Справедливость для всех, т.I "Восемь самураев"

Пролог

Посвящаю эту книгу моему дорогому отцу, Деду Александровичу. Он так хотел ее прочесть и не дожил всего лишь двух месяцев до слова «конец»…

Справедливость для всех

'Разрушители… Легендарные сподвижники Артиго Жестокосердного — больше чем слуги, важнее, чем друзья — фактические создатели Черного Знамени. Люди, чьи имена столетия назад вселяли ужас и надежду в сердца без малого шестидесяти миллионов человек. Те, кто стоял у трона Безжалостного, упорно, с невероятной настойчивостью и жестокостью реализуя политику беспощадного, тотального разрушения Третьей Империи. Великие люди великой и страшной эпохи, заслуженно ставшие вровень с Оттовио Доблестным и его блестящими сподвижниками. Хотя и получившие за это куда меньше исторической славы.

Тем удивительнее, что по большому счету мы знаем о них крайне мало. За исключением графини Гамиллы аусф Ферна, чья биография достаточно хорошо изучена и описана, остальные возникли, будто из ниоткуда. Люди без истории, без прошлого. Они просто явились из небытия, придя вместе с юным Артиго Готдуа к вратам Дре-Фейхана, чтобы дальше не разлучаться с ним до страшного финала этой повести.

Вы можете возразить, что наоборот, история каждого разрушителя описана в сотнях, тысячах книг, от серьезных монографий до легковесных произведений романтического характера. Не говоря уж о, прости господи, куда более… скажем так, фривольных проявлениях визуального искусства. Я же отвечу простым вопросом, который уместится в два слова: первоисточники, господа?

Война Гнева и Голода, а также сопутствующие и последующие события крайне жестоко обошлись с культурным наследием Империи, и ущерб, нанесенный письменной истории ужасами войны, чумы и голода, не поддается исчислению. Если последовательно отбросить вторичные, третичные материалы, представляющие из себя пересказы пересказов той или иной степени фантастичности, останется простой и незамысловатый итог: из упомянутых тысяч источников лишь сорок девять могут считаться относительно достоверными, вышедшими из-под пера непосредственных очевидцев или, по крайней мере, современников описываемых событий. Дальше отсеем явно тенденциозные или написанные по слишком уж откровенному заказу произведения, проведем перекрестные сравнения достоверности, в итоге останется лишь пятнадцать хроник, о которых можно сказать, что они более-менее точно описывают некие исторические события. С поправкой на субъективную позицию авторов, разумеется.

Поэтому я со всей очевидностью повторю: увы, по большому счету мы не знаем и вряд ли когда-нибудь узнаем истину. Исследователям остается лишь угадывать по разрозненным свидетельствам, буквально читать по теням на стене, кем — и какими! — были на самом деле Раньян Хранитель, Поэт Ненависти, Витора «Сирота», Железный Хромец и другие.

Однако даже на фоне тайны, обернутой в неведение, остается великой загадкой персона Хелинды су Готдуа, Красной Королевы. Эта удивительная женщина — Могильщица рыцарей, Проклятая Хель, Дьявольская Тварь, Прислужница Ювелира, Шлюха дьявола… Из всех сподвижников Артиго Великая Герцогиня Севера — самый противоречивый и неоднозначный персонаж, который отличается радикально в произведениях «высокой» и «низкой» литературы.

Так сказать, «официальные» источники, а также заметки и мемуары людей образованных, в особенности церковных летописцев с удивительным единением живописуют не человека, а потустороннюю жуть, то есть личность, которая полностью лишена сколь-нибудь положительных черт. Хелинда предстает как воплощение абсолютного Зла, правая рука Темного Ювелира. Королева безумно, нечеловечески жестока, она истребляет всех, кто хоть в малости противостоит Черному Знамени (а со временем женщина окончательно сходит с ума, предаваясь вовсе уж хаотичным убийствам). Она творит бесчинства, выстраивая длинную цепь коварных деяний и черных предательств, развращает нравственно (и не только) юного, изначально чистого душой Артиго, отравляет разум юноши странными, неслыханными доселе сказаниями. Хель создает идеи и вещи, которые прельщают, кажутся полезными, на самом же деле греховны, улавливают души в тенета дьявола. Она избегает единоличного руководства полками нового строя, однако, проводя страшные ритуалы с человеческими жертвоприношениями, жалует легионам Артиго неуязвимость, поднимая мертвых солдат, даруя им возможность биться вновь. И так далее, и так далее… Темное могущество этого демонического создания настолько велико, что Хель даже меняет язык аборигенов, вводя новые описания невиданных явлений, дабы умножить всевозможные аспекты понимания греха.

Строки летописей являют нам отголоски искреннего ужаса их авторов перед тем, кто наделен невероятной, очевидно сверхъестественной силой и в то же время не признает общественные «правила игры» чем-то незыблемым, данным свыше. Более того, регулярно ведет себя так, будто никаких правил не существует вовсе. Хелинда явно и откровенно в грош не ставит все, что составляет основу жизни для образованного человека той эпохи. Любые общественные условности, страты и ограничения Хель, «чувств никаких не изведав», беспощадно ломает под свою сверхзадачу. Герцогиня в равной степени безразлична к судьбам и «немого большинства» Империи, и благородных, «достойных» людей, что немыслимо, непредставимо! Она буквально переезжает всесокрушающим катком любые препятствия. Цели Королевы неизвестны, мотивы непонятны, а проиграв вдребезги партию она, по вульгарному, но меткому выражению моих коллег с Кафедры Летописной Истории, «будучи в базисе отмороженной на всю голову» сбрасывает фигуры и начинает бить противника доской, спуская на него все силы ада.

При этом «инаковость» Хелинды в народном творчестве отражается совершенно по-другому. Для «Жуана-простака», рядового крестьянина, солдата, ремесленника, даже для мелкопоместного дворянина, доведенного военной повинностью до нищеты, эта фигура по-прежнему крайне опасна, но чувства, внушаемые Королевой — не панический ужас перед выходцем из ада, а скорее почтительное отношение к сверхъестественной сущности, которую следует опасаться, но притом и уважать.

Народный рассказчик в подавляющем большинстве нескрываемо радуется, буквально смакует потрясение, трепет «людей чести», а также цеховой и торговой элиты, чей предсказуемый и удобный мир по ходу разворачивающегося противоборства разлетается вдребезги, превращаясь в строительную площадку для концепции «один император для всего мира и единый закон для всех людей». При этом именно Хелинда су Готдуа предстает в роли главного мотора идей имперского абсолютизма. Идей, которые «простак» рассказчик полностью разделяет, ибо с его точки зрения произвол одного лучше беззакония многих.

Более того, примерно в 25 % оригинальных сказаний простонародья Хель, к удивлению исследователей, предстает своего рода героиней (даже без приставки «анти»), зачастую пророчицей, изнанкой истинного Императора — и той силой, что инициирует, безжалостно воплощает в жизнь самую темную, однако необходимую сторону его решений. Ее жестокость как бы отходит на второй план, и более существенными с точки зрения рассказчика становятся упорство, настойчивость, несокрушимая вера в то, что все, творимое именем Безжалостного — правильно и достойно. А грандиозность, масштабность этой фигуры, ее законченная уверенность в своей правоте сами по себе вызывают желание присоединиться к ней. Укрыться в тени силы, которая неостановима, как первородная стихия.

Кстати, 17% источников, так или иначе, предрекают возвращение «Справедливой Королевы», при этом рисуют ее в образе беспощадной и беспристрастной судьи, что воздаст каждому по справедливости, сочтя все грехи. Более того, в отдельный корпус можно вынести истории, описывающие Хель как «сверх-трикстера», который способен обмануть самого Ювелира, заставить отступить даже сатанинскую рать, устрашенную непознаваемой и непреодолимой силой.

Образ стихийной мощи, проводника потусторонней, но притягательной энергетики зачастую выходит настолько ярким, что некоторые ученые трактуют персону Хель не как историческое лицо, но как воплощение примитивной богини-матери в проекции национального фольклора на реальную историю. Спорная теория, однако, не лишённая как определенного научного изящества, так и аргументационной базы.

Помимо этого я обращу ваше внимание на удивительную находку, которая имела место еще пять лет назад, однако представлена к широкому обозрению лишь сейчас. Некоторые из вас наверняка уже знают о «Целительнице, склонившейся над больным из Дре-Фейхана», но вышеуказанный артефакт еще не включен официально в Исторический Реестр, потому что долгое время подвергался специальным обследованиям и экспертизам. А также сложной реставрации, поскольку гравюра носит следы варварской попытки уничтожения и находилась в крайне плачевном состоянии. Ныне же ее подлинность однозначно подтверждена, датировка бесспорна, и мы со всей определенностью можем сказать, что после угольного наброска Гаваля аусф Сентрай-Потон-Батлео указанная выше гравюра, раскрашенная в традиционном стиле Северо-Запада «о пяти цветах», является вторым достоверным прижизненным изображением Хелинды су Готдуа.

Разумеется, оно крайне условно и не может дать нам представление о том, как в действительности выглядела Красная Королева, но важно здесь иное. Обратите внимание на эти черты, антураж, позу, тщательно выполненное одеяние, подбор цветов, наконец. Для того, кто сколь-нибудь сведущ в искусстве и религиозных канонах Третьей Империи, очевидно, что фигура, отображенная здесь, представляет собой воплощенный образ Милосердия. Это явно и однозначно Атрибут Сострадателя, выведенный в классической феминистской интерпретации, с тщательным соблюдением всех нюансов.

Как сочетаются беспросветный образ Шлюхи дьявола и многочисленные культы Покровительницы новорожденных, которая отгоняет демонов, крадущих дыхание и жизнь младенцев? Воплощенное Разрушение из хроник и одновременно Милосердный Спаситель на гравюре? Какая интрига скрыта во тьме веков? Какая трактовка ближе к истине? Снова повторюсь — вряд ли мы узнаем это. Разве что когда-нибудь все же удастся прочесть знаменитые Дневники Гаваля, вернее ту их часть, что удалось обнаружить. Но, увы, поскольку бОльшая часть легендарного архива до сих пор не найдена, в распоряжении ученых недостаточно материалов для исследований. И тайнопись Разрушителей, основанная на тридцатибуквенном алфавите, не имеющем аналогов на континенте Гимель, до сих не поддается расшифровке.

А теперь давайте перейдем к более предметному рассмотрению заявленных тезисов'

Вступительное слово из доклада «Люди-тени, люди-загадки — образы ближайшего окружения Артиго Готдуа в мемуарах и памфлетах, а также „народных гравюрах“ периода Войны Гнева и Голода»