Смотрящий за Галактикой: Вступить в клан

Глава 18

Некоторое время судья торжественно молчал. А затем начал изрекать. Тоже очень торжественно и с полагающимся к случаю пафосом. Изрекал он добрых минут пятнадцать. Я даже немного удивился, что нарушил такое количество местных законов. Главным пунктом обвинения, что интересно, было даже не убийство крысоголовых. По-видимому, жизни их здесь не очень-то ценились. Главным пунктом обвинения было «несанкционированное вторжение в ментальное пространство финансовой системы». Когда судья Фесс зачитывал этот пункт, то в голосе его чувствовалось совершенно искреннее негодование. По-видимому, этот осьминог считал, что вторгаться в ментальную сферу финансовой системы, да еще и не санкционированно — это натуральный смертный грех.

Меня подмывало попросить адвоката. Но, по-видимому, ничего подобного местной судебной системой предусмотрено не было. Только обвинитель, он же — судья. Удобно.

Зачитывая текст обвинения, который одновременно являлся и приговором, осьминог злобно-торжествующе поглядывал на меня единственным глазом. Я же смотрел и слушал с безразличием. Мне было действительно всё равно. Конечно, не хотелось, чтобы меня скормили той самой рыбине… из которой нам так и не удалось ничего похитить. Это, пожалуй, был единственный вердикт, который меня не удовлетворил бы. Но я вспоминал слова гигантского кузнечика о том, что он сделает что-нибудь для того, чтобы «моё будущее развивалось самым благоприятным для меня образом». Хотя, чёрт их разберет… вполне возможно, что этот судья-осьминог и не подчиняется кузнечику из службы безопасности.

— …к ссылке на неограниченный период! — торжественно произнес осьминог. — Ссылку осуждённому надлежит отбывать… — после этого последовал длинный порядковый номер того места, где мне надлежит отбывать ссылку. Конечно же, этот номер ничего мне не говорил. Но я подозревал, что навряд ли это будет место с теплым морем, песчаным пляжем и красивыми закатами…

— Тебе понятен приговор, Ал Кес, преступник?! — спросил меня осьминог, и торжество в его голосе достигло высшей точки.

Как-то очень непрофессионально, подумал я. Как-то слишком уж он включается эмоционально. Нормальный судья должен быть уставшим и безразличным, торопящимся домой, зачитывающим приговоры неразборчивой скороговоркой, как это показывают у нас по телевизору. А этот… какой-то фанатик, право… Но вслух свои размышления не озвучил. Однако и оставлять без ответа столь ответственное лицо было неприлично.

— Пошел бы ты куда подальше, — сказал я, добавив к этой идиоме некоторое количество нормальных галактических ругательств, понятных большинству разумных рас.

Единственный глаз судьи Фесса налился кровью и, казалось, готов был выпрыгнуть из глазницы. Его безгубый рот, больше напоминающий щель, беззвучно открывался и закрывался. Казалось, что застрявшие слова никак не могли выскочить наружу. Что же, я был вполне удовлетворен. По крайней мере, пафос и торжество с него слетели.

Но порадоваться мне не дали крысоголовые, которые тут же объявились и повели меня на выход. Всё тот же вездеход повез меня в неизвестном направлении. Я сидел совершенно расслабленный и даже какой-то благостный. Всё, что могло случиться — случилось. Нет, правда… Землянин-уфолог попадает на галактическую каторгу за попытку спереть деньги из сознания громадной рыбины… Это даже для какой-нибудь совершенно бульварной газетки было бы немного чересчур. Вот уж, действительно, жизнь ставит на место любую, даже самую изощренную выдумку… единственное, чему я был рад, так это тому, что меня все же не скормят рыбине. Вероятно, кузнечик — начальник безопасности — сдержал свое слово. Что там за ссылка-каторга — разберемся на месте. Кто знает, может быть у меня будет шанс…

Ждать долго не пришлось. Видимо, на этой планете не любили слишком долго канителиться с осуждёнными. Мы приехали в место, которое, по-видимому, находилось на городской окраине. Сооружение, к которому мы прибыли, походило на завод. А фактически, как мне объяснили позже, было транзитным пунктом. Здесь стоял телепортатор местной службы безопасности. Меня быстро-быстро, почти бегом, подталкивая прикладами, провели по очень душному и темному коридору, впихнули в темную камеру без дверей и окон, и захлопнули дверь. Судя по тому, что мир на одно неуловимо короткое мгновение развалился на части, а потом за такое же мгновение — собрался вновь, я телепортнулся. Вероятно, в то место, которое посулил мне проклятый осьминог.

Впрочем, сначала разницы я не заметил, потому что пунктом назначения была точно такая же герметичная, совершенно темная камера. Однако не прошло и десяти секунд, как разница ощутилась. Дверь открылась и в камеру проник свет, довольно яркий. На пороге стояло существо… довольно жутковатое, как по мне, хотя я за всё это время насмотрелся на очень разных, в том числе и не очень привлекательно выглядящих (с точки зрения землянина, конечно) инопланетян. Представшее существо было как бы помесью человека и краба. Почти человеческое тело, а на нем — сплюснутая голова с глазами, запрятанными в какие-то выемки… Клешневидные руки (лапы?) довершали картину. Одето существо было в черный комбинезон. В клешне оно сжимало что-то вроде резиновой палки.

— Ал Кес? — проскрежетало существо.

Интересно, какой ответ оно ждало? Нет, это не я, произошла чудовищная ошибка, я требую посла.

— Да, — ответил я коротко. Если характер этого существа хоть немного сродни его внешности, то в полемику с ним лучше не вступать… Лучше воздержаться.

— Преступник — Ал Кес, — сказал крабовидный удовлетворенно. — Грабитель Ал Кес из клана Цзы-Кун. Бессрочная ссылка.

Поскольку вопросительной интонации в этом потоке сознания я не уловил, то и отвечать не стал. Может быть крабовидный решил сообщить самому себе какие-то интересующие его вещи? Это его личное дело.

— Тебе тут понравится, Ал Кес, — со злорадством в голосе проговорил крабовидный. — Преступник Ал Кес. Ты же из клана?

— Я не был членом клана, — сказал я уклончиво.

— Работал на них — значит из клана. Преступник. Тебе понравится тут. Многие, очень многие захотят познакомиться с тобой, потому что ты из клана. Бессрочная ссылка, Ал Кес!

У меня возникли сомнения относительно разумности крабовидного. Судя по его риторике, она, разумность, была весьма условной. Впрочем, мне не хотелось связываться. Я ждал, когда он наговорится, и что произойдёт дальше. Крабовидный, видимо, решил, что для первого раза общения со мной ему вполне достаточно.

— Идем, преступник Ал Кес, — он махнул палкой и я последовал на выход.

Опять коридор — пустой и скверно пахнущий, серые стены и низкий потолок.

— Преступники отовсюду прибывают в это место, — поставил меня в известность крабовидный. А то я бы сам не догадался. — Все, кто нарушают закон. И работают здесь. Бессрочно! Собирают джу.

Это была первая информация, которая меня заинтересовала. Собирают джу. Что это, спрашивается, за хреновина? Однако мой конвоир, по всей видимости, решил, что уточнений мне не нужно. Что же, пусть будет сюрпризом, подумал я.

Тем временем, мы вышли наружу. Да, действительно, это было довольно мрачное место. Если устроители галактической каторги хотели добиться максимальной депрессивности, используя местные виды, то они этого добились. Нет, я не могу сказать, что это место было каким-то особенным. Но в то же время — да, было. Здесь всё — на самом деле — всё дышало безнадегой. Она была во всем — в мглистом и низком небе, почти не пропускающем свет местной звезды, в спертом воздухе, который даже в степях был каким-то несвежим, в серых горах, которые прилепились на горизонте, в завывающем и холодном ветре, в серой траве под ногами, в пыли, которая здесь повсюду… Странное чувство обреченности и одиночества охватило меня, когда мы прошли метров двести.

— Если захочешь убежать, Ал Кес, то можешь не стесняться, — крабовидный издал короткое трещание, означающее, вероятно, смех. — Мы не ищем тех, кто сбежал. Они бы, может, и хотели, чтобы мы поискали, но мы не ищем. Сбежал и всё. Некоторые так делают. Им здесь не нравится! — снова трещание-смешок. — Если будешь работать — собирать джу, то получишь свою миску еды. Здесь такие правила.

Мы взбирались на какой-то холм. Дул сильный и холодный ветер, я продрог, а пыль набивалась в глаза, уши и нос — куда только могла набиться.

— Вы — преступники! — торжественно объявил крабовидный. — Вы — живете своей общиной! Мы не вмешиваемся в ваши дела! Вы сами по себе. Отребье. Преступники!

Ну вот, хоть какая-то информация, подумал я. Хоть что-то от моего слабоумного спутника. Значит, не лагерь, а поселение. Это интересно.

Мы взобрались на холм, и крабовидный остановился.

— Дальше ты сам! Преступник! — он махнул палкой, указывая мне направление. — Вон туда. Там преступники, твои собратья. Многие будут рады видеть тебя, потому что ты из клана! — И снова смешок.

Вероятно, это у него шутка такая, про то, что меня будут рады видеть. Похоже, сарказм. Интересно, он пытается меня запугать… или — действительно? То, что я относился к клану, может вызвать вопросы?.. Я решил подумать об этом по прибытии на место.

— Иди, Ал Кес! Иди к своим! Или, если не хочешь — можешь сбежать! Может быть так будет для тебя даже лучше! Даже лучше! — продолжал юродствовать крабовидный. Признаться, его компания мне порядком надоела, и я безо всякого сожаления расстался с ним.

Спустившись с холма, я разглядел группку сооружений, скрывающихся в клубах пыли. Значит, мне туда. К товарищам по несчастью.

Первыми, кого я встретил, была группка существ, похожих на огромных хорьков, вставших на задние лапы. Одетые в какие-то неимоверные лохмотья, они прогуливались по «центральной улице» поселка ссыльных, и о чём-то оживленно беседовали. Впрочем, заметив меня, они мгновенно умолкли.

— Приветствую вас, — сказал я, подняв руку и повернув ее ладонью к «хорькам» — это было универсальное галактическое приветствие. Те некоторое время недоверчиво и пристально рассматривали меня, а затем, один из них поднял лапу и тоже произнес приветствие.

— Только прибыл? — спросил поприветствовавший меня хорёк.

— Только прибыл, — подтвердил я. Хорёк, удовлетворившись моим ответом, ненадолго задумался.

— Ваши — там… — сказал он, указав на один из домов.

Я не очень понял, о чём это он. Какие ещё ваши? То есть — мои? О чём и о ком вообще речь? Но расспрашивать было неудобно. Я решил пойти и посмотреть на этих «наших». Я поблагодарил хорька, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно и вместе с тем — доброжелательно. Хорёк принял мои благодарности, ответив лёгким вежливым кивком. Я отправился к дому, на который он указал.

Что же, хорёк действительно не обманул… Потом я сошёлся с этими существами несколько ближе. Они все оказались повстанцами из какого-то полуфеодального космического захолустья. Эти ребята были натуральными фанатиками, борцами за идею и за всё хорошее против всего плохого. А так, вообще — довольно приятные ребята, мечтающие о всеобщем счастье. Для своих сородичей, разумеется, на прочих, по их мнению, всеобщего счастья могло не хватить. Но я отвлёкся. В доме, на который указал хорёк, действительно оказались «наши». То есть, существа гуманоидного типа. В бараке — а это был самый натуральный барак — их было несколько десятков. Убийцы, грабители, пираты и прочий честной народ. Когда я зашел в этот барак в первый раз… это было довольно сложно описать. Во-первых, там пахло. Даже человеческие запахи человек иногда не в силах вынести. А здесь — очень небольшое пространство, на котором очень большая концентрация не очень опрятных существ… Букет нечеловеческих запахов. Новоприбывшему всегда было немного сложновато привыкнуть к царящей там атмосфере.

Во-вторых, собравшийся контингент. Я уже говорил, что это всё были не самые лучшие представители своих рас. Совсем не самые лучшие. Там были существа агрессивные, взрывные, а некоторые и вовсе казались безумными.

Впрочем, встретили меня довольно учтиво. Предложили воды, что было по здешним меркам формой максимальной приязни. С водой здесь было плохо. Мягко говоря. Вообще, вода была своего рода местной валютой. Имея канистру воды, литров в десять, ты считался практически богачом. Я не без внутренней дрожи принял угощение. И не ошибся — от нескольких глотков меня здорово замутило, но я старался не подавать виду — ударить лицом в грязь перед новыми знакомыми, с которыми мне бог знает сколько времени провести под одной крышей — как-то нехорошо…

Потом меня хорошенько рассмотрели, и поинтересовались — откуда я сам. Я честно сказал, что с Земли. Что интересно, ответ полностью удовлетворил моих новых знакомых, которые, безусловно, ни о какой Земле отродясь не слыхивали!

В общем, кое-как познакомились. Мне выделили полку — размером примерно как в наших земных поездах — на которой я буду спать. Соседом моим оказался натуральный громила по имени Киу. Он был довольно похож на человека — две руки, две ноги, только ростом побольше, черный как смола, большеголовый, с лицом — напоминающим африканские маски. Одним словом, встретишь такого ночью — не обрадуешься. Впрочем, я в очередной раз убедился в обманчивости внешности. Киу был совершенно добродушным существом. Своё пребывание в этом богом забытом месте он объяснял интригами завистников — а Киу занимал достаточно высокое положение на своей планете — которые обвинили его в каком-то чудовищном святотатстве (я так и не понял в каком) и подвели, что называется, под монастырь. Мы довольно быстро сошлись с Киу. Я оценил его незлобливый нрав и открытость. Интересно, что многие из нашего, да и не только из нашего, барака побаивались Киу. По-видимому, из-за его жутковатой внешности и внушительной физической силы. В общем, Киу оказался моим соседом слева. Соседом справа оказался смуглый четырехрукий карлик. В отличие от Киу, несмотря на тщедушность и совершенно безобидную внешность, этот карлик был существом довольно зловредным и опасным. Впрочем, у него была довольно веская причина для того, чтобы характер его испортился. Карлик (а звали его Нун) был приговорен к вечной ссылке. И это была отнюдь не игра слов. Ему вкатили дозу бессмертия, так что перспектива если не вечной, то весьма длительной ссылки была для него совершенно реальной.

— А если он сбежит и погибнет в степи? — спросил я как-то украдкой у Киу. — Или его убьют здесь в потасовке? Бессмертие ведь не спасает от гибели.

— Его уже пару раз убили, — сказал Киу, улыбнувшись. По-видимому, этот факт казался ему забавным. — И раза два он сбегал и гибнул в степи, всё как ты говоришь, Ал.

— Но я не понимаю! — воскликнул я шепотом. — Если его убивали и он умирал в степи, то почему тогда он здесь?

— Копия, Ал. С приговоренных к такому — снимают копии. И сохраняют. Если приговоренный гибнет, то активируют копию. Получается точно такой же Нун, как тот, что погиб. До последнего атома, Ал. И он продолжает сидеть здесь. Если снова гибнет, то снова активируют копию. И так можно до бесконечности! Так что, — Киу перешел на шепот, — этот Нун имеет все шансы отбыть свой срок. Вечность.

Я тогда подумал, что именно такое наказание, а никакую ни смертную казнь, следует считать высшей мерой. Я поделился своими соображениями с Киу, и тот сказал, что так и есть. Самое жестокое это вечная ссылка. Вечно собирать джу, жить в бараке и питаться той дрянью, что посылают нам крабовидные, страдать от недостатка воды и всех здешних неудобств и знать, что это не кончится никогда… это жестоко. Впрочем, в этом наказании есть изрядная доля формальности. Если бессмертный гибнет, то для себя самого он всё же гибнет. А копия — это всего лишь копия, это больше соблюдение некоего ритуала.