СССР против НЛО

Глава 20. Прощальная

В портале горел древний город Рим, и все благоговейно наблюдали за этим чрезвычайным историческим происшествием.

А потом в поле зрения наблюдателей появился широченный тёмный стол. Из-за стола, раскуривая сигару, неприветливо зыркал безволосый джентльмен с бульдожьими щеками. В окно его кабинета заглядывало низкое туманное небо.

— Что же это, — засуетился парторг Оглоблин, — как же это… Выходит, он там что, руководил капстраной?

— Только время от времени, — попытался я объяснить. — В мерцающем режиме.

— Притом совершенно без санкции компетентных органов, — не обращая на меня внимания, бормотал похожий на бобра человечек.

— Слышь, ты, орган… — К парторгу шагнул седоватый осветитель. Мне показалось, что он ткнул тому в бок автоматом-бластером ППШ, но нет, он просто сдавил ему своими костлявыми и сильными пальцами плечо в районе ключицы. — Вот про это только попробуй где-то заикнуться: задушу вот этими самыми руками…

Режиссёр Гайдай, в свою очередь, приблизил к парторгу лицо и сверкнул на него очками, как будто выстрелил.

Парторг поджал уши и дёрнул кадыком. Усы его враз обвисли, а по физиономии стало понятно, что заикаться он, вполне может такое статься, какое-то время теперь и будет, но вот именно об этом случае — ни в жизни. Но я на всякий случай подстраховался и сделал так, чтобы в парторговской голове на тему актёра Моргунова и премьер-министра Черчилля точно ничего не сохранилось.

Тут актёр Георгий Вицин неожиданно устремился к кругу пространственно-временного окна. Я едва не решил, что он сейчас и себе в него запрыгнет,. Но актёр Вицин только набрал в грудь воздуха и прокричал, слегка туда перегнувшись:

— Женя! Женя, возвращайся к нам, а?

Актёр Моргунов, что теперь уже скакал куда-то на уставшем и явно проклинающем свою участь мосластом коне, умудрился каким-то невероятным способом актёра Вицина услышать.

— Вернусь, вернусь! — прокричал он сквозь топот копыт. — Только позже, здесь ещё много дел.

Всадники ускакали вдаль, опустевшую дорогу заволокло туманами, а потом окошко в иные, былые миры постепенно истаяло, растворилось в воздухе.

— Он правда вернётся? — повернул ко мне актёр Вицин своё печальное лицо.

Другие, многие лица тоже смотрели на меня.

— Вернётся, вернётся, — заверил я их всех, и то были не просто слова, то была правда, основанная на показаниях техники. — Где-то через полгода, к зиме.

Все собравшиеся в комнате вздохнули с облегчением. Даже парторг Оглоблин.

Режиссёр Гайдай тоже вздохнул, потом блеснул очками:

— Полгода? Что ж, придётся доснимать без него. — Он нетерпеливо забарабанил пальцами по кинокамере и завертел головой. — А где там был дублёр? Найдите Моргуновского дублёра!

Великий фильм «Кавказская пленница» остался существовать и теперь продолжал сниматься дальше.

***

Собственно говоря, на этом история спасения любимого миллионами кинофильма подошла к концу. Взорвавшийся пространственно-временной портал удачно расшвырял тёмных вредоносных сущностей неизвестно куда, и больше они не вернулись. А вот актёр Моргунов, наоборот, вернулся, как и было обещано, через полгода, даже немного раньше, и как раз успел к озвучиванию фильма. После своих похождений по историческим эпохам стал он немного другим: ответственным, серьёзным. Серьёзным, конечно же, до определённой степени, потому что относиться к себе слишком серьёзно — вряд ли правильно.

У целой кучи народа мне пришлось поработать с воспоминаниями. Массовке и участникам, так сказать, второго плана, я тёр память без всяких раздумий — мне просто не оставалось ничего другого, да и для них самих так было лучше. К тем, кого события коснулись более плотно, я — нарушая, само собой, все существующие правила и инструкции — стал подходить индивидуально.

Молодёжи Наталье Варлей и Александру Демьяненко я решил ничего не говорить и в памяти тоже ничего не оставлять, у них и так ещё будет в жизни масса событий и впечатлений.

Как поступить с режиссёром Гайдаем, я спросил у самого режиссёра Гайдая, и он над моим вопросом раздумывал долго. И, решив, что для него тоже будет лучше ничего из этой сумасшедшей свистопляски не помнить, скомандовал:

— Стирай!

Наверное, опасался, что лишние знания помешают ему в творческой его и так непростой работе. А может, не хотел, зная о будущем величии своих фильмов, впасть в менторство и «звёздную болезнь».

Актёр Георгий Вицин посомневался и тоже попросил от ненужных воспоминаний его избавить.

Получилось так, что полная память о событиях на съёмках «Кавказской пленницы» остались из их, событий, участников всего у двоих человек.

Первый это Юрий Никулин. Великий актёр так и жил, храня в памяти пространственно-временной портал, летающих медведей и лопающихся как воздушные шары големных псевдо-Шуриков. Кстати, дожив отпущенный ему срок, актёр Юрий Никулин не умер, а просто перебрался на Магистраль Времён. И мне однажды даже довелось его там увидеть: он нёсся на своём «Адлере Триумфе» с такой скоростью, что я не успел и бибикнуть, только проводил его взглядом. Толстяка на переднем сиденье и человека в пиджаке и шляпе позади разглядеть я тоже не успел, но кто это такие, сомнений у меня не было.

Второй сохранивший воспоминания это актёр Евгений Моргунов. Ну, тут у меня просто не поднялась рука. К тому же, к его воспоминаниям об исторических странствиях я имел отношение довольно опосредованное, так что решил ничего и не трогать. Евгений Александрович потом писал под псевдонимами авантюрные книги в антураже давнего прошлого, а ещё, так же себя не афишируя, принёс много пользы исторической науке.

В истории кино, правда, останется то, как нехороший человек актёр Моргунов со всеми поссорился, был отстранён от съёмок и едва полностью не угробил фильм. И я не стал ничего от него скрывать. На это он потрепал меня по плечу и грустно усмехнулся:

— Тут ничего не поделаешь, братец. Просто за всё надо платить.

Я подумал и согласился. То, что оно вот так получилось, было платой за спасение фильма, одной из издержек нашей большой удачи.

Были и другие издержки. И с этим ничего не поделать. Случилось это, цитирую выводы специальной служебной комиссии, «по причине вызванной коллапсом пространственно-временного портала ноосферной турбулентности, непродолжительной, но достаточно интенсивной». Другими словами, что-то всё-таки утянуло в портал, а чего-то ненужного оттуда, наоборот, сюда к нам наляпало.

Да, какие-то вещи и моменты слегка поменялись, где-то пропало, в других местах намешалось такое, чего раньше не было. Например, я не стал рассказывать Наталье Варлей, что в окончательном варианте фильма её героиня Нина станет разговаривать не её, а чужим голосом. Зато открыл секрет, что ей предстоит сняться в настоящем фильме ужасов, причём совсем скоро.

— Да что ты такое говоришь! Ну какой может быть фильм ужасов — здесь у нас, в Советском Союзе? — не поверила мне актриса. — Ну ты, Никита, всё-таки и выдумщик!

Я и не стал её убеждать — зачем? Не стал описывать, как дети, да и вожатые в пионерлагерях будут пробираться после киносеанса по своим палатам и шарахаться от каждого шороха, а потом, укрывшись с головой простынями, вспоминать, как летала на гробе та, кого называли панночкой, жуткая и прекрасная, и как после окрика: «Поднимите мне веки!» зловеще загорался глаз чудовища, точь-в-точь похожий на мотоциклетную фару.

Были изменения и курьёзные. Вот, скажем, вдоволь насмотревшись на крылатый и мохнатый «рой медведев», актёры, даже после проведенной мной процедуры над их воспоминаниями, при съёмках погони и убегания Нины в лес наотрез и вплоть до угрозы забастовки отказывались сниматься с настоящим и большим медведем. Пришлось привезти из цирка мелкого и весёлого гималайского медвежонка, тогда сцену с горем пополам удалось доснимать.

***

Итак, мне пора было собираться в дорогу. И я в эту дорогу не мешкая собрался.

Тогда я ещё не знал, что довольно скоро мне предстоит вернуться. Нет, не сюда и не к этим людям, но очередное задание предполагало работу по той же самой теме, о следующем спасении многострадального фильма «Кавказская пленница».

Дело в том, что выяснилось, куда именно занесло отброшенных при взрыве портала тёмных и зловредных сущностей. А занесло этих сущностей в организацию под названием Госкино. Может, впрочем, и не занесло, а были это уже другие. Суть от этого не менялась: пришлось отправляться туда и там уже разбираться. Сортировать, в кого из тамошних чиновников вселились, отыскав слабое место, тёмные пронырливые сущности, а кто просто дурак по жизни. И излечивать одних и долбить жёсткими гипнозами других, в ноль разряжая аккумуляторы, заставляя увидеть и понять, что смешное смешно, а прекрасное — прекрасно.

А когда это помогло лишь отчасти, мне предстояло ещё кое-что.

Ждало меня в результате непростой многоходовки проникнуть — и не с пустыми руками, а грея под мышкой бобину с фильмом, — ни много ни мало на объект, что числился в реестре под номером один, а негласно назывался «Дом отдыхающих Бровей». И там нос к носу столкнуться с одним своим знакомцем по учёбе в академии темпоральной разведки и контрразведки, Геннадием Шептуновым по кличке Шип. И поначалу обрадоваться, а потом с удивлением увидеть, что Шип не собирается не то что помочь, а даже намерен всё мне испортить. И тогда просто вырубить его ударом в челюсть, сложить бесчувственное тело в складку времени. А потом выполнить свою задачу: повернуть дело так, чтобы фильм посмотрел один весёлый человек, обладатель тех самых больших и густых бровей. Посмотрел, порадовался, а потом объяснил другим человекам, скучным и не очень умным, кем надо быть, чтобы не пускать такое кино к простым советским людям.

Дальше мне предстояло неделю проходить под угрозой чуть ли не ареста, а потом в ходе неофициального разговора с непосредственным начальником Шипунова, самим легендарным майором Гусаровым, услышать, что я всё сделал правильно.

Но тогда, топчась по горячему и мягкому асфальту на окраине курортного городка, я об этом и близко не догадывался. Я просто уезжал домой.

Провожать меня вывалилась большущая толпа, вся съёмочная группа. Даже парторг Оглоблин забросил куда-то свою папку и всё лез обниматься, пришлось ощутить на шее его противные усы, деваться было некуда. С намного большим удовольствием я обнялся на прощание с актрисой Натальей Варлей. Остальным крепко пожал руки. Двое при этой сцене прощания даже пустили слезу. Это были часто впадающий в сентиментальность актёр Георгий Вицин и, вот уж не ожидал, похожая на улыбчивую кошку официантка из гостиничного буфета по имени Антонина.

Все были уверены, что я отправляюсь в командировку, собирать фактуру для нового фильма от режиссёра Леонида Гайдая. Правду знал лишь один человек, актёр Юрий Никулин, но делиться с кем-либо этой правдой он, понятное дело, не собирался.

Глядя на уходящую вдаль ленту дороги, я, признаюсь, и сам почувствовал шевеление в груди и какое-то странное першение в горле. Да, прощание дело грустное.

***

Мне иногда снится один и тот же сон. Там одновременно и весело и печально, всё вперемешку. Я давно выучил его наизусть, и всё равно смотрю каждый раз как в первый и не могу оторваться.

Там всегда солнечно, а небо такое чистое и пронзительно голубое, что туда неудержимо тянет взлететь. И я взлетаю. Я взлетаю и несусь сквозь это небо, а впереди и внизу зеленеют горы, очертания которых мне знакомы. Я лечу, и дальше неожиданно (каждый раз неожиданно) врезаюсь в стадо облаков. Облака эти на самом деле не облака, это овечья отара, животные ревут, и трубные их голоса я узнаю. Это никакие не овцы, это другие, большие и небывалые звери, летающие потусторонние медведи.

Мне становится жутко. И тут поблизости звучит голос.

— Хэй-гзй-гзй, хали-гали! — поёт актёр Юрий Никулин свою волшебную песню.

И под его ласковыми пинками звери послушной толпой устремляются туда, где виднеется тёмный круг пещеры. Но это никакая не пещера, это портал.

Актёр Никулин загоняет нестрашных чудищ в портал и весело подмигивает. За спиной его виднеются два компактных белых крыла, и из-за этого он похож на такого себе свойского и немного безалаберного ангела в тюбетейке. Но вряд ли он ангел, ему это не очень нужно, просто всё это происходит в небе, а здесь подразумевается как-то летать.

Актёр Моргунов там тоже есть. Он огромен, как гора, и смотрит серьёзно, а белая папаха на его голове похожа на снежную шапку поверх горной вершины. Портал, куда загоняет своё лохматое стадо актёр Никулин, у актёра Моргунова выполняет функцию пупка.

А актёр Георгий Вицин играет на дудочке, и мелодия из его деревянного инструмента льётся такая печальная и светлая, что у меня каждый раз рвётся напополам душа.

Другие там тоже, конечно, появляются. Они по-хозяйски обжили облака вокруг, и на этих облаках, надо сказать, довольно людно. Режиссёр Леонид Гайдай, актёры Александр Демьяненко, Владимир Этуш, Фрунзик Мкртчян и остальные машут мне руками, как старому знакомому. Конечно, улыбается и машет рукой и актриса Наталья Варлей, полтора метра грации и очарования. А облака похожи на медведей, но не на тех, жутковатых и тёмных, а на правильных и белых — тех самых. Спинами сейчас эти правильные медведи ни обо что не трутся, у их спин другое назначение: по ним ходят, приминая ногами белую шерсть, хорошие люди. Люди, конечно, снимают кино — чем же ещё им заниматься-то.

Это настоящий Небесный СССР, небольшая его частица. И там, во сне (а временами и не во сне) я начинаю на полном серьёзе верить, что где-то, среди каких-то неведомых пространств, эта немыслимая страна существует на самом деле.

***

Так как в ходе этой славной операции разрядились все из моих аккумуляторов, в том числе и автомобильный, уезжал я верхом на осле. На сером ослике по кличке «Ушастый». А что — многие достойные люди ездили на ослах. Например, Шурик из «Кавказской пленницы». Или ещё один человек где-то на Ближнем или Среднем Востоке, он ещё говорил умные вещи, а другие ходили за ним и записывали. А теперь люди до сих пор спорят, был ли он на самом деле или это всё выдумки. Как же его звали-то? Забыл. На букву «Х» вроде начинается. А, вот, вспомнил: звали его Ходжа Насреддин.

Но это так, к слову. Да, я добирался на осле до самой Магистрали Времён. Потом остановил там попутку, меня подобрал и подвёз бородатый викинг, что умудрялся в одиночку управлять длиннющим и летающим драккаром. Там, на Магистрали, народ в большинстве отзывчив, подбросят куда надо без лишних вопросов. Он не стал интересоваться, отчего я болтаюсь один на обочине, а я не спросил, куда это и в какие такие времена он везёт новенькую гаубицу и ящики со снарядами.

А своему трудолюбивому ушастому приятелю я сказал возвращаться обратно, и он потрусил к себе домой — в страну СССР образца тысяча девятьсот шестьдесят такого-то года.

Я вполне себе знал, что по дороге ушастого перехватят обитатели неких неприветливых туманных пространств, которых мы называем тёмными сущностями, и на своё рабочее место животное вернётся, неся на себе этих самых сущностей целый немаленький выводок. Там ушастый успеет поделиться своей ношей со встреченной у съёмочного лагеря кинематографистов коллегой, ослицей Люсей. И дальше начнётся всякое. Но в результате всё закончится-таки хорошо.

Да, круг событий замкнётся. И это будет правильно, потому что так и должно быть.

КОНЕЦ ПЕРВОГО ТОМА. ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: