Спасите меня, Кацураги-сан! Том 17

Глава 7

Мы с Игорем Щербаковым замерли в ожидании откровения, которое собирался высказать нам Семён Романовский. Обычно сразу могу хотя бы предположить тему будущей беседы, но Романовский выглядел настолько потрясённым, что я начал теряться в догадках.

— Наши врачи в Южно-Сахалинске обнаружили человека, невосприимчивого к вирусу «Фебрис-12», — торжественно объявил он. — Пока что информацию ещё не уточнили, но я подниму этот вопрос на собрании, которое состоится через полчаса. Кто-нибудь из группы «Двенадцать» должен будет отправиться и проверить, правда это или ошибка тестирующих приборов. Всё-таки у нас оборудование и реактивы гораздо лучше, чем у коллег из Южно-Сахалинска. Пока слишком уж радоваться не будем, но факт остаётся фактом — у нас появился шанс создать более совершенную сыворотку.

— Господи, вы не шутите? — выпучил глаза Щербаков. — Если это правда, ситуация может кардинально измениться.

— Какие тут могут быть шутки⁈ — воскликнул Романовский. — Хотя, признаюсь, я сам оторопел, когда получил эту информацию от сахалинских коллег.

— Погодите, Семён Андреевич, — произнёс я. — Что подразумевается под невосприимчивостью к вирусу? Какие конкретно исследования провели на Сахалине? Как его вообще выявили?

Вопросов у меня было много, но, подозреваю, Романовский и сам не знает ответы на половину из них.

— Мне сказали, что он сам пришёл в больницу. Пожаловался на какие-то симптомы, не имевшие никакого отношения к вирусу. Это не столь важно. Как я понял, он проходил полное обследование в связи с наличием аутоиммунного заболевания, поэтому у него брали анализы крови на антитела. Лабораторные приборы выдали значения, которые показались нашим коллегам подозрительными, поэтому они сделали дополнительный анализ. Проверили развёрнутый перечень циркулирующих в крови антител и таким образом определили, что в его крови есть белки, которых ранее ни у кого не обнаруживали, — объяснил Романовский. — Повезло, что в той клинике работает один из инфекционистов, которые состоят в нашей группе. Он сразу же отправил результаты анализов в главную лабораторию «ВОЗ», и там уже поняли, что на самом деле эти антитела идеально подходят к рецепторам «Фебрис-12».

— Тогда получается, у этого пациента может быть приобретённый иммунитет, — подметил я. — К примеру, как у доктора Уайта. Возможно, он просто переболел лёгкой формой «Фебрис-12». Такое встречается редко, но всё же подобные случаи уже регистрировали. Именно благодаря им мы и имеем наши нынешние сыворотки и вакцины.

— Кстати, и вправду, — кивнул Игорь Щербаков. — Чем тогда эта находка так вас удивила?

— Всё верно, доктор Кацураги, вы правы. Если бы там обнаружили только антитела, то разводить такой шум-гам не пришлось бы, — ответил Романовский. — Однако на этом дело не закончилось. Наши коллеги провели дополнительные испытания. Изучили клетки этого пациента и поняли, что «Фебрис-12» априори не может к ним присоединиться. Как бы вирус не менялся, организм этого человека всегда будет отторгать инфекцию и выделять новые антитела. Кстати, титр этих антител очень высок. Его кровь ещё перепроверили несколько раз и поняли, что уровень иммунных белков всё время держится примерно на одном уровне.

А вот это уже совсем другой разговор. На такое даже моя магия неспособна. Точнее, чисто теоретически я бы мог перенастроить чьи-то клетки с помощью «генетического анализа», но это слишком энергозатратно. Да и нельзя быть уверенным, что после моих модификаций человек не пострадает.

— Похоже, мы имеем дело с какой-то аномальной мутацией, — произнёс я. — Получается, что этот человек не приобрёл иммунитет. Он с ним родился.

— Именно, доктор Кацураги! Вот об этом я как раз и говорю, — улыбнулся Романовский. — Нам крупно повезло, что мы его обнаружили. Находка абсолютно случайная. Но раз нам удалось найти такого человека методом простого планового обследования, то практически наверняка в мире есть ещё люди с врождённым иммунитетом.

— Да, но продолжать поиски не имеет смысла, — заключил я. — Нам хватит и одного человека с иммунитетом. Главное, чтобы это не оказалось ошибкой.

— Поэтому и нужно съездить туда самостоятельно, — произнёс Романовский. — Ещё раз сделать ему тест на «Фебрис-12» уже нашим оборудованием. А заодно взять у него материал, чтобы сделать анализ ДНК.

Мне для этого оборудование не понадобится, но для остальных врачей всё равно взять придётся. Надо будет поднять на собрании вопрос, чтобы туда направили именно меня. Осмотрев его «анализом», я смогу получить гораздо больше информации. Если всё получится, это станет прорывом.

Изучив все его клетки и антитела, можно будет восстановить генетический код «Фебрис-12». Да, вирус постоянно меняется, но у него должно быть стабильное генетическое ядро, которое управляет всеми остальными функциями. Ведь каким-то образом организм этого пациента умудряется блокировать абсолютно любое присоединение изменчивого вируса!

Определим последовательность генов в ядре и получим ключ к победе.

Закончив беседу, мы переместились в главный зал, где собрались все сотрудники научно-исследовательского комплекса. Сначала выступил Романовский и рассказал о произошедшем всем остальным коллегам.

Я заметил, что Мэтью Родригес на протяжении всей истории пожёвывал язык. Видимо, до сих пор легче не стало после небольшого наказания, которое я ему устроил.

Между тем, я понял, что найденный пациент с иммунитетом очень кстати подходит под мою ложь, которую я поведал Родригесу, чтобы тот от меня отстал. Теперь он более охотно поверит, что у японцев имеется врождённая способность бороться с вирусом.

— Что ж, спасибо, что поделились с нами новостями, Семён Андреевич, — поблагодарил коллегу главный инфекционист Сорокин. — Мы обязательно направим туда наших сотрудников для взятия анализов у пациента, но пока что стоит это отложить, поскольку у нас появилось другое неотложное дело. Я тоже вынужден сообщить вам новость, коллеги. Вот только у меня она плохая.

Члены группы «Двенадцать» заметно напряглись, когда услышали эти слова.

В этот момент я осознал, что на протяжении всего собрания Сорокин и Романовский говорили на английском языке, поэтому все иностранные коллеги их прекрасно понимали. Я уже настолько привык переключаться между языками, что порой даже не сразу понимаю, на каком конкретно разговаривают окружающие меня люди.

— Детекторы, которые расставили сотрудники первой группы вокруг зоны падения метеорита, передали, что где-то в районе ядра происходят изменения, — продолжил Сорокин.

— Какого рода изменения? — поинтересовался Купер Уайт.

— Детекторы перестали фиксировать вирусы. Их концентрация резко упала, и зона, окружающая ядро, стала безопасной. Предположительно безопасной, — сказал главный инфекционист.

— Так это же хорошо, разве нет? — спросил Эдвард Шепард. — Почему тогда вы сказали, что новость плохая?

— Смотрите, по идее это может означать, что количество вируса в ядре иссякло, и скоро «Фебрис-12» ликвидирует сам себя. Но мы должны это проверить. В этом и заключается плохая новость. Нужно направить туда новую группу. Предыдущая так и не смогли добраться до ядра, но это, возможно, получится сделать вам.

— «Возможно», «предположительно», — процитировал Сорокина Мэтью Родригес. — Как мы можем идти туда, если не знаем наверняка, насколько это вообще безопасно?

Родригес частично прав. Но иного выхода у нас нет. Хотя я уверен, что он перебил Сорокина лишь для того, чтобы ещё раз показать свой характер. Этому человеку очень нравится делать вид, что он умнее всех.

— А мы и не узнаем, если не проверим, доктор Родригес, — сказал я. — Эту вылазку к ядру нужно осуществить в любом случае. Я согласен с доктором Сорокиным, — я перевёл взгляд на главного инфекциониста. — Сколько всего у нас детекторов, Анатолий Викторович?

— Ровно шесть. Как раз по одному на каждого из вас. Разумеется, вы пойдёте с охраной, разделитесь на пары «врач и военный» и выдвинетесь к детекторам. Ваша задача — взять полученные образцы, затем загрузить в детекторы новые реактивы и перенести оборудование ещё ближе к ядру. Возможно, у нас наконец-то появится шанс понаблюдать за ним вблизи.

А дело набирает обороты. Мы можем получить возможность взаимодействовать с ядром, а затем ещё и встретимся с пациентом, у которого оказался врождённый иммунитет. Если сложить всё это вместе, то может получиться план по уничтожению вируса.

Также можно попробовать уничтожить ядро лекарской магией, но я ещё не знаю, как оно отреагирует на неё. В данном случае моя сила может наоборот навредить.

Неизвестно, что случится, если вирус из метеорита выработает иммунитет к лекарской магии. В теории это может привести к ещё большим проблемам.

— План ясен, — кивнул Адлай Иманати. — Но я думаю, никто не будет возражать, если я задам один резонный вопрос. А что мы будем делать, если вирус там всё же есть, и мы все заразимся, как и первая группа?

— К сожалению, от этого мы не застрахованы. Мы все знали, на что шли, — заключил Сорокин. — Однако на этот раз мы не наступим снова на одни и те же грабли. После возвращения все сдадут тесты и на сутки останутся в инфекционных боксах.

— А что же вы сами туда не пойдёте? — вновь съязвил Мэтью Родригес. — Почему отправляете нас?

Шепард что-то шепнул своему американскому коллеге. Видимо, попросил его не затевать ссору, но Родригес лишь отмахнулся.

— Доктор Родригес, скажу прямо, меня предупреждали насчёт вас, — нахмурился Сорокин. — И я не позволю вам закатывать скандалы и подначивать других на бунт. Все эти планы придумываю не я. Всё согласуется с руководством «ВОЗ», в том числе и с генеральным директором. Я отчитываюсь перед ним регулярно.

— И всё же я… — вновь растягивая каждое слово и размахивая указательным пальцем, принялся спорить американский врач.

Да что ж с ним такое? Опять сделать так, чтобы он язык прикусил? Это нужно прекратить. Нам предстоит опасная экспедиция, все и без того напряжены, а он нагнетает ещё сильнее. Если это продолжится, кто-нибудь из врачей примет его позицию и откажется выполнять приказы «ВОЗ».

— Более того, доктор Родригес, — решил я вступиться за Анатолия Викторовича. — Этим научно-исследовательским центром руководит доктор Сорокин. Давайте не будем забывать, что мы здесь гости.

— Гости⁈ — хмыкнул Родригес. — Да на нас вся эта группа и держится!

— Вот именно, — кивнул я. — Именно поэтому нужно собраться и сделать то, что от нас требуется. Каждый из нас оставил за своей спиной семью, друзей и других близких людей. Может, вы хотите всё бросить и рискнуть их жизнями? Мы должны продолжать.

Услышав мои слова, все врачи, кроме Родригеса, одобрительно закивали. Кажется, мне удалось поднять их боевой настрой.

— Золотые слова, доктор Кацураги, — кивнул Сорокин. — Значит, решено. На этом собрание можно заканчивать. Пора приступать к подготовке. Завтра ровно в шесть утра выдвинетесь к ядру.

Остаток дня мы посвятили сборам. Каждому выдали комплект защитных костюмов. Мы проверили их герметичность, а ближе к вечеру пришли в лабораторию, где Семён Андреевич Романовский провёл для нас небольшую лекцию, объясняя, как работают детекторы.

Оборудование оказалось довольно компактным. В одиночку его переносить трудно, но если учесть, что с нами пойдут военные, мы сможем довольно быстро перетащить каждый детектор непосредственно к ядру.

На следующее утро мы погрузились в машину, и нас увезли в тот самый лес, куда упал метеорит. Я рассчитывал увидеть огромный кратер, но там его не оказалось, поскольку ядро при падении потеряло скорость. Если кратер и есть, то он глубоко в лесу, и на расстоянии десяти километров его не видно.

— Какая же здесь природа! — восхищённо воскликнул Адлай Иманати, когда мы высадились и начали переодеваться в защитные костюмы. — Мне приходилось летать в другие страны, но познакомиться с флорой шанс так и не выдался.

Тут я полностью согласен с африканцем. Природа России может впечатлить даже больше, чем экзотика его родных краёв.

— Соберитесь, доктор Иманати, — сделал ему замечание Мэтью Родригес. — Мы не в туристический поход отправились.

Уже в начале нашей экспедиции между Родригесом и Иманати чуть не завязалась перепалка. Только этого нам не хватало. Мне уже начинает казаться, что Мэтью специально хочет всех рассорить. Как будто он на стороне вируса выступает, а не на нашей!

Надеюсь, что «Фебрис-12» ещё не научился контролировать людей. Но если такое когда-нибудь вскроется, Родригес будет первым, в ком я заподозрю предателя.

Разделившись на пары, мы направились каждый по своему маршруту. До детекторов предстояло пройти семь километров, а затем ещё три до самого ядра.

Со мной направился уже знакомый мне военный, вместе с которым мы спасали солдата, поражённого молнией. Если память мне не изменяет, зовут его Николаем. Первые полчаса мы шли молча, но вскоре он нарушил молчание.

— Что-то у меня дурное предчувствие, доктор Кацураги, — произнёс он. — С тех пор как меня сюда перевели, мне всё чаще кажется, что к семье я уже не вернусь.

— Не накручивайте себя попусту, Николай, — посоветовал я. — Стресс только помешает выполнять работу и притупит бдительность.

Стресс, между тем, бывает разным. Одно дело, когда человек на адреналине справляется с любой экстренной задачей, и совсем другое, когда обилие стрессовых гормонов расходует все резервы нервной системы, и выполнять даже самую простую работу становится практически невозможно.

— Сложно себя не накручивать после того, что случилось с предыдущей группой. Почти всех моих сослуживцев, которые помогали расставлять детекторы, уже увезли отсюда в другой стационар. Мне тогда «повезло». Я слёг в лазарет с пищевым отравлением, и меня с собой не взяли, — произнёс солдат. — Понимаю, нельзя так говорить, но я был даже рад, что мне не пришлось туда идти. Но судьба распорядилась иначе. В итоге всё равно не миновал я вторую экспедицию.

Мне пришлось воздействовать лекарской магией на нервную систему Николая, чтобы привести его в порядок. К тому моменту, когда мы добрались до детектора, он уже перестал галдеть о потенциальной опасности, и тогда настало время переходить ко второй фазе нашей экспедиции.

Мы с Николаем подняли детектор и потащили его к точке общего сбора. Через сорок минут мы оказались на месте. Опередить нас успел только Игорь Щербаков со своим сопровождающим. Остальные подтянулись чуть позже.

Точка сбора находилась на небольшой опушке неподалёку от выгоревшего леса.

— Вот мы и на месте, — указав на деревья, заключил я. — Если верить карте, за этой лесополосой находится ядро метеорита. Судя по всему, деревья выгорели в тот момент, когда он сюда рухнул.

Настал решающий момент. Самая рискованная часть нашей операции. Группа «Двенадцать» в полном составе выдвинулась к ядру. Однако, когда мы оказались в десяти метрах от места падения, я резко замер. Моё тело само остановилось. Ноги будто вросли в землю.

Вот теперь и меня посетило плохое предчувствие. Мой «анализ» уловил, как к нам что-то приближается. И никто, кроме меня, разумеется, больше этого не чувствовал.

Я сконцентрировался, использовал «массовый анализ» и осмотрел всю окружающую нас территорию.

Проклятье…

От метеорита, как только мы приблизились, начали исходить волны вирусных частиц. Будто он решил таким образом избавиться от незваных гостей. Я сразу узнал последовательность «ДНК» и «РНК» этих вирусов.

Тот самый штамм, который чуть не убил наших коллег буквально за сутки. От него не спасут даже защитные костюмы!

И ведь я даже не могу предупредить коллег. Что я им скажу? Что могу чувствовать присутствие вируса? Нет. Операцию нужно довести до конца.

Но мне придётся найти способ спасти всю группу. До столкновения с волной вирусов считанные секунды…

А на кону жизни двенадцати человек.