Среди множества миров

Глава 5

Их переселили в комнатушку в одной из уцелевших «сталинок», которая достаточно неплохо пережила землетрясение. Несколько трещин в стенах на фоне полного разрушения многих более новых домов можно было считать сущей мелочью. Так что после осмотра архитекторы решили, что жить здесь можно. И сразу после этого стали заселять тех, кто остался без крыши над головой, «уплотняя» жителей уцелевших домов. Вот так оказалось и с семьей Кати. На всех них, ее саму, брата и родителей, выдали одну небольшую комнатушку. Кроватей взять было негде — так что спали прямо на полу на матрасах. А оставшиеся без стекол окна заколотили тем, что попалось под руку — стенками от каких-то шкафов, что сваливали в кучу при разборе завалов. В доме не было электричества и газа, не работал водопровод, не было буквально ничего. Но пока, к счастью, был лишь конец июля, а не сентябрь или октябрь. Хотя уже начались ливни, явное следствие падения астероида, но все же было тепло… Вот только Катя думала не о том, что сейчас. Куда больше ее интересовало будущее… Что будет зимой?

С началом ливней их перестали выгонять на восстановительные работы — только Катя подозревала, что не столько из заботы о людях, кто будет работать под проливным дождем, работы-то найдется не только на улице, сколько из-за воцарившейся у властей растерянности. Кругом была такая «жопа», что те просто никак не могли определиться, с чего начинать. С какой стороны подступиться… С завалами-то, вроде, уже понятно все стало. Кого успели, того спасли в первую неделю, а кого не успели — про тех можно уж не говорить. Поздно. Ничем ты им не поможешь. И сейчас «высокие чины» из партии, кто уцелел в катастрофе, чешут репу на счет того, «а что делать дальше». Отвыкли уж со времен войны от авральной работы — да и людей, кто был к такому более-менее готов, кто не растерялся бы в чрезвычайной ситуации, из руководства по большей части «выдавили» вместе с большинством сталинских кадров. Отправили кого на пенсию, кого — на всякие мелкие должности типа директоров электростанций или послов в «дружественные страны». Остались или «середнячки», кто не может работать без указки сверху, или откровенные лизоблюды, работающие по принципу «лишь бы угодить начальству». Только в чрезвычайной ситуации это не поможет… И смогут ли нынешние власти все же организоваться, наладить работу? Или все пойдет так, как рассказывал про свой мир Николай, но гораздо быстрее? И ведь они с Михаилом и Викой даже прикидывали, что можно сделать… Говорили про людей, кто смог бы возглавить страну… Пусть и не в контексте катастрофы, которую тогда не ожидал еще никто, а в случае вулканической зимы… Вспомнили и про Пономаренко, который сейчас фактически пребывал «в ссылке», на должности преподавателя Института общественных наук. Кстати, именно в таком качестве Катя не так уж и давно даже встречалась с ним — вроде как посоветоваться на счет книги про Долгую зиму… Хоть и встретил он ее весьма настороженно, но прочитал ее «наброски» с явным интересом. Правда, в последующих комментариях явно старался не сказать чего лишнего, а некоторые моменты посоветовал вообще переписать по-другому. Под предлогом того, что «так лучше» будет, хотя сама девушка, сравнивая свой вариант с предложенным, прекрасно поняла другое. Зная правила системы, Пономаренко просто сразу понял, что исходную версию зарубит цензура — которая в этом мире была даже придирчивее, чем в прошлой реальности до Долгой зимы. Вот только кто сейчас Пономаренко? Да и жив ли он вообще?

Вспоминали еще про «белорусов». Мазуров, недавно совсем ставший первым заместителем Предсовмина… Можно сказать, занял ту должность, что несколько позднее в ее прошлом мире занял Михаил. «Товарищ Солнцев», то есть. Невольно вспомнилось, как тогда его назначение тогда стало в народе поводом для шуток про «восход Солнца»… Большинство даже было уверено, что со временем он станет главой государства, хотя этого так и не случилось. «Нельзя прыгнуть выше головы. Не мой уровень это, — честно признался как-то ей Михаил, — не потяну. Так что лучше быть хорошим вторым, чем плохим первым». Кстати, то же самое он говорил недавно и про Брежнева — мол, он мог бы стать неплохим первым секретарем какой-нибудь республики, но на должности генсека развалит всю работу и доведет страну до ручки. Вот только… Это в той реальности еще с последних лет Сталина должность в Совмине была важнее партийной. Здесь же после смерти товарища Сталина все успешно отыграли назад. И насколько сильно влияние Мазурова сейчас — Катя сказать не могла. Из «белорусов» еще был Машеров, но тот пока у себя в республике. По нынешним меркам, все равно, что на другой планете. Ей туда один фиг не попасть никак…

Кто еще был в том списке? Шелепин. В прошлой реальности, сначала министр госбезопасности, а позднее — один из заместителей Пономаренко. И Предсовмина с осени 1976 года… Почти десять лет он пробыл у власти — пока в 1987 году не ушел на пенсию по состоянию здоровья, которое ухудшилось настолько, что он больше времени проводил в больнице, а не на работе. Даже не дотянув до негласной «возрастной планки» в семьдесят лет для высших руководителей страны. Как рассказывал общавшийся с ним Михаил, не захотел походить на «товарища Сталина последнего года». Впрочем, тогда многие именно так уходили… Помнили еще 1954 год, как частично парализованный Сталин с трудом добирался до рабочего места. И хотели, чтобы их запомнили здоровыми и полными сил, а не дряхлыми развалинами. Сейчас Шелепин — член ЦК и один из заместителей Председателя Совета министров. Фигура! Только как к нему подобраться и что сказать?

Кто еще? Григорий Романов. На данный момент, как они успели узнать, второй секретарь ленинградского обкома. И еще один будущий Предсовемина из их реальности! Собственно говоря, он был как раз следующим после Шелепина… Правда, был у власти весьма недолго, всего пятилетку до того, как в семьдесят лет вышел на пенсию. Из-за чего запомнился в народе достаточно мало… Точнее, его помнили больше как первого заместителя Предсовмина. Но, как говорили, толковый мужик был, немало полезного сделал и еще до того, как страну возглавил. Ну а потом… Нет, про тех людей можно пока и не говорить. Они на данный момент еще студенты, а то и вовсе дети. Если вообще родились в иной реальности. А могли ведь и вовсе не родиться. Или стать совсем другими людьми.

Были и еще люди, про кого говорил Михаил… Кто-то из них, правда, уже на пенсии, кто-то еще «никто и звать никак», кто-то — действующие руководители… Но все они ниже уровнем и пока не могут сыграть важной роли в масштабах страны. Даже с учетом послезнания — которое еще надо суметь до них донести в такой форме, чтобы не отправили лечиться в психушку как сошедшую с ума на фоне катастрофы. Так что остаются лишь Мазуров с Шелепиным… Только как выйти на них? Особенно с учетом того, что окружение Брежнева уже заполнено всякой сволочью типа Косыгина, Андропова или Суслова — тех, кто в той реальности работал на дискредитацию и развал советской системы еще до Долгой зимы, пусть и не шибко-то в этом преуспели? Здесь-то они, что называется, на коне! Однако в этот момент Катю мысли Кати прервал требовательный стук в дверь.

— Кто там? — подойдя к двери, спросила девушка.

— Комитет госбезопасности, — послышалось из-за двери.

Не открывать не было смысла… Такими вещами в СССР не шутят, даже в нынешних условиях — ибо за такие шутки легко и «отъехать» далеко и надолго. Так что в том, что это действительно КГБ, сомневаться не было смысла. Только что им понадобилось? Открыв дверь, она увидела их… Два мужика лет сорока, в руках у одного нераскрытое удостоверение сотрудника КГБ и какая-то фотография. У второго лишь небольшая черная папка.

— Майор Петров, центральный аппарат КГБ. Вы Черненко Екатерина Валерьевна, — сверившись с фотографией, произнес первый. — Пройдемте с нами.

С тем же успехом этот майор мог быть и Петровым, И Васильевым, и каким-нибудь Павленко или Петрашкевичем… Однако задумываться на этот счет Катя не стала.

— Что-то случилось? — все же поинтересовалась Катя.

— Может и случилось, — уклончиво ответил чекист. — Я не уполномочен давать ответы. Велено доставить вас в Комитет, значит так надо. Так что собирайтесь, через пять минут едем.

Как и предполагала девушка, никаких комментариев давать ей не стали. Но, в то же время, на арест тоже не походило — иначе, скорее всего, она и вовсе не получила бы никаких ответов. Или, во всяком случае, ответ был бы совсем в другом стиле. Возможно, даже уже сейчас цепляли бы наручники. А тут, можно сказать, с ней вполне себе вежливо пообщались… Ну в понимании чекистов.

Пять минут на то, чтобы собраться и одеться — и вот она готова. Ради интереса Катя спросила, можно ли оставить какую записку родителям с братом, а то они ушли на пункт выдачи, отоваривать карточки. На что два чекиста лишь переглянулись — и второй заявил, что им все сообщат и без нее. И вот они уже спускаются по лестнице и выходят на улицу, где их ждет черная «Волга». Один чекист уселся вперед, второй на пару с девушкой на заднее сиденье — и машина тотчас тронулась в дорогу.

Проносясь по пустынным улицам Москвы, катя глядела по сторонам — и с трудом узнавала родной город. Настолько он изменился за прошедшие недели! Развалины тут и тут, практически полное отсутствие машин на улице, и люди… Люди, нередко походившие на каких-то оборванцев из «диких земель». А впрочем… Многим ли теперь многие от них отличались?

Куда они ехали — Катя сначала не поняла… Поскольку путь их лежал явно не на Лубянку, а куда-то на окраину города, причем в резко поменявшемся городе она очень быстро потерял всякую ориентировку. Однако в какой-то момент они остановились у небольшого здания неизвестного назначения, и Кате велели выходить. Короткий путь по коридорам — и вскоре они оказались у кабинета, куда зашел один из «сопровождающих». Пару минут ничего не происходило, а затем тот вышел обратно:

— Владимир Ефимович ждет вас, — коротко бросил майор.

«Владимир Ефимович… Это Семичастный что ли?» — успела подумать Катя, пока заходила в кабинет. Фамилия знакомая — слышала от Михаила… Министр госбезопасности во второй половине Долгой зимы и еще на протяжении какого-то времени после этого. Как раз с тех пор, как Шелепин ушел на повышение.

— Здравствуйте, товарищ…

— …Семичастный, — «подсказал», хотя она и сама знала его фамилию, глава КГБ. — Здравствуйте, товарищ Черненко. Я председатель комитета госбезопасности СССР, и я вызвал вас по следующему вопросу. Недавно мне дали прочитать вашу теорию о вулканической зиме — причем, там упоминалось, что аналогичный эффект способна вызвать и ядерная война с массированным применением атомного оружия…

— Да, — удивившись теме разговора, подтвердила Катя. — В нашем институте было проведено численное моделирование последствия извержения с выбросом в верхние слои атмосферы большого количества вулканической пыли или иных мелких частиц и построены модели, демонстрирующие долгосрочные климатические изменения…

— Я не лезу в ваши научные расчеты, — прервал девушку глава КГБ. — Меня интересует лишь результат. То, что вы в своей книге назвали «Долгой зимой»…

— Да, — согласилась Катя. — Это наиболее вероятный сценарий развития событий в данной ситуации. Причем, описанный в книге вариант — еще не самый худший из возможных.

— Я понимаю, — согласился Семичастный. — Я читал как вашу книгу, так и статьи из научных журналов… Но меня сейчас интересует другое. Ждет ли нас Долгая зима? Ведь последствия падения астероида и извержения сверхвулкана в чем-то схожи?

— Я не могу исключать этого, — после долгого раздумья ответила Катя. — Но не могу и однозначно утверждать этого… Особенно с учетом того, что астероид упал в океан. Нужно несколько доработать модель, провести дополнительные расчеты…

На самом деле кое-что Катя могла знать… Ведь тема возможных последствий падения астероида нередко поднималась и в ее прошлом мире. И во многом оно стимулировало развитие космической программы. Именно эта угроза стояла за проектом системы противокосмической обороны, над чем работали все страны социалистического мира в последние десятилетия. Но предсказать последствия именно этого падения она и впрямь не могла… Хотя уже и прикинула, что и как требуется доработать в той модели, что обсчитывали они в институте.

— Что требуется для этого? — коротко спросил Владимир Ефимович.

— Как можно более подробная информация о характере падения… и вычислительный центр, — ответила девушка. — Только где теперь…

— Будут и информация, и вычислительный центр, — коротко ответил глава КГБ. — В ближайшие дни. Сейчас это вопрос стратегической важности! И еще… Учитывают ли ваши модели сдвиг полюса?

— Мы допускали такую возможность, — согласилась Катя. — Но при проведении расчетов из-за ограниченности вычислительных мощностей не учитывали этот фактор.

На самом деле ответ на этот вопрос Катя прекрасно знала… Ведь эти последствия были прекрасно просчитаны и известны в ее время в прошлом мире. Но говорить про это пока не следовало.

— Однако, как говорят ученые, в нашем случае этот фактор должен проявиться гораздо сильнее, чем в рассмотренном вашим институтом сценарии?

— Конечно, — согласилась девушка. — К сожалению, я пока не могу точно предсказать последствия этого, но считаю наиболее, что наиболее вероятный результат — наступление нового ледникового периода. Конечно, не завтра и даже не через год… Но в перспективе несколько десятков-сотен лет.

— Невеселая перспектива, — заметил глава КГБ. — Значит, это будет вашей следующей научной задачей… Но самое главной сейчас — прогноз на ближайшие месяцы. И если справитесь… Думаю, вы можете стать самым молодым в СССР академиком.

Бросив еще несколько фраз на счет того, что партия и правительство возлагают на нее особые надежды, дабы дополнительно идеологически мотивировать, как оно было привычно в СССР, Семичастный отпустил Катю, сказав, что с ней свяжутся как будет все готово. И велев уже сейчас по мере возможности приступать к работе.

Обратно домой Катю отвез один водитель… Вот только на этот раз крутить по сторонам головой было некогда. Все ее мысли были в другом направлении. Во-первых, конечно, думала о предстоящей ей работе — весьма, надо сказать, немалой. Пусть даже ей в помощь дадут всех тех, кто прежде занимался вместе с ней этой темой. А во-вторых… Получится ли воспользоваться своим новым положением для того, чтобы повлиять на ситуацию в лучшую сторону?

С момента катастрофы прошел уже почти месяц, но жизнь налаживалась как-то с трудом… Куда тяжелее, чем в прошлой реальности, где уже довелось прожить жизнь Михаилу. И причин тут было сразу две. Во-первых, гораздо больший масштаб разрушений. А во-вторых… Какая-то пассивность центральной власти, которая больше сыпала лозунгами и призывами, чем занималась реальной работой. Поговаривали, правда, что Брежнев вообще получил по голове каким-то камнем и сейчас пребывает в состоянии «овоща», даже его радиообращение к народу вроде как составили из кусков других речей, а реально командует всем в стране Суслов… И это вполне могло стать объяснением всего происходящего. Однако реально пока даже не было введения карточек на общегосударственном уровне… Вместо них были «талоны», которые по собственному усмотрению, и с оглядкой, вводили на уровне обкомов.

Была еще и военная власть… Но ее полномочия были урезаны по отношению к тому, что помнил по своей прошлой жизни Михаил. Трибуналы, расстрелы мародеров, бандитов и спекулянтов? Да вы что, как можно! Военных буквально связали по рукам и ногам многочисленными инструкциями — тем же патрулям даже запрещено было стрелять на поражение по бандитам. А то вдруг нечаянно застрелит «законопослушного гражданина»? Только задерживать и доставлять «до выяснения» в ближайший райотдел милиции! Где ментов и так буквально завалили целой кучи работы по выяснению, «кто есть кто»… Так что зачастую пойманной шпане предпочитали без всяких разбирательств дать пятнадцать суток «административки» и отправить разгребать завалы на улицах. А там уж, мол, видно будет, что дальше делать. И шпана почувствовала себя практически безнаказанной! Так что по вечерам выходить из дома стало небезопасным… Особенно куда в соседний район, где ты был не «своим». «Своих»-то пока все же не трогали.

— Как думаешь, что дальше будет? — глядя на Михаила, спросила Машка, его сестра.

Сказать-то Михаил мог бы много чего! Достаточно было посмотреть, как рушилось все в его мире в Долгую зиму в те странах, где не смогли вовремя навести порядок. И пока было непонятно — хватит ли у советской власти этой реальности сил и решимости задавить начинающийся бардак? Помнится, и там-то, в прошлой жизни, все не так просто было… Даже с тем, как начали раздавать оружие коммунистам и комсомольцам — общался Михаил с теми, кто тогда был у власти. И слышал, с каким «скрипом» проходило это решение. Ведь даже там среди партноменклатуры многие откровенно боялись этого. Несмотря на то, что у власти еще оставалось немало людей, кто застал войну на руководящих постах. Несмотря на то, что в том мире в целом было куда меньше пацифистских настроений. Несмотря на то, что меньше зажралась номенклатура, не успела почувствовать себя привилегированным и свободным от ответственности за свои дела «сословием». Все же там и дальше, пусть и в более мягких, чем при Сталине формах, продолжались «чистки». Да, после должности где-нибудь в министерстве вдруг стать токарем на заводе или животноводом в колхозе — это не то, что встать к стенке или отправиться в лагеря. Но все же такая угроза не дает почувствовать себя «элиткой», не позволяет оторваться от реальности, расслабиться и почивать на лаврах.

Вот и решится ли власть здесь на выдачу оружия? Найдется ли кто-то вроде Василевского с Пономаренко, кто протолкнул это решение в том мире? Или типа Круглова, министра внутренних дел, кто поддержал это решение из опасения того, что ему припомнят близость к Берии? Или решится ли власть на введение «Особого положения» и «Особых трибуналов»? Решится ли давить любыми средствами национализм и бандитизм в союзных республиках? А если и решится, то хватит ли сил? Да и вообще… Чего ждать от будущего? Будет ли и здесь Долгая зима?

— Не знаю, Маш, — только и смог ответить парень. — Наша с тобой сейчас задачка — выжить самим и постараться сохранить порядок… Хотя бы в нашем городе. Не дать всякой сволочи установить свои законы.

Только какие у них особо для этого возможности? Батино ружье? Ну, если совсем приспичит, пригодится. Хотя тут скорее уж обрез в тему был бы. Только за обрез запросто и посадить могут, а ружье — ну так охотничье оружие! Все легально. Оно у бати уж много-много лет лежит… Хотя последний раз на охоту ходил лет пятнадцать назад. В той реальности оно так и пролежало без дела всю их оставшуюся жизнь. Ну еще недавно отец Вики обмолвился, что есть у него кое-что с войны припрятанное… Ну да Михаил про это знал тоже. В прошлой реальности Валентин Николаевич, как началась раздача и «легализация» оружия, зарегистрировал пару немецких «Вальтеров». Можно сказать, «привет» с войны, которую он прошел от начала и до самого конца.

Что еще? А, ну еще на первом курсе они с Викой записались в секцию по спортивной стрельбе — оно и полезный навык, и какой-никакой доступ к оружию, и еще один полезный пунктик в биографию. Дескать, проявляют общественную активность, занимаются спортом, учатся на «отлично» и т. д. Можно сказать, образцовые советские студенты! А уж Вика так и вовсе «спортсменка, комсомолка и просто красавица», как это было сказано в вышедшей недавно «Кавказской пленнице». Ну как можно таких не продвинуть куда-нибудь наверх, не дать рекомендацию в партию?

Невольно вспомнилось и впечатление Вики о том фильме… Который она охарактеризовала как «редкостную мерзость» и сказала, что, будь дело в их мире, такого «товарища Саахова» просто поставили бы к стенке. Если бы не пристрелила раньше та самая «спортсменка, комсомолка и просто красавица». То, что для большинства людей здесь выглядело смешным, для выходца из мира, где не забыли про «усиление классовой борьбы по мере строительства социализма», выглядело жутким. Жутким даже без учета того, что потом проявилось в Долгую зиму — когда вдруг оказалось, что на пятидесятом году советской власти есть такие места, где этой власти фактически не было до сих пор.

И все же сейчас невольно Михаил пожалел, что не отыскал какой-нибудь схрон с оружием… Но кто ж знал, что скоро такое начнется? Он-то исходил из опыта двух прошлых жизней, а там все было просто. Долгая зима? До нее незаметно вооружиться один фиг не успел бы. А если строить партийную карьеру и захватывать власть в стране — оружие для этого не нужно. Во всяком случае, пока не понадобится завалить какую-нибудь сволочь в партийном кресле… Типа приснопамятного Горбачева. До Суслова с Андроповым дотянуться, увы, кишка тонка.

Недавно, правда, товарищ Шибаев, первый секретарь обкома в этой реальности и председатель облисполкома в прошлой, объявил о массовом наборе добровольцев в ДНД… Но пока народ массово вступать в дружину не торопился. Помнится, Николай еще рассказывал, что в его прошлой жизни товарищ Шибаев после краха советской власти в Москве объявил о создании «отрядов территориальной самообороны» и выдаче им оружия из мобрезерва… Но это когда еще будет? До этого времени надо еще дожить. Да и все-таки была надежда, что до полного краха власти дела в этом мире не дойдут…

Хотя, на крайний случай, знал он про несколько схронов прямо у них в области… Обнаруженные во время облав на бандитов в годы Долгой зимы. И была очень большая вероятность того, что они есть и в этом мире. Хотя тут все же требовалось сначала все тщательно проверить и разузнать… И лишь потом можно будет акккуратно провести «реквизицию».

А пока остается, похоже, одно. Надо устанавливать контакты с властями и постараться натолкнуть их на нужные мысли раньше, чем это придет в голову им самим. Благо, еще на первом курсе они с Викой постарались показать себя активными комсомольцами, участвовать в общественной жизни и вообще поставили себе цель как можно скорее вступить в партию… Конечно, с первого курса в партию вряд ли возьмут, но где-нибудь к концу учебы стать хотя бы кандидатами в члены — это вполне возможно. Если должным образом проявить себя. А там уж строй себе карьеру! Членам партии это куда проще, чем беспартийным, кому и ведущего инженера на заводе дают в последнюю очередь, а уж стать начальником… Ну, положим, не совсем нельзя, но очень сложно. А даже с тем же Романовым или Машеровым, на которых Михаил строил основные надежды в плане спасения СССР, проще будет выйти как коммунист-активист, имеющий определенные заслуги перед партией и правительством, а не как беспартийный инженер откуда-то из глуши…

Вот как инициативный комсомолец он и будет искать выходы на руководителей обкома. Благо, неплохо знает, кто там что из себя представляет. Что-то, конечно, было взято из иной реальности, а потому могло рассматриваться лишь как предположения, но часть имеющейся информации он уже успел проверить. Что-то сходится, что-то не совсем… Но для того, кто многие годы был частью советской политической системы, этого было достаточно. Он уже знал, с кем следует связываться, что им предлагать, на каких чертах характера можно сыграть для достижения своих целей. Так что, если все пойдет как надо, очень скоро он станет тем, к чьему мнению прислушиваются. Тем более, в чрезвычайной ситуации нередко можно сделать столь стремительную карьеру, какая в любой другой обстановке была бы немыслима. Вспомнить хотя бы, скольких прежде никому не интересных и неизвестных людей вынесли наверх хоть революция, хоть Великая Отечественная война, хоть Долгая зима…

Хлопнула дверь, и в дом вошла Вика… В непромокаемом плаще, с небольшой связкой дров для плиты. Кинув их у входа, она повесила плащ на вешалку и стала разуваться. Наконец, она прошла в сам дом и принялась растапливать плиту… К ней присоединилась и Машка, оставив Михаила наедине со своими мыслями.

Прошел месяц с падения астероида… Стихли возникшие было в первые дни у многих истерики на счет сдвига сторон света, что вынуждены были отметить даже в радиообращениях. «Долгой зимой» тоже пока не пахло, хотя дожди лили буквально без остановки. Гиб урожай в полях, наводнения и оползни происходили повсеместно, но заметного снижения прозрачности атмосферы пока не было — все же упал астероид не на сушу, а в океан. Да и сам по себе он был не слишком большим… Однако разрушения кругом были такие, что Лонг-Вэлли оно и не снилось! У них в городе до сих пор не было ни света, ни воды. До сих пор в стране отсутствовало нормальное транспортное сообщение — несмотря на построенные военными многочисленные понтонные мосты. Хотя какие-то работы все же велись… Вон родители Михаила и Вики и муж старшей сестры каждый день ходили на работу, занимались какими-то восстановительными работами на заводе. Делали какие-то запчасти для ТЭЦ-1, которые власти обещали запустить не позднее начала августа. Как-то раз, проходя мимо, Михаил даже видел там работающие краны и строительную технику. По словам людей, оборудование станции хоть и получило повреждения, но восстановить ее можно. Чем сейчас и вовсю занимаются энергетики… Следующей на очереди станет ТЭЦ-2. А вот ГРЭС — ее, можно сказать, больше не существует. Значительная часть территории станции просто сошла в реку вместе со всем, что на ней было. Впрочем ее даже в прошлой реальности оказалось не так-то просто восстановить… Несколько месяцев ушло. Что уж говорить про то, что было здесь?

Недавно началось какое-то движение в плане восстановления заводов… Точнее, пока готовили к запуску отдельные цеха, что пострадали меньше всего. И в этих цехах делали кое-какие первоочередной значимости запчасти, варили различные металлоконструкции… Вроде стяжек для домов — ведь большая часть жилого фонда города получила большие или меньшие повреждения.

По-прежнему все необходимое для жизни выдавалось по «талонам», которые давали по месту учебы или работы. Официально-то карточек еще никто не вводил. Хотя по факту оно уже было введено указанием обкома. Но то по факту, практически негласно. Формально-то пока было все как прежде, вот только по факту за деньги ты уже фиг что купишь. Скажут, что ничего нет. По-прежнему был дефицит очень многих товаров — и о том, что скоро эта проблема решится, не было и речи. Лишь из Москвы доносились рассуждения о «временных трудностях», которые вот-вот будут преодолены… В общем, все в стиле сусловских пропагандонов. Можно сказать, даже знакомо… По первой жизни. Там такой трепотней занимались буквально до самого развала Советского Союза.

— Пошли есть, — по-быстрому пожарив яичницу, обратилась ко всем Вика.

Ну да, с яйцами особых проблем как раз не было. Все же большая часть кур во время обрушения старого дома, ставшего сараем, находилась на улице, а потому не пострадала. А вот свинью таки придавило — как и у родителей Вики. Хоть и не насмерть, но задние ноги парализовало. Так что пришлось ее прирезать, а потом всей родней, кто только был в городе, и даже некоторым знакомым, кто обещал дать взамен что-то другое, срочно жрать мясо, пока не испортилось. Хранить-то негде! Лето на дворе, а морозильника у них нет. А если б и был — электричества нет. Так что первую неделю они питались практически одним мясом… Да, в прошлой реальности эту свинью они зарезали лишь зимой, как закончились запасенные корма. И потом долго проедали получившийся запас мяса… Здесь запаса у них больше не было. Но вот куры остались…

Обед был недолгим, а после него Вика позвала Михаила «прогуляться». Вроде как убраться в курятнике… За прошедшее время они таки всей семьей как-никак подремонтировали его — разобрали обломки крыши с двух сараев и сделали одну. Хиленькую, текущую в нескольких местах, но все лучше чем ничего… Из строительного-то мусора практически! Чтобы хотя бы куры не мокли под проливным дождем.

— Ну что решил? — когда они оказались в курятнике, спросила Вика.

— Надо идти в обком, — тихо ответил Михаил. — Иного варианта я не вижу. Сидеть на жопе ровно и надеяться, что «пронесет», что все само наладится — не выход.

— Согласна, — кивнула девушка. — Уже продумал, к кому обращаться и что говорить?

— Да, — подтвердил парень. — Я же и там интересовался руководителями нашей области в Долгую зиму… Так что знаю про них много полезного.

— Тогда точно надо идти, — отставив в сторону мотыгу, которой сгребала навоз, вздохнула Вика. — Иного выхода нет и не будет… Как бы не хотелось мне прожить спокойную жизнь, но, видно, не судьба.

— Не судьба… — согласился Михаил. — Видно, какая-то сволочь не дает нам спокойной жизни…

— «Забота у нас простая, забота наша такая: жила бы страна родная, и нету других забот!» — грустно усмехнулась Вика. — Так вот и живем…

— Угу, — согласился парень. — «Пускай нам с тобой обоим беда грозит за бедою, но дружбу мою с тобою одна только смерть возьмет».

— Видать, и ей это не под силу, — вдруг улыбнулась девушка. — Мы ведь оба умерли в том мире… И вот мы снова вместе. И знаешь что, Миш, — вдруг хитро прищурилась, и на миг с нее словно даже слетела вся накопившаяся за последний месяц усталость. — Я сначала, как попала в этот мир, все думала о том, как мне теперь жить? Вот, вроде, я опять девчонка, снова молодость. Радуйся! Но… Не хватает рядом человека, с кем можно было бы поделиться своими мыслями, кто мог бы помочь… хотя бы даже советом. Не поймет ведь никто! И хорошо еще, если просто чудачкой посчитает, а не к психиатру или в КГБ отправит. И оттого неуютно как-то чувствуешь себя. А потом, как и ты тоже тут оказался, так словно чугунная плита со спины свалилась!

— Я тоже рад тому, что мы опять вместе, — согласился Михаил. — В конце концов… Как показала Долгая зима, даже полную жопу вместе пережить легче, чем по одиночке… Так что ничего! Справились там, прорвемся и тут!

В конце концов, просто так что ли он в прошлой жизни был вторым человеком в советском государстве? Такой опыт пропить сложно… А, значит, надо воспользоваться им и в новой реальности. Ведь Михаил достаточно неплохо знает, как устроена советская политическая система. И «неплохо» — это лишь потому, что в этом мире она имеет определенные отличия от знакомой ему по прошлой жизни. Иначе вместо этого слова следовало бы упомянуть другое — прекрасно знает, как она устроена.