Среди множества миров

Глава 6

«Значит, операция «Двойник-2», — прочитав представленные ему документы, мысленно усмехнулся Владимир. — А меня-то и спросить забыли?» Однако вслух говорить ничего не стал. Госбезопасность — это госбезопасность. С ними лучше не спорить… А то запросто могут очень прилично жизнь подпортить. Как ни крути, государственные интересы — это государственные интересы. И ничего ты тут не поделаешь.

— Значит, предлагаете мне отправиться в параллельный мир к этому, как его… Демидову? — поинтересовался у полковника Карякина Владимир. — А почему именно я? Почему вы считаете, что я справлюсь.

— Почему считаем? — задумчиво произнес чекист. — Думаю, ни для кого не секрет, что люди, работающие в «уголовных краях», типа Норильского промышленного района, находятся у нас под особым наблюдением.

— Знаю, — согласился Владимир.

Ну да, секретом оно и впрямь не было. Более того, это мельком упоминалось и в трудовом договоре — что анкеты и характеристики всех работников будут проходить дополнительную проверку органами госбезопасности. Как-никак они вынуждены ежедневно контактировать с представителями «уголовно-преступного элемента»! А такие контакты не больно-то приветствовались… Впрочем, к повышенному вниманию госбезопасности Владимир привык относиться как к какому-то мелкому и несущественному факту. Ничего «такого»-то он не совершал. Как теперь оказывается, зря так относился… Где в иных условиях мог бы сидеть на диване и читать новости в Сети, а сейчас вот вместо этого сидит в управлении госбезопасности, где его хотят задействовать в какой-то своей чекистской деятельности.

— Ну вот и хорошо, что знаете, — все же удостоил Владимира ответа полковник. — А во-вторых, от вас не требуется особо сложной работы. Всего лишь съездить в параллельный мир и собрать максимум полезной для нас информации. И здесь поможет то, что в том мире у вас есть двойник, которого Демидов прислал к нам в качестве своего эмиссара. Под его личиной и будете работать… Пока сам он находится у нас с аналогичным заданием.

— И в чем будет моя задача? — поинтересовался Владимир.

— Если кратко… Нам надо узнать, есть ли в том мире что-то полезное для нас. В первую очередь, нас интересуют технологии и научная информация, которые отсутствуют у нас. На втором плане — образцы несуществующей у нас техники или конструкторская документация на нее. В общем, все то, что может быть интересно Советскому Союзу.

«А еще надо убедить ту сторону в том, что мы давно знаем про порталы и активно ими пользуемся в своих интересах», — подумал Карякин. Но этим будут заниматься совсем иные люди и иными методами. Пусть на той стороне думают, что мы имеем минимум несколько порталов в различные миры, включая и их собственный. А потому, в случае чего, можем сделать им какую-нибудь большую гадость. Конечно, тут возникает вопрос — а почему до того СССР не устанавливал никаких контактов? Но тут ответ простой — «а нафига»? Тем более, если портал не на территории России, а где-нибудь совсем в другом месте был… Но это Демидов и его приближенные должны додумать сами.

— Что вообще известно о происходящем по ту сторону? — поинтересовался Владимир.

— Откровенно говоря, немногое, — поморщился Карякин. — Лишь то, что на той стороне Советский Союз развалился в 1992 году на кучу независимых республик, в которых принялись строить капитализм. Крупнейшая из них — Российская федеративная республика, куда мы вас и отправляем. В настоящий момент во главе ее находится президент Андрей Андреевич Демидов. В нашем мире, если что, такого человека не существует… Судя по словам вашего двойника, экономика РФР находится не в лучшем состоянии. Значительная часть советских предприятия развалена или с трудом сводит концы с концами, большая часть продаваемых продуктов питания крайне низкого качества, электроника и вычислительная техника практически исключительно иностранного производства — преимущественно китайские.

— Китайские? — удивился Владимир.

— Не удивляйтесь, — усмехнулся полковник. — У них КНР — вторая, а по многим показателям и первая, экономика мира…

— Понятно…

— Так вот что еще? В значительной мере РФР зависит от импорта иностранной техники или запчастей к ним… По ряду отраслей Россия попросту не имеет современных производств из-за того, что они были развалены, как сказал ваш двойник, «эффективными менеджерами» или десятилетиями не модернизировались.

— Что еще за «менеджеры»? И в чем их эффективность, если они все развалили? — не понял Владимир.

— Как мы поняли, это своего рода фразеологизм того мира, — пояснил Карякин. — Когда политики заявляют, что на каком-то предприятии неэффективно используют производственные мощности, но вот сейчас туда назначат этих самых «эффективных менеджеров» — и все сразу станет в шоколаде. А по факту с их приходом все становится еще хуже или и вовсе разваливается и разворовывается. А на месте завода строят, например, торговый центр.

— Ничего себе, вот это эффективность! — хмыкнул Владимир. — Кажется, у нас и у них несколько разное мнение об экономической эффективности…

— Ну да, — согласился полковник.

Обсуждение продолжалось еще полтора часа — после чего Владимира отпустили домой. Отправка «на ту сторону» была запланирована через неделю… на работе ему уже оформили двухмесячную командировку, так что идти туда не было надобности. Можно было попросту отдохнуть, прогуляться по городу, съездить на рыбалку… В общем, можно было считать, что ему выпал небольшой внеочередной отпуск.

После встречи Тони с «сестрой» из параллельного мира та уехала обратно, домой. Сообщить отцу все то, что узнала про их мир. А поскольку она считалась «в командировке», то делать девушке было особенно-то нечего… Никаких новых инструкций от госбезопасности не было, так что она была свободна делать что захочется. Например, сегодня она собралась прогуляться на речку на пляж… Нет, не на Волгу, а на Идолгу в соседний район — там и вода чище, и народу поменьше. Так что…

Закончив с завтраком, девушка приступила к сборам — которые, впрочем, были, как в песне, недолги. Кинуть в рюкзак купальный костюм, резиновые шлепанцы на ноги, полотенце, мыло помыть руки, кепку на голову… Термос с чаем, банка супа — пусть долго разлеживаться она не собиралась, но до обеда вернуться все равно не успеет. А питаться надо правильно — это ей и дед с бабушкой с самого детства говорили, и родители, и вообще все взрослые… Все же к чему приводит неправильное питание — Долгая зима всем наглядно показала. Аптечка, телефон — эти вещи вообще желательно иметь при себе в любой поездке. Меньше пятнадцати минут, и она уж готова к поездке. Впрочем, она вообще не понимала тех женщин, кто могут подолгу собираться — попросту не представляла, на что они вечно тратят уйму времени? Осталось только захватить пистолет — это уж «на всякий случай»… Ибо как комсомолка обязана, случись чего, защитить людей от всякой бандитской сволочи. Другое дело — много ли нынче этих бандитов? Хотя…

Вспомнилась вдруг подружка-однокурсница Кэт-Кэтрин, уехавшая вместе с мужем в Североамериканскую ССР пару месяцев назад… Несмотря на то, что в их поселке отсутствовала Сеть, они все же периодически списывались, когда они ездили по делам в райцентр. Так там, по ее словам, наличие оружия — фактически маячок для «аборигенов», по которому они отличают «советских» от «местных». И если человеку с оружием чаще всего бояться нечего, тех отморозков, кто нападал на «советских», давно истребили, то ограбить безоружного «местного» — как нефиг делать! А девушек так и вовсе могут похитить — мол, если где-то в общине или индейском племени не хватает своих женщин, то их воруют у соседей. И хоть не сказать, чтобы раньше про такое не слышала… было про то и в некоторых книгах, и в Сети можно было найти без особых проблем, но… Пока не видишь собственными глазами или не слышишь про такое от кого-то знакомого, оно воспринимается как-то отстраненно что ли?

— Североамериканская ССР — наша главная головная боль, — когда она недавно спросила на этот счет у полковника Карякина, чекист аж поморщился. — Сейчас там официально живет три с половиной миллиона человек… На территории площадью в почти половину североамериканского континента. Вот только знаешь, сколько из всего этого населения добровольцев?

— С миллион? — предположила тогда Тоня.

— Если бы! Пятьсот сорок тысяч! Частично — потомки американцев. Частично из наших. Романтики колонизации новых земель, — усмехнулся полковник. — Ну либо те, кто считает, что этим приближают победу коммунизма во всем мире… Вот только мало их, из обоих категорий. А еще — чуть ли не каждый второй через несколько месяцев возвращается назад. Мол, дома с Сетью и торговым центром под боком оно куда лучше, чем в городке или поселке на краю земли… Есть еще вахтовики, кого, как мужа твоей подруги, на стройку тех же ГЭС отправляют. Или ученые-вулканологи… Но эти вообще не в счет, они отработают свое и домой вернуться. А остальные — это те, кто просто не может найти себе здесь места.

— Бывшие «сидельцы»?

— Преимущественно, они, — согласился чекист. — Причем, по самым разным статьям… Есть, конечно, немало таких, кто искренне хочет начать новую жизнь. Подстрелил, например, соседа по пьяному делу, отсидел свою «восьмерку» за нападение и нанесение телесных средней тяжести… Вот только возвращается в родной город, а там его и на работу с судимостью не берут, да и все соседи со знакомыми волком смотрят. Сама ж знаешь, как у нас к «сидевшим» относятся.

— Знаю, — согласилась Тоня.

Ну да, срок — клеймо на всю жизнь. Все вокруг будут как на прокаженного смотреть. Так уж повелось с самой Долгой зимы, когда уголовников уничтожали как бешеных псов. С тех пор и пошла эта народная ненависть… И зачастую «общественное мнение» даже не склонно сильно разбираться в вопросах степени вины того или иного человека. Даже на отсидевших за «непредумышленку» еще не один год будут смотреть с подозрением. Да и с работой могут проблемы возникнуть. Задавил, например, кого, даже на личном автомобиле — значит, водителем не станешь уже никогда. А уж если что умышленное или, например, «по пьяному делу»… Все! Такой однозначно становится в глазах окружающих «конченым» человеком.

— Ну вот… А он там, может, токарем был хорошим, или даже инженером каким. Вот и записывается в переселенцы — там-то к такому прошлому куда спокойнее отношение. Даже пистолет-«мелкашку» дадут… Без него-то там никуда. Но ведь полно и таких, кто за куда более серьезные вещи отсидел…

— За серьезные преступления и сроки серьезные… Это если не «вышка». Насколько помню, за кражу у нас от «десятки» и выше.

— Конечно! Но сейчас и не Долгая зима на дворе… Это тогда «двадцатка» была равнозначна смертному приговору. А сейчас во многих лагерях и «четвертной» вполне себе отсидеть можно… В двадцать сел, в сорок пять вышел… Здоровье-то, конечно, неважное уже, но и помирать пока не торопится. Вот такие и первые желающие в переселенцы! Еще не выйдя за ворота записываются! Знают же, что дома им нечего делать. Никто их не примет, даже на жизнь заработать не получится. А еще прекрасно помнят, что второго срока не будет, тут уж по закону у нас однозначно «стенка». Украл, выпил — расстрел! — усмехнулся Карякин. — Так что в СаССР сейчас уголовничков-то вчерашних полно… Воры или шпана, конечно, по большей части.

Не сказать, конечно, что эта информация тогда стала для Тони чем-то новым… Но вот истинного масштаба этого явления она не знала. Ведь в официальной статистике переселенцев на категории не делили. Не писали, сколько приехало по желанию души и сердца, а сколько — из числа уголовничков.

Кроме переселенцев из СССР, на территории СаССР жило около полумиллиона «местных». Часть из них пришла туда еще до начала «солнцевской колонизации», вскоре после окончания Долгой зимы. Когда в Северной Америки еще были лишь отдельные военные и научные базы СССР. Часть переселилась из «Диких земель» уже в годы существования СаССР, ища лучшей жизни… Впрочем, последние больше селились в городах, а вот появившиеся ранее, кто не пытался сопротивляться колонизации, получали статус «добровольно присоединенных» и чаще всего так и продолжали жить своими общинами или племенами. Лишь начинали платить налог советскому правительству — за то получали от него защиту от «диких».

Постепенно, правда, часть «добровольно присоединенных», в основном из молодежи, перебиралась в города или поселки и становились «советскими». Но куда большая часть их предпочитала оставаться в своих общинах и жить по их правилам, которые мало поменял приход советской власти. А еще, кроме них, были и вовсе поселения «диких», скрывавшихся ото всех окружающих в лесах или горах. Такие поселения чаще всего обнаруживались случайно — забредут геологи в какое-то ранее толком не исследованное место, или вдруг с воздуха заметят какие-то лачужки на лесной полянке, в месте, где по карте не было никаких населенных пунктов. И хотя точное их количество учету не поддается учету, но, по прошлогодней оценке, количество таковых «диких поселенцев» могла достигать сотни тысяч. Это по информации из Сети… А что там на самом деле — то и вовсе никому не ведомо.

«Одну республику освоить толком не можем, а уже на параллельный мир нацеливаемся», — вдруг с грустной усмешкой подумала Тоня. А ведь там и территории в разы больше, и населения, как ни крути, в разы больше… Это бывший Союз, а не бывшие «мертвые земли», где извержение и его последствия в свое время уничтожили практически все живое. И, в отличие от СаССР, у местных жителей еще не выработалось привычки «советских не тронь, а то долго не проживешь».

Закончив со сборами, Тоня напоследок зашла в Сеть — «портативку»-то с собой девушка брат не собиралась, а сидеть в Сети с телефона, пусть даже он и громко называется «карманной ЭВМ», не шибко-то удобное дело. Посмотрела новости — ничего особенного… Посмотрела погоду — должна быть хорошей, если верить написанному. Метеорологи ошибаются очень редко… Заглянула напоследок в социальную сеть, где обнаружила присланное ночью Кэт сообщение. Ну да, когда у них там день — на этой стороне земного шара ночь. Бывшая однокурсница писала про свою работу, про недавнюю поездку в райцентр и про жизнь в Североамериканской ССР в целом. С интересом посмотрела фотографии из их областного центра, городка с каким-то труднопроизносимым индейским названием… Маленький, неказистый городок, где жило от силы тысяч двадцать пять жителей постоянного населения, своим видом напоминал не советский город, а что-нибудь из времен этак еще Российской империи… Время словно пошло вспять в этом месте. Разве что попадавшиеся на улице автомобили были посовременнее, да новые железобетонные столбы ЛЭП не походили на то, что было век назад.

«А ведь нечто подобное и «по ту сторону будет», — уже выключая «портативку», подумала Тоня. — Если не похлеще…» С другой стороны, другой мир — это дополнительные ресурсы, дополнительные земли… И, самое главное, «убежище» на случай какой-нибудь глобальной катастрофы… Где можно будет, например, заниматься сельским хозяйством, если «по эту сторону» вдруг будет новая Долгая зима. Или даже, в крайнем случае, эвакуировать туда население СССР… Если вдруг жить здесь станет совсем хреново. Потому лезть на ту сторону все равно нужно… Но не напролом, а потихоньку, стараясь опираться на местные ресурсы и возможности. Все же каким бы богатым не был Советский Союз, но его возможности все же ограничены. И положение дел в СаССР это очень наглядно показывает.

Ну вот и почти все… Остался «последний штришок». Достав из несгораемого шкафа пачку патронов, Тоня зарядила пару магазинов и засунула один из них в пистолет, который затем засунула в кобуру. Все же дома, чтобы не ослабла пружина, она предпочитала держать магазины разряженными. В конце концов, на самый крайний случай всегда наготове был бабушкин «Наган». Хотя и сложно было представить себе ситуацию, когда он пригодился бы прямо дома. Ибо вероятность того, что какой-нибудь урод полезет к ним в дом, близка к нулю. В пятнадцать минут сборы вполне себе уложились… Ну если только не считать того времени, что затрачено на приготовление еды.

Выйдя во двор, Тоня уселась в дедову «Волгу» и завела двигатель… Когда-то такая машина была недостижимой мечтой многих. Самая настоящая черная «Волга». Почти правительственная! Сейчас такая вот «ГАЗ-24» большинством воспринималась как древность, чуть ли не музейный экспонат. Хотя… Как Кэт писала, у них в республике используется огромное количество таких автомобилей, что у них тут воспринимаются как давно устаревшие. Но это там, а она здесь. Практически в самом центре Советского Союза. В Поволжье.

Выйдя из машины, Тоня распахнула ворота, мысленно подумав о том, что надо будет как-нибудь поставить откатные с пультом дистанционного управления. Она даже знала артель, где такие делали и устанавливали всем желающим… Но пока это все же было делом будущего… И то если к тому моменту она не выйдет замуж и не получит новый дом. От квартиры-то она точно откажется — пусть даже та будет в самом центре, а дома обычно давали где-нибудь на окраине, где были свободные места, но жить в бетонной коробке не было никакого желания. Как и дед с бабушкой, она любила природу, любила поесть яблок, малины или, скажем, крыжовника из своего сада, огурцов или помидор с собственного огорода, да и вообще… В доме можно чувствовать себя свободно, делать то, что ты хочешь, а не оглядываться на соседи. А вдруг ты решишь повесить полку, а тем не понравится шум перфоратора? А вдруг твой ребенок, ведь когда-то и у нее будут дети, слишком громко пробежит по комнате, а соседи снизу прибегут скандал устраивать?

Были, конечно, и недостатки… Живя в квартире, ты занимаешься фактически лишь косметическим ремонтом, в то время как все общедомовое хозяйство обслуживают коммунальщики. Меняют трубы, ремонтируют крышу, красят подъезды, кладут в них плитку или меняют проводку… В то время, как твой дом — твои же проблемы. Хочешь — ремонтируй все сам, собственными силами. Хочешь — нанимай строительную артель. Но, прожив всю жизнь в доме, Тоня не видела в том большой проблемы… Ведь оно было для нее привычно с самого детства.

Из города девушка выехала по новой дороге через Кумысную поляну — совсем недавно, снеся часть дач и домов в Поливановке, построили новый выезд из города, сокративший путь на несколько километров и, что еще важнее, давший возможность выехать из центра города за город, минуя все наиболее загруженные участки дорог. Вот и сейчас меньше получаса — и она уже на окружной дороге, с которой сворачивает на трассу союзного значения, в начале которой стоит знак ограничения максимальной скорости в 130 километров в час. Вот только на «Волге» производства середины 80-х годов не больно-то погоняешь — так что остается лишь спокойно ехать и смотреть на пролетающие мимо как самолеты более современные автомобили. Вон вроде той курицы на «Мерседесе», что только что промчалась мимо со скоростью явно далеко за полторы сотни и даже не включила поворотники при перестроении. «Камер на вас мало», — мысленно усмехнулась Тоня. И ведь, судя по возрасту, сама на такую машинку никак заработать не могла. Или папашка подсуетился, или, что скорее, муженька машинка… Некоторые артельщик, начальники цехов на заводе или кое-кто из вахтовиков вполне могут такую купить… Если только денег на женушкины понты не жалко будет. Хотя кто знает… Может быть, там и муженек из таких же высокопримативных понторезов. Тогда вообще тушите свет!

Еще полчаса езды — и вот уж она сворачивает с основной трассы сначала на дорогу к одной из деревень, а затем и на проселок, по которому вскоре и добирается до пляжа. Место тут, конечно, не полностью дикое, таковые у них в области еще поискать надо, но народа все же много не бывает… Вот и сейчас тоже тут было человек двадцать, половина из которых — явно ребятня из ближайшей деревни, прикатившая сюда на своих велосипедах и мопедах. Один из последних как раз стоял около дерева — и Тоня с немалым удивлением узнала в нем «Ригу» выпуска времен до Долгой зимы… Практически такой же, какой вот уж много лет стоял без дела в сарае дедова дома. «Рига-3» 1965 года с советской версией немецкого мотора «Симсон». По нынешним временам — огромная редкость, ведь их производство прекратилось в годы Долгой зимы и не восстанавливалось больше никогда. Хотя… В ГДР-то они производились и сейчас, так что с запчастями к мотору проблем не было бы никаких. Покупай себе и ставь немецкие! Работать будет ничуть не хуже. Ведь фактически единственным отличием этих двигателей была надпись на крышке.

Сложив вещи в приглянувшемся месте, Тоня переоделась и пошла купаться… Вода в речке была, как говорится, самое то. Можно искупаться, поплескаться, даже нырнуть… если вдруг возникнет такое желание. Вот только едва она забралась поглубже, где вода доставала по грудь, как где-то неподалеку вдруг донесся звук пистолетных выстрелов и испуганные крики. Источник которых обнаружился буквально в тот же миг.

Пока она купалась, ситуация на пляже несколько поменялась. Ведь сейчас сюда приперлась троица явно изрядно «принявших на грудь» парней на «Мерседесе». Один из которых держал на прицеле какую-то девчонку лет девятнадцати…

— Ну что, Настька, говорил я, что ты моей будешь? — нагло ухмылялся урод. — А ты что-то ерепенилась…

— Отвали, урод! — хоть и было видно, что девчонке страшно, но ответила она на удивление твердо. — Иди проспись лучше!

— Слыхали, пацаны? — изобразил удивление придурок с пистолетом. — К ней сын директора завода, можно сказать, сватается, а она нос воротит… Нехорошо, нехорошо! За такое наказывать надо… правильно, пацаны?

Ответом на то был лишь довольный гогот «товарищей», однако Тоня этого уже не слышала. Мысленно пожалев о том, что пистолета с собой в воду не возьмешь и что все же придется нырять, она тихонько скользнула в сторону берега, где за кустами ее не будет видно и, выбравшись на берег, внимательно огляделась по сторонам, обратив внимание на переменившуюся ситуацию. Теперь два урода пытались затащить в машину яростно упирающуюся девчонку, а тот, что с пистолетом, продолжал стоять и смотреть… А фиг знает, куда он там по факту смотрел! Самое главное — не в ее сторону, что давало возможность добраться до машины и схватить пистолет и, практически одновременно, нажать на телефоне кнопку «СОС», сообщить о чрезвычайной ситуации всем экстренным службам разом…

— Отстаньте от Насти, уроды высокопримативные! Прохода ей не даете! — вдру с ненавистью выкрикнул кто-то в стороне. — Думаете, если райком под вашу дудку пляшет, то вам все можно?

— А ты еще что такое? — деланно удивился «старший». — Петька-комсомолец? Иди н***й давай!

«Петькой-комсомольцем», как оказалось, оказался пацан-мопедист лет семнадцати, который сейчас стоял около запомнившейся Тоне «Риги-3» с «Марголином М3»в руках.

— Руки вверх, суки! — быстро дослав патрон в патронник, практически одновременно с пацаном рявкнула Тоня.

Первый выстрел — предупредительный, хотя в здешней ситуации можно было бы и стрелять на поражение сразу. Закон разрешает, но все же хотелось бы, чтобы этих тварей арестовали и судили по советскому закону.

Видеть девушку в одном лишь мокром купальном костюме и с готовым к стрельбе пистолетом в руках… Кому-то, возможно, это показалось бы смешно или даже эротично, но только не тому, на кого этот пистолет нацелен. Если, конечно, этот кто-то не «принял на грудь» чего-нибудь спиртосодержащего… или даже чего похуже.

— О, смотрите, к нам еще одна цыпочка пришла! — заржал один из придурков.

К некоторому удивлению Тони, он двинулся в ее сторону. Да они там что, совсем инстинкта самосохранения лишились? Или считают, что она лишь развлекается, пугает? Что ж, тогда получайте! И как хорошо, что сама она стоит за деревом — так что попасть будет не так-то просто. А вот все три урода — словно мишени в тире!

Никогда еще ей не доводилось стрелять на поражение по людям. Но вот сегодня пришлось! Шесть выстрелов, четыре попадания — и вот уж раненые уроды лежат на земле, рядом со своей машиной. Что ж… Теперь можно и достать телефон и позвонить в госбезопасность — ведь раз она сейчас работает на них, то должна немедленно информировать о подобного рода происшествиях.

И лишь после этого Тоня наконец-то обратила внимание на резко опустевший пляж. Все купающиеся словно испарились, оставив девчонку практически наедине с троицей уродов… И сейчас та, откровенно шокированная произошедшим, стояла чуть в стороне от машины и глядела на лежавшие на земле тела.

— Тебя как звать? — все еще держа уродов на прицеле, вдруг кто-то попытается дергаться, спросила у все еще стоявшего в стороне с пистолетом в руках пацана Тоня.

— Петей Никифоровым, — подойдя поближе, ответил пацан. — Мы с пацанами из райкома уже год боремся с этими тварями… А ты?

— Тоня Солнцева, — представилась девушка.

— А вы не родственница…

— Ага, «того самого, — усмехнулась Тоня. — Внучка… Ладно, некогда трепаться. Вяжем этих уродов, а госбезопасность я уж вызвала.

Связать уродов оказалось делом недолгим. Возник вопрос с тем, чтобы они не истекли кровью до приезда «органов», но этот вопрос Тоня решила просто — с помощью вновь появивившихся на пляже людей, кто с опаской поглядывал в их сторону. Самой возиться со всякой мразью не хотелось. И, как ни странно, возражений особо не последовало. Пусть больше ни комсомольцев, ни коммунистов тут не было и пистолетов больше никто на пляж не брал, пусть «мелкашка» была дома почти у всех, а бросаться с головой пяткой против пистолета никому не хотелось, но все же окончательно люди совесть не потеряли. Чувствовали и свою вину в том, что не вступились…

— Вы трупы! — в какой-то момент прохрипело одно из раненых «тел». — К стенке встанете, куры тупые!

— Еще посмотрим, кто из нас трупы, — холодно заметила Тоня. — Сами к стенке встанете!

— Мы все показания дадим! — твердо заявила в ответ женщина лет тридцати «с хвостиком». — Не получится на вас покушение написать.

Слышала уже Тоня про такие случаи… Про зарвавшихся высокопримативных уродов со связями. Совсем недавно только в соседней области расстреляли целого председателя горисполкома. А еще несколько лет назад в самом Саратове пристрелили напившегося в хлам и пошедшего с пистолетом «разобраться» с соседом сынка второго секретаря обкома КПСС. Что они не поделили — история умалчивает, но вооруженное нападение было подтверждено сразу несколькими соседями. После чего «папашка» мигом лишился партбилета вкупе с правом на ношение оружия — после чего начал бухать «по-черному» и вскоре спился. Так что ничего необычного, в сущности, не случилось… Явление пусть и не массовое, но порой встречающееся.

— А теперь рассказывайте мне, что это за «хлопчики» такие, — когда с уродами было закончено, потребовала Тоня.

— Что? — первой среагировала «потерпевшая», а затем вдруг разревелась. — Ты не понимаешь. Эти трое… Вот тот, с пистолетом что — Федька Ракитин. Сын директора машзавода. В нашем городке это, почитай, важнее председателя горисполкома. Не понравится ему кто — так хоть беги из города! На работу никак не устроишься. А вон те двое… Тот, что потолще — сын директора совхоза «Имени 80-летия СССР», а потоньше — первой секретарши райкома… А ее брат — начальник милиции. И теперь они нас не оставят. Покушение шить будут…

— А что там на счет «уродов высокопримативных»? — обратилась к Петьке Тоня.

— Да давняя история, — поморщился пацан. — Я еще пионером был как оно началось… Как только ввели изучение этологии в школе. Наши бабы из райкома тогда словно взорвались! Начали орать про «извращение теории Дольника», «предательство дела Ленина-Сталина» и все в таком духе… Товарища Протопопова вообще «ревизионистом» объявили. И даже придумали собственное толкование теории… А всех неугодных постарались выпихнут из партии или из города.

— Знакомое дело, — вспомнила Тоня. — У нас в райкоме комсомола тоже таких хватало… Только сейчас кто притих, а кого и исключили нафиг. А у вас они верх взяли, выходит?

— Угу, — согласилась Настя. — Уж больно многие из них высокие должности занимали… Да и сейчас занимают. А как еще год назад своего человека председателем райкома поставили, так на несогласных вообще травля началась…

— Так что ж вы наверх не писали? — не столько даже удивилась, сколько возмутилась Тоня. — Предатели и перерожденцы занимают высокие посты в городе, готовят контрреволюцию, а вы молчите? Как это понимать?

— Контрреволюцию? — полезли глаза на лоб у обоих собеседников. Но ведь они ничего не призывали…

— А что, для контрреволюции надо выйти на площадь и крикнуть «бей жидов-коммуняк»? — усмехнулась Тоня. — Вовсе нет! Куда надежнее медленно, но верно расшатывать систему управления, дискредитировать советскую власть в глазах народа и извращать теории, на которых строится наше государство. И тогда пусть не завтра, но лет через двадцать-тридцать-сорок их дело победит! Ведь сам народ разочаруется в своем государстве. Что скажите? — обратилась к собравшимся девушка.

— Верно говоришь! — поддержал какой-то мужик.

А вот у троих «деток высокопоставленных родителей» теперь на лицах было выражение бесконечного ужаса! Даже словно протрезвели сразу! Привыкнув, что родители прикрывают все их, пусть до сегодняшнего дня и не столь значительные, «грешки», они были уверены, что и сегодняшнее дело так или иначе «замнут». В самом уж крайнем случае, раз за девок вступились окружающие, спишут все на хулиганство, дадут выговор по комсомольской линии и этим все закончится… А там уж они поквитаются со своими «обидчиками»!

Но обвинение в контрреволюционной деятельности… Это совсем другое! Этак дело сразу уходит на уровень выше, в область. И там уж МГБ раскрутит дело по-полной. Еще бы — в обычном райцентре обнаружена и обезврежена целая контрреволюционная организация! Да такого не было у них в области уже лет двадцать минимум! А вывернуть, приписать «политику», при желании можно любому преступлению…

Невольно Федька Ракитин даже вспомнил историю своего прадеда. Ведь того тоже судили как за «политику», хотя на самом деле он просто подворовывал с завода, где на тот момент был начальником цеха. Но следствие мигом нашло в этом политику — саботаж, вредительство, направленное на подрыв обороноспособности страны и что-то еще в таком духе… И поехал прадед на «десятку» в сталинские ИТЛ. Вот только сейчас-то «десятки» не будет. Сейчас будет одно из двух — или «четвертной», или «стенка»…

— Не было такого! — забыв даже про боль в прострелянном плече, выкрикнул Федька. — Ничего мы против Советской власти не умышляли!

Однако его уже никто не слушал. Тем более, что в это время буквально одна за другой подъехали сразу две машины. Сначала, минут через пятнадцать, прикатила милицейская «Ода» со включенными мигалками на крыше и сиреной. И, явно узнав троих «фигурантов» дела, тотчас же принялась за составление протоколов осмотра места происшествия. Явно намекая на то, что на них совершили нападение, а пистолет Федька достал для самозащиты. Однако все остальные люди наотрез отказались подтверждать такую версию, заявляя об обратном. От чего уже упорно пытались отмахнуться сами менты… Так что дело практически не сдвинулось с мертвой точки — лишь отфотографировали место происшествия.

А спустя еще пятнадцать минут на пляже появилась черная «Волга» госбезопасности, и все сразу переменилось. У появившихся было на месте ментов аж вытянулись лица — после чего главный наряда подбежал к вышедшему из машины чекисту, доложив о том, что следственная группа явилась для выяснения обстоятельств происшествия…

— Свободен! — даже не представившись, бросил вновь прибывший мужчина лет пятидесяти. — Дальше мы сами разберемся. Вы же Солнцева Антонина Александровна? — без труда выделив девушку из окружения, произнес он. — Что здесь случилось?

— Совместными действиями меня и комсомольца товарища Никифорова пресечена деятельность антисоветской контрреволюционной банды, занимающейся обманом, запугиванием и похищениями советских граждан! — бодро отрапортовала девушка, отчего на лице чекиста мелькнула легкая усмешка. — Кроме того, обнаружены признаки наличия в городе Татищеве законспирированной контрреволюционной организации, ставящей своей целью дискредитацию и ликвидацию Советской власти…