Спасите меня, Кацураги-сан! Том 14

Глава 8

— Чего-чего? — удивился один из полицейских. — Кацураги-сан, вы о чём это говорите?

Моё заявление повергло в шок не только полицейских, но и медсестёр приёмного отделения. Зато пациент, на судьбу которого я решил повлиять, был вне себя от счастья.

— Поверить не могу, хоть кто-то меня понял! — обрадовался он. — Я же объяснял вам — я не вор. Вернее, фактически я вор, но на деле… Это очень сложно объяснить.

— Кацураги-сан, может, вы нам объясните, с какой стати мы должны его отпускать? — спросил полицейский.

— Позвольте мне провести осмотр. Надолго я вас не задержу. Я понимаю, что в конечном итоге вы всё равно заберёте его в участок. Здесь я препятствовать вам никак не могу. Но у него есть обстоятельства, в связи с которыми он должен получить более мягкое наказание, — объяснил я.

— Ладно, — кивнул офицер. — Раз вы считаете, что у него есть проблемы со здоровьем, мы точно так же не можем препятствовать осмотру. Нам в любом случае требуется от вас заключение о том, нет ли у него противопоказаний к задержанию.

— Пока что пусть сдаст мочу на наркотики, — сказал медсёстрам я. — На всякий случай, чтобы у всех присутствующих была чиста совесть.

Алкотестер показал нулевой результат. Алкоголь этот человек в течение последних суток точно не употреблял. Да и следы наркотических веществ в его моче тоже вряд ли найдут.

Судя по всему, полицейские привезли его на освидетельствование, потому что он вёл себя, по их мнению, неадекватно. Само собой, могу их понять. Ведь он путается в собственных словах, утверждает, что крал и в то же время не крал. Никак не может объяснить, что с ним случилось на самом деле.

— Кстати, а в чём он провинился? — спросил офицера я, пока медсёстры проводили экспресс-тест на наличие наркотических веществ.

— Он зашёл в торговый центр и наворовал столько вещей, что в итоге даже не смог их унести, — ответил полицейский. — Его засекли камеры в шести магазинах. Телефоны, женское бельё, записные книжки, чипсы, газировка… В общем, набор приличный. Его задержала охрана торгового центра, и сразу после этого прибыли мы, — полицейский нахмурился, затем шёпотом спросил: — Кацураги-сан, вы уж извините за прямоту, но мне до сих пор непонятно, почему вы пытаетесь ему помочь? Он случайно не ваш знакомый?

— Нет, я даже имени его не знаю пока что, — ответил я. — Дело в том, что я уверен почти на сто процентов, что у этого пациента есть психическое заболевание.

— Хотите сказать, мы не туда его повезли? — удивился полицейский. — Нужно было сразу в психиатрическую больницу?

— Нет, сам по себе он не опасен, — ответил я. — Сильно сомневаюсь, что он может навредить себе, вам или окружающим. Подозреваю, что у него клептомания.

— Ой, да бросьте… — вздохнул полицейский. — Это ведь полностью его оправдает! Хотите сказать, что после вашего заключения выяснится, что он все эти вещи украл совершенно случайно?

— Не совсем так, — покачал головой я. — Его вина в этом есть в любом случае. Просто суду придётся учесть заключения врачей, так как в момент кражи этот человек вёл себя неадекватно.

— Все тесты отрицательные, — сообщила мне медсестра, — наркотических веществ не обнаружено.

— Отлично, а теперь позвольте мне побеседовать с пациентом. Минут пятнадцать — больше не потребуется, — произнёс я и расположился напротив мужчины, которого полицейские уже усадили на кушетку для больных.

— Назовите ваше имя и возраст, — принялся заполнять документацию я.

— Цукиёши Рюноскэ. Тридцать четыре года, — представился он.

— Цукиёши-сан, скажите, почему вы украли эти вещи? Советую говорить со мной честно. Я пойму, если вы лжёте, — произнёс я.

Не знаю, поверил ли он в мою проницательность, но этими словами я оказал на него дополнительное давление. Вряд ли у него теперь появится желание лгать. Ведь я для него — единственная надежда. Если не помогу я, то уже не поможет никто.

— Клянусь вам, Кацураги-сан, я не планировал их красть. Мне эти вещи в принципе не нужны и я… Я чувствую себя очень виноватым из-за того, что так поступил.

— Это произошло в первый раз, или ранее вы уже позволяли себе похитить чужие вещи? — спросил я.

Цукиёши Рюноскэ аккуратно перевёл взгляд на полицейских. Опасался, что его ещё по ряду дел проведут.

— Смотрите на меня, Цукиёши-сан. Не на них, — сказал я.

— Да, со мной уже такое было. И не один раз, — признался он. — Этот кошмар преследует меня уже два года. Только случается это не каждый день. Может, раз в месяц появляется такая потребность. Я ведь потом всегда стараюсь вернуть эти вещи или выбросить. Я никогда их не использую и не продаю.

— Тогда зачем вы это делаете? Можете описать, в чём ваша выгода? — поинтересовался я.

Нужно, чтобы он сам объяснил свою мотивацию. Иначе будет выглядеть, будто я пытаюсь подсказать ему правильные ответы. Но «психоанализ» меня точно не обманывает. У этого человека клептомания — болезненная тяга к воровству. А причина, по которой люди это делают…

— Я не знаю, как объяснить, Кацураги-сан, — продолжил Цукиёши. — Такое впечатление, будто в определённые моменты мне жизненно необходимо что-то украсть. Я чувствую удовольствие в этот момент. Взрыв эмоций. А потом… А потом всегда разочаровываюсь в себе, и на меня обваливается жуткое чувство вины. Мне каждый раз стыдно за то, что я не смог удержаться и украл очередной предмет, который мне не принадлежит. И ведь дело в том, что почти всё это мне не нужно! Телефон у меня есть, чипсы и газировку я не употребляю. Женское бельё… У меня даже девушки нет, а сам я такое не ношу, если вы вдруг подумали, что я ещё и извращенец какой-то.

— Нет, я так не думаю, — покачал головой я. — Вы абсолютно нормальный человек с одним-единственным психическим отклонением. У вас одно из расстройств влечений. Ваши кражи — это компульсивные действия, которые вы сами контролировать не можете. Для этого потребуется специальное лечение.

— Я понимаю, что мне уже давно нужно обратиться к психиатру, — кивнул он. — Но я боюсь, что меня поставят на учёт. И тогда я лишусь работы.

— Сильно сомневаюсь, что из-за постановки на учёт вас уволят. Это не тот тип заболевания, которым вы можете нанести прямой вред себе или окружающим. Врачи сохранят его в тайне, — сказал я. — Более того, без лечения вы рискуете гораздо сильнее. Сами подумайте, рано или поздно вы можете украсть что-то у человека, который будет готов дать сдачи. Может завязаться драка. А что потом? Каков будет её исход? Я знаю, что вы делаете это без деструктивных мотивов, но рано или поздно это заболевание может привести вас за решётку. Вы уже находитесь на пороге этого, — я указал взглядом на полицейских.

— Я даже не понимаю, из-за чего у меня возникла эта проблема! — схватился за голову он.

А этого никто не знает. Есть много статей, которые рассматривают разные теории возникновения клептомании, но ни в одной из них нет чётких доказательств. Пока что эта болезнь, как и многие другие, является загадкой для современного медицинского сообщества.

Однако стоит отделить это заболевание от двух других. Клептомания может проявляться как один из симптомов поражения головного мозга после травмы или инсульта. Но я уже изучил его нервную систему и убедился, что таковых болезней у него нет.

Остался только один вопрос.

— Скажите прямо, Цукиёши-сан. Только честно. От вашего ответа зависит очень многое, — произнёс я. — У вас бывает такое, что вы видите галлюцинации? Или слышите голоса, которые подталкивают вас к совершению преступления?

— Нет! — закачал головой Цукиёши Рюноскэ. — Такого никогда не было, честное слово. Вы что же, думаете, что я сумасшедший?

Разумеется, я так не думал. И благодаря «психоанализу» прекрасно понимал, что шизофрении у Цукиёши нет. Но я должен был задать этот вопрос, чтобы внести его в протокол.

— На этом всё, — заключил я и поставил свою печать на осмотре, который сразу же передал полицейским. — Ему рекомендована консультация психиатра. Моё заключение на дело никак не повлияет, но этот человек имеет право уточнить свой диагноз у специалиста. Только после этого можно будет вынести окончательный вердикт и касаемо его состояния здоровья, и касаемо наказания, которое ему придётся понести.

— Спасибо вам, Кацураги-сан, — вздохнул Цукиёши. — Я обязательно обращусь к психиатру, как только меня отпустят.

— Могу посоветовать вам Макисиму Сакую, — сказал я. — Он работает в нашей клинике. С девяти утра до пяти вечера вы легко сможете попасть к нему на приём. Больших очередей у него, как правило, не бывает.

Полицейские забрали Цукиёши, и на этом эпопея с клептоманом подошла к концу. В теории я мог его вылечить, но не стал этого делать, поскольку в таком случае психиатр не сможет подтвердить наличие у него этого заболевания. Таким образом я бы оказал ему медвежью услугу. Смог бы спасти от клептомании, но усугубил бы наказание, которое последует после всех консультаций и медицинских заключений.

— Кацураги-сан, — обратилась ко мне медицинская сестра приёмного отделения. — Если вы никуда не торопитесь, могу я задать вам один вопрос? Мне очень интересно, как вообще работает это заболевание.

— Не тороплюсь, сегодня в отделении спокойно, — ответил я. — А что вам непонятно? Я вроде как всё пациенту при вас объяснял.

— Нет, вы не поняли, — покачала головой она. — Просто должна же быть какая-то логика у этих компульсивных действий? К примеру, насколько я слышала, у пациентов с шизофренией происходит сильный дисбаланс нейромедиаторов в головном мозге.

— А-а, вы решили настолько глубоко копнуть? — улыбнулся я. — Ну здесь точно такой же механизм. Неизвестно, что изначально его запускает, но по предположениям многих врачей всё происходит следующим образом… Смотрите, у таких людей, как правило, сильно не хватает серотонина. Это вещество начинает компенсироваться дофамином. И так уж устроен наш организм, что дофамин — гормон предвкушения и удовольствия — очень хорошо стимулируется выработкой стрессовых гормонов. Норадреналин и адреналин играют роль в обмене этого вещества. Именно поэтому такие пациенты специально загоняют себя в ситуации, в которых испытывают тревогу, волнение и возбуждение. Яркий пример — кража чужого имущества. Затем формируется связь. Головной мозг полагает, что эта система — единственный способ получить удовольствие. Вот и всё.

— Практически так же, как при алкоголизме, наркомании и прочих зависимостях, верно? — предположила медсестра.

— В точку, — кивнул я. — Почти идентичная ситуация.

Разобравшись с Цукиёши, я ещё полчаса поболтал с медсёстрами приёмного отделения, у которых неожиданно проснулась тяга к знаниям. Отказать в маленькой лекции я не мог. Таких сотрудников обязательно нужно поощрять.

Посреди ночи в терапию привезли ещё двух человек, но в целом дежурство прошло довольно гладко. Я даже смог выспаться перед предстоящим рабочим днём.

Однако всю ночь меня беспокоили кошмары. Такое со мной редко случается. Чаще всего подобные сны являются продуктом моей магической интуиции, которая указывает, на что мне нужно обратить внимание.

И на этот раз я почти всю ночь наблюдал Эитиро Тендо — сына своего начальника.

Нехорошее предзнаменование. А если учесть, что он наделён частичкой лекарской магии, которую передал ему я, имеет смысл как можно скорее с ним повидаться.

В клинике «Ямамото-Фарм» день тоже прошёл на удивление спокойно. Неплохо я вчера встряхнул всю поликлинику, когда поломались лабораторные анализаторы! В итоге терапевты поняли, что перебарщивать с количеством назначений не стоит, и все принялись больше думать своей головой и меньше полагаться на обследования.

— Кацураги-сан, добрый день, — поприветствовал меня вошедший в кабинет Эитиро Кагами.

Его появлению я был искренне удивлён. Обычно он вызывает к себе сам, а тут заявился лично. А если учесть, что этой ночью мне приснился его сын, такое совпадение нельзя считать обычной случайностью.

— Мы тут никак не можем разобраться, Кацураги-сан… — произнёс Эитиро. — Нам пришёл чек от частной лаборатории Точивары. Я не совсем понимаю, с какой стати мы должны им три сотни тысяч иен?

— Я не стал ставить вас в известность, поскольку ситуацию нужно было решать быстро, — произнёс я, а затем просветил Эитиро насчёт произошедшего в лаборатории.

— Фух… — выдохнул он. — Я уж думал, что нас обмануть пытаются. Всё-таки Точивара-сан, между нами говоря, очень опасный человек. Вспыльчивый. Я подозреваю, что для Ватанабэ Кайто он стал последней каплей. Именно из-за конфликта с ним он окончательно решил покинуть клинику. Что ж… В такое случае я передам этот чек в бухгалтерию. Спасибо, что разобрались с проблемой, Кацураги-сан.

— Стойте, Эитиро-сан! — воскликнул я. — Скажите, как у вас дела со свободным временем на этих выходных?

— На выходных? — Эитиро задумался. — Ещё бы вспомнить, какой сегодня день недели! А, так у нас уже завтра суббота. В целом у меня никаких планов нет, а что вы хотели предложить?

— Я совсем закрутился с этой работой. Давно не навещал вашего сына, — сказал я.

Эта фраза не должна была смутить Эитиро, поскольку мы изначально договорились, что я буду для Тендо кем-то вроде крёстного отца. Хотя в Японии такого понятия, разумеется, нет.

— Вы словно мои мысли прочитали, Кацураги-сан, — сказал Эитиро. — На самом деле я тоже хотел предложить вам это, но вспомнил, как сильно вы заняты в последнее время.

— Ничего, на это время выделить смогу, — уверил его я. — Созвонимся завтра утром и договоримся о времени.

— Идёт, Кацураги-сан, — обрадовался Эитиро Кагами. — Буду ждать вашего звонка.

Так, один вопрос решён. Завтра же проверю, что происходит с Тендо-куном. Всегда есть риск, что лекарская магия у ребёнка начнёт вести себя неадекватно. Таких, как он, в моём мире без присмотра вообще не оставляли. Если у человека происходила ранняя инициация, его сразу же передавали на воспитание самым способным магам.

Но тут я сделать ничего не могу. Нельзя же просто взять и забрать у Эитиро Кагами его же ребёнка! Даже в мыслях это звучит бредово.

Пока я добирался в свою клинику, со мной связалась Томимура Сайка. Сегодня у всех чутьё работает так, будто не я один обладаю «психоанализом»! Обычно она не звонит мне, когда я на работе.

— Сайка-тян, что-то случилось? — спросил я.

— Тендо-кун, у меня две новости. Хорошая и плохая, — заявила она. — Хорошая — наш план начал работать. В твоей клинике заинтересовались многие мои коллеги и их знакомые.

— Так это отлично! — обрадовался я. — Новый приток пациентов — это то, что нам нужно. А в чём подвох?

— Тебя в клинике уже ждёт один человек. Он… Скажем так, не самый хороший мужчина. Очень опасный. Я не могу рассказать тебе всех подробностей, это — не телефонный разговор. Пожалуйста, будь аккуратнее с ним.

Вот уж заинтриговала! Это что же там за человек должен быть? Неужто её бывший муж из тюрьмы вышел? Нет, такого быть не может. Тогда бы она не стала от меня это скрывать.

Но о ком ещё нельзя говорить по телефону?

Я добрался до клиники и сразу же направился в свой кабинет. Хирано Юрика сообщила, что этот мужчина ждёт меня внутри.

— Добрый день, Кацураги-сан, — крепкий высокий японец в чёрном костюме сразу же поднялся со стула и поклонился мне, как только я вошёл в кабинет. — Я ждал вас.

Мне даже не пришлось расспрашивать его о том, кем он на самом деле является.

Шрам на лице, оставленный, судя по форме, острым ножом. На правой руке не хватает двух пальцев.

Передо мной член якудзы. Возможно, бывший член, если учесть, что его лишили пальцев. Так преступные организации Японии наказывают провинившихся или же отправляют своих членов в отставку.

Как правило, в якудзе отставка вообще не предусмотрена, но иногда человек может убедить главу своего клана отпустить его. Вот только палец, как правило, остаётся в якудзе.

Я присел напротив пациента, открыл его электронную карту и прочёл имя.

Такидзава Рокуто.

— Рассказывайте, что вас беспокоит, Такидзава-сан? — спросил я.

— В том-то и дело, что меня ничто не беспокоит. И я больше так жить не могу, — заявил он и раздражённо улыбнулся.

— Что вы имеете в виду?

— Это может прозвучать странно, Кацураги-сан, но я совершенно не чувствую страха, — заявил он.

Приехали… Теперь я понимаю, о чём говорила Томимура Сайка.

— Что это за взгляд? — нахмурился он. — Вы что, не верите мне⁈

— Не повышайте голос, Такидзава-сан. Верю. Просто хочу задать дополнительные вопросы…

— Ой, да к чёрту дополнительные вопросы! — воскликнул он. — Вижу ведь, что не верите! Ладно, тогда смотрите сами. Я вам докажу…

Он достал из своей сумки револьвер.

— Докажу вам, что у меня нет страха, — заявил он, затем крутанул барабан и приставил дуло к своему виску.

Я не успел даже слова произнести, а Такидзава уже взвёл курок.