Спасите меня, Кацураги-сан! Том 17

Глава 19

Сайка вручила мне упаковку хорошего кофе и горький шоколад. В Японии принято дарить небольшие подарки в разных ситуациях. К примеру, после долгого расставания.

Однако, как я уже догадался, сюрприз заключается совсем не в этом подарке. Вместе с упаковкой Сайка протянула мне распечатку УЗИ.

— Прости, не могла больше сдерживаться. Хотелось, чтобы ты всё узнал сразу же, как вернёшься, — улыбнулась она.

Я быстро пробежался глазами по протоколу исследования, убедился, что с плодом всё в порядке, и лишь после этого заметил, что в заключении уже указан пол ребёнка.

— Мальчик? — вскинул брови я.

— Да! У нас будет сын, Тендо-кун, — закивала Сайка. — Ты доволен?

— Глупый вопрос! — рассмеялся я. — О чём ты говоришь, Сайка-тян? Я бы в любом случае был доволен!

Но всё же я рад, что первым ребёнком будет именно мальчик. Наследник, которого я обучу всему, что знаю. Таким образом я продолжу род Кацураги. Род, который был создан ещё древними лекарями Японии, но вскоре потерял своё могущество.

Получается, что я возрождаю не только орден лекарей, но ещё и возвращаюсь к корням своей семьи.

По пути домой я завёл с Сайкой разговор, к которому готовился уже очень давно. Когда у меня выдавалась свободная минута в научно-исследовательском лагере, я вёл расчёты и пытался прикинуть, хватит ли мне средств, чтобы перевести мою семью на новый уровень жизни.

И, как оказалось, я уже готов. Это никак не ударит по моему бюджету.

— Хватит нам ютиться в служебной квартире, — произнёс я. — В ближайший месяц я собираюсь закрыть все свои долги в клинике «Ямамото-Фарм», выбрать человека, который займёт мою должность заведующего, а затем уволиться.

— Уволиться? Ты правда хочешь уйти из этой клиники? — удивилась Сайка. — Но ты ведь добрался почти что до вершины! Думаю, ещё немного, и тебя сделали бы главным врачом.

— Сомневаюсь, что эту должность быстро мне отдадут, а если это и случится — тогда я точно потеряю интерес к своей работе в «Ямамото-Фарм». Я уже отдалился от пациентов. Полдня я вожусь с бумагами, принимаю одного-двух человек и на этом — всё. В итоге я весь день сижу с мыслями о том, как бы поскорее попасть в свою клинику.

— Но ведь ты там тоже занимаешь руководящую должность, — отметила она.

— Да, но там у меня есть возможность самостоятельно определять, сколько я приму пациентов, и кроме того… — я выдержал паузу, взглянул на таксиста, а затем жестом показал Сайке, что мы продолжим этот разговор дома.

Сайка в курсе моих способностей, но обсуждать их при других людях — не вариант.

Оказавшись дома, я продолжил рассуждения.

— В моей клинике есть ещё несколько таких же лекарей, как я. Ты помнишь, я тебе уже рассказывал о них немного. В дальнейшем я собираюсь расширить сеть своих частных клиник и обучить больше людей тому, что умею сам, — кратко объяснил я. — А это означает, что мне понадобится больше времени. Как только я покину «Ямамото-Фарм», у нас в любом случае отберут служебную квартиру. Так что переезжать придётся, как ни крути. Тем более, сколько можно здесь тесниться?

— Ты прав, Тендо-кун. Это пока что нас двое. А когда появится ребёнок, хотелось бы, чтобы он рос уже в нашей собственной квартире, — согласилась Сайка.

— Не в квартире. В доме, — поправил её я. — Как тебе такая идея? Я бы хотел жить поближе к земле. Все эти бетонные коробки сильно угнетают.

— Хочешь купить дом на окраине? Или за городом? — удивилась она.

— Нет, это будет слишком неудобно. У меня есть другая идея. Помнишь моего заведующего? Эитиро Кагами. Он ещё читал речь на нашей свадьбе.

— Конечно, помню, — кивнула Сайка.

— Он живёт в районе Тиёда. В самом центре Токио. Там в основном частные дома. Красивые, надёжные, с небольшим участком земли. Можем приобрести дом неподалёку от семьи Эитиро, — произнёс я. — Оттуда открывается отличный вид на дворец императора!

Сайку моё предложение поразило. Она явно обрадовалась, но ей трудно было поверить, что мы можем себе позволить такую покупку. Но я уже всё рассчитал.

Ещё одного месяца в «Ямамото-Фарм» и дохода от двух филиалов моей клиники сполна хватит, чтобы приобрести дом, не влезая при этом в кредиты. И даже останется приличная сумма для расширения клиники.

И это я ещё не учитываю деньги, которые вскоре переведут мне сотрудники «ВОЗ». Как я понял, сумму за работу с «Фебрис-12» мы должны получить приличную.

Разобрав вещи и приняв душ, я сразу засел за ноутбук, чтобы выяснить, продают ли в Тиёде дома в данный момент. И, как оказалось, объявлений было достаточно. Не меньше десяти. Есть из чего выбирать.

Я отметил для себя несколько домов, а затем принялся подробнее изучать инфраструктуру района. Оказалось, что Тиёда, как и остальные специализированные районы Токио, по сути своей является отдельным городом. Другими словами, живущие там люди непосредственно выбирают мэра и членов местного совета.

Получается, что Токио, грубо говоря, это — не город, а совокупность граничащих друг с другом небольших городов. Двадцати трёх специализированных районов. И Тиёда — главный из них. Там и дворец императора, и целая масса достопримечательностей, из которых я при желании смогу черпать жизненную энергию. И ещё один плюс — плотность населения в Тиёде совсем небольшая. В этом районе живёт чуть больше шестидесяти тысяч человек.

Мы с Сайкой договорились, что займёмся осмотром домов в ближайшие выходные. После ужина я связался с Эитиро Кагами, чтобы выяснить, а нужно ли мне вообще завтра приходить на работу? Может, меня уже уволили!

Но оказалось, что на этот раз письмо из России дошло до Министерства здравоохранения, и те, наконец-то, от меня отстали.

Возвращаться в клинику после столь длительного перерыва было непривычно. Я едва сходу вспомнил всех своих подчинённых, которые то и дело встречались мне в коридоре. «Ямамото-Фарм» набрала слишком много молодых специалистов, и контроль каждого из них был той ещё проблемой. Но, быть может, пока я отсутствовал, они уже научились работать без ошибок?

Нет, не научились.

После первых трёх часов рабочего дня ко мне в кабинет завалились сразу три молодых врача. Первый умудрился открыть одному пациенту сразу два больничных, второй попытался поднять больному иммунитет, зачем-то назначив стероиды, которые наоборот снижают активность иммунитета, а третий…

А третий — наш гомеопат, Хибари Котэцу.

— Рад, что вы вернулись, Кацураги-сан! — воскликнул он. — Мне нужно срочно вам кое-что сказать!

— Только не говорите, что опять кого-то лечили мочой… — прошептал я.

— Нет-нет, я к вам совсем по другому поводу. Я только что закончил дежурство в терапевтическом стационаре. Там у Такеды Дзюнпея и Окабэ Акиры проблема с каким-то пациентом. Они уже неделю не могут выставить диагноз, а больному становится всё хуже и хуже. Они просили позвать вас на помощь, — объяснил он.

Целую неделю? Без диагноза? Странно. Учитывая, что в стационаре постоянно работают такие терапевты, как Такеда или Фукусима. Эти господа щёлкают болезни как орешки. А уж если к ним Окабэ Акира подключился, то проблем вообще быть не должно. Инфекционист знает толк в грамотной диагностике.

Кстати, странно, а почему терапевтическое и инфекционное отделения работают вместе? Что же у них там за пациент такой…

— Спасибо, что предупредили, Хибари-сан, — кивнул я. — Вы торопитесь?

— В целом нет, у меня приём только через два часа начнётся, — ответил он.

— Посидите, пожалуйста, в моём кабинете, пока я помогаю в отделении, — попросил я. — Если нужно что-то подписать, оставьте всё на углу стола. Если что-то срочное — звоните.

Я, конечно, мог дотерпеть до конца рабочего дня и лишь после этого направиться на осмотр пациента, но любопытство уже начало меня съедать. Если потерплю ещё хотя бы час — оно «сгрызёт» меня целиком.

Похоже, пациент там и вправду интересный. Возможно, без лекарской магии не обойтись.

Когда я добрался до терапевтического отделения, Такеда и Окабэ о чём-то оживлённо спорили около поста медсестры.

— Ну что, коллеги? — поклонившись им, произнёс я. — Рассказывайте, что у вас тут происходит?

— Кацураги-сан! — улыбнулся во весь рот Окабэ Акира и одновременно с Такедой поклонился мне. — Как же вовремя вы вернулись. У нас тут феноменальный случай. Мы уже сделали всё, что только можно. Понятия не имеем, что творится с этим пациентом. Стыдно это признавать, но лично я уже начал терять надежду.

— Расскажите всё с самого начала, — попросил я.

— Пациент Хироку Мацуда, пятьдесят лет, — начал описывать Такеда Дзюнпей. — Три недели назад лёг в кардиологическое отделение в связи с впервые возникшей фибрилляцией предсердий. Ритм стабилизировали, к концу второй недели госпитализации жалоб на сердце у него уже не осталось. Но в итоге он так и не выписался, поскольку возникли новые симптомы.

— Тоже в сердечно-сосудистой системе? — уточнил я.

— Нет. Лихорадка, — заявил Окабэ Акира. — Фебрильная. Держится на уровне тридцати восьми — тридцати девяти градусов. Практически постоянно. Как только у пациента поднялась температура и возникли высыпания на коже, его сразу же перевели из кардиологии ко мне — в инфекционное отделение. Я провёл всевозможные обследования. Посевы, микроскопию, ПЦР — чего только не проверял. Но признаков инфекции не нашёл. Хотя изначально думал, что у больного корь! Сыпь очень уж корь напоминает. Вы бы знали, какая тут шумиха началась, когда в кардиологи обнаружили у пациента эти высыпания. Чуть всё отделение с инфарктниками не эвакуировали!

Теперь понятно, почему над ним трудятся сразу два специалиста. Они ещё не поняли, из-за чего подскочила температура.

— Вы хотите сказать, что он уже целую неделю терпит фебрильную лихорадку? — удивился я.

— Всё верно, Кацураги-сан. Диагноз так и не сдвинулся с места. Лихорадка неясного генеза. Уточнить её у нас никак не получается, — произнёс Окабэ Акира.

М-да, знаком я с этой патологией. Каждый такой пациент — это большой «сюрприз». Никогда не знаешь наверняка, что с ним происходит на самом деле, пока не обнаружится затаившееся где-то в организме воспаление.

У кого-то находят инфекцию, у кого-то онкологию, у других — аутоиммунные заболевания. Вариантов — тьма! Но раз Такеда и Окабэ уже целую неделю не могут добраться до истины, значит, большую часть обследований они уже провели.

Попробую осмотреть его «анализом».

— Пойдёмте, я хочу взглянуть на пациента самостоятельно, — сказал я. — Он сейчас в сознании?

— Спит, — ответил Такеда. — Приходит в себя три-четыре раза в день, чтобы поесть или сходить в туалет. Но в последнее время у него даже в туалет добраться сил не хватает, поэтому пришлось установить мочевой катетер и просить санитарок, чтобы меняли ему подгузники.

Жаль, опрос мог бы помочь добраться до истины. Иногда разговор с пациентом даёт информации даже больше, чем любое современное инструментальное обследование.

Но будить пациента я не буду. Он сейчас и так сильно ослаб. А из-за лихорадки может снова обостриться аритмия. В таком случае мы можем запросто его потерять.

Я прошёл в палату, Такеда и Окабэ следовали за мной. Приступив к рутинному осмотру с использованием тонометра и фонендоскопа, я начал сканировать тело пациента.

Окабэ прав, сыпь и вправду почти точь-в-точь как при кори. Скорее всего, я бы и сам, увидев такого больного, принялся экстренно эвакуировать отделение.

Однако «анализ» подтвердил, что вируса у Хироку Мацуды нет. Более того, я даже не смог обнаружить другие инфекции. Желудочно-кишечный тракт в норме, почки и печень тоже. В крови бактерий и вирусов нет.

Проклятье… Да у него вообще ничего нет! Передо мной человек, у которого нет никаких предпосылок к развитию лихорадки. А вот это уже действительно странно. Может, у меня опять магия сбоит, и я не вижу чего-то, что на самом деле вызывает патологический процесс?

Маловероятно, но лучше перестраховаться и осмотреть все анализы и результаты обследований.

Я предложил коллегам перейти в ординаторскую и продолжить разговор уже там. В течение следующего часа я, Такеда и Окабэ были вовлечены в самый настоящий мозговой штурм.

— Ещё раз уточню, Окабэ-сан, вы уже проверили его на все инфекции, верно? — спросил я.

— ВИЧ, гепатиты, туберкулёз, малярию, тифы, кишечные инфекции — всё исключил. Все герпесы и прочие вирусы. Мазки, кровь, моча — я протестировал всё, Кацураги-сан, — перечислял Окабэ Акира.

— Пункцию спинного мозга делали? Ликвор брали? — уточнил я.

— Да, нейроинфекций не нашли, — ответил он. — И паразитов тоже не обнаружили. Кал чист. Колоноскопия никаких воспалений в кишечнике не показала.

— Ладно, значит, все инфекционные заболевания мы отметаем, — заключил я. Тем более и мой «анализ» их обнаружить не смог. Значит, и вправду проблема в чём-то другом.

— Онкопоиск проводили? — спросил я.

— Вот, держите, — Такеда Дзюнпей протянул мне толстую папку с кучей обследований, которые пришлось пережить Хироку Мацуде. — Если мы что-то забыли — напомните, пожалуйста. Но я сомневаюсь, что вам удастся найти пробел. Мы сделали всё, что могли.

И Такеда не солгал. Головной мозг, грудная клетка, брюшная полость и малый таз. Всё проверено компьютерным томографом и УЗИ. Простата тоже в порядке — никаких признаков злокачественных опухолей.

Кожу пациента я тоже осмотрел, как и скелет. Все родинки в норме, метастазов в костях нет. Онкологию тоже можно исключить.

— Биохимия крови в норме. Общий анализ показывает сильный воспалительный процесс, — сказал Такеда. — Мы консультировались с гематологом. Он тоже не нашёл ничего по своей части. Никаких лейкозов и прочих злокачественных заболеваний костного мозга. Кровь сама по себе в порядке.

— Вижу, и ЛОР его осматривал, — листая распечатки, произнёс я. — Пазухи в норме, глотка тоже. Так… Стоп, а стоматолог?

Возможно, в ротовой полости имеется скрытый воспалительный процесс.

— Заключение стоматолога не распечатывали, но оно есть в компьютере, — сказал Окабэ Акира. — Там тоже всё чисто. Тем более, пациенту делали КТ. Там видно и череп, и зубы. Пазухи и ротовая полость чисты, Кацураги-сан.

Вариантов практически не осталось. Все аутоиммунные заболевания и воспалительные процессы в соединительных тканях я тоже исключил. На волчанку его проверяли, да и симптомов её нет.

Тем более я пробежался взглядом по всем органам. Нет там воспаления! Нет — и всё!

Хм… А что, если у него «сломался» центр терморегуляции? Гипоталамус вышел из строя и начал творить невесть что? Такое чисто теоретически тоже может быть. А сыпь — следствие кровоподтёков, возникших из-за генерализованного воспалительного процесса.

Я оставил коллег ненадолго и вернулся в палату к Хироку Мацуде. Ещё раз осмотрел его организм, просканировал головной мозг всеми режимами «анализа». И как оказалось, только попусту потратил свою жизненную энергию.

С центром терморегуляции всё в порядке.

Вариантов остаётся немного. Возможно, мы что-то упустили. К примеру, генетические заболевания! Такую лихорадку может вызвать семейная средиземноморская лихорадка. Болезнь редкая, но всё же на всякий случай лучше проверить, нет ли у пациента и этого недуга.

Генетический тест ему, разумеется, в условиях «Ямамото-Фарм» никто сделать не мог.

Однако я могу быстро проверить пациента «генетическим анализом». И… Снова ничего. Никаких наследственных заболеваний я не обнаружил.

Проклятье… Да что же с ним происходит⁈

Я вернулся в ординаторскую, молча сел за свой стол и начал листать историю болезни. Затем сделал перерыв, позвонил Хибари Котэцу и уточнил, всё ли в порядке. Гомеопат сказал, что за это время никаких срочных дел не было, поэтому я могу спокойно продолжать трудиться в стационаре.

— Вариантов больше нет, Кацураги-сан, — прервал меня Такеда Дзюнпей. — Возможно, мы имеем дело с каким-то новым заболеванием.

Мы с Окабэ Акирой невольно переглянулись. Если бы этот пациент попал к нам ещё месяц назад, мы бы решили, что у него «Фебрис-12». Но этой инфекции больше нет, и вернуться она никак не сможет.

Я пролистал ЭКГ и результаты УЗИ сердца. Подумал, что воспалительный процесс может быть там. Вдруг мы пропустили перикардит или инфаркт? Как говорится: «Слона-то мы и не заметили!»

Но, к счастью, эта пословица оказалась неприменима к нашей ситуации. С сердцем всё в порядке. Только признаки нарушений ритма — больше ничего.

Я снова открыл общий анализ крови… Меня словно ударило током. В предыдущих анализах я не видел развёрнутых данных о лейкоцитах.

Да, все они были повышены, но особенно подлетели вверх эозинофилы. Признак аллергической реакции. Часто количество этих клеток увеличивается при наличии гельминтов, но никаких червей мы не нашли. Значит, остаётся только один вариант.

Очень мощная аллергия. Но на что?

В этот момент в моей голове что-то щёлкнуло, и я сразу понял, как напасть на след.

— Такеда-сан, Окабэ-сан, вы сказали, что лихорадка у пациента началась сразу после окончания лечения в кардиологическом отделении, верно? — уточнил я. — Раньше таких симптомов не было? Он не жаловался, что у него уже возникали такие эпизоды?

— Нет, Кацураги-сан, с ним это произошло впервые. А что? Вы что-то поняли? — с надеждой спросил инфекционист.

Понял. Значит, контакт с аллергеном произошёл в кардиологическом отделении. Именно там всё и началось.

Я открыл старую выписку и принялся изучать список препаратов, которые назначили больному. Большую часть таблеток он принимал и ранее. Ацетилсалициловая кислота, препараты от давления — всё это он пьёт уже несколько лет.

Но один препарат ему дали впервые.

— Такеда-сан, — обратился к терапевту я. — Хироку Мацуда продолжает приём амиодарона?

— Да, конечно, — кивнул он. — Кардиологи велели не прекращать приём антиаритмика, иначе может возникнуть новый приступ фибрилляции предсердий.

Вот оно!

Я откинулся на спинку стула и, тяжело выдохнув, провёл рукой по взмокшим волосам.

— Я нашёл причину, — сообщил коллегам я. — Это не инфекция и не онкология. Это — лекарственно индуцированная лихорадка. Другими словами, лихорадка, вызванная приёмом препарата. Проще говоря, у него непереносимость амиодарона.

Иначе это состояние называют «DRESS-синдром». Сочетание лихорадки и повреждения внутренних органов. Правда, возникает вопрос, почему в данном случае у пациента не проявились никакие изменения в печени, почках и других системах?

— Такеда-сан, пациенту уже начали давать глюкокортикостероиды? — поинтересовался я.

— Сразу же после того, как его перевели из инфекции, мы начали вводить ему гормоны внутривенно, — кивнул он.

А вот и ответ на мой вопрос. Ему вовремя назначили единственное правильное лечение. Без него он бы уже давно погиб.

Ситуация крайне неприятная, ведь такое может произойти с каждым. Это заболевание регистрируют редко, но от него никто не застрахован. Перечень препаратов, на которые может возникнуть такая реакция, очень длинный.

Антибиотики, обезболивающие препараты, антиаритмики, противовирусные, препараты от подагры, лекарства, замедляющие свёртываемость крови — и так далее. Перечислять можно очень долго.

— Какой у нас план? — спросил Окабэ Акира.

— Конкретно вам больше ничего делать не нужно, Окабэ-сан. Инфекции у пациента нет. А вот вам, Такеда-сан, необходимо связаться с кардиологами, объяснить им ситуацию и попросить, чтобы они пересмотрели свою схему лечения. Амиодарон нужно заменить другим антиаритмиком. И да, увеличьте дозировку гормональных противовоспалительных. Как только он перестанет принимать амиодарон, можно будет начать постепенное снижение их дозировки.

— Понял вас, Кацураги-сан, — кивнул Такеда Дзюнпей. — Так и поступим. Проклятье, Окабэ-сан, а мы ведь с вами даже не подумали на препараты!

— Хорошо, что вы вернулись к сегодняшнему дню, Кацураги-сан. Иначе бы пациент погиб по вине врачей, — заключил Окабэ Акира.

Да я и сам, честно говоря, с трудом поставил этот диагноз. Слишком уж хитрое сочетание симптомов. Причём даже «анализ» ничем не смог мне помочь. Если бы мы не поставили верный диагноз, я бы снизил лихорадку магией, но эффект продлился бы недолго.

Ведь лечить нужно не болезнь, а больного. Принцип, который сформулировал ещё Гиппократ, но его использовали как девиз многие русские врачи, такие как Михаил Яковлевич Мудров и Сергей Петрович Боткин.

Я закончил расписывать план дальнейшего лечения Хироку Мацуды, и сразу после этого мне позвонил главный врач.

— Добрый день, Акихибэ-сан, — поприветствовал его я. — Чем могу помочь?

— Кацураги-сан, вы уж простите за мою прямоту, но… Что вы творите? — спросил Акихибэ Шотаро.

— В каком это смысле? — не понял я.

— Вы вообще читаете документы, на которые ставите свою печать? — спросил он.

Это впервые на моей памяти, когда наш главный врач так сильно злится.

— Погодите, Акихибэ-сан, это какая-то ошибка. Я вообще никакие печати ещё не ставил. Мы с Окабэ-сан и Такедой-сан работает в стационаре. Поэтому…

Чёрт! Моя печать ведь осталась в кабинете.

А вместе с ней — Хибари Котэцу.

Ну, на этот раз я его точно прибью!