Среди множества миров

Глава 4

— И это ты называешь дачей? — обойдя вокруг пусть и не очень-то большого, но весьма основательного двухэтажного кирпичного домика, спросила пришелица из параллельного мира.

— Ну да, — согласилась Тоня. — Дача… Причем, отнюдь не министерского уровня. Дед построил ее когда был еще всего лишь начальником конструкторского бюро. Впрочем, министерские дачи — они не в личной собственности, а служебные. Самое большее, могут оставить в пожизненное пользование при выходе на пенсию.

— У нас с батей дом поменьше будет, — заметила Тоня-Катя. — Тут же квадратов шестьдесят-семьдесят?

— Ага. Шестьдесят три, — подтвердила девушка.

— И отопление есть поди?

— Печное… Хотя вон соседи кое-кто и вовсе круглый год живут, у них электрокотлы стоят…

— Красиво тут, — мечтательно произнесла девушка. — А чьи вообще здесь дачи?

— Работников НИИ «Волна»… Нынешних и бывших, — ответила Тоня. — В восьмидесятые институт тут целый дачный поселок организовал… Любой желающий мог часто получить. У кого-то, правда, так и остались огороды для картошки, а кто-то и домики понастроил. Дед вон вместе со своим братом и прадедом строил… Ладно, сейчас я машину загоню и в дом пойдем…

Распахнув ворота, дедушка загнала дедову «Волгу» ГАЗ-24 во двор и отправилась открывать дверь в домик… Это было место, знакомое ей с самого детства, а оттого волей-неволей тянуло на воспоминания… И большая их часть была связано с тем, как к ним приезжали дед Миша и бабушка Вика. Ведь во время своих приездов они чаще всего останавливались именно тут.

— Скажи, Кать, — как и было велено, «сестру» Тоня называла лишь именем из легенды, — а ты помнишь бабушку Вику или деда Мишу?

— Бабушку помню. А дед… Он давно уже умер. Я тогда еще в школу только ходила, в третий класс. Народу тогда на похоронах собралось… Никогда больше не видела столько народу в одном месте. Но самого деда я плохо помню… Тем более, он вечно занят был.

— Я своего деда тоже не больно-то много видела, — заметила Тоня. — Лишь последние годы… Как в 65 лет на пенсию ушел и домой вернулся. Хотя даже на пенсии он то и дело в Москву ездил, с кем-то встречался, общался… Ну хотя если хочешь — можешь у меня книгу его воспоминаний почитать. «Тень Долгой зимы» называется.

— Обязательно прочитаю! — согласилась «сестра». — Но потом… Сначала дела.

— Конечно, — согласилась Тоня. — Для того мы сюда и приехали.

Впрочем, сначала сготовить поесть… А то обе время обеденное, так что обе девушки успели проголодаться. И тут тоже нашлось чем удивить «пришелицу». СВЧ-печь, индукционная электроплита… Все это выглядело какой-то сказкой. Впрочем, как оказалось, даже обычные холодильники в параллельном мире — дефицит… Ведь никто их производство после Долгой зимы не восстанавливал. Прежде всего, из-за отсутствия производства фреона. Правда, старые таки ремонтировали — если, конечно, там не произошло утечки и не вышел из строя компрессор, заменить который не было возможности по все той же причине. Но проводку, реле, терморегуляторы меняли…

— У нас дома «Саратов-2» есть. Аж со времен до Долгой зимы работает! — заметила «пришелица».

— Видела такой, — ответила Тоня. — Он и сейчас в сарае стоит… А раньше как раз тут, на даче, был. Но им уже лет двадцать не пользуется никто. Хотя я как-то включала ради интереса… Работает!

— У нас бы точно не стоял, — усмехнулась «сестра». — Дефицит! Тут и с других областей, бывало дело, привозили, по обмену на нашу продукцию… Им-то без электричества они один фиг не нужны!

— Да… Скажи у нас кому — не поверят.

— Везет…

Обсуждение продолжилось после обеда — и первым делом Тоня обрисовала «сестре» ту ситуацию, что сложилась вокруг портала и их мира в целом.

— Скажу честно, мы не стремимся осчастливить всех и сразу, — заметила девушка. — И раздавать подарки, отбирая ресурсы у собственного народа, не станем. Но доступ в иной мир — это дополнительные ресурсы, и не только минерально-сырьевые, но и людские. Это доступные для заселения земли — пусть даже пока это и не больно-то актуально, тут наш-то мир практически обезлюдил. Но на будущее… Это, в конце концов, «запасная» планета на случай глобальных катаклизмов типа извержения сверхвулканов или падения астероидов.

— Понимаю, — усмехнулась «сестра». — Обычный расчет…

— Прежде всего — да, — согласилась Тоня. — Но есть и одна важная оговорка. Наличие на той стороны крупной промышленной базы с дружественным населением очень облегчит выполнение этой задачи. И вдвойне хорошо, если это не просто дружественное население, а те, кого мы можем считать советскими людьми. Наши не только по национальности, но и по духу, убеждениям.

— То есть те, кого можно считать своими?

— Да, именно так. Наши люди уже побывали у вас — и потом мы уверены, что можем считать вас таковыми. Остается лишь одно — договориться о сотрудничестве. И тут без определенных уступок с вашей стороны не обойдешься.

— И чего вы хотите? — поняв, что дело идее к самому главному, насторожилась «сестра».

— Да, по сути, все просто, — вздохнула Тоня. — Вы входите в состав Советского Союза в качестве Приволжской советской социалистической республики и вводите у себя советские законы. От нашей стороны же могу обещать, что мы не станем все сразу ломать и переделывать на новый лад, а большинство ваших руководителей сохранит свои должности. Судя по тому, что им удалось возродить какую-никакую цивилизацию буквально из руин, откровенных дураков в вашем руководстве быть не должно. Ну а где понадобится — подучатся… Само собой, это подразумевает включение в состав единой социалистической экономики. Это из, так сказать, «плюшек». Вы сможете свободно приобретать продукцию производства СССР или иных социалистических стран при условии, что она пройдет в габарит портала.

— Значит, такова официальная позиция Советского Союза? — спросила «сестра». — А если мы не согласимся? Или про такое лучше не спрашивать?

— Почему же? — хмыкнула Тоня. — Скажу так… Да, мы имеем возможность захватить всю вашу республику в два счета. Но зачем настраивать людей против себя? Так что мы ограничимся ультиматумом на предоставление свободного прохождения нашим людям и технике через территорию вашей республики. И, сама понимаешь, не исполнить его вы не сможете. Вот только и никаких «плюшек», никаких экономических связей при этом не будет… И как сама думаешь? Как ваши люди отнесутся к тому, что где-то на сопредельных территориях будет возрождаться цивилизация и активно использоваться современная советская техника, а у вас самих — лишь чиненный-перечиненный старый хлам да простенький, низкокачественный новодел?

Ну да… Намек для «пришелицы» был вполне понятный. Большинство предпочтет власть Союза, а не пытаться и дальше выкручиваться своими силами. Тем более… Если Союз захватит земли вокруг, то тут запросто и торговую блокаду получить. А, как ни крути, без связей с некоторыми удаленными общинами и городами-государствами им было бы еще хуже. Ведь часть сырья нынче все равно привозная. И ничего тут не попишешь! Просто потому, что в области взять его неоткуда. И долго ли после этого продержится их власть?

— Я поняла, — кивнула после нескольких минут раздумий «сестра». — И уверена, что папа примет правильное решение…

— Я тоже уверена в этом, — согласилась Тоня.

По сути-то тут было предложение, отказаться от которого невозможно. Нечестно, нехорошо? Ну в какой-то мере, наверное, так и есть. Но Советский Союз не добился бы ничего, если стал бы на коленях упрашивать всех и каждого.

— Только один вопрос у меня остается… А как же все ваши электронные технологии? Ведь быстро ввести их у нас не получится.

— Конечно, — согласилась Тоня. — Но ведь и у нас они не всегда были. Так что будет какой-то переходный период… С пятилетку точно. В конце концов, даже у нас они еще не повсеместно используются.

Остаток дня девушки провели на даче за просмотром фильмов об эпохе Долгой зимы через Сеть, уж очень «пришелице» хотелось узнать, как Советский Союз этого мира смог пережить те годы, и разговоров о «большой политике» не заводили. Вместо этого то и дело вспоминали про жизнь в своих мирах. Девушка из Советского Союза вспоминала школу и университет, работу на заводе и как проводила время в отпуске, рассказывала про повседневную жизнь в Союзе… А ее «сестра» — про школу-восьмилетку, где ей довелось учиться, педагогический техникум, работу «физичкой» в школе, чем немало удивила Тоню…

— После технаря физиком? — аж удивилась девушка.

— Ну нет у нас фактически больше институтов, — пожала плечами «сестра». — От политеха только кое-что осталось… Инженеров учат, и то, как дед говорил, по сокращенной программе.

— И как у вас на заводах работают? — поинтересовалась Тоня. — Конструктора, технологи есть?

— Есть… Но я не знаю подробности их работы. Хотя и бывала на заводах…

— Ну хотя бы есть. А то у нас вон в поселениях в «диких землях» если что и производится, то или по образцу или из того, что раньше было… Только качество, чаще всего, дерьмо полное.

— Кстати, Тонь, — глядя на экран персональной ЭВМ, вдруг вспомнила «пришелица». — Помнишь, мы утром про оружие говорили… И видела я, что многие люди с пистолетами ходят. А расскажи, что у вас вообще с оружием?

Ну да… Как раз в этот момент главному герою фильма, молодому комсомольцу-переселенцу, выдали «Наган» с пачкой патронов. «И помни — теперь ты такой же, как и мы, защитник Советской страны и социалистической законности!» — произнес выдававший оружие милиционер. И, как прекрасно помнила Тоня, дальше по сюжету, когда на поселок налетит банда «басмачей», именно этот наган спасет и самого главного, и его «подругу»… Уж жить в СССР и не знать фильма «Это было под Семеново» было практически невозможно…

— Да что рассказывать? — пожала плечами Тоня. — Изначально вообще раздача оружия коммунистам и комсомольцам началась еще в 1967 году, в разгар Долгой зимы, для борьбы с преступностью и защиты советских граждан от уголовно-преступных или антисоветских элементов… Проще говоря, урок, фашистских недобитков и всяких басмачей… Ну да вон в фильме как раз это и показывают.

— А кто такие басмачи?

— Так стали, по аналогии с ранними годами советской власти, называть всякую контру из Средней Азии, — пояснила Тоня. — Когда началась эвакуация на юг, появилась целая куча сволочи, кто захотел «резать русских». Кто-то — из-за того, что «поделиться» заставили, скот массово резать стали. Кто-то — из боязни потерять власть и влияние. А где-то, как вдруг оказалось, советской власти словно и вовсе не было… Сидит, вроде, человек — с виду коммунист, борец за дело Ленина-Сталина. А на деле — бай недобитый, кулак! Только на стороне этого никто не видел — круговая порука! А тут вдруг приехали «чужаки» и давай свои порядки наводить! Дед рассказывал, что в те годы там такое творилось… Целые восстания басмачей! Так что переселенцам не то, что пистолеты — винтовки выдавали и при милиции отряды самообороны создавали! Но задавили-таки сволочь… Хотя без массовых расстрелов и не обошлось. Ну да ты фильм лучше смотри, скоро как раз их самых и увидишь… А у вас их не было что ли? Никогда не поверю…

— Не знаю, — подала плечами «сестра». — Но в те места большая часть армии ушла… И, как говорят, резня была дикая… А дальше что у вас было?

— Дальше? — приостановив воспроизведение, усмехнулась Тоня. — Да всякое было… Сначала-то пистолеты коммунистам с комсомольцами выдавали. Ну и остальным тоже разрешали зарегистрировать имевшееся на руках «нелегальное» оружие. И по закону об Особом положении они не просто имели право, а обязаны были применять оружие для, как было написано, «самообороны, защиты жизни, здоровья и личного достоинства советских граждан или предотвращения хищения, порчи или уничтожения социалистической собственности». И отказ от применения оружия трактовался как неоказание помощи.

— А если его у меня не было с собой?

— Твои проблемы! Неимение при себе личного огнестрельного оружия не освобождает тебя от твоих обязанностей. Значит, надейся только на свою физическую силу или подручные средства. Хоть вон… машиной дави!

— Понятно… Но это в Долгую зиму, а потом?

— А потом появился закон «О вооруженном народе»… Сослались в нем, разумеется, на товарища Ленина, в те годы это практически обязательно было. Как там написано-то в статье было? «Как верно заметил товарищ Ленин, только вооруженный народ может быть действительным оплотом народной свободы. И Долгая зима еще раз доказала нам историческую роль вооруженного пролетариата…» Остального не помню, но там еще есть что-то про то, что вооруженный советский народ — верный защитник дела Революции и непримиримый борец с антисоветскими элементами… Так вот, этот закон окончательно закрепил то, что по факту и так было введено.

Ну да, попробуй тут не ввести… Когда на руках огромное количество «стволов» — отыграть назад уже не получится. Правда, одно время были и другие «чудачества»… Как, например, в начале восьмидесятых вдруг ввели разделение оружия на боевое и мелкокалиберное «гражданское оружие самообороны». И если последнее свободно приобреталось почти любым психически здоровым желающим, лишь бы не было судимости или «сидельцев» среди близких родственников, то на первое наложили ограничения, часть из которых сохранялась и до сих пор. Тут и то самое обязательство применять оружие для «самообороны, защиты жизни, здоровья и личного достоинства советских граждан или предотвращения хищения, порчи или уничтожения социалистической собственности». Тут и обязанность участвовать в ДНД — составлялся даже график дежурств по праздникам. И хотя, по факту, обычно дежурство выпадало раз в полгода, но нравилось это далеко не всем. Но самой чушью было существовавшее одно время обязательство сдавать стреляные гильзы… Даже, помнится, дед давал ей прочитать статью 1981 года в газете, с которой все это и началось. «Пистолеты — не конфеты!» Так она называлась… «В последние годы советской милицией отмечается рост числа несчастных случаев в результате неосторожного обращения с боеприпасами к боевому огнестрельному оружию детьми и подростками в результате несоблюдения правил хранения патронов их владельцами. Так, например, за январь-март этого года всего отмечено»… И так далее. Целая «простыня» с перечнем случаев и их последствиями — кто погиб, кто покалечился, кто отделался «легким испугом». Все это, дескать, требует усиления бдительности и повышения сознательности к вопросу хранению оружия и боеприпасов к нему, в связи с чем вводится требование по обязательной сдаче стреляных гильз при приобретении новых патронов — и штраф либо, при повторении данного нарушения, общественные работы сроком до сорока часов… А дальше, как рассказывал дед, начался форменный идиотизм!

— Пристрелишь бандита — получишь благодарность, пристрелишь бешеного пса — бегай доказывай, что потерял гильзу, отстреливаясь от него! — так комментировал как-то происходившее в те годы дед.

Откровенно говоря, новый закон исполнялся абы бы как… Где-то, в служебном рвении, начинали придираться даже к потерянными патронам от мелкокалиберного оружия. Хотя к нему-то новое требование и не относилось. А где-то, не глядя, подписывали объяснительные в стиле «потерял гильзу, отстреливаясь от бешеной собаки». Практика оказалась самой что ни на есть разной, но, опасаясь попасть под «горячую руку», народ стал отдавать предпочтение револьверам, что породило целую кучу едких статей от журналистов… «Новая ковбойщина», «влияние американских беженцев» и даже «ностальгия по Дикому Западу», чего только нельзя было вычитать в газетах тех лет! Доходило и до того, что коммунисту или комсомольцу могли влепить выговор за приобретение револьвера — у нас тут, дескать, не Дикий Запад какой, а социалистический Советский Союз!

Правда, уже через пару лет постепенно все сошлось к формальным отпискам, когда люди писали практически стандартную отписку в стиле, что, дескать, защищался от бешеной собаки, волка, кабана и так далее, а их, не глядя, подписывали… Но риск «попасть под горячую руку» один фиг оставался, а потому сохранялась и «мода» на револьверы. И лишь в 1988 году, под предлогом «выросшей общественной сознательности», обязательство сдавать стреляные гильзы отменили — и владельцы боевых пистолетов вздохнули с облегченьем.

— И что надо для того, чтобы приобрести оружие сейчас? — поинтересовалась

— Три вещи… Гражданство СССР или иной социалистической страны. Или хотя бы три месяца прожить в Союзе по «Временному удостоверению личности». Справка от психиатра. Ну и справка из МГБ об отсутствие судимости и близких родственников-уголовников. Ну и, заодно, что ты не числишься в разработке по какому-нибудь делу…

— А членство в партии?

— Не обязательно… Но поскольку при приеме в партию твою биографию изучат не меньше, чем при приобретении оружия, то повторно никакие запросы посылать не надо. Достаточно предъявить партийный или комсомольский билет.

— И у тебя тоже есть пистолет?

— Конечно. Я же комсомолка… Даже два. «Вальтер П5» и еще «Наган» бабушки Вики дома в несгораемом шкафу лежит. Она его мне когда незадолго до смерти отдавала, сказала, что он ей пару раз жизнь спас. Так что храни, говорит, его — не понадобится самой, так сыну будущему передашь…

— Пару раз, — грустно усмехнулась «сестра». — Мне бабушка Вика рассказывала, что были когда-то такие времена, что без оружия на улицу выйти опасно было… Несмотря на то, что еще в 68-м, когда стало понятно, что власть в Москве рухнула окончательно, товарищ Шибаев раздал оружие «отрядам территориальной самообороны»… Но сейчас пистолетов у нас уже не осталось практически. Точнее, патронов к ним. У меня вон дома хоть и лежит бабушкин «Вальтер», да патронов нет к нему. Так что нынче у нас обрезами от охотничьих ружей да всевозможными самоделками из обрезков стволов, в основном, все пользуются…

— А вот самоделки сдать точно придется, — заметила Тоня. — Регистрировать их точно никто не станет. Никто не захочет делать их экспертизу…

— А мне патронов купишь? — вдруг спросила «сестра». — Раз уж пистолет нельзя…

— Патронов? — задумчиво произнесла девушка из Советского Союза. — В принципе, вполне можно… Но вообще ты лучше сама у госбезопасности спроси. Ты-то не просто какая-то иностранка, приехавшая в Союз за лучшей долей. Так что к тебе и отношение должно быть особым…

— А ведь и впрямь! — улыбнулась «пришелица». — Завтра же и спрошу!

Фильм они все же досмотрели… Вплоть до самых последних кадров — когда подоспевшие армейские силы добивают банду басмачей, а всех уцелевших бандитов приговаривают к расстрелу. «Думали, значит, что кончилась Советская власть? Что настало ваше, бандитское время? — говорит во время заседания Особого трибунала главный герой. — Нет, не бывать по-вашему, по-бандитски! Жива Советская власть — и будет жить и дальше! Ведь Советская власть — наша, народная власть. А народ уничтожить не под силу ни Долгой зиме, ни вашему брату!» Завершался фильм сценой расстрела басмачей.

Второй фильм был на несколько другую тему… Про эвакуацию населения Севера. Как целыми колоннами аэросаней добирались до замерзающих поселков и вывозили оттуда переживших все ужасы первой зимы людей. Тех, кто, лишившись практически всего, укрывались от холода в шахтах или бомбоубужищах или, собравшись в пару-тройку зданий, утепляли их всеми доступными способами. И жили словно в каком-то каменном веке, согреваясь теплом печей и надеясь лишь на одно. Что Советский Союз не бросит их, не посчитает, что их спасение не стоит затраченных на это ресурсов — с которыми в стране все было весьма невесело.

— Почему так? — когда фильм закончился, тихо спросила гостья из параллельного мира. — И у вас, и у нас был Советский Союз… И вы, и мы как умели и понимали строили социализм… Но ваша страна смогла пережить Долгую, а наша нет. Почему?

— Не знаю, — пожала плечами Тоня. — Вообще у нас ведь тоже все буквально на соплях держалось… Тоже ведь не все идеально было. Можно сказать, по самому краю пропасти прошлись. Еще немного, еще несколько ошибок — и все могло бы рухнуть. И у вас, похоже, так оно и случилось. Количество и масштаб совершенных ошибок превысили какую-то критическую величину…