, а основная масса идет рядом со щитоносцами, надежно защищенная от стрелкового оружия их барьерными щитами.

Ко всему прочему, у легата дело пошло туго, как им передали, прорваться к щитоносцам ему не удалось. Медленные громадины приближаются неудержимо, осталось всего метров пятьсот, так что свалки в тесных коридорах не избежать.

И тут один из радалгастов, глядя в монитор наружного наблюдения, произнес:

— Эй, вы только посмотрите!

Леонид взглянул и крепко удивился.

В пятистах метрах в стороне от базы, там, где находится рельсотронная батарея, открылся огромный длинный люк и из него на поверхность поднялся в горизонтальном положении один из рельсотронов, а с него на плиты космодрома начали прыгать сафатхи в полном боевом облачении.

Они не очень стремительно, но очень четко и организованно развернулись в боевой порядок вроде фаланги, и цалларунга внезапно обнаружили, что у них на фланге появился готовый к бою противник.

— Охренеть, вот так маневр! — присвистнул Касс. — Они использовали поднятый для замены рельсотрон в качестве лифта!

— На что они рассчитывают⁈ — спросил сам себя Леонид.

Ответом ему стал залп бронебойных винтовок.

Дистанция между сафатхами и массами таргов составила метров четыреста, и на этой дистанции длинные винтовки «боевых хомяков» оказались чрезвычайно эффективными. Иглы прошивали таргов, не особо хорошо бронированных, насквозь, часто не одного, а даже двух, и хотя этого оказалось мало, чтобы свалить не чувствующую ни страха, ни боли тварь, за первым залпом последовал второй.

Цалларунга немедленно отправили в атаку волну таргов, но внезапно просчитались с количеством направленных против сафатхов сил: боевые хомяки, ведя весьма точный и плотный огонь, выкосили всю волну почти подчистую, не подпустив их даже на сто метров к своей фаланге. И тогда в атаку поперли многие тысячи.

— Кажется, время для контратаки, вы не находите? — спросил Леонид.

— Это точно! — проурчал крифф.

— Синкай, отправь с бронебойщиками пятьдесят человек с полным боекомплектом и щитами, а сам быстро переоснастись с остальными и жди сигнала!

— Понял, — ответил по коммуникатору Синкай.

Большая часть гарнизона высыпала из ворот и укрылась среди остовов подбитых машин, ведя интенсивный огонь по наступающим. Цалларунга ответили скорострельными пушками дредноутов и попытались пойти в атаку таргами, но те, выйдя вперед, попали под плотный обстрел и понесли потери. И хотя их превосходство в числе было многократным, цалларунга поостереглись наступать одновременно вперед и в строну.

Леонид, находясь в штабе, наблюдал за развитием событий, поражаясь тому, как сильно он недооценивал сафатхов за их мелкие размеры и забавный внешний вид. «Мелкие грызуны» внезапно проявили необычайную стойкость перед лавиной несущихся на них таргов, и продолжали вести огонь четко и эффективно. Их винтовки не могли стрелять очередями: ну какие там очереди, если для погашения отдачи всего одного выстрела нужны усилия двоих — «лафета» и «стрелка». Однако тарги падали многими десятками от каждого залпа.

Ответный огонь оказался для фаланги весьма губительным. Несмотря на то, что стена из щитов была сплошной, физическая слабость сафатхов предопределила меньший вес щита и меньшую мощность генератора силового поля. В их фаланге начали появляться бреши, но резервные бойцы немедленно занимали места павших.

По подошедшим в упор таргам полетели гранаты, брошенные сафатхами-щитоносцами, и первая атака захлебнулась. Цалларунга перенесли на них огонь нескольких скорострельных пушек, и тогда фаланга начала таять.

Но сафатхи вопреки всему и вся продолжали стойко удерживать позиции и вести огонь.

— Не сдержать им натиск, — пробормотал Касс, — но как же дорого они продают свои жизни…

И в этот момент космодром от края до края перегородила стена огня, мгновением позже жуткий грохот сотряс, казалось, даже каменные стены.

— Какого хрена?!!

«Это был выстрел из рельсотрона», сообщил искин.

Несколько секунд спустя стало понятно, что произошло.

Сафатхи вели огонь по противнику до того момента, когда один из двигающихся к базе гигантских танков не оказался на одной линии с рельсотроном, и тогда сафатх-оператор, находящийся на батарее, каким-то образом произвел выстрел.

Болванка, способная навылет прошить тяжелый крейсер на орбите, барьерного щита просто не заметила. От многотонной громадины осталась только часть остова, массой едва ли в треть целого — а все остальное разлетелось в щепки и было унесено вдаль на многие километры следующим за «болванкой» потоком воздуха и пламени. Сила удара была колоссальной, фактически произошел взрыв без взрывчатки, и множество таргов вблизи от пораженного щитоносца погибли. Ударная волна докатилась даже до «псов» и криффов у входа на базу, потоки воздуха буквально сдули и унесли вдаль множество врагов, которе оказались под пролетающим снарядом. Те, которые были дальше, просто легли, словно трава от ветра.

Сам рельсотрон, находясь в положении, непригодном для стрельбы, и не имея как погасить отдачу, улетел в обратном выстрелу направлении, сорвавшись с креплений и частичто оторвав эти самые крепления.

Леонид облизал пересохшие губы: план сафатхов предстал перед ним во всей своей красе — и во всей своей жути.

Поднявшись на поверхность на платформе рельсотрона, они создали у всех впечатление, что намерены вступить в бой — и вступили в него, неся потери и стойко отражая атаку. Никто ничего не заподозрил, и цалларунга просто отправили против них часть таргов, продолжая наступление. Но рельсотрон был заряжен и подключен к энергоблоку, и когда один из громадных щитоносцев поравнялся с ним, оператор выстрелил и стер с лица планеты и неуязвимую боевую машину, и сопровождающие ее силы.

Этот выстрел также унес жизни десятков, если не пары сотен самих сафатхов, тех, которые стояли под линией выстрела. Их просто сдуло вслед болванке. Понимали ли они, что погибнут от собственного оружия? Да, они понимали, они ведь знали свою «материальную часть». Но если б они не стояли там, под дулом рельсотрона — цалларунга догадались бы, что готовится выстрел. Такова была их сознательная жертва.

Сразу после выстрела выжившие сафатхи, исполнив свой замысел и исчерпав гранаты и боеприпасы, принялись прыгать вниз, в открытый сервисный люк рельсотрона. И тут Леонид с ужасом понял, что люк поврежден и не закрывается. И к нему устремились полчища таргов: цалларунга наконец-то нашли легкий путь в сердце базы.

И там, внутри, в тесноте и уже почти без оружия, маленькие грызуны будут беспомощны против толп кровожадных монстров-киборгов.

— Синкай!!! Сбор у тоннеля, ведущего к батарее!!! — завопил Леонид и бросился из штаба, на ходу проверяя винтовку.

Сафатхи сделали так много для общего дела, и теперь Лютый Пес чувствовал, что должен хоть что-то сделать для них. Верней, для тех, кто еще остался в живых.

Бой закипел внутри батареи, и теперь он уже был сильно не в пользу сафатхов. Леонид домчался до тоннеля, махнул рукой своим бойцам — и в этот момент искин вывел в визор видеосообщение с общего канала.

Он увидел окровавленного сафатха у пульта управления. Его вид был ужасен: скальп частично содран, один глаз вытек, перечеркнутый страшной раной от хватательной конечности-клинка тарга. Сафатх пронзительно и отчаянно завизжал, барабаня руками по кнопкам пульта.

— Господи боже мой… Синкай, вперед! Мы должны спасти хоть…

Пол буквально заходил ходуном, по потолку поползли трещины, из тоннеля жахнуло пламенем.

— Проклятье! Что это⁈ — завопил Леонид, когда звон в ушах поутих.

— Взрыв реактора батареи, — ответил Касс по интеркому.

«Последние слова командира батареи были „Они не пройдут!“», перевел искин.

— Боже мой… — выдохнул Леонид.

— Спасать больше некого? — мрачно спросил Катана.

— Некого… — подтвердил Леонид.

И в тот момент, когда он задумался, что делать дальше, поступил сигнал тривоги снизу.

Тарги каким-то образом оказались внизу, внутри колонии.

В голове у Леонида молнией мелькнула мысль.

«Лаш!»

Сигнал тревоги вырвал Ская из объятий Морфея как раз в тот момент, когда ему начала сниться Занн.

— Какого лешего⁈

Две минуты спустя он уже знал ответ.

— Ну вот, сбылась твоя мечта, — мрачно сказал он Дирк, занимая место в «Оползне».

— Ага! — радостно отозвалась та, надевая шлем и пристегиваясь.

— Орбитальный сброс?

— Ага!

— Черт…

Черт оказался не так страшен, как его малюют: высадка прошла гладко. Даже лучше, чем во время «боевого крещения»: тогда Скай думал, что его просто швыряют в мясорубку. Теперь почти то же самое, но все не так плохо, а он сам куда более подготовлен.

Противодействия противника не было, потому что вражеские корабли поспешно удрали от транспорта, а у наземных сил при себе средств противовоздушной обороны не было.

— Против кого мы хоть воюем? — спросил он, на автомате перегруппировывая свой легион вокруг коммцентра.

— Цалларунга, слыхал про таких?

— Не-а.

— Нехорошие ребята, в общем, тебе не понравятся.

Скай запросил у искина справочную информацию и убедился, что Дирк права: они ему действительно очень не понравились.

— План у нас такой, — сказала Дирк. — Мы должны уничтожить два очень больших боевых средства, это тебе сказали на брифинге. Если мы их уничтожим — гарнизон выстоит. Дополню: цалларунга предпочитают воевать не машинами, а живой силой. У них есть рабы, превращенные в живые боевые скорее машины, нежели войско, тарги называются, вот ими они и воюют. Полчищами их. Потому один ты сражение не вытянешь, у тебя все сплошь антитех, а из антипехоты у нас только я. Потому вот что я предлагаю: ты атакуешь вот отсюда, издали, и выбиваешь у них всю технику, какую сможешь, и пытаешься оттягивать на себя их живую силу. Потери твоей техники некритичны. Пока цалларунга будут выбивать твою технику, я прорываюсь в обход их полчищ к нашим целям. Это рискованная штука, но на карту поставлено очень многое. Ценность базы, которую мы защищаем, много выше, чем жизни гарнизона. Под ней — мирная колония, которая тоже значит больше, чем жизни ее обитателей.

Скай кивнул, хотя Дирк его в этот момент не видит.

— Понятно. А чья колония-то?

— Цалларунга.

— Э-э… что?

— Мы защищаем хороших цалларунга от плохих. Так понятнее?

— Ну трындец у вас тут политика…

— Это не политика, Скай, — веско сказала Дирк. — Это принципы. Готов? Погнали!

— Готов. Только это, Дирк… Давай без самодеятельности и лихачества, а? Раз мы такую важную миссию выполняем — удержи свою внутреннюю маньячку в узде, лады?

— Не переживай, делай свое дело. Твоя путевка в пятую лигу перед тобой — не упусти ее.

Скай вздохнул:

— Постараюсь. А еще больше постараюсь не допустить ближнего боя, уж извини.

— Не получится, Скай, — отозвалась Дирк. — Уничтожить цели дистанционно не получится, это щитоносцы с барьерным щитом. Так что все-таки я тут главная скрипка, а ты просто проложи мне путь к ним — и дело будет сделано.

— Да блин, жизнь моя жестянка…

До поля боя — три километра, и армия Кирсана проделала этот маршрут за десять минут. Он проложил маршрут для «Оползня» и выстроил цепочку командования так, чтобы основные силы наступали в стороне, тем самым маскируя реальное местоположение командного модуля.

«Тараны» вышли на врага плотным строем, ведя огонь по своему выбору, автоматически распределяя цели по шаблону, а Кирсан вручную двинул в стремительный обход отряд легких машин на антгравах. Нестандартность боя в том, что именно «тараны» теперь расходный материал, а легкую технику с мелкокалиберными автоматическими пушками придется беречь изо всех сил, потому что больше эффективно косить пехоту нечем.

«Спокойно», сказал себе Скай. Это просто матч на выход в пятую лигу, только и всего. Не думать ни о морали, ни о смерти, ни о войне: это игра, просто ставки повыше, чем раньше. Надо отыграть ее хорошо.

Враг успел предпринять нужные маневры и встретил Кирсана во всеоружии. Он прекрасно разобрался в том, какая у легата техника и что она может, потому для приманки двинул в его сторону несколько боевых машин, а по оврагам и кустам вперед пошли тарги.

— Дирк, а что может их пехота? Чем вооружена?

— Пушечное мясо. У них есть ракетометы и наплечные рельсотроны очень малой мощности. Ракетометы опасны, а рельсотроны хоть и пробивают броню легко, но против силового щита «танковой» мощности не работают вообще, это скорее противопехотное оружие. Только подбитую технику добивать. Но если я до них дорвусь — просто разметаю, «Оползень» плевал на любое переносное вооружение. Главное — смотри за самими цалларунга. Они похожи на четырехногих кентавров и носят громоздую броню. Таргами командуют они, без них пушечное мясо совсем безмозгрое. Что на четырех ногах — то командир, что на двух — просто биороботы.

В самом начале боя Кирсан принял первый огневой контакт «таранами», разменял пару машин на пару машин противника, а затем, улучив момент, когда пехота выдала массированный залп, стремительно ворвался группой легких машин и прошелся ливнем снарядов по скоплению противника, между делом концентрированным залпом разорвав в клочья подмеченного командира. Совершив эту атаку, он увел скоростные машины в безопасное место.

Его план прост, и по правде, даже не совсем «его»: такое до него уже провернул пятьсот лет назад некто Фернан Кортес. В битве при Отумбе победу обескровленному испанскому войску принесли маневры всего четырнадцати всадников, которые многократно атаковали ацтеков тут и там, убивали очередного касика и уходили, чтобы ударить снова. Кирсан собирается делать то же самое, выбивая командира за командиром и держа живых в страхе и напряжении, и тут важно не растерять свой мобильный отряд.

Но дело вскоре пошло неважнецки: врагов оказалось слишком уж много. Кирсан прыгал выше головы, пряча побитые машины за менее побитыми, выводя из-под удара самые пострадавшие и отвлекая атаками легкого отряда, но вскоре все «тараны» получили повреждения разной степени серьезности, а потом начались критические потери. Тарги перли вперед, не беспокоясь о своей жизни, и вели огонь из довольно слабых, но многочисленных стволов.

— Плохо дело, — сказал он. — Слишком много врагов, а эффективной противопехотной техники нет. Еще несколько минут — и у меня останется сил на одну последнюю атаку.

— Вижу, — отозваласт Дирк. — Смотри, видишь вот эти три дредноута? Они самые опасные, выбей их, задай всем «таранам», что останутся, команду отходить с боем автономно, а сам атакуй скаутами вот сюда и уничтожь командира, который тут находится, чтобы он не мог отменить преследование таргами твоих «таранов».

— Понял, приступаю.

Выбить тяжеловооруженные шагающие машины противника труда не составило, после чего он отправил в отступление все танки, которые у него еще остались. Атака скоростных машин застала вражеского офицера, уже явно радовавшегося своей победе, врасплох, и смертельно огорчила и его, и пару сопровождающих меньшего ранга.

— Отлично сработано, — одобрила Дирк. — Путь частично приоткрыт.

— Что дальше?

— Вылезай.

— В смысле — вылезай⁈

— Ты сделал, что было в твоих силах. Вылезай и дуй подальше отсюда, а я уже сама.

— Да ты меня совсем ни в грош не ставишь, — возмутился Кирсан.

— Прости, я не хотела. Просто тебе незачем рисковать впустую. Нерационально.

Скай хмыкнул, чтобы скрыть легкую дрожь. Когда спартанец Пантит, отправленный Леонидасом с поручением, узнал, что остальные погибли в Фермопильской битве, то повесился, и теперь Кирсан его понимает. Он никогда не был сторонником выражения «лучше мертвый лев, чем живой шакал», но теперь выбор для него однозначен. Что бы там Дирк ни говорила — клеймо позора останется навечно. Балларанцы никогда не будут уважать того, кто не сможет уважать сам себя.

А Кирсан точно распрощается со всяким самоуважением, если сбежит в кусты и оставит девушку одну перед лицом врага. Что девушка эта его, может быть, вообще человеком не считает — вопрос второстепенный. Как сказал один мудрый философ, куда бы человек ни отправился и куда бы ни пришел, он всегда и везде приносит с собой своих богов и свою честь. В богов Кирсан не верит, потому честь ему дорога вдвойне.

— Я остаюсь, — сказал он и незаметно сглотнул.

— Знаешь, я этому скорее рада, — ответила Дирк и двинула «Оползень» вперед из оврага. — Следи в таком случае за задней полусферой и помечай для искина командиров-цалларунга как приоритетные цели. Он их почему-то недооценивает.

— Понял.

— Ну, вперед.

«Оползень» резко набрал скорость, тридцать секунд спустя корпус пронзила хаотичная вибрация: бортовые автопушки открыли огонь во все стороны.

Появление на поле боя такой большой, мощной и стремительной машины застало врага врасплох. «Оползень» проложил себе путь сквозь пехоту, оставляя позади себя только мокрую красную дорожку, и ворвался в боевой порядок из пары десятков боевых машин противника, каждая из которых была меньше и легче и, само собой, совершенно не приспособленной к ближнему бою.

Дирк на полной скорости развернулась боком, чтобы передавить как можно больше таргов, мимоходом выдала пару плюх из гаусс-пушки главного калибра, изменила траекторию движения, тараном сметя в овраг вражеский шагоход, и клешнями вцепилась в ноги другому.

Визг раздираемого цепными пилами металла, стрельба, взрывы и неистовые маневры. Если бы не ремни, Кирсан летал бы по всей кабине, тут у него просто перед глазами все мотыляется, тут не то что цели раздать — тут увидеть что-то в этом калейдоскоре проблематично. Но Дирк явно в своей тарелке — и в замечательном расположении духа, то и дело слышны ее реплики вроде «куда собрался?», «это тебе», «и не надейся» или «кто следующий?». Она ухитряется маневрировать, полосуя все вокруг из автопушек, разбрасывая дымовые гранаты, раздавая точечные удары управляемыми ракетами, и хватает все, что может, клешнями. Несколько машин противника уже растерзаны, расстреляны или раздавлены неумолимым стремительным колоссом, а сам «Оползень» носится среди созданного им хаоса и даже умудряется получать не так уж и много попаданий.

Дирк стремительно пронеслась по тылам неприятеля, впереди уже маячат громадные неуклюжие щитоносцы — каждый из них втрое выше «Оползня» и, наверное, впятеро тяжелее. Как с ними драться — хрен знает, тем более что упомянутое барьерное поле видно даже на расстоянии. Как драться в ближнем бою с махиной, у которой даже колеса выше, чем «Оползень»?

Слева появилась пара необычных шагоходов с длинными стволами орудий, но Дирк начинает поливать их огнем и дает по каждому ракетный дуплет. Один падает, второй взрывается…

И тут — адский грохот. Вдалеке буквально огненная стена, на фоне которой выделяется колоссальный щитоносец… Щитоносец⁈

И Кирсан внезапно понимает, что вторая цель просто исчезла. Дым и пыль столбом, с неба падают части тел и куски машин.

— Ого! — выдохнула Дирк. — Вот это кто-то бабахнул! Наша задача упрощается!

Ситуация действительно стала более благоприятной, потому что эффект чудовищного «бабаха» оказался сокрушительным. На короткий промежуток времени на поле боя воцарился дичайший хаос: многие враги потеряли ориентацию в пространстве и времени, а командиры-цалларунга, будучи существами куда более хрупкими, нежели их рабы — так и подавно. Дирк воспользовалась замешательством, чтобы прорваться по флангу в стремительном обходном маневре и вступила в бой с несколькими боевыми машинами, попутно давя пехоту и сметая самый мелкий транспорт.

Удар, маневр, залп — но затем по «Оползню» ложится прицельный залп. Несколько камер выходят из строя, искин сообщает о повреждениях, Дирк сдавленно ругается, вскрывая очередную машину, словно консерву, а затем сбоку — еще один чудовищный взрыв.

Непонятно отчего, но «Оползень» скатился куда-то в сторону по склону. Кирсан, оглушенный, несколько секунд не мог понять, что случилось и где он находится, Дирк, видимо, досталось не меньше и она на рефлексах вывела свою машину из боя.

— Кажется, базу взорвали, — прохрипел Кирсан.

— Искин, доклад!!! — явно громче необходимого крикнула Дирк.

«Зафиксирован подземный взрыв, предположительно, конвертерного реактора малой мощности. В данном месте имеется только один реактор предпологаемой мощности — на подземной рельсотронной батарее».

— Плохо дело… Видимо, диверсия. Но база еще стоит, там реактор побольше… Ну, сейчас или никогда!

«Оползень» с урчанием и скрежетом пополз наверх по склону и немедленно вступил в бой. Почти сразу Кирсан почувствовал сокрушительное попадание, а затем серию их, и услышал ругань Дирк. Стремительная атака, БМББ подпрыгивает на неровностях грунта и сминаемых машинах врага, скрежет металла по металлу, клешни рвут очередного противника, стремительный маневр — а затем сбоку виден уже знакомый шагоход с длинным стволом орудия. Удар, словно кувалдой титанического размера, и вскрик Дирк. Мир крутанулся на триста шестьдесят, а затем «Оползень» перекосило набок и он куда-то провалился.

Кирсан несколько раз судорожно глотнул воздух, мотая головой, и только через несколько секунд понял, что движение прекратилось, в кабине дым и легкий сквозняк.

«…выведен из строя! Внимание, пилот выведен из строя! Внимание, пилот выведен из строя!»

Кирсан повернул голову, насколько позволили шея и ремни, и увидел повисшую набок голову Дирк.

Еще несколько секунд он боролся с паникой и вертел головой, пытаясь через наружные камеры понять обстановку.

«Оползень» замер на дне громадной воронки глубиной, вероятно, метров тридцать и диаметром минимум сто пятьдесят. Точно оценить размеры не позволил поднимающийся от раскаленного камня дым, застилающий все вокруг.

— Искин, статус!

«Пилот выведен из строя. Полученые серьезные повреждения ходовой части и защитных систем…»

— Статус пилота, идиот!

«Пилот выведен из строя. Обнаружены тяжелые осколочные ранения. Жизненные показатели низкие».

Снова повернув голову, Кирсан увидео пробоину в боковой стенке кабины. Снаряд из какой-то мощной пушки прошил броню, но прошел мимо Дирк, а ее раны — от осколков снаряда и сколов брони. Трындец, повоевали.

Он быстро принял решение: выхода особого нету, что это за воронка — неясно, но звуки боя никуда не делись. Вокруг враги, видимо, так что выбраться из «Оползня» и вытащить Дирк не получится. Придется сидеть внутри, пожара вроде бы нет.

Отстегнувшись, Кирсан засунул два пальца под перчатку и рукав девушки и нащупал слабый пульс. Живо, но надолго ли? Скорей всего, нет. Он остегнул ее от кресла, пересадил в свое и снова пристегнул, а сам сел в кресло пилота и снова обозрел окрестности. Удастся отсидеться или нет?

Кирсан несколько секунд пребывал в уверенности, что удастся: машина подбита и в яме, враги наверняка имеют дела поважнее, чем разбираться с не подающим признаки активности «Оползнем». Однако тут эти самые враги начали заглядывать вниз с края воронки, а искусственный интеллект — хотя скорее «исключительный идиот» — незамедлительно открыл по ним огонь из уцелевших автопушек.

Ну все, вот теперь трындец.

[1] Ясукуни — японский храм, в котором все японские граждане, которые погибли за Японию за последние несколько сотен лет (а это примерно два с половиной миллиона), приравнены к божествам.